Унаследовать звезды Глава 3 (1/2)

Утро Реборна началось, как обычно — с чашки кофе и доклада разведки.

— Как видишь, Пушистик-Тсуна, мы смогли подтвердить, что это все шпионы в Железном Форте.

— Девятое поколение действительно отстало в ведении домашнего хозяйства, — Тсуна бегло просмотрел список.

— Нельзя требовать от мужчин, чтобы они выполняли женскую работу, — легкомысленно заметила Киоко. В списке семь имен — семь слишком много для душевного спокойствия Реборна.

— Четыре случая шантажа, два подкупа и этот, — он передал Тсуне папку, чтобы тот посмотрел.

— …У меня есть идея, но мне нужно поговорить с Занзасом. Есть ли что-нибудь из материала для шантажа, что могло бы меня беспокоить?

— Не особо, — зазвонил телефон Реборна — сообщение от Лар. [Будь готов, Емитсу идет, чтобы посмотреть, чему именно Реборн учит его маленького мальчика.] Он показал своим ученикам послание. — Ты думаешь о том же, о чем и я?

— Ты выбираешь музыку, а я пойду переоденусь? — хихикнул Тсуна.

— Встретимся в музыкальной комнате, — Реборн приподнял шляпу.

***</p>

— Я знал, что упаковал это не просто так, — Тсуна взмахнул юбкой своего сарафана. Хару, конечно же, сшила это для него; все в оранжевых тонах и с небольшими оборками.

— Поистине мужественный костюм, Джудайме, — Хаято предложил ему руку, и они вместе направились в музыкальную комнату. На лестнице они пересеклись с Висконти, который остановился и сердито посмотрел на них.

— Дечимо, что ты делаешь?

— Разыгрываю моего отца.

— А, продолжайте, — Облако резко кивнул им и продолжил свой путь. Невозмутимое лицо Хаято уже соскользнуло.

В музыкальной комнате Реборн установил стереосистему «Леон». После короткого обсуждения, Хаято взял на себя управление камерой, а Киоко продолжала наблюдать. Реборн принял свою взрослую форму и протянул Тсуне руку; Леон включил музыку, как только они вышли на танцпол. Выбор песни заставил Тсуну улыбнуться.

— Раньше я думал, детка, что ты любишь меня, а теперь я знаю, что это правда…

Между фактором гармонии и ощущением движения Солнца, танец с Реборном был удивительным. Обычно наставник носил слои язвительности и мачизма, но в такие моменты все это исчезало и оставляло только любовь в глазах Реборна. Неудивительно, что женщины бросались на него, если он когда-нибудь смотрел на них так, как смотрел на Тсуну, когда они танцевали.

— Я не смотрю на женщин так, Пушистик-Тсуна.

— Я иду по солнечному свету, о-о, и разве это не прекрасно!

Они дошли до конца песни, не прерываясь. Потому, что Емитсу застыл в дверном проеме с отвисшей челюстью. Тсуна проигнорировал его на мгновение и сделал реверанс Реборну; Реборн поклонился в ответ.

— Ты! — рявкнул Емитсу. — Извращенец! Ты развратил моего невинного Рыбку-Тсуну!

Он решил, что его разум направится туда. Отрицание — будет звучать как защита, так что — катись с этим. Тсуна махнул рукой вверх и вниз по длинной, тощей фигуре Реборна.

— Ты бы сказал «нет»? — Реборн прихорашивался.

Емитсу зажег свое Пламя, и Тсуна сморщил нос от того, насколько оно нечистое. Киоко шагнула ближе к Тсуне, чтобы отойти подальше.

— Ты… это… неужели тебе не стыдно?

Реборн одной рукой обнял Тсуну за плечи, а другой-Киоко.

— Тсуна — мой пушистый ученик. Киоко — дочь, которой у меня никогда не было. У меня нет причин стыдиться их обоих, — Тсуна слегка покраснел. Реборн был для него гораздо большим родителем, чем когда-либо был Емитсу.

Сообщение, казалось, впитывалось. Емитсу побагровел.

— Ты не можешь! Я этого не допущу!

— Теперь я дон Вонгола и могу делать все, что захочу, — Тсуна помахал перед ним Небесным Кольцом.

Емитсу пульсировал своим Пламенем, рваным и недисциплинированным; что бы он ни пытался сделать, собственное Пламя Тсуны блокировало эффект.

— Но Рыбка-Тсуна, — сказал он покровительственным тоном. — Ты унаследовал этот титул только благодаря мне. Если я вычеркну тебя из семейного реестра, ты не сможешь стать Дечимо.

Это ужалило сильнее, чем следовало, но Тсуна не подал виду.

— Разве ты вчера не обратил внимания? Я не унаследовал Вонголу, я победил их. Не важно, чей я сын, Савада-сан.

— Мой Рыбка-Тсуна был груб со мной! — завопил Емитсу разразившись неискренними слезами и побежал по коридору.

— Ты уверен, что он заслуживает испытательного срока, Cielo mio? — Хаято положил камеру.

— Я дам ему достаточно веревки, чтобы он повесился. То есть профессионально. Лично? — все, что он чувствовал — это затянувшееся разочарование. — Мы закончили.

— Неужели он действительно отрекся бы от тебя за то, что ты выше его по рангу?

— Он может попытаться, — их семейная книга хранилась в архиве Намимори, а клерк — Хибари. — Интересно, мама уже внесла Базиль и Флору в реестр?

— Это законно? — спросила Киоко.

— Мне все равно.

— Я хорошо тебя научил, Пушистик-Тсуна, — Реборн взъерошил ему волосы.

***</p>

В кухне чувствовалась какая-то странная энергия. Карелли никак не мог взять в толк, что это такое; это было больше, чем просто попытка накормить вдвое больше жителей, чем обычно. Те из персонала, кто был с активным Пламенем, сказали, что новое Пламя Неба — Дечимо? По поместью поползли слухи, что во время встречи между Небесами Вонголы произошло что — то большое.

Синьора Бочча отмахнулась от сплетников ложкой.

— Сара, горох уже готов? И еще, Гай, если ты сожжешь ризотто, я с тебя шкуру спущу, — Карелли опустил голову и сосредоточился на чистке креветок. Знать слишком много может быть опасно для его здоровья, как и знать слишком мало. Лучше всего держать рот на замке, уши открытыми и молиться о благоприятном исходе.

Кухонная дверь со скрипом отворилась, и вошел один из Десятого поколения — мечник. Его холодный взгляд скользнул по Карелли, словно оценивая его для гроба.

— Синьор Ямамото, да? — спросила синьора Бочча. — Дечимо что-нибудь нужно?

— Ахаха, это личное дело, — Карелли моргнул. Ямамото расплылся в улыбке; может быть, ему просто померещилось? — Эта кунжутная заправка вчера вечером была очень вкусной, я хотел спросить, что в ней.