Мать, сестра, любовник, небо Глава 4 (2/2)
— Шамал, разве я когда-нибудь благодарил тебя за то, что ты принял меня тогда?
— Ты был хулиганом, Хаято; ты бы не поблагодарил Ангела Гавриила, если бы он дал тебе ключи от рая.
— Травоядная самка, я закусаю тебя до смерти! — с курса донесся небольшой взрыв.
— Хотела бы я посмотреть, как ты попробуешь, орангутанг!
— Я должен сказать, что с тех пор ты сильно повзрослел; ты дошел до того, что стал почти респектабельным, — продолжил Шамал.
— Что ты можешь знать о респектабельном человеке, доктор Извращенец?
***
Бьянки не отставала от Наны, пока та бродила по торговым рядам, все время удивляясь, как ее втянули в это.
— Ты долго пробудешь в Намимори, Бьянки-сан?
— О, по крайней мере, несколько месяцев; теперь, когда я наконец-то догнала своего младшего брата, я хочу проводить с ним больше времени, — Реборн дал ей свиток, в котором перечислялись упражнения по контролю пламени, которые нужно выполнить, прежде чем она сможет провести время с Хаято без присмотра.
— Аре, для семьи хорошо проводить время вместе, — Нана слегка нахмурилась, но затем эта мысль явно ускользнула от нее; она подошла к витрине с фарфоровыми чашами. Бьянки вздохнула. По крайней мере, ей не нужно беспокоиться, пытается ли Нана шпионить за ее семьей или нанесет им удар в спину; это было отличие от папиных мафиозных шарад. И Нана была так откровенно мила. — Такие красивые чаши… Ты студентка, Бьянки-сан?
— Нет, я займусь семейным бизнесом. Либо это, либо путешествие по миру с моим возлюбленным, — она была в этом не так уверена, как хотела показать. Реборн пристрелит ее. Она влюблена в него, разве это ничего не значит? Что случилось с гламуром образа жизни киллера?
— Ах, я была примерно в твоем возрасте, когда встретила своего Иэмицу-кои. И даже у моего неуклюжего Тсу-куна есть свой Хаято-кун. Молодая любовь — это так волнующе!
Правда, ее младший брат и его Небо были повсюду вместе; шансы Бьянки убедить Хаято вернуться домой минимальны. Что-то в этом городе изменило их обоих, и Бьянки собиралась выяснить, что именно.
— Бьянки-сан, не хочешь сходить за тортом?
— Конечно, почему бы и нет, — и в то же время, она могла бы наслаждаться неопасным девичьим временем, верно?
***
Устройство для испытания пламени выглядело как линза из прозрачного стекла, размером с сервировочную тарелку. Как и подвески Аркобалено, не было никаких очевидных признаков того, как это работает, и Хаято не думал, что Кавахира позволит ему разобрать его на части. Он выглядел неуместно в пыльном заднем офисе антикварного магазина, где вокруг него толпились Хаято, Тсуна-сама и Кавахира.
— Я подумал, что ты, возможно, захочешь сначала попробовать это наедине, — сказал Кавахира. Хаято мог согласиться с этим; он не сомневался, что пламя Тсуны-сама хранит секреты, которые никто, кроме его хранителей, не должен знать. И уж точно не благонамеренная, но забывчивая сестра Хаято.
— Насколько вероятно, что у кого-то может быть несколько видов пламени? — спросил Тсуна-сама.
— Примерно один из двадцати, — сказал Кавахира, — И более одного вторичного Пламени встречается гораздо реже. Как видишь, — он коснулся центра линзы, и широкая струя индиго потекла из его руки к краю, — у меня самого есть только Туман.
Хаято уже знал, что у него ураган и солнце, и он доволен этим. Солнце опасный противник, особенно когда он отвечал за безопасность Тсуны-сама. Он прикоснулся к линзе и почувствовал легкое притяжение своего пламени.
— О, ничего себе, — сказал Тсуна-сама. Объектив показывал большую часть радуги, не только ураган и солнце, но и дождь, молнии и облака. Все они исходили от него.
— Замечательно, — сказал Кавахира.
— Ты потрясающий, Хаято, — сказал Тсуна-сама, и Хаято подавил счастливое покачивание. Его Небо было впечатлено им. Тсуна-сама поцеловал его в челюсть и продолжил. — Теперь я знаю, почему моя интуиция подсказала, чтобы у тебя была отдельная комната.
Из-за его полосы облака, еще до того, как Хаято узнал об этом сам?
— Ты так хорошо заботишься обо мне, Cielo mio, — очевидно, его территория была не больше и не меньше, чем его Небо. И еще были другие языки пламени; ему понадобится больше колец.
— Хочешь попробовать следующим, босс? — Кавахира одарил их обоих снисходительной улыбкой.
— Ладно, — Тсуна-сама прикоснулся рукой к линзе; она показала широкую полосу цвета апельсина, как и ожидал Хаято, и полосу более темного, красновато-оранжевого цвета. — Хм, я никогда раньше не видел такого цвета пламени. Это одно из элементов Земли?
— Да, на самом деле это пламя земли, аналог Неба, — сказал Кавахира.
— Отлично, — проворчал Тсуна-сама. — Мне еще понадобиться собрать хранителей Земли? — Конечно, такой удивительный Босс, как Тсуна-сама, заслуживал иметь последователей каждого пламени, которое только было! Но Кавахира покачал головой.
— Второе пламя может поддерживать свои собственные связи только в том случае, если оно равно по силе первому. И если бы это было так, они проявились бы как объединенное Пламя, когда ты их использовал. И все же мне придется найти кое-какие ресурсы в пламени земли.
Тем временем Хаято любовался цветами пламени своего неба. Два оттенка оранжевого чудесно дополняли друг друга… Он моргнул и присмотрелся внимательнее.
— Кто-нибудь из вас это видит?
Между пламенем Неба и Земли была тонкая, как волос, черная линия.
***
— Хииии? — каждый раз, когда Тсуна думал, что его способность удивляться исчерпана, происходило что-то подобное. Он чувствовал эту маленькую черную нить; она действительно принадлежит ему. Он повернул руку ладонью вверх, сосредоточился на холодном-темном-пустом и выпустил крошечное черное Пламя. Все трое уставились на него.
— Ну что ж, — Кавахира прочистил горло. — Если Пламя Ночи появляется, когда кто-то отрезан от своего Пламени, но все еще имеет Волю к жизни…
Верно; из всего безумия, которым была его жизнь, это имело логическое объяснение. Тсуна вздохнул и сомкнул пальцы над Пламенем, прежде чем отпустить его.
— Мы никому не говорим об этом. Никогда.