Мать, сестра, любовник, небо Глава 2 (2/2)
— Наберись терпения, сестра, взрослые разговаривают.
***
Реборн ухмыльнулся; его ученики уже научились управлять ситуацией с помощью одних только слов. Его первоначальный гнев немного остыл — но он не давал Бьянки никакой передышки. Она уже была на тонком льду после того, как пыталась отравить неуклюжего Дино, и ей все еще запрещено находиться на территории Каваллоне.
— Если Мукуро отпустит тебя, ты будешь хорошо себя вести? — спросил пушистый-Тсуна.
— Прекрасно, — виноградные лозы разматывались, но не исчезали. — Реборн, милый! — Она наклонилась вперед, протянув руки для объятий; Кея схватил ее за воротник.
— Мой, — прорычал он ей в ухо.
— Судя по всему, у меня сейчас серьезные отношения, — согласился Реборн, что, несомненно, приведет к появлению новых возможностей троллить юное облако. Сделав шаг назад, он вынул магазин из пистолета и заменил его другим, полным резиновых пуль. Он выстрелил прямо в ребра Бьянки. — Это за попытку насильно проникнуть в дом неба. — Второй выстрел. — За то, что ты сначала не осмотрелась все как следует.
— Оу… — Бьянки потерла бок. — Ты ведь шутишь, правда? А здесь небо?
— Я вовсе не шучу, — сказал пушистик — Тсуна и на мгновение показал свое пламя. — И ты бы это знала, если бы потратила какое-то время на осмотр города. Или думала о том, что за ученики у Реборна-сэнсэя.
— Я не могла дождаться, когда снова увижу свою настоящую любовь!
— Ара, что это? — Нана вышла из кухни, наконец-то заметив суматоху.
— Нана, это моя сестра Бьянки, — ответил Хаято.
— Так приятно, когда семья приезжает в гости, — сказала Нана с легкой грустью. Реборн добавил к своему мысленному списку «застрелить Йемицу». — Вы останетесь на чай, Бьянки-сан?
— Я с удовольствием, Нана-сан, — сказала Бьянки, показывая, что у нее, по крайней мере, хватило ума выучить японский до приезда. Реборн задумался, заметил ли его пушистый ученик, что большая часть предыдущего разговора была на итальянском.
— Бьянки, я знаю, что у тебя есть хорошие манеры, — предупредил ее Хаято. Кея фыркнул и зашагал прочь, таща Мукуро за руку.
***
Он плюхнулся обратно на траву спарринг-площадки Кокуйо Лэнда, тяжело дыша, его трезубец упал рядом. Рядом в таком же состоянии лежала облачная птица.
— Куфуфуфу, мне это было нужно, — подход дорогого Тсуны к лидерству был по-своему восхитителен, но ему не хватало возможностей для тотальной, нокаутирующей битвы.
— Хн. Хорошая драка.
— Держу пари, ты никогда не видел, чтобы ананас так делал.
— Ананас! Ананас! — крикнула птичка.
Он еще немного неподвижно полежал, глядя, как по небу плывут облака — белые, а не фиолетовые. До этого места — этого города, этого убежища — он никогда не осмелился бы лечь рядом с дышащим противником. Земля вокруг них была взрыхлена и выжжена.
— Почему ты называешь его маленьким всеядным?
— Потому что он поглотит все.
Вот это было бы зрелище. Дорогой Тсуна, правящий в плаще раздражения, ворчащий и стонущий от абсурдности всего этого.
— Ты когда-нибудь так с ним дрался?
— Уже скоро.
***
Хаято втащили в комнату его неба — не то чтобы он пытался сопротивляться — и толкнули на кровать, где Тсуна-сама оседлал его бедра.
— Мой. Она не может заполучить тебя.
— Она этого не сделает, Дечимо, — заверил его Хаято. — Ты не позволишь ей, и я тоже. — Вопреки их решимости у Бьянки не было ни единого шанса. У Хаято была еще одна причина быть благодарным за связь с хранителями; даже кровные узы занимали второе место в культуре мафии. Он провел руками по спине своего неба. Тсуна-сама был так осторожен он оставлял им время для их собственных увлечений, для их друзей и семьи, даже за свой счет. Если бы Хаято действительно хотел вернуться в свою прежнюю семью, Тсуна-сама нашел бы способ позволить ему это. Но ему это не нужно. Все, что он хотел, уже в его руках, в буквальном смысле. Он положил руки на плечи Тсуны-сама. — Самое неприятное — заставить Бьянки отступить. Она такая же как и… любой другой пламенно-активный, на самом деле.
— Ты называешь меня глупым, Хаято? — поддразнил его Тсуна-сама.
— У тебя безграничная решимость, Cielo Mio, — торжественно ответил Хаято.
— Надевай ошейник, когда будешь с ней разговаривать.
— Да, Дечимо, — Хаято глубоко вдохнул аромат своего неба. — Как ты думаешь, несколько засосов помогут?
Тсуна-сама оглядел его с ног до головы, в его глазах появился озорной блеск.
— Зависит от того, куда я их поставлю.
***
Конверт, который держал Кусакабэ, горел небесным пламенем, и он был адресован лично Хибари-тайчо. Кусакабэ подозревал, что его босс уже знал, кто такой Интен-сама; почему? Потому что клан Хибари в целом, и облако в частности, были одной из сил сообщества пламеников Намимори. Отец Кусакабэ был высокопоставленным членом Момокаи, но он одобрил то, что Тетсуя стал правой рукой Хибари. Префект демон наверняка занимал высокое положение в любой организации, которую он считал приемлемой, если не руководил ею. Конечно же, он не упоминал о какой-либо связи с Интен-сама.; Тецуя был просто немного раздражен тем, что сам еще не понял этого.
Он вошел в кабинет-логово Хибари-тайчо и молча передал послание. Хибари схватил его и разорвал. Он оскалил зубы в усмешке, читая содержание.
— Травоядное, приготовь завтра машину, — он сунул записку Тецуе. — Как и обещал. Завтра, в полдень, амфитеатр. — Это… вызов? От Интен-сама для Хибари-тайчо? — Ты, У Фэй и У Линь пойдете со мной.
— Понятно, — китайские кузены Хибари были на несколько лет старше большинства членов дисциплинарного комитета, и находились здесь как своего рода дань от клана Хибари Интен-сама. Но они были под прямым командованием Хибари-Тайчо, поэтому они будут слушать Тэцую как его рупор — независимо от того, насколько это нервировало. Он поклонился и вышел, чтобы выполнить указания своего капитана. Только позже ему пришло в голову, что он также встретится с Интен-сама.