Двадцатый псалом: Ромео и Джульетта из штата Виргиния (1/2)

С одной стороны Виктория Уокер считала себя взрослой. Вон сколько всего уже успела наворотить: и диплом получила, и копыта откинула, и трахается как не в себя и определённо будучи не в себе с самым роскошным в трёх мирах мужиком, что иногда кажется, что его не существует, потому что она про таких даже в книжках не читала.

Едва думает о нём и не справляется с собственным телом, чувствуя пульсацию в Местах-Которые-Нельзя-Называть. Практически ощущает эти его пальцы, губы, зубы. Язык, которым он её сверлит, лижет, насилует мозги, что мгновенно растекаются жижей, именуемой в Школе хлопьями.

С другой стороны Вики знала, что она хоть и взрослая, но где-то есть ещё и настоящие взрослые. А значит спрос с неё маленький, и можно расслабиться и получать удовольствие, даже не пытаясь разобраться в себе и происходящем.

Не здесь.

Не сейчас.

Не сегодня.

Потому что сегодня она летит в Капитул. Так Люцифер обозначил место, куда они направлялись.

В сумку кинула лишь самое необходимое – зубную щётку, расчёску, подарок Мими. Легкомысленно забыла трусы. И ровно в назначенный час стояла у озера, затянутая в самое неприличное платье из своего приличного гардероба. Насыщенно-синее, облегающее фигуру до бёдер и расходящееся вниз пышной короткой юбкой. Так выгодно подчёркивающее цвет глаз и длину ног.

Вики купила его в свой первый внеземной шоппинг по единственной причине: ровно такое же, из магазина Kooples, осталось висеть в её шкафу в родительском доме. Словно платье из прошлой жизни могло как-то соединить её с этой самой жизнью через измерение.

Заметила Люцифера издалека. Никакого багажа. Уверенная прогулочная походка, руки в карманах, едва ли не насвистывает себе под нос. Весь с иголочки, как отшлифованный до блеска меч.

Высокий, складный, восхитительный.

Снова почувствовала, как куда-то вниз ухнуло сердце, разгоняя миллионы отнюдь не бабочек… противотанковых ежей.

И всю королевскую конницу.

И всю королевскую рать.

– Воин уже не наряжается к грядущему Апокалипсису? – Девушка отвесила шутовской поклон и ему, и той тёмно-синей рубашке, в которую он облачился.

Но демон ничего не ответил, лишь неумолимо приближался, взирая на Уокер таким особенным взглядом, что она вдруг почувствовала волнение, не понимая, то ли ей радоваться, то ли бежать куда-то так далеко, где он никогда её не отыщет – на крайние рубежи Империи.

Или того хуже – в штат Виргиния.

Подошёл совсем близко, не отводя сияющих глаз, и она смогла рассмотреть шальную мальчишескую улыбку на лице и странно отпечатавшееся… что это? Восхищение? Уважение? Аплодисменты?

Уже собралась спросить, но он приложил палец к губам и, всё также не отводя взора, надел ей на шею амулет. Крылья Непризнанной тут же сменили цвет, окрасившись кроваво-красным.

– У тебя, - не выдержала, - получи… - но закончить фразу не смогла, оказалась похоронена заживо под его сметающими всё губами, которые заткнули в мгновение ока.

Силилась придумать название этому поцелую, который, как эвтаназия, отключал её от всех аппаратов жизнедеятельности, и даже не успела осознать, что они только что телепортировались.

– Добро пожаловать в Медину, Непризнанная. – Нехотя отлепился от неё, напоследок цепляя языком верхний ряд идеальных американских зубов. Глупо подумал, что никого столько не сосал, не облизывал и не целовал за всю свою впечатляющую на этом поприще биографию. – Возьмём колесничьего и через пару часов будем в Капитуле. Как раз к обеду.

Мужчина двинулся в сторону стен старого города, логично полагая, что девица идёт следом.

– Люцифер! – «Даёбанныйтыврот!..», - оказалось, она зависла на том же месте.

– Не ори ты так! – Вмиг оказался рядом, припечатывая эти жабьи, лучшие в мире губы своей большой ладонью. – Это пока ещё земли Цитадели. Дальние, но их. Тут тоже почитывают «Священное Писание».

«Как тебе хорошо, когда ты молчишь, заткнутая мной… Часть тела, конечно, неправильная, но до колесницы и так сойдёт!», - расползся змеиной ухмылкой, однако руку убрал.

– Я-то думала, меня ждёт индивидуальная экскурсия с красавчиком-гидом, - прошипела в ответ. – А если не выйдет с ним… то тогда – с тобой! – Глаза демона вспыхнули красным: выстрел угодил в яблочко. – Не приходило в голову говорить мне пояснения, не? Колесничий? Читают Писание?

Люций закатил глаза, притягивая её за локоть и буквально волоча к крепостным возвышениям.

– Всё время забываю, что ты как ребёнок. И если не научить тебя не совать свои любопытные пальцы в розетку, возьмёшь и обесточишь наш мир, разнося всё к херам. – Они зашли в огромные кованные ворота, рядом с которыми стояли два боевых архангела. Внимания на них никто не обратил: в дневное время ставни были открыты, и местный контингент то и дело сновал туда-обратно.

– Я ещё и обесчещу… - она приподнялась на цыпочках, жарко коснувшись мочки его уха и заставляя демона забывать как дышать.

– Я тебя сейчас съем. – Повернулся, резко хватая за плечи и отодвигая от себя. На полном серьёзе посмотрел в глаза. – Прекрати. Или будет хуже.

«Прощай, ебанный контроль! Здравствуй, порево за углом первого попавшегося дома! Сколько там я тебе уже не присовывал? Час?.. Два?.. Это страшно. И долго. Ты разве не знала, что мой член тяжело переживает разлуку? Ещё немного, и ничто не остановит его от писем в твой адрес».

– Всё поняла, - она примирительно вскинула ладони. – Я тебя не трогаю, ты меня не тащишь, играем в приличную бюргерскую ячейку общества. Куда идём?

– На конюшню.

– Очень содержательно. Тоскуешь по Ости?

Он не сдержался. Согнулся пополам от смеха, притягивая её к себе и позволяя ладоням соединиться:

– Иногда я думаю, родись ты парнем, тебе бы пришлось проводить в своих земных качалках сутки напролёт, Уокер, потому что ты бы только и делала, что огребала.

– Всё куда хуже, Люцифер, - заговорщицки подмигнула Вики. – Родись я парнем, тебе бы пришлось стать гомиком.

Они почти поравнялись с высоким, не меньше четырёх этажей, зданием из жёлтого песчаника с огромными арочными сводами.

– Здесь можно нанять колесничего.

– Который повезёт нас в Древний Египет? – Она вскинула брови и развела руками: мол, ты всё ещё ничего не объяснил. – Или сразу на Голодные Игры?

– Который повезёт нас в Капитул. – Демон сложил на груди ладони и посмотрел с усмешкой. – Какая буква показалась непонятной в слове «колесничий»?

– Мы поедем на колеснице?

– Да, капитан Очевидность.

– Как в кабриолете?

– Нет, это крытый транспорт.

– А что там было про Писание?

– О, - Люций хмыкнул. – Это название здешней прессы.

– Погоди-погоди… - Вики неверяще уставилась на мужчину. – Газета на Небесах называется «Священным Писанием»?

– Да, а основное издание в Аду – «Огонёк». А ещё у нас есть «Вестник» и столичное радио. – Его неимоверно забавляло фиксировать каждую её, такую до дурного великолепия смертную реакцию.

– Я. Сейчас. Умру. – И она захохотала. – От припадка гомерического… обожемой… смеха! Кто этот чудак, придумавший названия вашим СМИ? Хочу лично поблагодарить за чувство юмора, пав ниц!

– Уверен, - дьявол холодно поджал губы, - у тебя ещё будет возможность раскланяться перед моим отцом.

***

Юноша в башне был в панике. Рыскал по всем школьным зеркалам, пытался обнаружить того, кто был ему нужен, и не находил. Давно забыл про остывший завтрак и даже не умывался сегодня. Лишь долбился, как птица в клетке, в своё «окно в мир», но всё безрезультатно.

Сначала, было, подумал, что у неё пары, а, как он уже успел выяснить, в кабинетах зеркала не водились. Потом подглядывал за происходящим в коридорах, надеясь увидеть знакомые очертания фигурки и копны волос, но мимо него сновали совершенно неинтересные личности.

Не выдержав, сгорая от стыда, перешёл к осмотру её спальни, хотя зарекался никогда больше этого не делать. После того, как, однажды, подсматривал за тем, что определённо не предназначалось для посторонних глаз. Вспомнил, как потом отвратительно себя чувствовал, полыхая румянцем. А, затем, и не только им.

Но в комнате то и дело мелькала лишь другая девушка – с иссиня-чёрными волосами и совсем бесстыжая.

Решительно ему не нравившаяся.

Не заставлявшая дыхание учащаться, а сердце – биться так часто, что он по началу хотел сообщить о том, что болен, архангелам за дверью.

Осматривать остальные спальни казалось глупым, нерациональным решением. Их было слишком много. А на ванные комнаты он сам себе наложил тотальный мораторий. Да и разве могла она находиться там так долго?!

Впервые увидел её на балу в золотом платье, кружащуюся в танце с каким-то холёным хлыщом. И словил себя на восторженной мысли, что выглядит она совсем иначе, чем остальные. Словно в ней отсутствует этот битый, корёжащий всё ген надменности, а в глазах сияет хмурое небо. Почти как у него самого, когда его не одолевают самые мрачные мысли и взор не становится цвета ночи.

Вот тип рядом с ней – он-то точно был из здешних. Тёмный, великолепный, опасный.

«Отвратительный. Только и делает, что крутится подле тебя, Девушка Без Имени», - решил тогда «узник». Это давало карт-бланш, чтобы присмотреть за ней, оправдывая себя мнимой заботой.

И чем больше следил, тем больше о ней думал. Видел, как расчёсывает свои волосы. Как танцует у зеркала. Как живо, эмоционально болтает с чернявой соседкой. Не слышал, конечно, ни слова, но сам вкладывал ей в уста заранее заготовленный текст.

А потом, всего несколько ночей спустя, вдруг решил – пора показаться.

Такая не будет церемониться, захочет узнать, кто же там в отражении.

Докопается до сути.

Возможно даже разнесёт его темницу до последнего камня.

Но придёт к нему.

Появился и внезапно понял, что разучился моргать.

В спальне было темно, но и света Луны в проёме окна хватало, чтобы понять, что там происходит: сплетающиеся силуэты, тонкие руки, широкие, покрытые огненными узорами плечи, блестящие влажные губы, сверкающие капли пота на их телах…

И стало так больно, что что-то другое – угрюмое, тревожное, озлобленное, - мгновенно расправило внутри крылья. Такое слово он тоже знал из своих книжек. Всего девять букв, а сколько, оказывается, могучего в этом «ненависть».

Да, пожалуй, что так.

Он возненавидел хлыща с ней.

В ней.

И теперь точно знал, чего хочет помимо свободы.

Он хочет его сокрушения.

И отыскать Девушку Без Имени.

***

Колесница оказалась никакой не колесницей. Минимум каретой представительского класса, щедро украшенной витиеватыми серебряными вензелями. Плотные шторы на окнах были выполнены из тёмного бархата. Над диванами с каждой из сторон висели зеркала в начищенных рамах. Приятно пахло свежевыделанной кожей и шоколадом.

– А колёса?.. – С удивлением шепнула Виктория, которую Люцифер буквально впихнул внутрь, откровенно пользуясь моментом и сжимая её ягодицы до сладкой истомы.

– А колёса, - запрыгнул следом, - нам не понадобятся.

На его до не-гуманности красивом лице гуляла задорная улыбка, и спустя мгновение Уокер поняла, почему. Высунулась в окно, отодвигая занавеску, и увидела, как на «конюшне» приподнимаются ворота загона, выпуская на волю «арабского скакуна» - не менее 50 футов в высоту, с роскошным чешуйчатым капюшоном, перепонками между когтистых лап и очаровательным драконьим оскалом.

– Мы? Полетим? В карете? На нём?! – Такой искренний девочковый восторг, что у него приятно засосало под ложечкой.

«Как мы до этого дошли, раз я готов кончить лишь от твоих сияющих глаз?..».

– До последнего верила в тринадцатый трамвай? – Люцифер сдвинулся ближе, зажимая Непризнанную в угол колесницы.

– А кони у вас тоже летают?

Он поднял её подбородок, не ощущая никакого сопротивления:

– Такая взрослая девочка, - медленно провёл губами по скуле, чувствуя, как от её запаха раздуваются ноздри, а внутренности скручивает в не фиговый узел, - уже и титьки отрастила, - дошёл до рта, - и раздвигаешь ножки перед всякими тёмными личностями, - медленно лизнул, оставляя влажный след, - но всё ещё веришь в сказки. – Резко отстранился, разваливаясь на сиденье. Поплывшая девица тут же вспыхнула от обиды, явно рассчитывая на продолжение: «Игра началась!». - Летающих лошадей не бывает, Уокер.

Зато колесницы в этом мире явно были предрасположены к полётам. И спустя пару минут Вики, прилипшая к окну, сначала почувствовала, а потом и увидела, как они отрываются от земли, уносимые в облака драконом и его погонщиком.

«Ты пялишься в окно. Я пялюсь на тебя. А скоро начну пялить. Чтоб я сдох, но это будут идеальные выходные!».

С азартом эстета и архитектора девушка вперила глаза в Медину, что уменьшалась с каждым взмахом драконьих крыльев. Заметила монументальный то ли замок, то ли храм в самом центре поселения. И на удивление разномастную публику. Одни ходили по улицам в современной, земной одежде. Другие – явно косили под профессора Фенцио, облачаясь в балахоны, мантии и странного кроя костюмы.

Решила, что запомнит этот город, как жёлтый, так как песчаник преобладал в каждом здании.

И повернулась к демону, который откинулся на спинку дивана и рассматривал её с видом человека, который вдруг понял жизнь и решил посвятить её научным исследованиям в области непризнанных реакций.

– Это настолько нереально… - пожевала губу, подбирая слова, - что не может быть ничем, кроме правды.

– Несколько больше твоего Нью-Джерси, - не удержался, ввинтил шпильку, хотя неимоверно хотелось ввинчивать нечто иное.

Вместо реакции Виктория принялась бурно исследовать экипаж. В стене напротив заметила шкафчик чёрного дерева и тут же вытащила оттуда ворох шоколадных плиток в фольге, сверкающий графин Глифта и бокалы.

– Царский подгон. – Зашуршала конфетой, садясь напротив. – Будешь?

– Тебе говорили, что ты слишком часто ешь? – Он проигнорировал вопрос.

– У фефя, - без тени смущения зачавкала, скидывая с ног туфли и подтягивая острые колени к подбородку, словно так и только так предписано передвигаться на пилотируемо-гужевом транспорте, - пфефасный офмен фефеств! – Облизала губы и пальцы от тающего шоколада, повышая температуру в карете до состояния адского котла. – Мои вещества великолепно обмениваются между собой шуточками и последними сплетнями, прежде чем без следа сгореть во внутренней борьбе.

– Пфефасный офмен фефеств! – Передразнил её. – Всё ещё борешься и воюешь, Уокер? – И ухмыльнулся, полагая, что она уже просто не может нравиться больше, чем сейчас. Слишком нравится. Слишком слишком. Где одно из слов надо заменить на иное.

– Я, мать твою, лечу в карете из презренного металла на драконе по сказочному миру в другом измерении с дьяволом! Как думаешь, какие у меня эмоции?

«А я лечу с тобой в своём привычном мире, и самое сказочное чудовище, которое тут только может быть – это ты».

– Сильные. – Демон расстегнул манжеты и стал закатывать рукава рубашки. – Валяй.

– Что?

– Свои вопросы. По лицу вижу, что совершаю ошибку, и твой фонтан изобилия потом будет не заткнуть, но эксплуатируй мою щедрость, пока я добр… ай! – Кинула в него шоколадкой, но предложением тут же воспользовалась.

– Почему на непризнанных территориях безопасно?

– Потому что, как и на любой вашей приграничной территории, там испокон веков живёт смешанное население всех фракций. Разве в американском Сан-Диего не та же фигня? – Он сделал глаза «Это слишком логично, идиотка!». – Так давно трутся друг о друга, что уже и не ангелы, и не демоны. А всё больше…

– …люди. – Подсказала ему Вики, и Люцифер удивлённо кивнул, будто сам впервые соглашаясь с таким жалким, но абсолютно точным определением.

– А разве в Капитуле нет законов? Власти? Какой-то стороне город должен принадлежать хотя бы на бумагах.

– Сейчас он принадлежит Верхнему миру. Но никто не хочет царствовать наместником в настолько далёких областях. Поэтому самодержец капитульский, уверенно просаживающий бюджет поселения в Цитадели, но не меньше пяти столетий не появлявшийся на своём рабочем месте, - он тонко улыбнулся, - нам не грозит.

– Пф. Боюсь, - саркастично прокомментировала девушка, - кроме летающих карет вы от нас вообще ни чем не отличаетесь.

– Вы. Не отличаетесь.

– М-м?

– Вы. От нас.

– Никогда не думал, что нас сделали вторыми, потому что вы оказались бракованной тестовой партией? – Уокер хихикнула, отклоняясь на сиденье и вытягиваясь во весь свой рост.

– Никогда не думала, что если я засуну тебе в задницу член без смазки, то тебе будет больно? – Он произнёс это с самой ангельской улыбкой.

– Вижу, - «Не говори этого! Не произноси! Прикуси язык!», - вопил внутренний голос, но Вики уже спустила тормоза, - разговоры про гомосятину посеяли в тебе семена сомнений, Люцифер? Это скользкая дорожка!

– Вижу, - мужчина продолжал сохранять внешнее спокойствие, но под кожей расползался жар, - идея тебе нравится, Непризнанная? – И припечатал, облизнув губы. – Это будет неприятно только по началу, пока ты не протечёшь, как последняя шлюха, до самых адских низов.

– Давай вернёмся к вопросам!

– Неа. – Осклабился. – Давай выпьем. – Демон потянулся к Глифту и зазвенел стеклом. – И поиграем.

– Ты такой игривый! – Блондинка хихикнула. – Прямо как… котик. – Показала язык.

«Будешь его также высовывать, когда я на него всё спущу? Чтобы капало на пол, смешанное с твоей слюной… Чтобы волосы налипли к твоим потным лбу и щекам… Чтобы уже говорить не могла… Только смотреть, хотеть и тереть пальцами свою хлюпающую, чавкающую от предвкушения узкую дырку…», - понял, что если не перестать живописать всё это в своей голове, выебет её сию секунду. Жёстко, быстро, возможно больно, но по итогу точно охуенно.

– Задаёшь свой вопрос. – Сглотнул, восстанавливая дыхание. – Я отвечаю. – И протянул Вики бокал. – Если находишь аналог услышанного на своей земле, пью я и снимаю с себя что-то из одежды. – Сел в привычную вальяжную позу, кокетливо изогнув бровь. – Не находишь – проделываешь тоже самое. – Сбросил до блеска сверкающие ботинки и хмыкнул, – теперь мы в равных условиях.

– На мне только платье, Люцифер. – Она зло сощурилась, не желая так быстро признавать, что правила ей решительно нравятся. – Это НЕ равные условия!

– Жизнь несправедлива, Уокер. – Он перевёл взгляд в окно, показывая, что, раз предложение не принято, то и разговору конец.

– Ты просто мастер дипломатических компромиссов, - фыркнула и пригубила Глифт. – Ладно, расскажи про ресурсы. Что вы производите? Помимо невероятного высокомерия.

Уголок его губ пополз вверх:

– Слишком просто. Торопишься меня раздеть? – Но, тем не менее, начал. – Еду, одежду, лекарства, предметы мебели и роскоши. В Верхнем мире сосредоточено большинство лесопилок и каменоломен. – От его тягучего голоса Виктория чувствовала себя всё более захватывающе. Будто впервые включает топовую стратегию на компьютере, ещё не зная, что её ждёт, но уже начитавшись хвалебных отзывов. – В горах Нижнего мира добывают ископаемые в рудниках. Многих из них нет на земле. И никогда не будет. Мифрил, адамантиум, скарлетит, драконий камень. Из последнего, например, делают сыворотку, небольшая концентрация которой способна поднять на ноги умирающего и заставить бегать не меньше суток, - Люций припомнил, что видел подобное, и неприятно поморщился, - даже с отрубленными конечностями. А большая концентрация мгновенно убьёт. – Закинул ногу на ногу и отсалютовал бокалом. – Есть что ответить?

Уокер задумалась, но ненадолго:

– Адреналин! – Щёлкнула пальцами, как примерная дочь бывшей старшей медсестры Принстон Плейнсборо. – В малых дозах расшевелит коматозника. В больших… - развела руками.

– Принимается. – Он издал преувеличенный вздох и показательно стянул с ноги носок.

– Два! – Рявкнула Вики. – Ты не носишь их раздельно. Они же – как Инь и Янь! Как Сид и Нэнси! Им будет скучно друг без друга.

Заржал, но согласился:

– На здоровье, Непризнанная, - откинул в сторону и залпом осушил фужер. – Трави.

Вопрос уже созрел, она выпалила:

– Самое мифическое существо! Чтобы все о нём слышали, как о существующем, но никто не видел.

– Непризнанные с мозгами, - Люций довольно прикусил кончик языка, скалясь в её сторону. – Ладно-ладно, не кидайся. – Ловко отбил второй шоколадный снаряд. – Думаю, гомункул. Он мелькал даже в вашей низкородной культуре, а у нас байки о гомункулах знает каждый младенец, но я не встречал тех, у кого бы вышло его создать.

– Дьявол, который носит рубашки Prada, и не видел гомункулов… - она задумчиво постучала пальцем по ножке бокала. – Мы с Фаустом в шоке. И куда я только попала?.. А, точно, сюда!

– Не пытайся заговаривать мне зубы. – Брюнет наклонился, и она почувствовала, какой он жаркий. «И красивый!», - пискнуло что-то внутри. - Отвечай. – Выжидательно замер, как хищник перед прыжком.

Виктория напряглась, вспоминая всех самых диковинных животных от утконосов до мамонтов, но в голову как на зло лезли только его губы, которые сейчас были на расстоянии вытянутой руки – лишь потянись, можно будет укусить, - и хрен да маленько академических знаний.

– Сдаюсь. – В конце концов недовольно процедила студентка, вставая со своего места.

Люцифер запрокинул голову, явно собираясь наслаждаться процессом её обнажения:

– Помочь тебе с молнией, Непризнанная? – Тон сочился патокой.

– А кто сказал, что я начну с платья? – Она лихо вскинула бровь, глядя прямо на него. И также лихо сдёрнула трусы, стараясь не светить задранным подолом.

«Бля… Уокер… бля! До охуения… охуенная. Что у меня закипает голова. Обе головы. Блудливая, стыдливая, не перестающая удивлять… Как же легко ты согласна на всякую дичь со мной… и как до хрена много это значит… Такдохуямногозначит!.. Что тебя уже не вытравить, калённым металлом не выжечь из моих мыслей… твой запах – не содрать с моей кожи. В жизни от тебя не отмоюсь. Не могу. Не хочу даже».

Понимает, что плывёт, как грёбанный пузырь в её бокале, который она опрокидывает в свою тугую, тёмную, заманчиво открытую глотку и слегка морщится.

– До дна. Я видел, сколько в тебя влезает. – Фраза настолько роскошна в своей двусмысленности, что оба они едва сдерживаются, чтобы не засмеяться. Он – по-бунтарски, она – смущённо и слегка розовея.

И всё это чересчур хорошо. Так, блять, чудесно. Что он уже не желает, чтобы поездка заканчивалась. Глифт, конфеты и Уокер без трусов – и, - Люцифер уверен! – он сможет продержаться так не меньше парочки столетий на чистом, голом энтузиазме и миллионе оргазмов. И пусть их хоть обыщутся!

– Самый странный обычай. – Непризнанная опускает свою чудесную задницу обратно, но он едва слышит её. – Хьюстон, приём! Самая странная традиция в твоём мире?

«Нагибать и трахать Непризнанную в экипаже на пути на границу, просто задрав подол платья и вставив ей под хвост. Вжимать её жалобную, сладкую, наглую мордашку в бежевую кожу сидений до соплей, слюней и бессвязного лепета, разъёбывая цветочек, что папка растил, до липких брызг на моём прессе. Как тебе?.. Удивительный, конечно, обычай, но что поделать… Такова традиция. А традиции надо чтить!».

– У нас дарят курицу. – Закатил взор, полагая, что ширинка его брюк скоро не выдержит. – Когда мужчина делает предложение.