2. Ритуал Воскрешения (1/1)

—?Кстати, ты так и не назвала себя,?— вспоминает Мукунэ, когда мост остается позади, а Мио проходит отзеркаленные деревья на небольшой площади. Огни горели лишь на пустоши перед деревней, сами же улицы покрыты пылью и мраком, поэтому ориентироваться в них тяжело.Но Мио пытается?— Мукунэ это видит. Сощурившись, она всматривается в ее лицо.—?Ты следила за мной неизвестно сколько и до сих пор не узнала, как меня зовут? —?интересуется Мио, приподняв брови. И тут же запинается о камень.—?Аккуратнее. Я все-таки призрак, а не справочная,?— поясняет Мукунэ, не бросаясь помочь,?— и мои ресурсы ограничены, чтобы покидать деревню.—?Тогда как ты нашла меня? —?смотря на Мукунэ, под ноги, Мио все же старается меж своих и чужих слов различить мучительные стоны, год назад следовавшие за ней по пятам. Деревня подозрительна пуста и тиха; ей это не нравится.—?По твоим эмоциям. Это печально, но все, вышедшие из Багрового ритуала живыми, на остаток дней помечаются единым клеймом. Я уловила неподалеку то, что испытывала сама: отчаяние, боль, скорбь?— и так увидела тебя,?— прозрачные глаза отражают внутреннюю пустоту и потерю. Мио останавливается, чтобы пережить подкатывающую бурю, и делает вдох.Первую неделю после потери Майю, она не могла встать с постели, чувствовала себя разбитой, и при этом слезы, крик, истошная истерика были заточены глубоко в горле, перехватывая дыхание и сердечный ритм. Она думала, настояния врача, чтобы Мио вернулась туда, где все началось,?— это чистой воды безумие. Однако когда мышцы начало выворачивать, а ночные демоны из снов потихоньку перебрались в реальность, она собрала волю в кулак.Лес содрогнулся. От ее слез, от проклятий, мольбы и просьб сестру вернуться. Мио чувствовала, как из нее с каждой секундой крика выходил весь негатив, вся та тьма, что впиталась в Потерянной деревне, но полного облегчения не приходило. Врач сказал, что оно будет возвращаться снова и снова, пока горечь утраты не сотрется временем и новыми впечатлениями.Кей настаивал на переезде, Мио же не хотела забывать. И поэтому пользовалась его необходимостью зарабатывать на пропитание, она убегала из дома и возвращалась к проклятым камням, погружалась в апатию и бесцельное существование.И Мукунэ разделяла ее чувства.—?Почему ты… —?она не знает, стоит ли использовать именно это слово. Мио открывает рот, но закрывает, пытается подобрать что-то другое. —?Почему ты…—?Призрак? —?но Мукунэ, кажется, видит ее насквозь. Мио кивает, и она заметно меркнет, словно становится прозрачнее, глаза опускаются на гравий. Как бы Мукунэ хотела почувствовать его шероховатость и грязь, услышать, как он резко звучит под натиском деревянных гета! —?Меня убили. Когда я отправилась в Зеркальную деревню, чтобы пройти этот коридор и вернуть брата к жизни. Я не знаю, кто и где он захоронил мое тело?— иногда меня тянет к определенным местам, но ни с чем конкретным из своего прошлого связать их не могу. Пожалуй, на этом все.Под конец Мукунэ пожимает плечами, будто это в порядке вещей, и выбивает землю из-под ног Мио. Она смотрит в сторону, старается переварить и структурировать мысли, множество вопросов и реакций, что жители Потерянной деревни были намного безумнее, чем представлялись раньше. Они хотели не только своего эгоистичного упокоения, но и чтобы тех, кто собирался помешать им этого покоя достигнуть, ждала страшная участь.Ради них она пожертвовала сестрой?—?Это просто бесчеловечно,?— невесело покачав головой, Мио выходит на главный перекресток и, помедлив с секунду в размышлении, поворачивает налево.Дом одного из ключников не выказывает никаких чувств по отношении к ней: не манит, не отпугивает?— лишь смотрит своими заколоченными и завешенными окнами, приоткрытой деревянной дверью черного хода, приглашая войти. Мио останавливается на пороге?— неизвестно, найдет она там ключ или свою погибель в виде опасного призрака. Пленки в камере не так много и вряд ли ей удастся найти что-нибудь еще, но выбора нет.Если это вернет сестру, Мио сделает что угодно и даже сверх того.Как и ворота, ведущие к мосту, дверь поддается через раз. Упирается гнилыми деревяшками в землю, требует терпения и усилий, нечеловеческой силы, и Мио, отложив камеру в сторону, хватается за ставню и тянет, тянет, отводит в сторону, открывая проход. Узкий, но достаточный, чтобы она смогла протиснуться боком, втянув живот.—?Мукунэ, ты… —??идешь?? не произносится. Мио оглядывается вокруг?— призрака и след простыл. Она прокручивает заново ее историю, что Мукунэ тянет к определенным местам?— интересно, где они? Сможет ли Мио их найти? —?и решает отправиться одна.Год назад то теряя Майю, то находя, она смогла изучить деревню, найти способ сбежать и спустилась к Адской бездне. Так что в этот раз, имея с десяток кадров на камере Обскура, пусть и без фонарика, она сможет повторить подвиг.Мио просачивается в узкий проем и дает глазам привыкнуть: как бы ни была темна на улице ночь, в комнате, выполняющей роль кладовой без окон, видно еще меньше. Мио спотыкается?— касаясь обшарпанной стены, она запинается о разбросанный мусор и спасает коленки, ухватившись за скрипнувший столик. Что-то со стуком падает на нем и катится прямо в руки: холодный металлический корпус и стеклянная линза?— Мио надеется, что это именно то, о чем она думает, и щелкает кнопкой.Сноп света рассеивается тускло, при этом достаточно, чтобы в следующий раз обойти брошенные доски, а не оцарапать о них лодыжки. С фонарем Мио оглядывает паутинные углы под потолком, пыльные полки с бутылками, в которых ранее хранилось небывалое количество саке или сливового вина, оставленную в спешке стоптанную обувь возле небольшой одинокой ступеньки, и скрипит половицей, поднимаясь в жилую часть дома. Она не знает, кто здесь жил ранее,?— год назад разбросанные повсюду записки и забытые богами дневники помогали кое-как воссоздать картину произошедшего.В конце концов призраки неупокоенных всегда возвращаются к месту своей гибели.Мио сначала проходит мимо, а после?— возвращается к стенному шкафу, открывает створки, вспоминая, как одного из призраков ловила именно в таких ?тайниках?. К счастью или нет, она видит лишь сложенное, грязное и просыревшее насквозь постельное белье. Никаких лечебных мазей или свертка, который можно было бы использовать в качестве сумки. Мио проходит через бумажные седзи, отмечая не выветрившийся, стойкий запах ладана, от которого стучит в висках, бегло оглядывается и спешит выйти, понадеявшись, что тем самым не упускает ничего важного.—?Бежим-бежим, скорее! —?но стоит открыть железную дверь, как по коридорам проносятся две девушки в белом.—?Стойте! —?выкрикивает Мио, не успевая ни взмахнуть камерой Обскура, как это часто выручало, ни добежать быстрее, чем они исчезнут. Мио озирается в перекрестке коридоров, прислушивается и терпит крах в попытке. Все, что она слышит,?— это собственное сердце и кровь в ушах.Кем бы ни были эти призраки, вряд ли их можно считать опасными. Скорее?— теми, кто спешит указать ей на разрешение проблемы.Мио закрывает глаза, дабы перевести дыхание, и крупно вздрагивает, когда мысль о безопасности призраков в белом кимоно сменяется липким страхом от дикого смеха Саэ?— такой же девушки в таком же белом кимоно, испачканном кровью. Она ведет плечами, безуспешно стараясь сбросить с себя моральный груз и физический тремор, и светит фонариком под ноги.Как бы ни прикидывались хорошими и безобидными, любой призрак может оказаться опасным. Исключением в тот раз стал Итсуки, и, Мио надеется, сейчас им является Мукунэ, потому что никому другому ей довериться не выйдет.Мио проходит сквозные комнаты, ожидает подвоха отовсюду и считает повсеместную тишину затишьем перед бурей. Дневники или какие-то подсказки могут быть в личных кабинетах, спальнях глав, и она решает начать поиски оттуда?— продвигаясь сверху вниз. Фонарик скользит по деревянному подносу и подсвечивает смятые бумажные края. Записка.На всякий случай Мио достигает конца коридора, чтобы никакой призрак не выскочил в желании убить, и возвращается в выцветшую комнату, переполненную настенными плакатами с рисунками сакуры и хризантем. Мио поднимает бумажный комок с пола.—??Я не знаю, сработает ли это, но Тачибана уверял, что все будет в порядке, а сил спорить ни у кого не осталось?,?— зачитывает она вслух и озирается?— ветер всколыхивает цветы из оригами на ниточках у окна и напрягает ей нервы. Застыв и отсчитав три мгновенья, Мио возвращается глазами к записке. —??Химеко впала в отчаяние: не ест, не пьет, кричит на меня и мать, что она убила сестру и должна за это заплатить! Мы бежали из Потерянной деревни не для того, чтобы она покончила с собой?— благо, мать успела вырвать у нее нож! Кто знает, до чего доведет ее скорбь в следующий раз… Пресвятые Боги, будьте благосклонны, сделайте так, чтобы ритуал, о котором говорил Тачибана, оказался правдой. Наша семья не выдержит больше страданий. Химеко умирает без сестры?.Мио переворачивает записку?— обратная сторона пуста. И без подписи можно понять, что это?— исповедь человека, впоследствии ставшего ключником; его дочери так же были принесены в жертву Адской бездне. И так же, как многие другие родители, выжившие близнецы и она сама, он надеялся на то, что ритуал Воскрешения сработает и вернет счастье в его семью.Но зайдя сюда, Мио увидела двух близнецов. Значит ли это…? Нет, она мотает головой, откидывая все ?а может??— необходимо собрать доказательства, прежде чем понадеяться полностью.Остальная часть дома отрезается закрытой дверью, и Мио вынуждена воспользоваться лестницей. Стараясь не скрипеть и выбирать половицы поустойчивее, она с удивлением отмечает, что как в тот раз крыша дома обвалилась в одном из коридоров, так и здесь?— отзеркаленно?— становится невозможным обыскать весь дом без исключения.Мио светит фонарем в проем?— чересчур мелкий и довольно шаткий, чтобы хотя бы попытаться протиснуться. Тяжелый вздох сопровождается вскриком, она бросается на звук.Две фигуры в кимоно убегают. В этот раз Мио отчетливо видит в них страх.—?Они идут, Фумико, скорее! —?младшая сестра, озираясь, хватаясь за стены, исчезает вместе о старшей, не добежав до двери. От чего они убегали? Или от кого?Не успевает Мио задаться вопросом, как ближайшая комната встречает ее с ответами, написанными между строк,?— старшую сестру удалось воскресить.Множество белоснежных бабочек?— в противовес ярко-алым, злобным и жестоким,?— рассыпано по полкам и шкафам, посыпано пылью. Они витают над матрасами на бесцветных нитках и колеблются от мимолетного порыва ветра. Мио узнает во всем идентичность, помогающую близнецам и запутывающую тех, кто в них не разбирается: одинаковые гребни и предметы туалета, шкафы по обеим сторонам комнаты?— тон в тон темные и забитые аккуратно сложенной одеждой?— похожей, вплоть до надорванного стяжка на воротнике.И лишь в складках кимоно одной Мио находит хорошо спрятанный лист, вырванный из блокнота отца.?Фумико вернулась домой. Бледная и отказывающая от еды, но живая, с бьющимся сердцем! Химеко счастлива, смеется, хоть и видно?— ей далось это тяжело. Им обеим пришлось несладко, а то, что говорят на улицах… они завидуют! Завидуют, что они сдались, отдали детей на растерзание фанатикам, безумцам, они не стали рисковать, а я рискнул и получил обратно своих девочек! Пусть бежать нам некуда, обратно мы не вернемся: ни я в Потерянную деревню, ни Фумико с Химеко?— в Адскую бездну. Я клянусь?.Вот, значит, что. Узнав про удачно свершенный ритуал Воскрешения, жители Потерянной деревни побоялись, что богам это не понравится, и они захотели вернуть жертву назад.—?Химеко, Фумико, прячьтесь! —?взревев, мужской голос заставляет содрогнуться. Мио роняет записку, бросаясь прочь из комнаты, чтобы застать отца или куда убегают сестры…Как бесконечный гул оглушает ее. Топот множества ног, бесчисленное количество голосов, криков и угроз?— все смешивается в ней, заставляя согнуться пополам, зажмуриться. Внезапный сквозняк взметается по лодыжкам и вверх холодной, смертоносной и смертообещающей волной.—?Верните их назад! —?громыхает самый пронзительный и важный тон под звон колец на набалдашнике. Мио помнит их?— с той самой ночи, когда десятки, сотни таких колец, ударяясь друг о друга, создавали трель и призывали раздробить и уничтожить. Убить свою сестру.—?Никогда!!! —?отзывается отец, и все стихает. Мио распахивает глаза, продолжая мучиться от эха, ветер больше не царапает лопатки. Коридор пуст и лестница, по которой она поднималась, тоже.Однако шелест переворачивающейся бумажки вынуждает взяться за камеру крепче. Одинокий клочок?— недописанная записка,?— но что-то подсказывает Мио: он был и будет последним в этом доме.?Они в безопасности, их никогда не найдут. А всех тех, кто попытается, я отговорю. Чего бы мне это ни стоило?.Последние слова храброго и доброго отца. Мио чувствует через чернила его горечь и нежелание отдавать только что вернувшееся счастье маленькой дочери, и несколько вздутых пятен на листке?— следы пролитых слез?— тому доказательство.Со вздохом она откладывает записку на неудобный подоконник и открывает поддающуюся дверь.—?Какой кошмар! —?от неожиданности роняет фонарик. Тот ненадолго гаснет, жалобно стукнувшись о пол, и загорается сильнее, освещая во всех красках и деталях небольшую комнату, с верху до низу орошенную красным.Кровь давным-давно высохла, впиталась в пол, дерево, наполнила собой вручную сшитый цветастый коврик. Однако Мио все равно ощущает этот металлически-горький привкус на кончике языка, тошноту, давящую на глотку. Ей приходится выйти из комнаты, чтобы глотнуть застоявшегося, мертвого, но все же капельку свежего воздуха и, сжав кулаки, набраться смелости вернуться.К счастью, фонарик даже близко не подкатился к выцветшему засохшему пятну, поэтому Мио берет его и освещает пустые холодные стены, не завешенные картинами, как на первом этаже, и одинокий алтарь с потухшими свечами. Мимолетный дымок от ароматических палочек привлекает внимание, хоть и не может перебить тошнотворный запах страданий и смерти, которыми разит и веет по спине.Передернув плечами, Мио обходит лужу, стараясь пристально не вглядываться в пятна?— ей кажется или они действительно темнеют в ее присутствии? —?и подходит к алтарю, заинтересованная позолоченными фигурками различных божков и фарфоровым блюдцем без содержимого. Слой пыли оставлен как узор?— в центре меньше, чем на тех же статуэтках, повторяет контуры какого-то предмета. Мио, едва поколебавшись, давит пальцем.Щелчок.Не в алтаре?— совсем рядом. Мио переключается на стену?— в самом углу комнаты исходит из невидимой щели сквозняк.—?Здесь дверь,?— бормочет под нос, сопоставляя пустое блюдце с коротким звуком. Ранее она уже встречала подобные механизмы и всегда был необходим определенный предмет определенного веса для открытия замка, однако… что нужно здесь? Что-то из вещей близняшек? Она могла бы вернуться и перебрать подходящие аксессуары на туалетном столике, чтобы…—?А! —?Мио отскакивает, натыкаясь на алтарь поясницей. Свечи падают на пол, но глухой стук перекрывает хлюпающее бульканье.Выцветшая лужа крови принимает за доли мгновений свежий окрас, растекается дальше, касается комнатных бортов и пузырится, расходится волнами. Тяжелый железистый запах повисает в душной комнате, заползает тошнотворным ароматом в легкие, и желудок Мио сжимается в спазме.Она запрещает себе согнуться и взвизгивает?— кровь подбирается к подошвам ее туфель. Пузыри опасно вздуваются, лопаются с чавканьем, как если бы это была ее кровь?— разгоряченная, разлитая?— и собираются в центре. Там?— с каждым всплеском багрового возвышается все больше призрак.—?Я не отдам вам своих девочек!!! —?громыхает полупрозрачный старик, преисполненный прошлым. Его лицо сморщено от старости и гнева, а мерцающий клинок с алой россыпью пораженных противников лишь подтверждает намерения владельца.Камера Обскура вибрирует в руках. Мио ничего другого не остается, как уверенно шагнуть в лужу крови, направив объектив.Первый снимок оглушает?— взрыв предустановленной сферы заставляет содрогнуться призрака, и его истошный крик отскакивает от стены, врезаясь в уши. Мио жмурится, но тут же одергивает себя?— не время расслабляться, нельзя дать призраку хотя бы малейший шанс на победу! —?и, не добирая нескольких рун, фотографирует еще раз и еще.От третьего удара он уворачивается. Сталь рассекает воздух, отчего Мио падает прямиком в лужу. Она пачкается свежей кровью, вскрикивая от брезгливости и смертоносного холода, пузырей, что, почуяв живое тепло, собираются вокруг и отдают последними криками умерших. Призрак не задевает ее, не причиняет боль, но алые узоры, блестящие на клинке, орошают стены, разрушая после взмаха остатки чистоты.Мио кажется, что она погрязла в одном из своих кошмаров: руки, тело, лицо?— все перепачкано чужой кровью, волосы липнут к шее из-за пота, а в глазах собираются слезы. Она барахтается, борется за жизнь, скользя по пузырям, чувствуя и ощущая каждого погибшего на кончиках пальцев и всецело нутром, старается абстрагироваться, забыться, но они настигают, находят ее вновь и кричат-кричат-кричат!—?Нет! —?Мио буквально вздергивает саму себя, подпрыгивает, оказываясь на ногах и при оружии. В ее волосах колтуны, темная одежда, отливая в тусклом свете красным, пропиталась насквозь горечью и сталью, с ресниц пропадают слезы. Она уже сделала это однажды, и теперь?— когда правдивость ритуала подтвердилась, когда Майю все еще ждет ее на дне бездны,?— Мио не может умереть на полпути! Она сделает это еще раз.Мио лавирует, кружит и подлавливает. Подставляется, чтобы встать как можно ближе к призраку, и чувствует вибрацию?— руны набирают силы, готовясь сокрушить.Щелчок.Призрак взрывается криком, побежденный, и оседает медленно на пол.—?Химеко… Фумико… мои девочки… —?превращаясь в болезненно-старого отца, ключник сожалеет, что не сдержал им данного обещания. И вместе с тем, как кровь высыхает перед Мио, обращаясь пройденным кошмаром, она замечает?— на месте последнего лопнувшего пузыря лежит заколка.Деревянная, сломанная, при этом аккуратно склеенная в изгибе. Мио осматривает резную бабочку?— немного асимметричную, наверняка сделанную вручную для каждой из близняшек, чтобы не плакали, не поделив украшение. Еще немного повертев в руках, Мио кладет ее на положенное место.Замок в стене коротко звякает, и сквозняк из щели дует сильнее. Потайная дверь очерчивается на обоях полоской, и теперь Мио может отодвинуть ее в сторону, ахнув.Тысячи белоснежных бабочек, нетронутых временем, отзываются бумажным шелестом порхания, и лавандовая насыпь, узором вычерченная на их крыльях, пробирается щекотливо в нос. Мио бы впервые с удовольствием вдохнула этот аромат, если бы не два призрака, держащих чашу.—?Ключ,?— восклицает Мио, уже готовая схватить и побежать, как осторожность берет верх. Вместо необдуманных решений, она осматривает одну близняшку, вторую?— словно две капли воды, словно они с Майю, думает она?— но те не отвечают ей любопытством или желанием убить. Идентичные длинные прически с прямой челкой, волосы, что расплываются по краям полупрозрачной дымкой, и мазок розовой краски на нижней губе?— аккуратные, будто куклы педантичного ребенка.Они оберегают ключ, смиренно прикрыв веки, и ждут, когда кошмар за стенкой прекратится, их отец выиграет нечестную борьбу и скажет им, что все в порядке.Мио оборачивается на выцветшее море крови и задается мысленно вопросом, удалось ли ключнику защитить дочерей.Но стоит ей взять с блюдца ключ, как призраки-близняшки пропадают, а ответ возникает сам собой.Бабочки уже не пышут жизнью, не трепещут от порыва ветра?— старые, оборванные, серые. Лавандовые нотки выветрились, смешавшись с кровью, и Мио морщит нос, стараясь не дышать. В углу появляются грязные бинты, а до них от двери ведет дорожка крови. Свет фонарика задевает клочок бумаги, и Мио отчего-то боится его читать.?Они пришли за нами. Отец проиграл?,?— и выдох?— как переизбыток сожаления. Мио закусывает губу, чувствуя, как к глазам подступают слезы, сбрасывает это на резкий запах и спешит уйти из дома.Относительная безопасность и снижение тревоги поджидают за закрытой дверью. Мио прислоняется к потрепанным занозливым доскам затылком и молчаливо думает о своем.—?Вот ты… пресвятые Боги, что случилось?! —?пока Мукунэ своим появлением и удивлением вперемешку со страхом не напоминает ей, что она все еще в засохшей крови на полпути к возвращению сестры. Чересчур меланхолично Мио вытирает тыльной стороной ладони щеку?— след слабый, пусть и продолжает ощущаться неприязнью в нервах?— и опускает руку вдоль тела.—?Столкнулась с одним из ключников,?— так же тихо и отстраненно отвечает она, отчего Мукунэ сначала хмурится, а после, взглянув на дом-близнец, продолжает уже спокойнее.—?Если свернуть налево от главной дороги, то ты найдешь аптечную лавку одного из жителей,?— даже убедив себя, что кровь живого человека в таких количествах не смогла бы так быстро высохнуть, Мукунэ все равно не по себе от вида Мио и ее поразительного спокойствия. —?На чистые полотенца надеяться не приходится, но можно поискать лечебные травы и бутылки с водой. Ты сможешь умыться.Мио кивает. Всю дорогу они идут молча: Мио нужно бы спросить, где Мукунэ была и почему не пошла с ней в дом, но вместо этого она отвлекается на двухэтажную постройку, в Потерянной деревне играющую роль тюрьмы для доброго друга-призрака, Итсуки.Сейчас вокруг нее не витают бабочки, окна наглухо закрыты, и вообще все здание кажется неприветливым, отталкивающим на ментальном уровне. Мио ежится, настигнутая вспышкой воспоминания, как она нашла способ проникнуть в темницу и уже готовилась освободить заложника, а застала лишь голые стены и дневник, рассказывающий о том, что Итсуки давным-давно покончил с собой.—?Ты идешь? —?Мукунэ вырывает из черно-белого прошлого, призывает следовать за ней.—?Да,?— и Мио оставляет память о бывшем друге, помолившись про себя.Несмотря на прошедшее несчетное количество времени, в лавке не пахнет протухшими ингредиентами и жухлой травой. Виной тому дыры в стенах или заведомо украденные мешки с ценным, Мио не знает. Она подсвечивает фонариком пустые полки, покосившиеся облезлые дверцы от верхних шкафов, аккуратно проходит глубже, отмечая с удивлением, что внутри постройка намного больше, чем кажется снаружи. Второго этажа нет, погреба тоже, но за прилавком с выемкой для денег приоткрыта дверь, и именно там, среди различного мусора, бесполезного хлама и пустых склянок, Мио находит в глубине полок небольшую баночку с целебной мазью.Итого: камера Обскура, фонарик, ключ и аптечка сомнительного свойства?— многовато для двух рук, при возможной встрече с противником и дальнейшем проведении боя.—?Я кое-что нашла,?— и снова, будто читая мысли, Мукунэ подзывает к себе, в основную комнату. Позади нагромождения коробок стоит напольная ваза с крышкой. Мио не представляет, какой запах может источать сейчас ее содержимое, если там вообще что-то осталось, и, задержав на всякий случай дыхание, дергает за керамическую ручку.На удивление мутная жидкость оказывается водой с легким запахом трав.—?Судя по тебе, там ничего отвратительного нет,?— Мукунэ озвучивает ее реакцию, приближаясь к зеркальной поверхности носом, как если бы могла вдохнуть и различить аромат. Мио обрывает небольшую штору, служащую украшением у стены, и, не задумываясь, сколько лет она провисела грязной тряпкой, смачивает край в воде, стирает кровь с щеки. Мукунэ молча наблюдает за ней, прежде чем погодя спросить. —?Что ты будешь делать дальше?В ответ Мио показывает ключ. Местами проржавевший, с гравировкой белой половины ин-яна.—?Ритуал Воскрешения существует. Дети этого ключника тому доказательство: младшая Химеко прошла Адский коридор и воскресила сестру, но жителям Потерянной деревни это не понравилось. Они напали на их дом и убили.—?Звери,?— Мукунэ неодобрительно качает головой. Вытирая начисто лицо, Мио замечает в коробке неподалеку тканевую сумку аптекаря?— карманы порваны временем и возможными мышами, однако выполнять функцию переноски она еще способна.—?Да, но это значит, что мое возвращение не бессмысленно,?— она протирает наскоро руки, встряхивает тот же костюм, что был на ней год назад, не надеясь вывести пятна. —?Мы можем вернуть Майю и твоего брата. Осталось лишь найти второй ключ, открыть ворота особняка и Адские врата.—?И ты не побоишься? —?спрашивает Мукунэ с надеждой. Мио откладывает запачканную штору и закидывает небольшую сумку на плечо, попутно складывая найденные вещи.—?Я противостояла обезумевшей Саэ, Кусаби, двум близнецам, одна из которых была куклой, захваченной злом, утопленнице, суициднице со сломанной шеей, слепым и зрячим жрецам, кучке детей, норовящим на меня накинуться,?— загибает пальцы, с каждым новым призраком ощущая прилив жара и уверенности,?— и многими другими, так что, поверь… мне уже нечего бояться.Губы Мукунэ трогает улыбка:—?Я помогу, чем смогу,?— обещает она, когда как Мио видит мимолетный трепет призрачной ауры. Мукунэ предвкушает?— предвкушает и Мио, выходя из ларька.—?Мукунэ?—?Да? —?под вопросительный взгляд Мио поворачивается к теперь уже знакомой лицом.—?Меня зовут Мио,?— и, дождавшись одобрительного кивка, продолжает свой путь.