14. (1/2)
Спасибо, ветер, ветер, я с тобой.Город, снег.Вместе с песней оставил свою боль.Ветер унес мою жизнь в океан,И я с тобой, весeлый смех,Спасибо за ветер.В этом городе цвет, и свет фонарей,Всe готовит на подвиг, на войну.В этом месяце дождь ложится на снег,Грохот барабана рождает тишину.Пикник, "Истерика" Я смерть готов без страха повстречать.Не лучше ль будет там, чем здесь, — как знать?Жизнь мне на срок дана. Верну охотно,Когда пора наступит возвращать.Омар Хайям, "Я смерть готов без страха повстречать..."Это похоже на путешествие с помощью "Некрономикона" - только теперь не разум, а тело пролетает сквозь тревожную зелень человеческих судеб. Глаза слепит очередной выжигающей зрение вспышкой, и наконец движение прекращается - хотя Эдварду кажется, что они скорее увязли в чернильном нигде, точно в смоле.
- Где это мы? - озадаченно вертит головой Чарльз; его дыхание свивается в морозные щупальца. - Не похоже на другой слой реальности.
- Нет, это... другое, - Эдвард поднимает повыше лампу, и смутные тени испуганно отскакивают от дрожащего света, - кажется, это место, откуда приходит всякая межпространственная дрянь, вроде шогготов. Держись рядом, Чарльз. Эти твари боятся только света.
- Тогда, очевидно, нам придётся поторопиться, - хмурится Рид, крепче хватаясь за руку, - масло не бесконечно. Ты знаешь дорогу?
- Нет. Но это не важно. Она зовёт...
Рид не уточняет, кто - и так всё ясно.
Он внимательно смотрит по сторонам и внезапно понимает: здесь его дар работает - в отличие от снов и изнанки реальности. В истинном зрении вокруг них корчатся в иступленной пляске бесконечные светящиеся знаки, складывающиеся в проходы - но, видимо, не те, что нужно, раз Эдвард их пропускает. Чарльз не уверен, видит ли тот пути так же, как и он, или его попросту тянет в нужном направлении, как на незримом поводке... Впрочем, эти мысли довольно быстро испаряются, оставляя только монотонный шаг.
Пирс неутомимо движется вперёд, и Рид не знает, сколько прошло времени: секунда? Несколько минут? Вечность? То, что засело глубоко внутри ледяной иглой, шепчет призрачным голосом: это место вне времени, вне пространства... если захотеть, то можно оказаться когда и где угодно. Возможно, при других обстоятельствах Чарльз бы рискнул проверить... но его личный якорь - Эдвард. Искатель истины, лучшая Ищейка Левиафана идет на зов Тайной Дочери так легко и уверенно, точно возвращается к себе домой. Чарльз вверяет ему свои жизнь и предназначение, не раздумывая. С каждым вдохом, с каждым шагом он всё больше чувствует себя живым. Настоящим. Поступающим правильно......вот только по лицу Эдварда бегут непрошеные слёзы, и это режет острее косы старухи-смерти.
- Эдвард, - Чарльз тихо зовёт того по имени, и дыхание складывается в шелест степной травы, - Эдвард...
- Сможешь ли ты простить меня, Чарльз? - в голосе Пирса слышно горькое отчаяние, мертвенность петли для висельника. - Я ведь веду нас обоих на смерть... и это я уговорил тебя на неё.
- В этом нет твоей вины, - зелёные глаза Рида по-кошачьи мерцают в рассеянном свете лампы, - когда я наконец понял, зачем ты пришёл за мной в Окмонт, я уже знал, чем всё закончится.
- И всё равно согласился... зачем?
- Я злился на ван дер Берга, - тихо произносит Чарльз, - я ненавидел его за непрестанные утверждения о том, что цикл так или иначе будет завершён... но потом встретил тебя и понял - это действительно судьба. И знаешь, что?
- Что?
(сколько же в этом усталом взгляде мудрости)
(как глубоко это вечное море в зелёных глазах)
- Я рад, что несу бремя не в одиночестве. Что ты идёшь к Тайной Дочери вместе со мной. С тобой мне больше не страшно сделать правильный выбор.
Эдвард судорожно всхлипывает. Слова о том, насколько он благодарен, насколько сильно любит его в эти секунды (эта любовь страшнее смерти, пронзая собой всё его существо), застревают разъедающим глотку комом. Но Чарльз понимает и так, успокаивающе чертит большим пальцем кружок на руке Пирса в безмолвном: я рядом, я с тобой, и я всё тебе простил.Слёзы не долетают до пола, с тихим шипением растворяясь в темноте, и Чарльз почти видит эти отметки горя и тоски, вместо путевых камней обозначающие пройденное ими. Вот только никому больше не придётся идти по этой же дороге... потому что никого и не останется...
- Это здесь, - наконец произносит Пирс, незряче касаясь одного из проходов, - но я не...
- Позволь мне, - пальцы Чарльза скользят по слепо шарящей в воздухе ладони, направляя, - я буду твоими глазами.
Эдвард кивает, расслабляясь, и Рид прижимается крепче, точно пытаясь слиться в одно целое. Он уверенно направляет чужую ладонь, пока под ней не вспыхивает знак, похожий на дверную ручку.
- Чувствуешь?
- Да. Что-то... пульсирует... совсем рядом.
- Теперь зажми, - Чарльз слегка надавливает на пальцы Эдварда, - и поверни.
- Как дверную ручку?
- Как дверную ручку.
- Хорошо бы эта дверь открывалась от себя, а не на себя, - слабо улыбается Пирс, послушно касаясь нетерпеливо мерцающего знака.Тот внезапно горячит ладонь, проникает ядовитой змеей под кожу - и Эдвард видит тот самый рисунок: странные белёсые следы от когтей.
- Путь открыт, - хрипло произносит Пирс, - теперь можно не жалеть огня.
Лампа вспыхивает белым прожекторным снопом - и они оба проваливаются в пространственную червоточину.
В пещере, как и прежде, мрачно и пусто. Каменные своды, покрытые мерзкой слизью, уходят ввысь, скалятся острым частоколом сталактитов и сталагмитов. В центре, словно безобразные статуи всеведущих мойр, всё так же стоят три постамента - неумолимые.
Алчущие.
Три судьбы, три линии дороги...
Постойте. Разве крайний справа не выглядел... иначе?Рид хмурится: тот постамент, что показал ему дорогу в Бостон, сломан: по нему пробежала трещина, расколовшая камень надвое - точно в него ударила молния.
Этот путь теперь закрыт, вкрадчиво шепчут духи моря, больше тебе не сбежать от выбора, Провидец. Сегодня черёд умирать... вот только кому? Тебе - или всему человечеству?
- И... какой из них какой? - Эдвард озадаченно смотрит на три каменных столба, слегка морща лоб. - Ты знаешь, что за ними скрыто?
- Да, знаю... Гляди.
Рид протягивает вперёд руку.
- Тот, что слева, - машет Чарльз в сторону одного из ответвлений, - станет новым циклом, если мы отдадим ему печать и пожертвуем собой в качестве платы. Тот, что посередине - откроет нам путь вперёд...
- ...а третий закрыт, потому что ты ушёл им в прошлый раз, - заключает Эдвард, подходя ближе и вглядываясь в сумрак, - так что нам остаётся только два пути.
- Правильно.
Они оба молчат, слушая взволнованное сердцебиение друг друга и звонкие шлепки капель, падающих с потолка.
- Мы ведь уже решили, верно? - наконец тихо произносит Чарльз, неуверенно поводя плечами. - Мы ведь так далеко зашли... и какая разница, если нам всё равно не суждено выйти отсюда.
Эдвард тяжело вздыхает.
- Да... - он невольно касается груди (Чарльз помнит - там тот страшный шрам над сердцем). - Мир рано или поздно сожрёт себя войнами, и я не уверен, стоит ли спасать тех, кто с таким усердием пытается убить себе подобных. Все эти ядовитые газы, бомбы, новое оружие... столько сломанных судеб...
- Думаешь, оно того не стоит?
- Думаю, что надо дать моим друзьям упокоиться с миром, а всем остальным - не позволить сойти с ума окончательно.
Чарльз кивает, показывая, что услышал - а затем осторожно кладёт руки на чужое, заросшее бородой лицо.
(эта тьма в глазах так печальна и безжалостна)
(и её уже не рассеет свет)
- Знаешь... наверное, ты прав. Но прежде чем мы пойдём... я хотел бы кое-что.- Да, Чарльз?
- Поцелуй меня, - тихо просит Рид, - на удачу.