9. (2/2)

- Зов, - голос Эдварда странно искажён, - они зовут... Нам нужно идти.

- Куда? - недоумённо спрашивает Чарльз, но Пирс отпускает его и медленно шагает к выходу, словно зачарованный. Рид торопливо следует за ним; Эдвард покидает доки и направляется к прибрежным скалам, ныряя в искусно замаскированный проход. Они оба петляют по мрачным катакомбам, и вскоре Рид действительно слышит чьё-то пение, которое с каждым поворотом становится всё громче.

Пирс в очередной раз сворачивает за угол - и внезапно куда-то пропадает.- Эдвард? - неуверенно произносит Чарльз дронувшим голосом. - Ты где?

Ему никто не отвечает - только эхо прокатывается по освещённым мертвенным зеленоватым светом каменным стенам. Рид колеблется, но всё же осторожно ступает дальше по тропинке, с любытством глядя на высеченные в скале рисунки; дар подсказывает, что узорам уже много, много веков.

Тропинка делает поворот - и Чарльз удивлённо вздыхает при виде открывшейся картины:- Ого!

Его глазам предстаёт огромная пещера с высеченной статуей Древнего; зелёные блики пляшут на сталактитах и сталагмитах, затейливо украшающих место поклонения. Рид с любопытством осматривается. По краям пещеры выстроены в круг каменные плиты, на которых неподвижно лежат люди в тёмных балахонах - Чарльз хмыкает, узнавая знак культистов из бостонского сна. Он переводит взгляд на середину пещеры - и сердце начинает биться чаще.

Потому что там, в высеченном магическом кругу, стоит Эдвард - босой, в одних брюках, так что можно разглядеть каждый боевой шрам, каждый напрягающийся мускул.

Рид откровенно пялится, пока ноги сами несут его к Пирсу, тихо зовущему к себе на древнем языке. Чарльз не в силах сопротивляться. Дрожащей рукой он касается голой груди - и чувствует жар другого тела, чувствует, как ровно бьётся чужое сердце.

Пирс светло улыбается.- Я ждал тебя, Чарльз, и вот ты наконец здесь.

Снова раздаётся пение - теперь совсем близко. Рид чувствует, как живот сладко скручивает от ужаса... и необъяснимого восторга.

- Теперь всё будет хорошо.Рид заворожённо смотрит, как руки Пирса превращаются в длинные тёмные щупальца, нежно гладящие по лицу, забирающиеся под ткань брюк Чарльза. Собственное сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки - но Рид отчего-то медлит спасаться бегством.- Не бойся меня.

Щупальца настойчивее изучают тело - гладкие, скользкие. Их становится больше, они заполоняют собой всё свободное пространство; Чарльз вздрагивает, когда несколько из них с мерзким хлюпающим звуком проникают внутрь него. Внезапно по телу прокатывается волна возбуждения, и хор голосов - в его голове - восторженно ревёт в ответ: да, да, да, ближе, ещё ближе! Рид утыкается носом в плечо Эдварду и протяжно стонет, чувствуя, как жадно толкаются щупальца, стремясь задеть простату.

- Ты ведь мне доверяешь?Чарльз переводит на Пирса осоловелый взгляд; тот смотрит на Рида, точно на величайшее сокровище мира, сверкая тёмными глазами. Одно из щупалец нежно касается губ Рида; он машинально высовывает язык, облизывая гладкую зелёную конечность. Пирс возбуждённо рычит и притягивает Чарльза ближе.

- Доверяю, - наконец выдыхает Рид - прямо в чужие приоткрытые губы. - Доведи же дело до конца...

Они сливаются воедино - и растворяются в осклизлом, пахнущем тиной и рыбой клубке. Чарльз пронзительно кричит от накрывшей с головой волны удовольствия......и наконец просыпается.

Рядом сонно сопит Пирс - с блуждающей улыбкой на лице; Рид долго смотрит на спящего Эдварда, прежде чем прижаться ближе и снова закрыть глаза.На этот раз Чарльзу ничего не снится.

На следующее утро Рид особенно рассеян. К его огромному облегчению, Пирс никак не комментирует сон, предоставляя Чарльза самому себе. Рид наконец уговаривает Эдварда показать фокус с лампой - тот только обречённо вздыхает:- Упрямец, верно? Хорошо, - говорит Пирс, беря в руки фонарь, - только держись за меня и никуда не отходи. Во тьме бродит всякая межпространственная дрянь, которая боится только света. Зазеваешься - сожрут, не раздумывая.

Чарльз кивает и хватает Эдварда под руку. Тот зажигает фитиль - и вокруг расстилается тьма.- Боже мой... - изумлённо шепчет Рид, вертя головой и крепче сжимая чужую руку. - Вот это да!

Они стоят в той же комнате - но все цвета исчезли, оставив после себя только ледяной чёрный. Чарльз замечает, как к тому месту, где раньше была дверь, тянутся ярко-зелёные огоньки.

- Это тропа?

- Вроде того. Путь, по которому мы можем пройти. Видишь, на месте двери глухая стена? - Эдвард кивает на странный белёсый знак, похожий на след от когтей неведомого зверя. - Если можно было бы пройти, то знак тоже светился бы зелёным. Но в том - самом первом - слое реальности дверь закрыта. Если захотим пройти, нам придётся вернуться и открыть её.

- Понятно. То есть, все эти слои связаны между собой?

- Именно. Если я, к примеру, угоню в этом измерении лодку, она исчезнет со своего места и в нашем, поскольку предметы отражаются во всех слоях - в отличие от людей, которые существуют только на лицевой стороне.

- Здорово, - Чарльз действительно восхищён. - А ты покажешь мне это в городе?

Пирс задумчиво чешет бороду.

- Ладно. Думаю, нам обоим не помешает проветриться. Только заряди до упора пушку, будь добр...Они оба надевают рыбацкие плащи; Чарльз дополнительно повязывает лицо тканью, прикрыв нижнюю часть. Пирс выводит Рида в город, и тот с наслаждением вдыхает сырость окмонтского полудня, чувствуя, как отпускает в груди загнанность попавшего в клетку зверя. Эдвард уверенно сворачивает в один из местных пабов на отшибе и заказывает еду на двоих. Дрянная выпивка обжигает горло Чарльзу - но он, как никогда, счастлив.

- Спасибо за прогулку, - тихо говорит Рид, когда они, соблюдая все меры осторожности, уже вечером возвращаются в особняк Блэквудов, - правда, спасибо. Я так давно не чувствовал себя... нормально. В порядке.

- Это меньшее, что я могу сделать для тебя, - пожимает плечами Пирс, сбрасывая маскировку. - Я рад. Пойду обновлю знаки, хорошо?

Рид кивает, и Эдвард удаляется, доставая из кармана брюк мел.

Пока Пирс ходит по дому, методично обновляя защитные круги, Чарльз лежит на кровати и размышляет. Разрозненные кусочки пазла постепенно собираются в единое целое: меня похитил Древний бог по имени Хастур, желающий обрести свою истинную форму. От него меня избавил Эдвард Пирс, который так же был послан с целью забрать меня на свой остров и помочь провести ритуал - который наверняка будет смертельным... Я пытался избежать судьбы, попросив помощи у Грэма Карпентера, - но стало только хуже: я окончательно потерял желание жить. А теперь Эдвард поделился со мной своей кровью, дал мне защиту от Невыразимого и признался в своих чувствах, а я... никак не ответил... то есть, ответил, но только во сне... А хочу ли я этого наяву? Чарльз нервно вздыхает и наконец признаёт: он хочет. Очень, очень хочет.

Игнорировать очевидные вещи Рид не любит и поэтому, ещё раз всё взвесив и обдумав, решается. Он шарится по тумбочкам в поисках того самого ножа; когда Эдвард наконец заканчивает обход, Чарльз протягивает его мужчине:- Вот, держи, - нервно говорит Рид с закатанными рукавами, облизывая губы.

Пирс медленно, точно во сне, принимает клинок враз ослабевшими пальцами. Лезвие хищно сверкает в свете масляной лампы.- Ты хочешь, чтобы я?...- Да, - ёмко отвечает Рид, и Эдвард готов задохнуться от осознания того, насколько Чарльз теперь ему доверяет, - да.

Пирс бережно целует бледные худые руки, прежде чем окрасить лезвие алым. Кровь Чарльза на вкус ослепительно солона, взрывается на языке сталью и мякотью запретного плода. Эдвард жадно слизывает всё до последней капли - ему кажется святотатством допустить потерю драгоценной влаги. Это всё только для него. Только его. Никто и ничто не посмеет посягнуть даже на столь малую частицу Провидца.

Пирсу стоит неимоверных усилий остановиться и взглянуть на Рида. Тот смотрит, не отрываясь, на Эдварда - так, как никогда не посмотрел бы на любого другого жителя Соединённых Штатов - а затем переводит взгляд на его испачканные кровью приоткрытые губы.

И несмело, криво улыбается.Невыразимо, до боли в сердце красивый.

Рид целует Эдварда сам, и осознание данного факта выжигает в мозгу остатки рассудка.

- Боже, Чарльз, - рычит Пирс в чужой рот, исступлённо вылизывая его, - ты не пожалеешь, что выбрал меня, клянусь.

- На меньшее я и не рассчитываю, - ухмыляется Чарльз, - так что будь добр, не разочаруй...

До войны Рид был с женщинами, отдавая должное тонкому аромату дамских духов, кокетливым взмахам ресницами, нежной девичьей коже - но все воспоминания о той близости давно превратились в сгнивший бесформенный ком. После войны Чарльз не был ни с кем, крепко увязнув в кошмарах, привезенных с проклятых древних руин. Но никогда прежде Рид не был с мужчиной - вот так, словно в танце, плавясь от чужой и собственной страсти. И это должно было бы чувствоваться странно - но что может быть страннее происходящего с ними во снах и наяву?Чарльз позволяет вести Эдварду, и это правильно во всех смыслах. Он не жалеет ни разу: как и в бою, доверяя прикрывать спину, так и здесь, подстраиваясь под нетерпеливые прикосновения чужих дрожащих рук, помогающих снять начинающую раздражать одежду. Холодный воздух на мгновение заставляет кожу покрыться мурашками, но Эдвард полыхает внутренним жаром, согревает озябшие бледные руки Чарльза. Неведомые древние силы беспокойно толкают того ближе к Пирсу; хор голосов победно звенит в голове, когда тот смазывает задний проход Рида неведомо откуда взявшимся рыбьим жиром.

- До чего же ты... запасливый... - ёрничает Чарльз, выгибаясь в руках Эдварда. - Или я настолько предсказуем?

- Спроси у тех чудиков, что жили здесь раньше, - фыркает Пирс, ожесточённо покрывая шею и ключицы Рида поцелуями, - впрочем, нет, не отвлекайся...От запаха в голове всплывает трёхдневным утопленником недавний сон. Эдвард-из-сна и настоящий Эдвард сливаются воедино, вызывая прилив бешеного возбуждения - и Чарльз бессвязно умоляет о снисхождении:

- Эдвард... пожалуйста... я не фарфоровый...

Голоса в голове истошно вопят, смешиваются вместе с хриплым дыханием в абсурдно гармоничную какофонию звуков.

Рид хочет утонуть, чтобы больше не видеть и не слышать наваждения.Рид хочет сгореть - и превратиться в пепел, чтобы возродиться в новом цикле, но даже огонь фанатиков из церкви Святого Михаила не очистит его.Но он горит - здесь и сейчас - в крепких объятиях такого же, как Чарльз, безумца. Тонет в чужой страсти, чужом теле, своем и не своем разуме.Риду так хорошо, что он готов съесть Пирса на месте - жадно, слепо, вгрызаясь в сочную плоть, смакуя горячую солёную кровь на языке.

В глазах Пирса он видит эхо собственного желания.

Если бы тот попросил - Чарльз бы согласился, не раздумывая.И это должно было быть страшно.Должно.Быть.Но нет никакого ужаса - только бесконечное принятие.

Маленькую вечность спустя Эдвард устало откатывается в сторону. Чарльз неосознанно тянется следом - укладывается рядом, припадает губами к пульсирующей жилке на шее.- И сказал Иисус: ?Я любил вас до самопожертвования, и если вы хотите быть Моими учениками, делайте то же самое, любя друг друга с такой же любовью; ешьте Мою плоть и пейте Мою кровь, дабы иметь во Мне силу и мужество столь великой любви?, - тихо усмехается Рид, отчего Пирс лениво интересуется:- Кто же это тебе нашептал? Фанатики в церкви?

- А может быть, я когда-то был христианином? - парирует Чарльз, награждая мужчину тычком под ребра.

Эдвард только недоверчиво хмыкает.

Мысленно Чарльз с ним согласен - они точно не добрые христиане.

И возможно чуточку еретики.И возможно Иисус ходил по воде, только потому что под ней его держали чьи-то щупальца.

Уголки губ Рида подрагивают в слабой улыбке.

- Мне нравится, когда ты улыбаешься, - тихо говорит Пирс, целуя чужие стёртые костяшки пальцев. - Как себя чувствуешь?

- Хорошо, - довольно жмурится Чарльз (в этих зелёных глазах можно утонуть и никогда не вернуться на берег). - Это было... ненормально. Но хорошо. И я был бы не против... повторить.

- Вот как, - голос Пирса темен и вязок, точно смола, - повторить, говоришь?- Ты же сказал, что дашь мне то, что я захочу, - Рид приподнимается на локтях и лукаво склоняет голову набок, - а я хочу тебя.

Это определённо вызов.

Пирс жадно облизывает взглядом слегка худощавые плечи и туловище Рида: при лунном свете тот похож на греческую статую, высеченную из мрамора: прекрасен. Безбожно, безумно прекрасен.

- Ты просто невозможен, - рычит Эдвард, рывком притягивая ехидно хихикающего Рида обратно.

- Сам напросился.

Пирс не может достойно ответить, он занят - сцеловывает чужую улыбку, вновь зарываясь пальцами в растрёпанные чёрные волосы. На вкус Чарльз восхитителен везде - обветренные тонкие губы, трогательно торчащая мочка уха, бледные расцарапанные руки, вздрагивающий от прикосновений живот. Пирс с чувством прокусывает кожу над ключицей и слизывает алые капли - в них чувствуется слабое эхо плоти Левиафана, собственной крови, проникшей в жилы Рида. Посасывает ранку, ставя очередную стремительно багровеющую метку. Чарльз протестующе мычит и в отместку прикусывает тому верхнюю губу: от свежей крови Пирса дар начинает барахлить, появляясь в самый неподходящий момент и показывая полупрозрачные щупальца вокруг них - суетливо подрагивающие, заполонившие всю комнату. Рид пытается из любопытства дотронуться до ближайшего, и внезапно Эдвард протяжно стонет, прикрыв глаза:

- Чарльз!..Рид злодейски ухмыляется и демонстративно водит ладонью по воздуху, поглаживая льнущие к руке тени, отчего Пирс переходит на умоляющее рычание:

- Что ты де-... Твою мать, Чарльз... Господи!

- Можно просто Рид, - издаёт хриплый смешок Чарльз. - Но мне нравится твой настрой.

- Мудак, - выдыхает ему в шею Пирс, судорожно сжимая чужие бёдра. - Абсолютнейшая скотина.

- Ты тоже ничего, - криво улыбается Рид и придушенно вскрикивает, чувствуя Эдварда внутри себя. - Ох!..От удовольствия он слепнет, на ощупь цепляется за Пирса, точно за якорь, оставляет глубокие царапины. Запахи крови, пота и семени удушающим коктейлем смешиваются в сыром воздухе, и осознание того, что это их общий аромат, сносит крышу. Темные глаза Эдварда сверкают запретным огнём, как у одержимого, - Чарльз не отводит взгляд до самого конца, выгибаясь в объятиях, точно при изгнании бесов.

- Доволен? - Пирс наконец извлекает из себя отличные от стонов звуки.

- Думаю, да, - удовлетворённо вздыхает Рид, устало кладя голову тому на плечо, - теперь можешь спокойно спать.

- Ах ты засранец.

- Ещё какой.Эдвард хрипло смеётся и запускает пальцы в чужие растрёпанные волосы.- Спи уже... упрямый.

Чарльз сонно кивает и крепче обнимает Пирса; тот, приподнявшись, подтягивает плед и укрывает обоих, укутывая в один большой тёплый кокон.Ещё никогда раньше Эдвард не был так счастлив.