30. Мечтатели (1/1)

"Безумные люди творят безумные вещи, но всегда ли это плохо?"Я тихо, стараясь не разбудить уставшего брата (потому что ранее он об этом попросил), бесшумно встаю с кровати, поправляю одеяло и открываю балконную дверь. По правде говоря, не разбудить я стараюсь не только брата. Мать около 40 минут назад заходила в нашу комнату проверять спим ли мы, а выходя оставила дверь открытой настежь. Дурная привычка, коей до некоторого времени не наблюдалось. Да что там, ранее она никогда не трогала нашу комнату вообще. Но времена меняются... и, увы, не в лучшую сторону. Петли старой, местами обшарпанной белой двери жалобно скрипнули, а я на пару минут замер, прислушиваясь к тишине. Убедившись, что звук никого не разбудил, тяну дверцу на себя. Стеклянные вставки немного задрожали. Во второй раз прислушиваюсь. Вроде тихо. Продолжаю. Мне не впервой сбегать ночью из дома. Частенько делал это в старой-доброй Такоме. Мать нередко запрещала мне куда-то уходить, особенно "на ночь глядя". Но разве меня это хоть когда-нибудь останавливало? Вот и сейчас её довольно глупый запрет с лёгкостью нарушается. Несмотря на это, я всё ещё верю, что я не самый дерьмовый подросток. Но уж точно отвратительный сын. И как бы я ни старался исправиться, я всё равно останусь для неё "ходячей катастрофой". Так зачем вообще стараться? Поэтому я с чистой совестью ухожу под покровом ночи. Снова. Как тогда на те же барные концерты местных групп. Впервые меня туда затащил брат, когда мне было лет 14... Кстати, тогда мы тоже вылезли через окно. До сих пор помню эту шпионскую спецоперацию, когда он зашёл ко мне в комнату со словами "Готов, мелкий?" Конечно же я был готов, да я целую неделю нервно и предвкушающе ждал, когда же брат наконец решится первый раз взять меня с собой на свои "взрослые" дела. Готов, но не совсем, если так можно выразиться, хах. Я помню, как боялся, что мама из соседней комнаты нас услышит и тогда "мы точно покойники". Помню, как тряслись мои коленки. Помню, как боялся спрыгнуть из окна вниз, и как брат меня ловил со словами "дерзай, это твоё боевое крещение". А потом лай собак, месяц и звезды на небе... Помню освещённые оранжевыми фонарями улицы, и как мы вдвоём по ним бежим, боясь опоздать в то место, где большие частные дома со стриженными лужайками перед каждым превращаются в трёх-пятиэтажные с тротуарами, светофорами и припаркованными линиями машин... Помню тот маленький бар и друзей брата из средней школы, помню впервые вживую услышанные инструменты и голос. Помню, как брат дал попробовать пива из своего стаканчика... Потом помню конец концерта и девчонку, залезшую на сцену поцеловать своего парня-солиста. Помню, как мы уставшие и счастливые шли обратно домой по тем же безумно атмосферным улицам, как искали в сарае лестницу, как брат помогал мне залезть в окно... Помню ту теплую майскую ночь, будто бы она была вчера. С тех пор меня так затянуло... Эти частые тайные уходы из дома... вся эта странная раннеподростковая романтика и тяга к подобного рода культуре. Я будто бы чувствую себя посвященным в какой-то тайный элитный клуб. Это всё завораживает на самом деле. Это создаёт непередаваемую атмосферу близости к чему-то очень крутому и андеграундному. Ещё и когда артисты, исполнив шоу "для своих", спускаются к нам и пьют с друзьями-фанатами в баре... Когда ты стреляешь у них сигареты, стоя под козырьком, ёжась от холода и слушая рассказы обо всём на свете. Потом помню те ощущения опасности, адреналин в крови, когда ты только уходишь в предвкушении предстоящего движа и возвращаешься, чуть пьяный и пропахший сигаретами, стараясь быть максимально тихим и незамеченным. Я так уходил на концерты; на ночные киносеансы, потому что "сегодня там марафон фильмов по книгам Стивена Кинга, такое бывает раз в жизни, нельзя пропускать"; на небольшие вечеринки к Дэну, где он, я, Стейси, Эндрю, частенько и Себас, рубились ночами напролёт в приставку или дрались подушками, придумывали гениальные планы по покорению этого мира или кидали ментос в колу так, что бутылка потом улетала в соседскую машину, хах... да или просто погулять, побродить одному по тихим улицам наедине со своими мыслями или плейлистом... Я буквально жил этим. Такома, все истории, что с ней связаны, занимает немалую часть моего сердца. Это одна из самых важных частей моей Калифорнии. Часть, которая сформировала меня как личность. Часть, сделавшая меня тем, кем я являюсь сейчас. Часть, которую полюбил один из самых лучших людей на этом свете. Прикрыв балконную дверь, чтобы не скрипеть замком, но при этом создать какую-никакую звукоизоляцию, контрольный раз проверяю портфель — традиция. Вроде бы ничего не забыл. "Торжественно клянусь, что замышляю только шалость" — эта фраза, произнесённая шепотом и с закрытыми глазами, издавна стала ритуалом моих удачных ночных вылазок. Да, знаю, что это просто глупое самовнушение, почерпнутое из книг по Гарри Поттеру, но отказать себе в удовольствии её произнесения я не могу. Всё-таки работает она... Ну... для меня по крайней мере.Аккуратно и медленно открываю окно. "С богом" Белые кроссовки бесшумно ступают на крышу крыльца. Держась рукой за водоотлив с обратной стороны подоконника, тихонько прикрываю окно насколько позволяют пальцы. Скат крыши идёт под небольшим наклоном, но шершавое покрытие позволяет не съехать с грохотом к краю, а подползти к нему постепенно, тихо и осторожно. "Как чертов ниндзя"Просто прыгать вниз высоковато, рискую измарать одежду всё ещё зелёной и влажной от росы травой. Поэтому обхватив руками квадратную деревянную балку-подпорку с осторожностью дотягиваюсь кроссовкой до перил террасы. Уже увереннее поставив вторую ногу, я прошёлся по деревянному поручню, потому что спрыгивать на саму террасу было бы слишком громко, а с другой её стороны были высажены цветы. Дойдя до лестницы, я спокойно спустился вниз, на уложенную серой бетонной плиткой дорожку. "Как в старые-добрые" — пронеслось в мыслях, когда я обернулся посмотреть на проделанный мною путь. "Только фонари здесь не оранжевые. Напротив, белые и холодные... Не так уютно... Не те ощущения..."С грустью понимаю, что как раньше уже никогда не будет. Я уже не смогу повернуть направо до перекрёстка и ещё раз направо, пробежать два квартала и завалиться к Дэну, услышав традиционное "Рем как всегда не может тихо. Приветствую, салага"Грустно...Самый лучший брат Себи дал ключи от машины со словами, мол "всё равно эту тощую задницу не удержать от приключений" и с двумя вроде бы даже выполнимыми условиями: во-первых – не трахаться в салоне, а во-вторых – вернуть в целости и сохранности после уроков завтра. Всё это, конечно, хорошо, но обидно вообще-то. Нормальная у меня задница, что всегда тощая-то... Эмерсону она даже нравится... "Пора в путь. Ночь обещает быть длинной, как и весь завтрашний день" *** Доехать до его дома не составляет никакого труда, также как и найти место для парковки не под окнами, а чуть подальше. Теперь гайд становится ещё интереснее. Мне следует добраться до окна его комнаты притом, что террасы его дом не имеет. Благо, стены каменные, ну или обшиты камнем. "Надеюсь, что камнем, а не ебучим цветным пластиком…" В любом случае, надеюсь, что эта конструкция меня выдержит, когда я, подобно скалолазу, буду покорять эту херню. В голове проскочила мысль, что можно было бы как бы и зайти по-нормальному, через дверь, просто позвонив в звонок… Но нееет, так не интересно. Ночным скалолазом быть веселее. Главное только, чтобы соседи случайно не выглянули в окно и не вызвали полицию. Но как говорил Себи, я удачливый мазафакер. Надеюсь, фортуна и в этот раз не подведёт.Господи, как же хорошо, что эти выступы каменной кладки (отлегло, что это в итоге оказался камень), достаточно большие, чтобы чувствовать себя более-менее уверенным, поднимаясь всё выше и выше, к его окну. Надо же, я уже посадил свою задницу на водоотлив, и снова убедился в том, что не такая уж она и тощая, раз нормально сидеть на этом куске железа сложно, даже держась рукой за выступ камней сверху… Остаётся только постучать. Господи, надеюсь, что ЕГО задница сейчас в комнате. Или ей не поздоровится.*стук* Прислушиваюсь. Скрип кровати, неуверенные шаги в сторону окна едва слышно доносятся до моего уха. Но он остановился. Моя тень на закрытых шторах его напугала. Только бы не убежал. Ну или не вызвал полицию… *стучу ещё раз* Господи, Эми, открой пожалуйста, я же сейчас свалюсь… *стук* Штора резко отдёргивается, чем пугает меня так, что я едва не падаю. Шокированный Эми спустя несколько секунд, проведённых в процессе обрабатывания наблюдаемого, закрыл лицо рукой и засмеялся. — Чего смешного, дурень, открывай! – потому что на ночь окно стоит только на проветривание. Но моя фраза заставляет его засмеяться сильнее, всё же открывая по-нормальному створку и помогая мне залезть в его комнату. — Ты чего творишь, спайдермен недоделанный! АХАХАХА! – милый Эми в полосатой пижаме и с растрёпанными волосами сидит около стола и заливисто смеётся, поглядывая на меня, усевшегося напротив. — И тебе привет. – с усмешкой отвечаю я. — Господи, чем обязан такому визиту? – он прикрыл ладошкой рот и вопросительно посмотрел на меня. — Ну, по моим биологическим, — поднимаю руку и смотрю на завешенное браслетами запястье, — уже час как наступило 22 ноября… — Боооже, Ремиии!!! – счастливый Эми в следующий же миг обвивает мою шею руками. — Неужели ты думал, что я не поздравлю тебя с днём рождения? – кладу руку ему на худую горячую спину, поглаживая оную через одежду, не переставая умиляться столь прекрасному человечку. – С шестнадцатилетием, Эми. — протягиваю ему небольшой подарок.— Господи, Ремингтон… — Эми смахивает с глаз выступившие слёзы, забирая небольшой тканевый мешочек. – Я не ожидал… — машинально прижимает его к груди. — Открой. – неуверенно прикусив губу прошу я. Эми тут же дрожащими ручками начинает развязывать верёвку. – Не торопись, милый. – улыбаясь успокаиваю я. — Реми… — ооо да. Рад, что тебе понравилось. – Это очень… дорогой подарок… — сжимает в руке кручёную серебряную цепочку с небольшим квадратным рубином-подвеской. — Ты мне тоже очень дорог. – твоя улыбка дороже любых денег, хоть я и потратил последние. — Ремиииииии, я тебя не заслуживаюююю! – второй раз он меня обнимает и целует в раскрасневшуюся от смущения щёку. Чёрт, когда я вообще начал перед ним смущаться? Как же хорошо, что в полумраке комнаты этого не видно.— Ты заслуживаешь всего самого лучшего. А теперь собирайся, твой день только начинается. ***— Какой красииивыыыыый!!! — Рад, что тебе нравится. Мы стоим в ванной перед зеркалом. Я застегиваю цепочку на его шее, периодически переводя взгляд на счастливую улыбку и светящиеся зелёные глаза моего мальчика в отражении. Изумруд и рубин. Красивое сочетание.— Что ты задумал, Реми?— Надеюсь, что оно тебе тоже понравится. — Тогда... — Эмс оборачивается, кладя руку мне на грудь и подталкивая к машинке. Поняв намёк, запрыгиваю и раздвигаю ноги, позволяя Шляпнику встать между них. — Разреши тебя накрасить. Уходим явно надолго.— Никогда не против. — скрещиваю ноги в районе его тазовых костей и укладываю руки на его талию. Он чуть дёрнулся от моих движений, но я же вижу — ему нравится.С одной из боковых полок Эмерс достает весьма увесистую косметичку и ставит мне на коленки, начиная в ней рыться. Спустя пару мгновений достаёт жидкую подводку.— Тогда закрой глаза. ***— Ты так и не сказал куда мы едем.— Увидишь.— Ну Рееееемиииии!!!!— У-ви-дишь) милый, потерпи, недолго осталось. — Зараза)— Обещаю, тебе понравится. — во всяком случае очень на это надеюсь. Во всяком случае, не может не понравиться.— Это кафе?— Мимо.— Может, парк?— И снова промах.— Набережная?— Не-а.— Не знаю, может... кинотеатр?— Да прекрати.— Это кинотеатр. — довольно резюмирует Эмс, в ответ на что я цокаю языком, закатывая глаза. Стрельнув взглядом на Шляпника, вижу его довольную и счастливую моську. Словно мартовский кот.— Я решил подарить тебе то, чего не дарил никогда. Настоящее свидание. Как у обычных людей бывает... Ну, у обычных пар... Ну ты понимаешь... — чёрт, смутил меня. Снова.— Мы не обычная пара.) — не кот, а лис. Лисёнок.— Это и не обычный кинотеатр. — парирую я. — Ты же любишь французское кино?— Ремиииии!!! — да, я не прогадал, целую неделю ища по всей Атланте среди всех возможных вариантов "тот самый". ***— Автокинотеатр? — удивился Эми, когда мы проехали шлагбаум и выехали на небольшое поле.— Да, я долго у Себаса машину выпрашивал. — на самом деле не особо. Брат пару раз закатил глаза, но в итоге со словами "ладно, герой-любовник херов" всё-таки сдался. — А что показывают? — в глазах Эмерса горит самый настоящий счастливый огонёк. — Мечтатели. Знаешь что-нибудь об этом?— Да, я начинал смотреть! Реми, обещаю, тебе понравится! — восторг звучит в каждой его реплике, в каждой фразе, в каждом сказанном слове, а широкая и счасливая улыбка не сходит с лица. — Ой, честно, не внушает ничего хорошего...— АХАХАХ! — счастливый Эми. Боже, это лучшее, чем ты меня наградил. ***Эми перебрался ко мне на колени, периодически отрываясь от происходящего на экране ради моих, по его признанию, "пухлых, мягких и нежных губ", красоту которых он ранее подчеркнул матовой бордовой помадой, которая сейчас, наверное, сильно размазалась.Эми, кстати, говорит, что ему нравится сочетание чёрного с красным. А ещё говорит, что это "очень мне подходит". Не знаю конкретно на что этот лисёнок намекает, но на что-то как минимум интересное... — Чувствую флешбеки... — произношу я, глядя, как персонажи на экране совместно принимают ванну.— Хочешь к ним присоединиться? — поднимает личико с прищуром глядя на меня.— У Изабеллы определённо охуенная фигура. Да и на лицо она красавица. — я же хочу его подразнить.— Знаешь, Мэттью тоже хорош. — принимает эстафету он. — Я бы принял ванну с ним. И с Тео.— Надо же, какой ты у меня любитель групповых развлечений... — развратник херов.— Не любитель. Но пофантазировать же можно. — вновь поворачивается, приближаясь к моим губам, но не целуя, останавливаясь буквально в считанных миллиметрах.— Не слишком ли шальные фантазии? — мой голос сам собой сделался низким и бархатным.— А у тебя? — поднимает туманный взгляд к моим глазам.Ухмыляюсь."Один один" ***— Куда мы сейчас?— До начала уроков три часа. — я посмотрел на экран полуразряженного мобильника и понял, что всё-таки кое-что забыл дома. Ведь проверял же. Почему не взял пауэр? Блядские айфоны. Но да похуй, выкрутимся.— Урокиииии... Не хочуууу!!!— Да, Эмерсон, мы их посетим. И нет, Эмерсон, возражения не принимаются. — выруливаю с территории кинотеатра на дорогу с окраины пригорода. Многие автомобилисты уже куда-то спешат. В 5 утра. И чего людям не спится... — Ты же помнишь, что 30% пропусков – это отчисление? Лучше всё же сходить, хотя бы побесить их своими ёблами. Будь уверен, им только дай повод...— Тогда хочу пиццу. — прикусанная губа. Давненько я её не видел.— ...на завтрак?— А может у меня ужин. — язвит Шляпник.— Ну, пицца так пицца... — не стал спорить я. ***— Что ты... скажешь о фильме? — мы с Эми сидим друг напротив друга в одной из забегаловок. Сонный персонал немало удивился столь раннему визиту двух школьников, но всё же обслужил. Покупку пиццы. В без 20 шесть утра.— Я определённо понимаю... Но не могу сказать, что понимаю до конца. Это как-то... знаешь, сложно так. Не описать. — говорить с набитым ртом не особо удобно, но чёрт, пицца такая вкусная! А на завтрак особенно.— Ну, могу обьяснить... — неуверенно начинает Шляпник. Явно лисёнок хотел поговорить об этом как только нехотя перелез с моих коленей обратно на пассажирское сиденье.— Давай.— Давай что ты понял для начала. — огонёк в малахитовых глазах напротив явно выдает микс восторга и желания поделиться чем-то сокровенным. И я хочу это увидеть. Милый Шляпник, не уж то ради этого всё затевалось? — Красный май 68. — начинаю я. — Парижские баррикады. Студенты, подвеженные влиянию коммунистических идей, которые во многом схожи с идеями хиппи.— Ооо, то был не просто красный май. Поколение "Young. Liberty. Love". Последняя революция интеллектуалов... — восторженно произносит он. — Они принесли в этот мир торжество жизни и абсолютную победу над всем, что её отрицает. — В какой-то степени они тоже строили свой мир. Персонажи, я имею ввиду. Мир их собственной квартиры стал для них всем. И всё это на фоне неспокойной атрибутики конца 60х.— "Калифорния"? — Именно. Они пробивались к своей через кинематограф, музеи, любовь, секс и баррикады. Всё это создало великолепную панораму целого поколения. Очень сильного поколения, как я говорил ранее... Помнишь? — Помню, особенно зная контекст событий и культуру того времени. Понимаешь, они как мы... Они видели этот мир иначе, по-своему... — задумчиво помешивает латте тонкими пальчиками с немного ободранным черным маникюром. Краем глаза замечаю, что персонал нас слушает. Неужели официантам интересна болтовня впечатлительных школьников? — Через призму своего восприятия они от него бежали, Эми. — продолжаю чуть громче я. — Как мне кажется, это драма о нежелании... взрослеть... в некотором роде. Но она безумно красивая и атмосферная.— На фоне 60-х.— Тебе так нравится та эпоха? — изгибаю бровь я.— Спрашиваешь. Появление Битлз, Кейт Мун из The Who прибивал мебель к потолку гостиничного номера, Джим Моррисон из The Doors пел о том, что хочет трахнуть свою мать и грохнуть своего отца... Это как полная переоценка ценностей, как революция сознания... Представь жить в эту эпоху... — мечтательно начинает Эми. — Лето любви 1967 года в Сан-Франциско... — продолжаю я. — И фестиваль в Монтерее, где весь мир узнал о Дженис Джоплин, Джимми Хендриксе... Битлы те же "Сержант Пеппер" тогда же выпустили. Да, после того лета миру не суждено было остаться прежним... — А также Вудсток, как "последний бал 60-х". — метафорично продолжает Шляпник, будто бы мысленно переносясь в события, о которых он говорит.— Вудсток боготворят. И чёрт, как же повезло тем, кто видел это воочию... — цокаю языком и улыбаюсь я.— Боготворят не просто так. Это действительно было чудесно. — Эмс буквально светится.— Точно. — поддерживаю я, заворожённо наблюдая за ним. — Речь идёт даже не столь о "секс & драгс & рок'н'ролл", сколь о самой культуре, когда кумиры были так близки, на одной волне с фанатами... Вудсток как символ, как апофеоз Америки 60х годов... — задумчиво, с ухмылкой продолжая, — вход на который был бесплатным, а зрителями, как я читал, стали более полумиллиона человек, съехавшихся со всех штатов, как когда-то в Монтерею... — ДА ДА ДА! — Эми буквально стучит кулачками по столу. — Это один из последних примеров того, как артисты безбоязненно и прямо контактировали с публикой, проводя в окружении зрителей, фанатов, многие часы!!! — господи, когда Эми рассказывает что-то, что поистине ему интересно, это нечто невообразимое. — Точно. Потом всё стало куда сложнее. — И это можно понять! — восторг и щенячья радость в каждой его фразе и в каждом жесте. Официанты уже не скрывают, что наша парочка громких подростков им очень даже интересна. — У артистов появится гораздо больше денег, у них будет гораздо больше внимания со стороны прессы, давления на личную жизнь и прочего. Кроме того, громкие покушения и убийства...— Самое громкое из них – убийство Джона Леннона. — вставляю я.— Именно! Всё это в итоге заставит музыкантов, держаться в стороне от аудитории, создавая некоторую дистанцию. А Вудсток был как завершением той эпохи открытости и близости. Он стал как бы кульминацией 60-х, он стал отражением этой эпохи во всем её противоречии. — эмоционально машет руками Эмс. — Ну, ты понимаешь! 60-е как бурная и яркая вечеринка, после которой наступило мрачное похмелье.— Но в то же время 60-е показали, что эта идея мира во всем мире, утопическая идея, имеет в себе глубокий изъян — нежизнеспособность. — одним глотком допиваю остатки кофе. — Хоть поколению "детей цветов" не удалось покончить с войной, но они показали нам пример того, как можно жить без войны, как можно объединить огромное количество людей не военной идеологией, а языком музыки.— Потрясающее было время... — восторженно подытожил Эми.— Великолепное десятилетие. — согласился я.— И великолепный фильм. — Мы тоже своего рода мечтатели.— Мечтатели 21 века?— Типо того. — собрав посуду в одну кучу, чем несказанно обрадовал официанта, я докинул пару центов чаевых, подал руку Эмерсу, помогая ему слезть с высокого стула и повёл в сторону выхода. — Мечтатели 21 века, живущие в очень странное время...