Глава 34. Сомнения (1/1)

Потянувшись, Ати оторвалась от учебника латыни, когда Лили деликатно постучалась в дверцу ее комнаты, и заглянула к ней с миской свежих фруктов.—?Гарриет попросила передать вам письмо от леди Эвридики,?— оповестила ее Лили, устроив мисочку на чайном столике, и передала из рук в руки белый конверт с отпечатками вороньих лапок. Ати задним умом отметила, что почему-то в последнее время именно Гарриет серьезно занялась почтой госпожи, принимая и отправляя послания.—?Наконец-то! —?Атанасия радостно выудила письмо из взрезанного кем-то конверта. Помимо самого послания она обнаружила прелестное колечко из трав с ?камнем? в виде крупного синего бутона.?Что-то новенькое!??— улыбнулась Атанасия, колечко надев на указательный палец?— смотрелось симпатично. Она продемонстрировала Лили подарок Эвридики, довольная до невозможности. Зарделась, немного покраснела, и растянула губы в улыбке. Хорошая девочка Эви не забывала радовать младшую сестренку.—?У леди Эвридики умелые руки,?— оценила старания старшей сестры принцессы Лили, рассматривая травянной узел, что был довольно сложен и замысловат. —?С каждым разом подарки вашей сестры все интереснее, принцесса.Эта традиция зародилась давным давно, и продолжалась целых два года с начала их теплой сестринской дружбы. Эви любила подкладывать в конверты небольшие сюрпризы, как например: пакетики своего любимого чая, бумажных кукол и оригами, что сотворила своими руками, а еще особенно красивые засохшие луговые цветы. Сами конверты и бывало само послание она разрисовывала милыми карандашными зарисовками или акварельными набросками?— рисовала Эви тоже на редкость чудесно. Кошачьи мордочки, солнечно-желтые хризантемы и тюльпаны у нее выходили мастерски. Атанасия с трепетом все складировала, стараясь не нарушить гармонии маленького произведения искусства?— подарка от сестры. В ответ же Ати подсовывала конфеты, необычные монеты, жемчужины и разноцветные пуговицы. Жаль, но рисовать она не умела, а отправлять свои корявые ?шедевры? талантливой в данном плане Эви желания она не имела.На тумбочке, поверх упитанных учебников, над которыми Атанасия корпела день и ночь, возвышалась аккуратная стопочка из писем Эвридики. Атанасия перевязала связку конвертов золотой нитью, и хранила в одном из ящиков туалетного столика, как раз меж украшений, подаренных отцом. Временами она доставала плотные конверты,?— со сломанными печатями, аккуратно взрезанные по бокам,?— и перечитывала изумрудные переплетения слов и предложений. Письма Эви всегда поднимали ей настроение, и каждого нового послания она ожидала с той же радостью, с которой Елена караулила новые издания любимых романов.К слову, переписка с Эвридикой выходила самой информативной. Сестра оказалась очень полезным источником информации, ведь имела допуск в катакомбы монастыря, как избранная юная жрица. Ради Атанасии она пошла практически на должностное преступление, с присущей ей упрямостью и упертостью инквизиторской ищейки выискивая хоть что-нибудь полезное, для любимой младшенькой. Эксперименты с ?резонансом? тоже рано было прекращать, но определенно стоило доработать, чтобы не злить темную материю. Один раз Адам их,?— двух глупых девиц,?— спас, но второй раз они обе обязаны позаботиться о безопасности друг друга. Эви очень близко к сердцу приняла последний неудачный опыт, и теперь с двойным усердием старалась хоть как-то помочь сестре. Словно пытаясь загладить свой промах.Но лично Атанасия совершенно не понимала, почему Эви так сильно винит себя в произошедшем. Все-таки не ее вина, что мана младшенькой сорвалась с цепи в самый неподходящий момент?— Эвридика просто не могла этого предполагать. Она и так сделала все и еще немного, лишь бы помочь младшей разобраться с проблемой, которой Атанасия дала название: ?Что такое темная материя, откуда она взялась, как научиться ей управлять, и как бы при этом всем как-нибудь выжить??. Так что это было сущей глупостью, как-то винить себя в произошедшем. Но Эви совершенно не слышала разумных доводов Атанасии, твердолобо заявляя, что: ?В следующий раз у нас точно все получится! Я заглажу тот позорный провал блестящей победой!?. У Атанасии же на данном поприще все шло куда печальнее. Она копалась в родовой библиотеке Черной усадьбы каждую свободную минутку, но не могла найти ровным счетом ничего полезного. Так же Ати приставала с расспросами к Октавиану и Гарриет. Адама и Куратора она благоразумно решила не трогать, а отец был слишком занят, чтобы заниматься ее проблемами. Но Ати не оставляло ощущение, что она не там ищет ответы на тревожащие вопросы. Поэтому ей оставалось только положиться на судьбу, а точнее Эвридику в ее лице.?Возможно так и делают младшие сестры? В сложных вопросах полагаются на старших…??—?подумала Атанасия, разворачивая послание. Она ощутила приятный запах засушенных цветов и старого пергамента?— обычно так пахла новая информация, пришедшая от Эвридики.?На самом деле в истории Обелии период ?темной войны? практически не изучен. Сколько бы я не искала информацию в библиотеках монастырей и тайных хранилищах избранных жриц?— все скрыто жесткой цензурой. Так что мне пришлось очень постараться, чтобы отрыть эту информацию! Темная материя?— вещь опасная, и многие описанные опыты, проводимые над людьми, заканчивались неудачей. К примеру, в мемуарах самозванного правителя Цеберия было указано, что его отец создал сына с помощью темной магии. До сих пор не ясно как Цеберий выжил, ведь все плоды, отравленные тьмой, рождались мертвыми.Но мое предположение таково?— все дело в родстве с Императорской семьей. Он был бастардом, а значит имел королевскую кровь. Ты спрашивала меня об этом в прошлый раз, и я посоветовалась с мамой. Даже не с Юфи?— она бы все поняла. Пришлось переводить найденные свитки со старого Обелийского, но оно того стоило?— я нашла еще более интересные и пугающие исследования. Еще ни разу, сестренка, уже рожденный ребенок не мог вынести воздействие темной магии. Те немногие выжившие были подвергнуты воздействию еще в утробе матери, или в момент зачатия. Из этого правила не было исключений. Ни разу, сестренка. Темная материя не врожденный дар, как императорская магия. Она проявляется только если кто-то намеренно отравил ей плод в утробе. Можешь ли ты быть исключением, или…? Я буду и дальше искать ответы, Ати! Положись на старшую сестренку…!?Атанасия размышляла долго, зло жуя дольки апельсинов за обе щеки. Тьма не приобретается внезапно, как сказала Эвридика. Тьма не может быть врожденной или естественной. Тьма?— искусственный яд, отрава, которой намеренно пичкают еще не рожденное дитя. А значит темная материя не могла быть частью ее сущности?— в природе не существует такого человека. Из предыдущих самостоятельных попыток исследовать вопрос, и информации сестры, Атанасия твердо усвоила, что эффект темной материи не способна выдержать душа человека. При введении в тело тьма выжирает носителя изнутри. Даже элементы тьмы губительны?— люди под воздействием темной магии губят свои жизни. Ведь ничего кроме смерти она не несет. Вживление материи в тело?— это сущее самоубийство. Выжившие?— настоящие любимцы судьбы… или же ужасные неудачники. С какой стороны посмотреть.?Значит Император… мой отец по крови…??—?Атанасия задрожала от зудящей ненависти, крепко сжав кулаки. Брови ее надломились, а лицо скорчилось от презрения. Догадка сразила ее и ей показалось, что наконец она нашла ответ на вопрос: ?Почему отец меня ненавидел? Почему не навещал? Почему забыл??. Все могло оказаться проще простого: попытка создать живого носителя черной магии, хоть то и было строжайше запрещено не только Верховным Жрецом, но и соглашением всех развитых стран. Неужели Клод пошел на такое страшное преступление? А затем, возненавидев отродье тьмы, бросил дочь на произвол судьбы, подальше от людских глаз?— лишь бы кто не узнал о результате его греха.?Удивительно, что не убил??— тоже приняла Атанасия, как факт. Да только от исхода собственного выживания ей было нисколько не легче. Все, что она испытала?— это лишь бесконечный кошмар, которому не было конца. Проще было бы закончить все еще в своем младенчестве, не зная презрения, безразличия, злобы и корысти окружающих. Разве цель стоила средств? Но ради чего? Зачем было так ломать жизнь ей и себе самому? Ведь в случае чего, принцесса рожденная из темной материи?— убийственный компромат на любого правителя. Всплыви такая информация на поверхность, случиться бы могло всякое: от государственного переворота и смены правящей династии; вторжения мирового сообщества; до восстания собственного населения, или вождя-бастарда. Уроки Октавиана Атанасия усваивала хорошо и знала, что даже само подозрение в использовании темной магии не могло закончиться ровно ни чем хорошим. А тут?— сам Император, что держит поблизости живое доказательство преступления против человечества.?Только господин меня оберегает…??—?подумала Атанасия, и сердце ее екнуло. Она вспомнила приемного отца, что был всегда так добр к ней, несмотря на то, что знал о ее убийственной мане. Да, в первую очередь он держал ее рядом как орудие уничтожения, но разве только поэтому? Император Анастасиус нанимал для нее преподавателей, учил политике, языкам, конной езде. Даже позволил посещать занятия фехтования, под чутким руководством своих личных слуг. Да что там, он приставил к ней Адама и Гарриет?— своих важнейших фигур. Стал бы кто-либо другой на его месте так заморачиваться ради девочки?— дочери своего политического соперника? Атанасия даже допускала мысль, что она до сих пор жива и здорова, исключительно потому что тот помог ей разобраться с темной материей, хоть и не своими руками. Но лекарства Куратора и занятия Гестии приносили свои плоды?— мана все реже выходила из-под контроля.Воспоминания о приемном отце украсили ее щеки алым. Она вспыхнула, когда словно по цепочке, из подсознания всплыли довольно экстравагантные события того странного вечера. Перед глазами материализовались Адам и Гарриет, что слились в жадном поцелуе страсти, а еще… ее покровитель, поднявший кубок с алой жидкостью, припавший губами к вину. Да, она хотела бы более не вспоминать о таких смущающих вещах, от которых ее то и дело бросало в жар, да только ничего не могла с собой поделать. Читая книги по истории, политике, языкам, ей приходилось прикладывать вдвое больше усилий, чем обычно, ведь в голову постоянно лезли волнительные вещи. Например?— засосы Адама на хрупкой шейке Гарриет, и его руки, что собственнически сжимали ее тело. А затем господин: легкий запах вина, уложенные особенным пробором волосы, голубой огонь в глазницах, и сильные руки, что могли талантливо орудовать что кистью, что скальпелем, и даже кухонным ножом… Атанасия гнала от себя эту сладкую таинственную негу, повторяя, что это все дурман, вызванный вином, и ничего более. Разве может быть что-то еще? Он?— ее приемный отец, она?— его дочь и фигура на шахматной доске. Но почему же тогда, при мысли о совместно осушенных бокалах с вином становилось так сладко, и так тепло…?Она гнала от себя такие мысли, не забывая из-под лобья просматривать на Лили, что была занята разборкой ее гардероба: какие-то платья отправлялись в корзину для стирки, другие же сразу в кучку с тем, что стало ей мало, или более не пригодно к ношению. Ей не хотелось, чтобы хоть кто-нибудь догадался о ее постыдных мыслишках. Нет, нет, нет! Это все?— удел романтично настроенной Елены, что была готова томно вздыхать и мечтательно возводить глаза к небесам. Атанасия считала себя совершенно не такой, ведь ее устраивало со стороны наблюдать за чужими проявлениями чувств, или читать о них в романах. Но не испытывать на себе! Оно ей не надо! Ведь и так проблем хватает…! Атанасия дала себе слово, что будет учиться и тренироваться, пока не будет с ног валиться без сил, только бы странные мысли вновь не овладевали ее чистым рассудком.—?Лили,?— позвала няню Атанасия, решив кое-что выяснить для себя.—?Да, принцесса? —?Оглянулась женщина, прижав к груди оливковое платье подопечной, что было украшено бантиками и цветами.—?Что ты думаешь… об Адаме и Гарриет? —?осторожно поинтересовалась Атанасия. Ей было интересно, знает ли кто-нибудь еще о тайном романе слуг? Быть может произошедшее было сюрпризом только для нее?— такой маленькой и недогадливой,?— когда как остальные были очень даже в курсе дел? Атанасия решила хотя бы по ее реакции проверить свои умозаключения.—?Они довольно странные личности. Адаму не помешало бы поработать над умением сдерживать эмоции. Он совершенно не контролирует свой гнев, и это иногда пугает… —?призналась Лили, и Ати была с ней солидарна,?— Гарриет очень милая юная леди. Она тщательно выполняет свою работу и любит госпожу Атанасию.Атанасия заробела от последнего заявления, а Лили тем временем продолжила давать размытую характеристику свите господина:—?Но мне кажется, что она очень зажата и как-то…испугана? Атанасия, ты не замечала в ней странностей? —?Лилиан задумчиво уставилась в сторону двери, словно мазками возводя образ обычно собранной и улыбчивой служанки. —?Кажется, что она очень чего-то боится. По моим наблюдениям: она из тех людей, что берут чужую ношу на свои плечи, и забывают о себе, в попытках сделать чужую жизнь легче… Знаешь, Атанасия, мне жалко эту девочку. Ей ведь всего восемнадцать, а она изолирована от мира в этом мрачном месте. Иногда мне казалось, что она настолько,?— Лили замялась, подбирая слово,?— выдрессирована своим хозяином, что не знает, каково это?— жить не по чьей-то указке, а своей собственной жизнью. Какого это?— испытывать свои эмоции, давать им волю, и не бояться поделиться с другими своей болью.Девочка только глазами хлопнула?— она совершенно не понимала, о чем говорит няня. Чтобы сильная и смелая Гарриет ходила опасно и чего-то боялась? Возможно поразительная слепота Атанасии была связана с тем, насколько же сильно она погрязла в своих собственных проблемах: беспокойная мана, пугающий дебют, чертовы уроки и адские тренировки. Гарриет всегда в ее глазах была непоколебимым ангелом, что возвышался над земным, паря на своих эфемерных крыльях. Оказывается, что и у идеала Атанасии есть свои слабые места…?—?Я вижу то, как Адам смотрит на нее, и как относится. Словно к живой вещи, или к своей собственности. Ревнует буквально к каждому столбу, и невероятно бесится, когда она отходит от их общей манеры поведения, пытаясь обособиться. А она ничего не делает, только голову опускает, даже не пытаясь дать отпор. Принимает как должное,?— Лили прижала костяшки пальцев ко лбу, с легкой грустью вздохнув. Гарриет была ребенком в ее глазах, и она не хотела, чтобы эта милая и добрая девочка была слугой в этом доме. Ей бы жить на свободе, а не молча склонять голову перед господином и Адамом.—?Может быть она не может ему ответить потому, что чувствует себя… виноватой? —?пробормотала Атанасия, взгляд котрой потемнел. Вдруг она ощутила странное единство с Гарриет. На самом деле она не знала до конца мотивов служанки и причин ее поведения, но видела, что та очень трепетно относится к чувствам Адама, не смотря на его,?— довольно потребительское,?— отношение к себе. Чуть-ли не как мать заботилась о нем, терпела его внезапные приступы агрессии словно так и должно быть, или даже,?— как подумалось Ати,?— будто бы в наказание самой себе. Возможно, она несла на себе ту же вину перед Адамом, что и Атанасия, перед Лили?Принцесса давно чувствовала губительную пропасть, что пролегла между ней и ее любимой няней. Чувствовала, но ничего не могла с этим сделать. Лили была чем-то похожа на Эвридику, в своей неосознанной слепоте и избирательности во взгляде. Когда-то служанка не хотела увидеть истину и закладывала в нее губительную установку: ?Будь хорошей девочкой и папа тебя полюбит?. Атанасия только сейчас, спустя время и многочисленные уроки, начала понимать, что все попытки Лили сделать хоть немного счастливее забытую принцессу, делали только хуже.?Его Величество любит вас, принцесса??Его Величество будет гордиться вами, принцесса??Его Величество очень занят, принцесса, но он не забыл о вас!??Если принцесса будет хорошей девочкой, то Его Величество обязательно полюбит принцессу!?Атанасия опустила взгляд со спины Лили на комнатный куст белых роз, что цвел, оплетая стебельками купол над подоконником. Местами сквозь золотую решетку пробивались драгоценные камешки цвета глаз принцессы?— небесного свода, что бог разбил драгоценными облаками и клочков грозовых туч. Она не могла винить няню, ведь та желала ей только добра. И такими установками тоже всего-то пыталась приободрить одинокого ребенка, что был забыт не только своим единственным родителем, но и всем миром. Разве смогла добросердечная Лилиан разрушить желанную мечту одинокой принцессы о семейном счастье…? Это было так трогательно, но и невыносимо гадко?— Атанасия испытывала странную смесь эмоций, которые с трудом могла объяснить даже самой себе.Да, Лили была рядом. Да, всегда заботилась о ней. Но вот пойти и поплакать у нее на плече у Атанасии и желания никогда не возникало?— знала ведь, что после подобного действа бедной няне останется только напрасно переживать. Она ведь ничего не могла сделать, даже если очень хотела. Лилиан не могла остановить происходящее в Рубиновом дворце, ведь имела недостаточно власти. Ее саму изводили работой, когда осознали, что эта добрая девушка здесь по своему желанию и искренне дорожит принцессой. Выступить и дать отпор?— значит тут же потерять принцессу навсегда. Ее ведь даже слушать не станут. Взять принцессу и сбежать она тоже не могла. Оставалось только расчитывать на милость Императора?— отца забытого всеми ребенка. В Черной усадьбе Атанасию не нужно было защищать физически, но морально она всегда была на грани. Однако и здесь от Лилиан не стоило ждать помощи?— она была бессильна. Разве она поймет все ее переживания о состоянии маны, об ужасе за Эвридику, что может пострадать по вине Атанасии, или самого Анастасиуса? Попытаться поговорить с ней по душам никогда не получалось: Лили начинала пугаться, стоило Атанасии затронуть больные для себя темы, и той приходилось спешно самой уверять няню в том, что все у нее хорошо.Схожесть Лили и Эвридики заключалась и в том, что и няню и сестру Атанасия любила. И любила настолько сильно, что не хотела разрушать их инфантильные надежды. Это ведь жестоко, и Атанасия после грубого слова банально в глаза смотреть им не сможет. Няня всегда была с подопечной особенно ласкова. Жертвенность Лили во имя ее блага всегда вселяли в Атанасию чувство вины?— разве она заслуживает такого отношения? Хотелось отплатить хоть чем-нибудь, но брошенная принцесса не могла ничего дать в замен. У самой в дырявых карманах дешевого платья не было ровным счетом ничего?— пусто. Оставалось только стараться загонять себя в рамки ее восприятия подопечной. Быть хорошей девочкой, чтобы не разочаровать свою практически-мать. Чтобы она не грустила, ведь тогда Атанасия будет чувствовать себя мерзко?— Лили ведь так много делает для нее, не прося ничего взамен. А она не может просто быть хорошим ребенком в ее глазах, еще и обременяет ее своими невзгодами. Даже тот разговор о награде за перенесенное не оправдал надежд Атанасии. Почему-то она отчаянно надеялась ?откупиться? от роли, что нарисовала для нее Лилиан. Словно возместить весь тот фатальный ущерб, что бедная Лили понесла, все это время трепетно ухаживая за забытой принцессой. Теперь у Атанасии был шанс дать ей лучшую жизнь, ровно как и Эвридике. Да только няня так легко отказалась от попытки Атанасии наградить ее (чтобы тем самым залатав в собственной душе невыносимое чувство вины). Лили не нужны были деньги. И Атанасию это только больше удручало, ведь она не знала, чем может загладить свою вину перед этой милой и прекрасной женщиной.—?Принцесса? —?Лили подозрительно сощурилась. Она понимала, что Атанасию что-то тревожит. —?Вам нехорошо? Может вы хотите поговорить??Не с тобой, Лили. Я не хочу, чтобы ты переживала из-за моих проблем. Ты и так достаточно настрадалась за меня??—?с грустью прошептало сердце Атанасии.—?Нет, нет, Лили,?— Атанасия фальшиво улыбнулась, стараясь сыграть свою роль хорошей девочки правильно. —?Боюсь опоздать к Сааре. Когда увидимся вечером, то поиграем с Камелот? Она очень соскучилась по тебе…!Лилиан очень хотела поверить принцессе, но ведь знала ее не первый год. Она ответила мягкой улыбкой, только вот взгляд окутала пелена понимания и смутной тоски.***—?И раз, два, три,?— руководила Саара, то и дело взмахивая ладонью, на манер восточных танцовщиц,?— Адам, не морщись, на тебя смотреть страшно. Принцесса! Следите за ногами! Вы?— благородная леди, а не скромная бастардка, хватит бледнеть!?И как я, по вашему, буду контролировать свою бледность???— внутренне съязвила Атанасия, но в слух, только зло выдохнула напряжение, и повторила шаги. С левой назад, затем вперед, наклониться, и… Атанасия поймала на себе ярко-рубиновый прищур Адама, и вспомнив то, что этими же руками,?— которыми сейчас он поддерживал ее,?— он оглаживал стройные бедра Гарриет, ее тонкую талию, ее грудь… Атанасия забыла, куда нужно приземлить ногу, и бодро цокнув каблучком, нещадно прошлась по ступням Адама. Он, скорчившись скорее от злости и раздражения, чем от боли, видимо едва сдерживался, чтобы не начать громить зал. Атанасия поймала себя на мысли, что чувствует сладкое удовлетворение?— привкус мести. Этот инквизитор, что нещадно гонял ее по лесам, валял в грязи, бил по ногам деревянной палкой,?— а она была даже не в состоянии его задеть,?— получил от нее в ответ. А теперь можно было состороить лицо поглупее, и слезно посмотреть в его алые очи, на едва прикрытое бешенство, и жалобно признаться, мол: ?Я совсем не умею танцевать…?. Главное вовремя скрыть счастливое удовлетворение от происходящего в целом и от разозленного состояния Адама в частности.—?Больше изящества. Порхайте словно бабочка, с цветка на цветок. В вас должна чувствоваться легкость, невинность и юная свежесть, а не страх, яд и старческая апатия! —?саркастично выдала леди, раскрыв веер из павлиньих перьев, дабы обдуть свое личико прохладой. —?Раз, два, три…!Атанасия подобрала пышные юбки, и ладошками дотянувшись до мощных плечей партнера, почувствовав его руки на своей талии. Миг?— он легко поднял ее, покружив в воздухе, словно пушинку,?— и также легко поставил на место. Юбки всколыхнулись, словно роза на ветру, и Атанасия, приняв руку Адама, прижалась к его груди, ведомая в благородном дебютном танце.—?Маленькая вуайеристка сегодня практически не уничтожила мою обувь,?— сдержанно поклонился Адам при завершении их общих мучений. Атанасия сперва какое-то время вспоминала, что значит ?вуайеризм?, а затем в ужасе уставилась на ухмыльнувшегося Адама. Он знал. Но откуда? Ей было неизвестно, что сразу после бала, господин вызвал слуг ?на ковер?, выясняя, что гнилой мальчишка сделал с его милой невинной девочкой.—?На сегодня хватит. Теперь вас хотя бы в свет выпустить не стыдно, принцесса,?— подобное со стороны Саары смело можно было считать высшей стадией возможного комплимента. Атанасия даже забыла о волнении и страхе от того, что Адам разоблачил ее ?преступление?. До того ее удивила похвала Саары.Леди отослала Адама, и сама неожиданно приказала слугам накрыть им с Атанасией на улице, в летней беседке. Обычно после окончания лекций, леди Саара или пропадала в дальнем крыле поместья, за своими книгами, или же выезжала в город, подобно Октавиану?— столичной жизни ради. В отличие от слуг, что жили в отведенном им крыле, профессор и строгая леди чаще всего возвращались в город. Потому Атанасия испытала удивление, что леди хочет провести с ней время, даже после окончания своего щедро оплаченного времени.В беседке они расположились с комфортом, среди мягких подушек, в удобных креслах друг напротив друга, придерживая зонтики от солнца. На стол подали высокие стойки со всевозможными сладкими закусками, а также корзинку с фруктами, и пузатый чайник. Атанасия насадила на вилочку очередную порцию десерта, с любопытством рассматривая желейную массу. В основном Саара довольно дружелюбно выясняла у нее подробности вечера в доме Ирейн, даже не перебивая ученицу во время ярких, полных впечатлений, проповедей. Выходила совсем уж спокойная и даже дружелюбная беседа,?— что было удивительно для Саары,?— которая плавно перетекла в рассказ Атанасии про куклу и благодарность леди Ирейн, а также то, что теперь Елена считает леди Адель своей подругой. Но именно здесь они с Саарой столкнулись с недопониманием.—?Леди Ирейн?— моя подруга,?— повторила Атанасия, от удивления почти подавившись лимонным кексом, с ломтиками яблок. Она прижала пальчики ко рту, и тихо откашлялась, словно настоящая леди, зная что Саара не упустит из виду даже такую мелочь.—?В высших кругах не бывает друзей,?— будто даже разочаровано пояснила Саара, как простую аксиому неразумному ребенку. —?Только союзники. Друзья могут стать тебе обузой, и утянуть на дно системы.—?Не понимаю! —?воскликнула Атанасия, почесав шею, и нащупав несколько комариных укусов?— стоило смазать охлаждающим кремом, что ей выдал Куратор, иначе так и будет зудеть. —?Леди Саара, вы сами говорили, что иметь друзей в высших кругах нужно! Ведь это?— статус и сила. А теперь вы говорите совершенно обратное! Друзья не могут быть обузой!Атанасия сама понимала, что немного вспылила. Но она и подумать не смела, что Елена или Флориан могут быть ей обузой. Они?— ее первые друзья. С Еленой она обменивалась книгами, и обсуждали девичьи романы, тихо хихикая. С Флорианом болтали о кораблестроении, а на дни рождения она посылала мальчику ценные антикварные корабли, зная, как младший брат Елены их любит. И сейчас Саара,?— которая совершенно не знала детей Ирейн,?— пыталась опустить их в глазах ученицы. Но леди не рассердилась за повышенный тон, лишь остро хмыкнула, пригубив фруктовый чай:—?О, Ирейны. Интересное семейство, не спорю. Я их хорошо знаю?— все-таки часто видела в стенах академии ту же леди Валери. Ту самую железную служащую закона, что по приказу Его Величества судила и придавала казни очень многих,?— Саара открыто смазывала слова убойной дозой яда. —?Например она лично вела заседание по делу Корнелии ди Андерсон. В академии они очень хорошо ладили. Удивительно. Как же леди Валери не побрезговала предать принцессу Корнелию, когда дружба с той стала опасна?Атанасия подавилась воздухом, выпучив глаза.—?И что теперь вы мне скажете, принцесса?Атанасии было нечего сказать. Слишком мало она знала о людях, что имели серьезный вес в Парламенте, и бывало влияли на решение правителя. Когда как она,?— Атанасия,?— была всего-то слушателем, Саара была непосредственным свидетелем всего происходящего: от переворота, до судов над аристократами, что поддержали экс-Императора.—?Среди представителей аристократии нет дружбы?— только взаимовыгодный союз. Советую вам не доверять этим милым детишкам. Когда-нибудь они вырастут и станут такими же, как их отец и тетушка. Вы ведь уже заметили изменения? —?Саара гадко ухмыльнулась,?— Ирейны?— слуги империи. Думаете они пойдут за принцессой Атанасией, ради своей мифической дружбы с леди Адель,?— что врала им все это время,?— подвергнув себя опасности? Даже не себя… свой род. Одно дело?— личный интерес. Но фамильный долг всегда будет в приоритете. Леди Сесиль Ирейн тоже страсть как любила принцессу Корнелию?— они были подругами детства. Тоже вместе книжки читали, на всех банкетах играли в куклы… А затем Корнелия попала в немилость. И знаете, милая Сесиль была первой, кто отрекся от их теплой дружбы. Так что держите это в уме, принцесса, всякий раз, как будете играть с детьми Ирейн в неразлучных друзей.Саара призадумалась, проведя пальцами по щеке, случайно ее царапнув?— ногти были удивительно острыми, словно у кошечки. Возможно то было специально?— она походила на женщину, что была готова защищать себя даже такими методами. Взгляд зацепился за полумесяц старинной складной заколки, что при раскрытии могла сыграть роль лезвия. Да, Саара была во всеоружии, хоть и выглядела элегантной леди.—?Дружите, привязывайте к себе, но сильно не надейтесь на их поддержку. Единственный, кому вы можете доверять?— это ваш приемный отец. Потому что у него есть на вас планы, и ваша роль в них четко понятна. Ваша роль в его планах выгодна и вам. У других же планов на вас нет, а значит непонятно, чего от них вообще можно ожидать. А как таковые появятся?— маловероятно, что они будут выгодны и вам. Все мы по сути своей эгоисты и ищем личной выгоды. Принцессе повезло, что выгода господина так прекрасно резонирует с ее желаниями.Саара кинула взгляд в сторону кабинета господина, заметив темную фигуру, и жест,?— словно у белого кролика из мира чудес,?— что указывал на часы. Два постукивания ноготком, и Саара приподняла чашечку с чаем, изящно оттопырив мизинец, сделала несколько глотков. Она заметила, что девочка, в своем смятении, сейчас была наиболее открыта, поэтому плавно подобралась ближе к самому важному?— поручению господина Анастасиуса.После произошедшего на балу ему не давал покоя молодой герцог Альфиос, что сопроводил его девочку с террасы, и ее порозовевшее лицо?— это было не к добру. Многие юные леди в таком трепетном возрасте были подвержены влюбленностям, которые приводили к довольно опасным последствиям, и Анастасиус не намеревался ждать, когда девочка испытает подобное на своем опыте. Он подозревал, что без матери Атанасии будет трудно осознать вещи, что передаются от женщины к подрастающей девочке. Поэтому он специально поручил это Сааре, понимая что Гарриет сама еще слишком молода, а Лилиан не сможет верно раставить воспитательные акценты, важные лично ему. Так что после разговоров о политическом браке, она вывела принцессу на откровенный разговор между двумя женщинами:—?Принцесса никогда не мечтала оказаться с прекрасным принцем на брачном ложе? И даже не пыталась узнать, как же появляются наследники великих домов? —?сладко пропела Саара, на что Атанасия только смущенно фыркнула:—?Что в этом интересного? Дома создали союз, а значит обязаны появиться наследники. Брачное ложе?— очередное соглашение домов, без которого не обойтись. —?Ати малость скривилась, словно ей было неприятно даже думать о данной традиции их общества. Она не раз слышала истории о том, как невест брали силой, когда те не желали делить ложе со старыми или некрасивыми лордами. От таких мыслей она покрывалась холодным потом, ведь понимала, что если она проиграет, то Эвридику может ждать та же участь. Тот самый ужасающий сценарий, что она рассказала Юдифь, действительно имел место быть?— Эвридика могла оказаться товаром в руках своего же отца. По рассказам господина Анастасиуса, Император Клод не побрезговал женить любимую когда-то сестру на ненавистном ей герцоге ди Андерсон. Так будет ли он милосерден к своей дочери от какой-то наложницы, если получит ее в свои руки??Ужасные порядки??— Атанасия со злостью втянула воздух, медленно выдохнув?— пыталась успокоить колотящееся сердце. Ее передернуло, едва дело коснулось Эвридики?— болезненной темы. Реакция Атанасии не могла остаться для леди Саары незамеченной, поэтому та со снисходительной улыбочкой склонилась к ученице, откинув за спину две сложные косы с вплетенными серебряными лентами.—?В результате получаются не только наследники. Если девушка?— не официальная супруга, то младенец?— бастард. Есть рожденные под гнетом обязательств перед родом, а есть убогие птенцы, что не нужны своему клану?— плоды пленительной страсти. Но страсть и рассудок?— координально противоположные вещи, принцесса. Холодный расчет спасает, а страсть губит. Прежде всего нас?— девушек, и наших отпрысков?— нежелательных плодов нашей слепой страсти, что сменила рассудок. Страсть?— наш личный демон, которого и одолеть способны только мы сами. А если же одолеть не удается… получаются две загубленные судьбы. Или одна?— если мамаша поспешит задушить бастарда в колыбели, или оставить на пороге монастыря.Атанасия сглотнула мерзкий ком вместе с невеселыми мыслями. Проект неизвестной леди Вендетты, в союзе с лордом Розмундом, поддерживал таких вот выходцев борделей. Закрытый комплекс монастыря Святой Марии был еще и приютом, и пунктом помощи. Эвридика сама, несмотря на то, что являлась жрицей, ежедневно помогала сиротам и женщинам в трудном положении, не покладая рук. В основном жители комплекса занимались самообеспечением, по приказу лорда-благодетеля, что их спонсировал. Сами выращивали еду для себя и монастыря, ткали, пряли, переписывали святые писания. Это было удивительно, что сам Баш Розмунд?— сын дома с не самой лучшей репутацией,?— принялся совершенно бескорыстно спонсировать такое неблагодарное дело. Чистая благотворительность, ни капли прибыли?— это до сих пор занимало умы высшей аристократии, что не привыкли видеть такую добросердечность от кого-либо из довольно эксцентричного графского семейства. Но подобный центр помощи был практически единственным в своем роде. Знать не привыкла отдавать средства не ради новой прибыли, не ради статуса или поддержания репутации, а просто так, ради безвозмездной помощи. Несчастным же в других уголках Обелии можно было только посочувствовать.Атанасия, вспомнив увиденное на террасе поместья Ирейн, едва не выдала себя реакцией…—?Или оставит свое дитя в замке наложниц, бросив на произвол судьбы…Ати подавилась воздухом, поняв, что как-то рано расслабилась. Слова осели в ее голове, удивительно удачно вскрыв рану, покрытую корочкой, не давая покоя еще долгое время. Нет, с Саарой нужно всегда быть осторожнее?— она все прекрасно поймет по одному затравленному взгляду.—?Женщины всегда жестоко платят за связь, в отличие от мужчин. А наши дети платят вдвойне. Если вы спросите меня, я скажу, что лучше не дать таким детям жить вовсе, чем обречь их на страдания. А бастардам жить куда тяжелее, чем полноценным простолюдинам или законнорожденным лордам. Их фамильное имя и неблагородная кровь в союзе вместо дара становятся проклятием. Та наложница,?— Гестия, так ее зовут? —?оказалась очень умной женщиной, раз быстро поняла это, и поспешила скрыться, едва осознав зарождение новой жизни внутри. Здесь остается одно: бегство и вечные игры в прятки от судьбы, или…—?Не дать родиться несчастному дитя. —?Внезапно тихо прошептала Атанасия. Саара не заметила, как больно задела ее в самое сердце. Тупая игла давила, и Атанасия постоянно возвращалась к ней, почему-то не способная вытащить. Она сама не понимала почему, но мыслями была там?— во дворце наложниц, с затаенным дыханием слушая рассказы няни о погибшей матери.—?Лучше не жить вовсе, чем существовать в этой несправедливой системе. —?Горько хмыкнула Атанасия, а Саара только мягко посмеялась, не чувствуя стали в голосе когда-то очень одинокой девочки:—?Жизнь вообще несправедлива. Но если принцесса справится со своей миссией, то ее приемный отец станет тем самым богом-покровителем для нее. Например, может найти для принцессы хорошего мужа из знатной семьи, что будет очень добр к маленькой принцессе, а в последствие подарит ей много страстных ночей и счастливых законных детишек. Главное не терять голову раньше времени. Думаю, если вы, принцесса, проявите себя как благоразумная леди, не вступая в опасные танцы страсти, то вы уж точно будете посчастливее вашей глупой матери и умной наложницы Гестии.?Вашей глупой матери??—?очередной гвоздь на крышку ее личного гроба, что придавливала ее к земле. Что вышибло дух, стоило Атанасии осознать?— ее рождение такая же ошибка, ведь ее мать?— глупая наложница, что не знала об опасности страсти. Что поддалась влечению, не подумав о том, что же будет с рожденным дитя, если вдруг ее не станет. А затем… подумала о безликом представителе аристократии, на котором ее отчего-то обязательно должны женить.?Стать леди-домохозяйкой при лорде-супруге??— всплыли в голове слова и отдались потаенным ужасом?— неожиданным, но паническим.Если она намерена уберечь Эвридику от такой судьбы, то сама обязана занять ее место, выполнить долг принцессы Обелии?— дать Империи наследников, а желательно несколько штук. Оставалась вероятность, что приемный отец вновь женится и заведет еще несколько отпрысков, ради престолонаследия по своей линии. Но если они продолжат играть в семейство ди Андерсон, роль ?дочери? и ?принцессы? будет играть она?— Атанасия. Нужен ли ей безликий представитель аристократии, на котором ее должны женить, во имя поддержания статуса? Атанасия испытала раздражение из-за всего этого дурацкого разговора с Саарой?— она не хотела и вовсе думать о будущем. Она ведь вовсе не собиралась становиться чьей-то женой, да и сам статус принцессы ей был не особенно важен. В детстве она мечтала о семье, сейчас же она хотела лишь защитить ту семью, что уже получила. Если Атанасия не справится с ролью принцессы, то придется справиться Эвридике. Стала бы Ати жертвовать счастьем сестры ради себя любимой? Никогда.Она хотела сказать об этом Сааре, но воображение, ранее рисовавшее некоего безликого лорда, вдруг вывело нечто совершенно другое?— манящее, теплое, и такое родное. Она вспомнила вино, вспомнила душный вечер в поместье Ирейн, и его губы, что прижимались к бокалу, полного жидкой страсти… Атанасия обомлела, ведь думала, что все произошедшее тогда?— плод ее больного, отравленного вином, рассудка. Что эти чувства пройдут, едва спадет болезненное похмелье, едва воспоминания покроются временной пылью. Но вот?— она опять представляет господина Анастасиуса. Она же сегодня не пила?Ати пыталась привести себя в чувство, но ничего не помогало. На сердце было пусто и тяжело, словно то сжали в когтистых лапах и высушили до основания. Она ощущала себя словно подвешенной в воздухе на маленьких рыболовных крючках: пережевывала сладости, мыслями находясь где-то далеко-далеко. На душе прохладным инием осела тревога, вгрызаясь в ее тело острыми зубами?— мышцы тоже побаливали от занятий танцами с Саарой.Отец был самым красивым мужчиной из всех, что она когда-либо видела?— для Атанасии то была простая истина. Высокий, гордый, величественный?— такой он?— Император Анастасиус. Закрыв глаза, Атанасия могла вспомнить каждую его черту: от полуулыбки и пробора золотых волос, до каждой мимической морщинки, редкой щетины и пронизывающего взгляда. А еще она помнила каждый элемент его одежды: дорогую ткань, вышивки золотыми нитями, ремни и строгие камзолы. Он был ей изучен, был ей знаком и дорог. И почему только от мыслей о том, как он гладил ее по голове, как носил на руках, как проводил пальцами по щеке становилось так непостяжимо приятно…?—?Да, теперь все ясно,?— Саара прикрыла улыбку веером?— она прочитала Атанасию, словно открытую книгу, ведь сама не раз видела подобное. Открытие поразило ее, но и насмешило, ведь леди не воспринимала неосознанную влюбленность девочки всерьез,?— Достойного мужа будет найти ещё труднее, ведь все мужчины будут меркнуть на фоне… такого мужественного, интересного и понимающего ?отца?. Таких юношей не сыскать?— все по сравнению с ним окажутся ничтожными юнцами с молоком на губах и прыщавым лицом. Правда, кто сравнится с господином Анастасиусом?Саара сейчас напомнила ту же Елену, что на банкете старательно выпытывала у Атанасии подробности ее встречи с Иджекилом Альфиосом. Разве что милая и чуткая Елена не переходила границы, соблюдая рамки, расставленные дорогой леди Адель. Саара же не просто эти рамки переступала, она сносила их великим потопом, топтала, а затем анализировала и вгрызалась в самую суть?— Атанасия испытала стыд и злость разом, но ничего не могла сделать. Саара без всяких сомнений сейчас ковырялась в ее больной ранке, словно ребенок в песочнице.—?В детстве я тоже, смотря на других маменькиных лордов не могла воспринимать их за мужчин. Все они были для меня сопливыми детьми, которых слуги и мамашки вырядили в нарядную обертку. Они и рядом не стояли с моим отцом! —?Саара вытащила из пироженного подтаявший шоколадный шарик, и закинув его в рот, салфеткой протерла алые губы. Речь Саары журчала, плавно перетекала, и лилась медом, но Ати желала лишь конца всего этого фарса. Захотелось просто взять и убежать подальше, совсем как на банкете Ирейнов, да только с Саарой подобным образом было не поступить?— леди была ее преподавателем. —?Я даже немного ревновала папу к матери. И не только к ней, а ко всем женщинам. Однажды мама поймала меня на таких очевидных мыслях,?— думаю тогда смущенную меня могли читать открыто и легко,?— и объяснила, что маленькие девочки иногда путают любовь к отцу с любовью к мужчине. Это пройдет?— и у меня прошло, оставаясь постыдным воспоминанием…!Атанасия подняла голову?— Саара ладонью накрыла ручки подопечной, смотря на нее без яда и насмешки, а с улыбкой умной старшей сестры. Так Эвридика смотрела на Атанасию, когда у той выходили упражнения на уроках Гестии. Вдруг что-то в самой Атанасии наконец успокоилось, найдя в словах Саары странное утешение. Внутренний голос нашептывал: ?Все пройдет. Эти чувства?— лишь отголосок моей привязанности к приемному отцу, и ничего более. Это знак того, как сильно я ценю его заботу… и что вижу в нем своего настоящего родителя?.Вечером того же дня, после совместного ужина, Атанасия взялась за дверную ручку, и повернула, приоткрыв дверь. Но вдруг замерла на месте, словно пытаясь решиться на отчаянный поступок. Она наполнила легкие воздухом, и резко закрыла дверцу,?— от приглушенного хлопка девочка едва не подпрыгнула,?— как будто отрезая себе пути к отступлению. Она обернулась, поймав растерянный взгляд приемного отца, быстро и пылко выпалив:—?Спасибо!Анастасиус, что чертил руны на старом свитке, застыл с бамбуковой кистью в воздухе. Капля чернил оставила кляксу на пергаменте.—?За что, девочка?—?За то, что стал мне отцом. Что многому меня научил, и дал мне шанс на будущее. За то, что дал мне семью и воссоединил с сестрой… —?Атанасия открыто и светло улыбнулась, сцепив руки в замок. —?Поэтому я всегда буду на твоей стороне! Я… я люблю тебя, папа!Анастасиус уставился на Атанасию, даже не зная, как реагировать на ее странное поведение. Затем, прижав пальцы к губам, он улыбнулся ей в ответ?— так искренне, как смог. Атанасия приняла этот жест за ответ, поэтому решила, что дело сделано, и пришло время отступать?— она вновь сделала шаг наружу, но Анастасиус,?— глаза которого внезапно просветлели,?— окликнул ее:—?Постой,?— он, пытаясь переломить влияние паразита, что был против подобных проявлений чувств, все-таки остановил ее. Взгляд потеплел, жесткие черты сгладились, а золото волос осветил свет теплого закатного солнца. Даже девочка осеклась, удивленно приоткрыв рот.—?И я тебя, Атанасия.Она покраснела, и почувствовала, что вот-вот расплачется. Неловко посмеявшись, она зарылась ладошкой в золотой вихрь кудрей. Анастасиус провел пальцем по скуле, и улыбнувшись беззаботно, почти по-лисье, прищуренно наблюдая за смущенным счастьем девочки. Эти игры по ролям ему все не надоедали. Почему же?—?Можешь идти, дочь моя.***—?Прошу тебя…! —?сорвалась на крик Гарриет, пытаясь пальцами уцепиться за капюшон мантии Адама. Юноша развернулся так резко, что от неожиданности Гарриет отступила к стене?— он возвысился над ней, пылая от злой ненависти. —?Адди… Он не… Я не хотела…—?Ну естественно ты не хотела. Ты ведь знала, что так будет. И все равно заставила меня поговорить с этим мешком дерьма! —?Маску с себя он содрал, и теперь она видела его дрожащие губы, и горящие яростью глаза. Яростью, вперемешку с болью. —?Ненавижу его! Ненавижу…!Гарриет попытвлась обнять дрожащего юношу, но потерпела неудачу?— Адам грубо толкнул ее в стену. Девушка не стала сопротивляться, чувствуя вину за собственные бездарные попытки. Он сжал ее запястья, сдавив их до боли. Гарриет, что была Адаму по плечо, показалась особенно маленькой и хрупкой на его фоне. Словно бабочка прижатая булавками к доске коллекционера.—?Адди, прошу тебя… —?Гарриет наклонилась к нему, голову устроив на плече. Он так остро пах сейчас сыростью подвала, пылью, и нездоровым отчаянием, что хотелось прижать его к себе и успокоить. Но ведь он не позволит. Даже в приюте не позволял?— оставался гордым. —?Адди, он ведь не плохой человек… Его можно понять! Он…—?Да пусть он сгниет! Мразь! Сукин сын…! —?В его голосе Гарриет почувствовала слезы, но глаза оставались сухи и ужасающе пусты.—?Адди… Помнишь? Без любви правды не увидеть. Постарайся полюбить его, хотя бы на миг. Так же, как полюбил меня. —?Гарриет всегда старалась прислушиваться к сердцу. Но на этот раз, вновь попытавшись сотворить невозможное, она сделала Адаму только больнее. В который раз. Ей стало тошно от самой себя, но замолчать она не могла,?— Тогда ты сможешь понять его боль…—?Без любви не увидеть? —?рассмеялся он, отрывисто и отчаянно,?— С любовью ты видишь даже то, чего не существует! Его любви не существует! Этот урод не достоин своей вечной любви, да даже жизни не достоин!—?В нем есть любовь. —?Она коснулась кольца на цепочке, что он носил на шее,?— И это?— доказательство.Обручальное кольцо.—?Если бы у него и вправду не было сердца, то он давно бы бросил все попытки. Пойми, Адди. Он такой же как и мы, поэтому мы должны помочь…Он содрал ее подарок со своей шеи, со злостью швырнув в стенку.—?Да плевать мне. Забудь этот чертов бред, пока я не сдал тебя повелителю. Если уж ты не понимаешь по хорошему, любовь моя,?— Цокнул Адам, ладонь Гарриет прижав к своей щеке. Она болезненно побледнела, от ужаса сжавшись, но он остался все так же жесток. Склонился к ее ушку, с нежностью прошептав,?— В тот раз за проявление чувств ногти вырвали мне. Будет забавно, если на этот раз страдать будешь ты, Ева. Я сам буду вырывать тебе ноготь за ногтем, и слушать твои сладкие крики. Я ведь так люблю тебя, милая Ева. Разве это не моя прямая обязанность?— оберегать тебя от дурного влияния и неправильных мыслей?Адам улыбнулся, заметив как девушка задрожала в его руках. Он, словно энергетический вампир, питался ее ужасом и тихим отчаянием.—?Я покрывал тебя все это время, слушал твои ванильные проповеди, и даже закрывал глаза на прямое нарушение твоей клятвы. Что, если я наконец перестану лгать за тебя, перестану тебя выгораживать? —?Он с силой сжал скулы девушки в пальцах,?— Тогда ты станешь прежней собой! Тогда ты вновь будешь моей Евой, а не блядской шавкой того ублюдка! Может быть тогда ты станешь моей раз и навсегда, милая Ева?Адам удалился быстро, растаяв в тенях, словно черный стервятник. Гарриет хотела побежать за ним следом, но остановилась, бессильно протягивая дрожащую ладонь. Она вновь чувствовала, как теряет самое важное. Что не в силах удержать самых дорогих от падения. Эта чертова система, что уничтожила ее отца, теперь уничтожала и Адама. Бессильная и ослабевшая, сжираемая чувством собственной беспомощности, лже-Гарриет упала на колени.—?Гарриет? Лили спросила, хочешь ли ты помочь ей с яблочным пирогом? А еще она просила меня передать, что… —?Атанасия, коснувшись руки служанки, вдруг опешила. —?Гарриет? Почему ты плачешь? У тебя что-то болит?Девочка растерялась, ведь впервые увидела слезы на глазах своей служанки. Гарриет попыталась взять себя в руки, ведь это она была обязана оберегать госпожу. Не наоборот. Но Атанасия успела первой, подскочив к ней.—?А если я сделаю так, ты ведь улыбнешься? —?Атанасия неловко погладила удивленную Гарриет по голове, пытаясь вспомнить, как же Лилиан утешала ее саму в детстве. Служанка прижала ладони к щекам, утирая влагу, и тихо посмеиваясь. Сосредоточенно, со всей серьезностью, наглаживающая ее волосы Атанасия выглядела крайне забавно. Словно исполняющая священный долг, что требовал невероятной ответственности.—?Ну-ну, бедненькая, не плач! Мне тоже становится грустно, когда ты плачешь…!—?Хорошо, хорошо,?— Гарриет тихо рассмеялась, от того, с какой же уверенностью говорила маленькая девочка с золотистыми хвостиками. —?Видишь, я больше не плачу. И не буду плакать.Атанасия обхватила тоненькими ручками шею девушки, и Гарриет в ответ прижала к себе девочку. Как утопающий, что хватается за спасительную соломинку.—?Никогда не буду плакать. —?Твердо прошептала она,?— Я ведь должна оберегать свою госпожу.