Глава 33. Страсть (1/1)

Заколотые локоны были подобраны особенным зажимом. Завитки кудрей переплетались соцветием розы, а две выпущенные пряди струились по плечикам и спине. В атласе цвета ночного неба будто сияли звезды, мелкой россыпью бриллиантов. А притаившееся в ложбинке меж ключиц колье содержало в себе особенно чудесную жемчужину: ?Красавицу кровавого моря??— подарок Гарриет. Атанасия бы почувствовала себя снежной королевой из старой сказки, если бы не предательский румянец.—?Ароматное масло? —?удивилась девочка, заметив, что Гарриет приготовила ей несколько флаконов на выбор.—?Какое пожелаете, моя госпожа?—?Как у тебя! —?без раздумий провозгласила вердикт Атанасия. И служанка, выбрав флакончик с белой субстанцией за стеклянными стенками, кистью оставила несколько капель на шее и за ушками подопечной. Вышло очень щекотно. Атанасия сжала губы в тонкую полоску, насупившись:—?Саара говорит, что это еще одно оружие женщин. Дурманящий запах! Мне придется… соблазнять мужчин?—?Боже, моя госпожа…! —?Гарриет рассмеялась, очаровательно прикрыв рот ладошкой. —?Возможно леди Саара считает иначе, но многие девушки хотят выглядеть красиво вовсе не для соблазнения. Дело даже не в мужчинах. В основном это делают не для кого-то, а для самих себя. Всегда приятно ощущать себя красивой.Атанасия подумала, что как раз служанка сегодня выглядит особенно великолепной. Глубоко-темное платье, несколько черных бантиков на рукавах, что заканчивались у самых локтей, корсет с аккуратным переплетением крючков и веревочек, распущенные темные локоны и красный цветок за ушком. Все еще строгая форма, но куда более изящная, для выходов в свет.—?Что это, Гарриет? —?Атанасия подняла ладонь, мягко пройдясь пальчиками по черным кудрям Гарриет, задев ушко, и коснулась алого бутона.—?Ликорис. Мои любимые цветы.—?На языке цветов они означают… —?Атанасия тут же принялась копаться в книжке, что недавно ей выслала Елена. Язык цветов для влюбленных содержал в себе великое множество самых разных видов растений, подробно изучал связанные с ними легенды, и давал советы: какие цветы и по какому поводу дарить. К примеру, лилия Елены подчеркивала благородство и доблесть ее рода, а также чистоту и невинность ее души, как пояснила она сама. Атанасия же подозревала, что в ней была и тайная связь с Самсоном, в знак скорби и вечной любви.Многие дамы в светских кругах развлекали себя таким образом, собирая букеты, что, к примеру, означали неприязнь и пожелания всего самого худшего. Что может быть лучше и изящнее, чем выслать своему неприятелю букет, что обычно собирают к похоронам? С какой-то стороны язык цветов у аристократок даже являлся признаком хорошего тона, но сама Атанасия никогда подобным не увлекалась. К примеру взять Эви, которая вряд-ли вообще понимала, из каких цветов собирает венки для сестры. Атанасии был важен сам факт внимания, а не мистический смысл. Но цветок Гарриет: разлапистый, красный, — словно плод всезнания в райском саду,?— показался ей интересным.—?Говорят, что он растёт у края подземных дорог смерти,?— прочитала Атанасия, наконец найдя нужный цветок,?— По легенде, за ликорисом ухаживали духи растительного мира: Манжу, что отвечал за цветы и Сага, что заботилась о листьях. Они забыли о своей обязанности ради встречи друг с другом. Бог выбрал для влюблённых жестокое наказание: всегда быть рядом, но не иметь возможности увидеться. В период цветения ликориса листья засыхают, а когда появляются вновь, цветов уже нет…—?Не все так мрачно, госпожа. Просто мы с Адамом однажды видели буйное цветение ликорисов,?— Гарриет склонила голову, подперев щеку указательным и большим пальцем. Ее глаза выразительно засверкали, будто настоящие рубины. —?Это было прекрасно. Они кровавым пожарищем разрастались кругом и клубились, возводя бутоны к ночному небу. В свете луны зрелище было таким… сокровенным и таинственным, словно не из этого мира. Адам даже сам смастерил для меня венок! Это воспоминание до сих пор греет мое сердце.Гарриет открыла окно, чтобы проветрить комнату, и теплый воздух, взметнув шторы, создал иллюзию крыльев за ее спиной. Она обернулась, подставив лицо потоку, вдохновенно протянув руку к заходящему солнцу, что напоминало переспелое яблоко. Атанасия залюбовалась: в последних лучах вечернего солнца Гарриет словно подсвечивалась изнутри особенным ангельским сиянием.—?Гарриет, простудишься ведь! ?— Лили, что впорхнула в комнату, покачала головой, и прошмышнув под рукой Гарриет, отвела ее в сторону, будто заботливая мать. —?Совсем себя не бережешь.—?Лили, ты слишком волнуешься,?— Гарриет мило улыбнулась. Атанасия как-то упустила момент, когда Гарриет и Лили успели так поладить. Ей даже стало мимолетно стыдно от того, что она, погрязшая в своих переживаниях, в упор не замечала происходящего прямо перед ее носом. Однако, дума тут же рассеялась, как испаряется утренняя роса с сухой травы, когда она вспомнила о предстоящем бале в поместье Ирейн. Ее первый официальный прием, где будут присутствовать и другие аристократы. Разумеется, дети еще не дебютировавшие, будут находиться не в центре внимания. Происходящее?— скорее дружеский вечер, жест гостеприимства дома Ирейн, что отправляет единственного наследника в Академию. Ирейны не последние люди в империи, а значит и данное событие не могло остаться без внимания.—?Принцесса, не переживайте,?— Лили обняла Атанасию за плечи, и та затылком прижалась к груди няни. Леди Йорк поправила рукава одеяния, стряхнув невидимую пыль и разгладив складки.Атанасия, подперев щеку кулаком, рассматривала себя в зеркале, задумчиво накручивая на палец светлый локон. Она до сих пор не уставала удивляться изменениям в себе. Нескладный ребенок стал превращаться в девочку-подростка, чем повергал в смятение?— Атанасии было трудно поверить в скоротечность времени.?Еще совсем немного??— громом отдалось в клетке черепного мозга. Времени практически не осталось. Два года?— мгновение, которое пролетит также быстро, как песчинка в песочных часах судьбы. Ее судьба?— заветный день. И он все ближе. Словно злой рок.—?Почему ты не можешь отправиться со мной тоже? —?вдруг спросила Атанасия. Ей было бы спокойнее, защищай ее тыл, помимо Гарриет, еще и няня. Так бы она меньше переживала из-за предстоящего вечера в кругу высшей аристократии. Разумеется, Императора на подобном мелком торжестве не будет?— он был не любитель подобных праздненств,?— так что можно было не опасаться вероятности встретить отца на банкете. Но от того становилось не легче?— Атанасия не могла подавить панику даже дыхательной гимнастикой.Гарриет и Лили, ранее о чем-то щебетавшие, вдруг замолкли.—?К сожалению, мне туда путь закрыт, принцесса,?— Лили пригладила кудри Атанасии, заканчивая невеселое предложение. —?Ведь для всего мира?— я мертва так же, как и принцесса Атанасия.—?Адам подстроил смерть леди Лилиан в темнице Имперского города. Наверняка использовал подставное тело… —?Гарриет, на которую в ужасе уставилась принцесса, решила приоткрыть той завесу тайны. —?Господин Анастасиус поручил дело ему. Адам спас Лилиан.Атанасия сжала мозолистые ручки няни в ладошках, губами коснувшись ее пальцев. Няня от подобной нежности со стороны воспитанницы расплылась в мягкой улыбке. Совсем как в детстве.—?Однажды тебе не придется притворяться мертвой. Ты выйдешь из поместья, и тогда… тогда мы будем жить в настоящем дворце! Вместе с папой, Адамом, Гарриет, и… и Эвридикой! —?Атанасия запнулась, подозревая, что сестра может отказаться от такой сомнительной перспективы. Вероятнее всего так оно и было бы. Но раз сейчас ее слова?— дальняя мечта,?— то кто мешает ей составить идеальную картинку будущего? Будущего, о котором Атанасия так давно грезила. В драгоценных глазах заискрились восторженные искорки. —?А еще… А еще я дам тебе собственный замок, чтобы ты ни дня более не работала, Лили…!Лилиан вдруг прижала указательный пальчик к губам Атанасии, прижавшись своим лбом ко лбу девочки. Ати удивленно сморгнула.—?Мне оно вовсе не нужно. Я просто хочу всегда быть с вами, принцесса. И сделаю все, для вашего счастья…!Атанасия почувствовала, словно ком в груди только сильнее сжался. Узел затянулся, и она застыла, отягощенная виной и непониманием. Ее лицо накрыла тень, и губы сжались в полоску. Сердце, натянутое как струна, пропустило удар. Однако, Лилиан в упор не видела состояния принцессы, продолжая ласково уверять ее в своей безграничной преданности. И при всем желании, понять ее состояние она бы не смогла. Пропасть неумолимо разрасталась.***Отец был занят разговорами, поэтому не мог находиться рядом, а Адам с Гарриет, вероятнее всего, вместе с другой прислугой шатались по углам. Все-таки слуг не допускали до полноценного празднования, оставляя за ними роль сопровождающих своих господ или официантов.—?Не думаю, что женщин, которые владеют оружием, возьмут замуж. —?Выдала Елена, вызвав тихий смешок Атанасии: жизнь могла идти крахом, могли свершаться покушения наемников, проводиться масштабные акции, но все, что интересовало Елену ограничивалось романами и замужеством. Поразительная флегматичность леди Ирейн поражала Атанасию и местами она даже завидовала подруге?— та совершенно не накручивала себя по пустякам, пребывая в мире своих рассуждений и чужих фантазий.—?Елена, ты же видела Гарриет. Она очень красивая. И за ней мужчины ходят толпами! —?Атанасия немного лукавила, ведь вряд-ли психованного Куратора и мрачного Адама можно было назвать толпой.—?Даже Персивалю она нравилась,?— вздохнул Флориан, с тихой грустью. Вспоминать события той ужасной ночи детям было все еще сложно, но, как бы странно это не звучало, трагедия по своему их объединила. Задала общую цель?— разобраться в причине преступления, и найти настоящего виновника. Особенно целью загорелся Флориан, обозленный из-за того, что изверги, что отобрали у него брата и мать, теперь попытались забрать и сестру. Елена не замечала, но Атанасия успела уловить то, с какой трепетной заботой Флориан открывал сестре двери, носил за ней книги, и отдавал свои десерты. На этот раз горе их сплотило. И Атанасия была рада, что брат и сестра Ирейн сумели стать друг другу опорой.Мальчик сильно вырос, при чем не только ростом. Атанасия, к слову, была поражена, когда после долгой разлуки, увидела не маленького малыша Фло, что едва доставал до ее плеча, а повзрослевшего юношу, что напоминал распустившийся цветок золотой лилии, с нее ростом. Вытянулся, посерьезнел, хоть и остался таким же благодушным. Но с чего пошли замечания Елены на тему: ?Братец стал очень популярен в дамских кругах!?,?— стало понятно. Вежливый, галантный, и не стесняющийся девушек,?— наверное из-за дружбы с Атанасией и тесного общения с сестрой,?— подобно другим мальчишкам его возраста, при чем не обделенный внешними данными, он вдруг стал предметом восхищения маленьких аристократок. И получил говорящее прозвище: ?Прекраснейший из цветков?. Даже Атанасия, вероятнее всего, смутилась бы, от общения с таким слепяще-красивым мальчиком, если бы не знала его так давно, и не общалась с ним по переписке.?Помилуйте, я видела как он пулялся едой за столом, ныл и пускал сопли??— сьежилась Атанасия, умоляя саму себя не краснеть перед другом детства, при встрече.—?А еще тетушка сказала, что не вышла замуж, потому что слишком умная,?— поправила бретельку платья Елена, быстренько глянув на себя в зеркало: черные локоны были закручены в пышные кудри, что отдаленно напоминали спирали Юфи, вместо одной лилии за ушком, на ее голове возлежал прелестный венок, а платье на этот раз было особенно пышным и праздничным?— все-таки это она была сестрой виновника торжества.—?Да, помню такое! Еще в детстве мы постоянно раздражали тетушку вопросами о замужестве, но отговорка у нее всегда была одна: ?Слишком умных замуж не берут?. Но я сам видел, тетушке Валери не раз приходили предложения от других аристократов…—?Она их сжигала,?— хихикнула Елена, вспоминая, как тетушка брезгливо отсылала прислугу, с извечной отмашкой: ?Все на растопку!?. —?Не думаю, что она была обделена вниманием.—?Скорее всего это не она ?слишком умная?, а другие аристократы слишком глупые для ее уровня. Тетушка не раз говорила, что никогда бы не смогла стать обычной леди-домохозяйкой, тенью своего мужа. Тем более, она бы потеряла свое положение герцогини дома Ирейн, а с замужеством?— место в Верховном суде и Парламенте. Если бы муж запретил ей участвовать… —?Флориану не понравилось это предположение. Что нравилось Атанасии в малыше Фло, так это то, что к женщине-политику он относился так же серьезно, как и к мужчине. Быть может сказывалась ситуация в семье, где отец во всем поддерживал талантливую сестру. Есть с кого брать хороший пример.—?Это ужасно, что женщина не имеет прав на собственное развитие, вне зависимости от решения супруга или родственника мужского пола. —?Вздохнула Атанасия. Данный вопрос она ощутила очень остро, из-за примера почтенной леди Валери, что была самой умной женщиной на ее памяти. Ей стало обидно, от такой несправедливости. Но кроме леди Валери была и Эвридика, над которой давлела бы угроза нежелательного замужества, во имя политических игр Императора. Атанасия бы разбились в лепешку, но не позволила бы так мерзко помыкать свободолюбивой Эви. Принудительный брак ее бы сломал. Просто и навсегда.—?Но такова традиция и семейная память, леди Адель. —?Возразила было Елена, но Атанасии было чем крыть:—?Скольких талантливых деятелей не увидела Обелия из-за этих устаревших традиций? Ведь девочек даже в Академию принимают только с подписи главы дома, или трех высокородных мужчин. Это несправедливо!Флориан и Елена удивленно уставились на Атанасию, но она не успела проанализировать их отношение к сказанному. На губах Флориана заиграла грустная полуулыбка. Елена же, сперва побледневшая, склонила голову так, что черные прядки скрыли потемневший взгляд. Ати показалось, что ее друзья о чем-то недоговаривают, но расспросить не успела.—?Мой сын, будущий герцог Ирейн, наконец отправится в Академию, дабы приобрести знания, знакомства и незаменимый опыт. Мы все собрались здесь в его честь. —?Герцог Ирейн поднял бокал, и гости повторили жест. Атанасия тоже схватилась за кубок с непонятной жидкостью, у проходящей мимо прислуги. Второй бокал она сцапала тоже, вручив застывшей, словно окаменевшей, Елене. Та была немного не в состоянии реагировать на происходящее, поэтому помощь Атанасии пришлась ей как раз кстати.—?Мой единственный сын, гордость нашего дома. Как твой отец, я сделал все, для того, чтобы вырастить тебя достойным человеком. Теперь, вступая во взрослую жизнь, ты обязан сделать все, на благо нашего дома. Старательно учиться, дабы сохранить честь рода Ирейн, что берет свое начало с самого создания Обелии…Флориан, внезапно оказавшийся в центре внимания, даже не думал краснеть. Он улыбнулся, как будто летняя ромашка, и запустил пятерню в солнечные пряди. Костюм сидел на нем идеально, и только придавал возраста: хороший пиджак, галстук, и герб дома нашитый на плече?— все указывало на то, что теперь он?— официальный, объявленный наследник своего отца. Он склонил спину, и наклонил голову, в почтительном полупоклоне. У Атанасии буквально заложило уши, от восторженных комментариев.—?…прекраснейший из цветов, так еще и будущий герцог…!—?… он покрасивее бывшего наследника будет, по крайней мере ходит на двух ногах и личиком вышел…—?…Ирейнам понадобится хороший союз? Пока они в трауре, может быть закроют глаза на статус маркизы…Принцесса едва не подавилась отпитой жидкостью?— сальности медом лились ей,?— находящейся в самом центре бурлящей, словно неспокойное море, толпы,?— прямиком в уши. Она побагровела от внезапной злости. ?Да как они смеют???— пророкотало в душе от острой несправедливости и помертвевшего вида тоненькой и хрупкой Елены, на которую глазели так же открыто, как и на Флориана. Им не уставали перемывать косточки, по змеиному шипяще, или с напускным дружелюбием, словно на бедных детях были нарисованы мишени. Обсуждали внешние данные погибшего Самсона, подбирали Флориану невест, а Елену заранее продавали знатным лордам, как товар. До герцога и леди Валери подобное вряд-ли долетало, но Атанасия, оказавшаяся в эпицентре, слышала все, чего, возможно, слышать вовсе не хотела. Она понимала, какой груз на самом деле несут ее друзья, под гнетом слухов и пересудов. Трагедия их семьи?— лишь очередная сплетня для высших и низов, падких на ?острые? новости. Словно стервятники, они налетели в зал фамильного поместья Ирейн, готовые растерзать всего-то детей. Они видели в них интересную новинку, товар, фигур и персонажей, но вот человеческих созданий разглядеть так и не смогли.Атанасия резко сжала ручку Елены, и та, подняв затравленный взгляд на леди Адель, немного пришла в себя. Ати знала, что по другому поддержать ее не сможет, но этого оказалось достаточно. Елена сумела справиться, как справлялись многие другие леди до нее?— такова судьба и плата за фамильное имя. Она расправила плечи, гордо приподняла подбородок, и кинула в сторону особенно болтливых прищуренный взгляд?— те замолчали, едва осознали, что маленькая леди Ирейн обратила на них внимание.—?Спасибо,?— по губам Елены прочитала Атанасия и кивнула, запоздало осознавая, что поступила так вовсе не из желания поддерживать хорошие отношения с леди Ирейн, играя свою роль. Ей просто захотелось поддержать свою подругу?— Елену, с которой так часто обменивалась книгами и разговаривала о пустяках. Но потаенная ядовитая змея-тьма отметила, как же хорошо иметь такую полезную связь, и как же прекрасно, что леди Ирейн безгранично благодарна доброй лицемерной девочке Адель. Атанасия сжала зубы?— от собственной фальши уже тошнило.Мальчик взошел на подмост к отцу и тетушке, что стояли от него по обе стороны. Гости подходили к Флориану в порядке очереди: представлялись сами и подсовывали своих детей, словно ярмарочные торговцы, затем улыбчиво что-то ворковали, растягивая губы в самых сладко-медовых улыбках. Атанасию едва не выворачивало на изнанку?— слишком много фальши для одного вечера. Слишком много сахара. Она не сомневалась, что будь она на месте Фло, то тотчас бы подхватила диабет. Наконец, когда толпа немного рассосалась, и стало свободнее дышать, Елена протиснулась к брату, забыв отпустить ладонь Атанасии: следовательно?— потащив ее следом.Ати застыла возле девочки, подумывая поскорее смыться с общего праздника жизни?— она была сыта ?высшим обществом?,?— даже со стороны не участника, а наблюдателя,?— по горло. Но едва она сделала несколько шагов назад, была тут же перехвачена под локоть внезапным Адамом.Тот, в своем черном костюме, собранными в низкий хвост волосами, что были подвязаны темной лентой (явно работа Гарриет), и цветком ликориса в нагрудном кармашке (вероятно тоже дело рук Гарриет) напоминал темного волшебника из старых сказок, и разом личного ферзя Императора перед шахматной партией. Сам экс-Император стоял чуть поодаль, с вниманием умиротворенного аспида перед ударом: вот-вот сомкнет ядовитые челюсти. Вероятнее всего, не знай она о намерениях родителя заранее, то в ее глазах он бы предстал очередным почтенным господином, что просто наслаждался вечером в приятной и привычной для себя обстановке. Да только для нее он был волком в презентабельной овечьей шкуре, ошибочно принятый за своего в стаде золотых овец.—?Леди, ваш отец просит вас задержаться,?— елейно протянул он, захватив девочку в паутину собственных рук?— не убежать. Когда он понял, что Атанасия не сбежит, то чуть ослабил хватку, но не отпустил. Принцесса тяжело вздохнула?— ей не хватало кислорода. Голова болела, а на виски давила тяжелым смрадом духота фальши всего происходящего. Ей было плохо, очень плохо. И ничего не помогало, ведь перед глазами плавали эти мерзкие улыбчивые лица. Атанасия, вспотевшая и измученная, старалась не моргать?— ведь возможно размыленный взгляд спасет ее от гадкого осознания и принятия. Никогда бы она не подумала, что в добродушном смехе может быть так много яда, а добрых пожеланиях?— ненависти, а восхищении?— зависти. Даже оркестр в ее ушах рыдал фальшиво и до слез омерзительно?— так плакал обреченный на смерть.—?И так всегда? —?пробормотала она, не рассчитывая на ответ, однако Адам не промолчал:—?Ты об этом театре лицемеров? Нет, не всегда. Во дворце все будет куда более скользко,?— он хмыкнул, обнажив ряд жемчужно-белых зубов. Мечтательная Елена бы назвала его улыбку восхитительной, но Ати же понимала, что то была вовсе не улыбка, а оскал сытого хищника. —?Это твое задание от папочки, маленькая леди Адель. Не выдержишь и убежишь сейчас?— выдержишь ли потом? Улыбайся и молчи. Смотри, и продолжай улыбаться. Теперь это?— твой мир, маленькая леди Адель.Атанасия задрожала, дернувшись в нелепой попытке вырваться, от чего Адам плотоядно усмехнувшись, только жестче перехватил ее, оставив пару синяков. Она почувствовала себя очередным кроликом, перед разделкой, в его охотничьем домике.—?Ты сама избрала этот путь. Это и есть твоя расплата за рай, маленькая леди Адель. Интересно, оно того стоило?Тем временем, к Флориану подплыла Елена, на негнущихся ногах. Хоть ей было куда тяжелее Атанасии, виду она не показывала, давно привыкшая к подобным мероприятиям.—?Братец Фло,?— Елена, что когда-то была на голову выше брата, теперь стояла с ним на одном уровне, и как-то неловко уткнулась лбом ему в плечо, сдерживая слезы. Флориан нелепо приподнял руки, и немного постояв в таком положении, наконец решился обнять дрожащую старшую сестру. Щекой прижался к бантику, и правой рукой погладил по лопатке.—?Я не уезжаю навсегда, Елена. Только на время, чтобы получить должное образование, а затем… принять дело тетушки. Я найду убийц Самми. Я подниму дом Ирейн. Обязательно…! —?сказал Фло шепотом, но от того особенно веско. Если бы Атанасия не стояла поблизости и не пыталась прислушаться, то вряд-ли бы различила его хрипловатый голос в общей галдящей массе. Это обещание принадлежало не ей, поэтому она почувствовала стыд, от случайно подслушанной реплики. Обещание целиком и полностью принадлежало Елене, плечи которой беззвучно затряслись.У Атанасии земля ушла из-под ног, когда она поняла, что Фло отказался от своей морской мечты, из-за случившегося. Дуновение от взмаха крыльев бабочки, всколыхнувшее воздух, привело к повторению трагедии, и Флориан просто не мог остаться прежним. Было видно, как сжались его кулаки на рюшках платья сестры, как он сжал зубы, и как потяжелел его взгляд?— он собирался найти и отомстить ублюдкам, что пытались убить его сестру, что уже убили его брата.?Словно настоящий лорд Ирейн??— йокнуло под ложечкой у Атанасии и тяжко заныло в душе. Ведь Фло, маленький и беззаботный, вдруг совершенно внезапно стал взрослым. Взрослым, что отбросил свою мечту ради цели клана, ради долга перед родными, ради защиты самых важных. В его поступке помимо жертвенности Атанасия почувствовала и глубокую печаль, и то, что Елена прекрасно ее осознавала, от того и сама едва сдерживала слезы.—?Почему так рано, Фло? Зачем тебе эта Академия? Почему ты так быстро вырос? —?Елена прижала ладошку к щеке, большим пальцем размазывая слезинки под глазами, слишком часто моргая, только бы не показать другим свою слабость. —?Твои кораблики… и путешествия… и корабль имени принцессы Атанасии…Собственное имя в устах Елены пробрало морозом по коже. Но арктическим холодом заиграли вполне теплые и нежные речи Фло, что пытался успокоить сестру. Они были страшнее собственного проклятого имени.—?У меня больше нет времени на игры, сестра. Теперь я?— будущий лорд этого дома. Долгое время я не мог принять это, не осознавая до конца смерть Самми. Но когда эти ублюдки напали на нас опять… —?Фло зло сморщился, его потряхивало от одной мысли, что виновные до сих пор ходят по этому свету, а не лежат в земле, как его старший брат. —?Я понял, что больше нет брата, чтобы сложить на него ответственность за меня и тебя. Что больше нет мамы, чтобы оберегать нас ценой жизни. Теперь?— это моя обязанность, потому что папа и тетушка тоже не всегда будут живы, Елена. Однажды меня нарекут герцогом этого дома, хочу я того или нет. Хотя, видит Бог, я этого никогда не хотел. Сокровенно вскрывая перед ней свое сердце, он морально взрослел в глазах непрошенного свидетеля?— Атанасии: слово за словом. Малыш Фло остался в прошлом, потому что так нужно. Не потому что он этого хочет, а потому что жизнь не оставила ему другого выхода, кроме как встать на место старшего брата?— чужое место, и принять тяжелую ответственность за судьбу семьи и сестры. Раз?— еще ребенок, в следующее мгновение?— новоиспеченный взрослый, с потяжелевшим взглядом, отбросивший свою мечту.—?Папа тоже не хотел. Дядюшка Вернон должен был жениться на маме, и стать главой дома,?— пискнула Елена робко, выудив из кармана платок, с вышитой белой лилией. Она свернула его в аккуратный квадрат, передав в руки брата. Он бережно спрятал прощальный подарок в кармашек рубашки. ?— Ты теперь совсем как папа, Фло. А я… я чувствую себя такой бесполезной, смотря на тетушку Валери…—?Тебе не обязательно быть тетушкой, Елена. Если будет нужно, я заменю и тетушку тоже. Потому что я?— лорд этого дома. А ты… продолжай быть Еленой… Пожалуйста? —?неловко улыбнулся он, и глаза его увлажнились. Но он не плакал. Больше не плакал.Принцессе от его решительных слов стало только горше. От Флориана веяло чем-то неумолимо безжалостным и обреченным, как похоронный марш. Почувствовав, что Адам вновь скрылся, она выскользнула в коридор, надеясь убежать как можно дальше от всего произошедшего.Не разбирая дороги, она перешла с быстрого шага на бег, когда поняла, что кругом никого нет. Змеиный клубок переплелся в теплом коконе, там где ему и место?— зло хмыкнула Атанасия, крепко зажмурив глаза. Свет, резавший зрение, наконец сменился ночной теменью?— яркие блики еще плясали под закрытыми веками, но она почти чувствовала свободу?— кожей и гудящими, от каблуков, стопами. Принцесса дико оглядывалась, стараясь не встретить особо важные лица?— тогда ей пришлось бы остановиться и вновь стать участником карнавала лжецов. Нет, с нее на сегодня довольно грязи! Дайте ей секунду покоя! Разве она многого просит? Дайте секунду, минуту, мгновение, и она сможет вытерпеть вечность. Она сможет, затолкав желания поглубже, затолкав воспоминания подальше в сознание. Она примет все, начиная от своей роли, заканчивая предназначением, и станцует так, как велел отец-кукловод…?Просто дайте мне воздуха. Воздуха??—?внезапно всхлипнула Атанасия, но тут же подавила последующие несколько рукой в перчатке?— она же не плакса. Она не слаба. Она просто устала. И когда отдохнет, то вновь станет сильной…Внезапно, она запнулась об ограду, и взмахнув руками в попытке удержать равновесие, перевалилась через бортик. Уже готовая к падению и ушибу, девочка подставила руки вперед, ожидая жестко приземлиться в какой-нибудь куст… Ощутила, что упала на что-то мягкое, теплое, и удивительно живое! Она, сидящая верхом на случайном мальчике, в шоке прикрыла рот ладошками. Мгновение,?— а может быть целую вечность,?— тупо глядя на свою ?подушку?, что смягчила ей удар. Волосы растрепались, и распались золотыми волнами. Ее любимая заколка, вероятно выдрав несколько прядей, укатилась под дощатую площадку. Атанасия сжалась в ужасе, ожидая принять последствия своей рассеянности. А мальчик, вместо того чтобы разразиться руганью, или глянуть на наглую девицу с колючим презрением, обалдело выдал:—?Ангел!—?Где? —?принцесса наконец отскочила от незнакомца, словно от огня. Сперва она так же обалдело оглянулась кругом, а затем непонимающе уставилась на ребенка. Ангела она не нашла. Зато следующая мысль тяжело обрушилась на ее светлую голову чувством вины и страха?— мальчик ведь все это время пялился на нее. Она для него ангел? Вдруг она, нежданно свалившись, задела его голову?! Вдруг теперь, по ее вине, он навсегда останется скорбным умом…?!—?Не ангел… —?Но мальчик, что наконец поднялся, и к великой радости Атанасии вовсе не выглядел умалишенным. Он виновато сощурился, оглядев плачевное состояние испуганной девочки, что отряхивая свое платье, неловко переминалась с ноги на ногу. Это выглядело почти очаровательно в своей детской беспечности, словно она была маленьким едва окрылившимся птенцом.Белоснежные волосы, на оттенок светлее, чем кудри-спирали Юдифь, выражение смятенной апатичности, и глаза, словно золотой солнечный диск?— Атанасии он показался очень красивым. Не ?цветочной? красотой домашней лилии?— Флориана, а спокойным мерцанием полной луны?— единственного светила ночного неба. Его волосы в темноте подсвечивались тем же лунным сиянием, а молочная бледность кожи только придавала аристократической таинственности.—?Простите! —?выдали они одновременно, и с негодованием уставились друг на друга огромными глазами, словно столкнувшиеся в полете ночные птицы. Атанасия было хотела высказать все свое сожаление, по поводу произошедшего, и вновь попросить прощения, да только их копошение прервал мужчина, так похожий на своего ребенка?— вероятно отец мальчика:—?Иджекил? —?он ходил вдоль кустов, разыскивая своего сына, и Атанасия успела испариться в ночной темени прежде, чем тот достиг своей цели. —?Что ты здесь забыл? Мы еще не представили тебя молодому лорду Ирейн.—?Я искал Дженнет. Она убежала, когда…Укромное место принцесса нашла быстро, ведь в свое время вместе с Флорианом облазила практически все поместье, во время игр в прятки и догонялки. Это была открытая терраса на балконе, с сужающимися кверху колоннами, квадратного сечения, что поддерживали растительный сетчатый навес: идеальное местечко, отделенное буйной растительностью от других отделений. Атанасия облокотилась на перила, сложив локти и устроив подбородок на вспотевших ладошках. Беспокойство о произошедшем мгновением ранее улетучилось, стоило ей немного прийти в себя. В конце концов?— это просто досадная случайность, да и мальчик жив-здоров. Легкую неприятность заменила ужасающая давняя тревога. Родная и знакомая.Прохлада ночного воздуха приятно остужала, после суеты и жары удушливых залов поместья Ирейн. Атанасии весь этот праздник напоминал копошащийся муравейник, где нет ни секунды покоя: оркестр бьет по ушам, то и дело раздаются тосты, ядовитой рекой журчат сплетни светских львиц, и тенями шныряет по углам прислуга с полотенцами и бокалами сладкого эля, игристого вина или шампанского. В полном одиночестве она наконец-то расслабилась, ощущая, что может дышать полной грудью. Да, отец сделал все и еще немного, чтобы ввести ее в социальную жизнь и научить держать себя в обществе, но приобретенную за годы жизни в Рубиновом дворце скованность и ранимость вывести до конца было трудно?— словно оттирать винные кляксы с дорогой ткани. С отчужденностью Атанасия глянула на яблочный сад, и золотые колосья, где когда-то бегала с Флорианом, играя в высокой траве. Ати вспомнила те беззаботные деньки со светлой тоской?— захотелось вернуться назад. Но теперь ей не уйти?— пути назад более нет.Еще два года?— всего два года,?— и начнется ее игра. Сперва дебют?— лотерея, где может случиться всякое. На подсознании Атанасия до сих пор боялась, что родной отец узнает ее, и по глазам прочитает, словно открытую книгу. Боялась, что он расколет ее, и тогда господин Анастасиус, Гарриет, Адам… все они умрут, как умерла мама Атанасии. Она до смерти боялась вновь потерять самое важное. То, что успела полюбить, то, к чему привязалась, и то, ради чего готова была сделать абсолютно все на свете.Словно Кора, с гранатовыми зернами под острыми ребрами, сквозь которые прорастали весенние цветы. Персефона, что сжимала в бледных ладонях кровавые плоды, кусая губы.?Я люблю тебя, сестренка!??—?смеялась Эвридика, протягивая тонкие ручки для объятий.?Только попробуйте тронуть мою госпожу??—?тихая угроза Гарриет, словно мамы-медведицы.?Принцесса, вы очень дороги мне??— Лили, что ласково гладила ее по щеке.?Ты ведь справишься, дочь моя???—?Император Анастасиус, что сжимал ее скулы в пальцах, нашептывая указ как мантру.Она,?— Атанасия?— несчастная Кора, а важные ей люди?— ее гранатовые зерна. Стоит ей ошибиться, оступиться, или не оправдать ожиданий?— они все пострадают из-за ее оплошности. Отец дал ей шанс на месть… но на самом деле Атанасия хотела совсем не того. Ей просто хотелось и дальше жить в Черной усадьбе, быть счастливой до безобразия, и два раза в неделю видеть улыбку Эвридики. Ей многое в этой жизни нравилось: беззаботная болтовня Эви, песни Лили, шуточки Гарриет, лекции приемного отца, и даже тренировки Адама. Отказаться от всего этого, ради того, чтобы стать фигурой на шахматной доске?— удручало и пугало до ужаса. Разве она?— маленькая глупая девочка,?— сможет что-то противопоставить великому Обелийскому Императору? Одна, в стане врага, где подобные токсичные банкеты?— обыденность, где одно лишнее слово может стать фатальным…?От невеселых мыслей и хандры ее отвлек тихий женский выдох-стон. Дрожащий, прерывистый, полный неги, но и боли. Атанасия прижалась ближе к балюстраде, едва не перегнувшись через бортик, увидела за витой колонной ужасающее и удивительное зрелище. Она,?— невинное дитя,?— даже не поняла, на что же смотрела. Две темные фигуры, словно тени от настенных свечей, сжались в тесном объятии?— мужчина прижимал к себе тонкую фигурку девушки. Ее руки плавно скользили по его плечам, забираясь в длинные лохматые волосы, и в особенно напряженные моменты крепко их сжимая, то-ли отталкивая, то-ли прижимая. Юноша обвивал талию, пытаясь развязать веревочки строгого корсета: у него совершенно не выходило стянуть причудливый элемент женской одежды, и видимо только это останавливало пару от еще более экстравагантных действий. Его голова склонилась к подбородку и шее, оставляя созвездия-отметины, со страстью терзая белую кожу. Он слизнул бусины крови с ключиц, зарываясь носом в ложбинку меж грудей?— девушка издала тихий выдох-стон. Она сдерживалась, когда как ее партнер совершенно голову потерял от страсти и желания, более не в силах терпеть. Прижатая к стенке, словно бабочка в паутине хищного паука, она обвила ногой его бедра. Его ладони сжались на ее коленке, поглаживая, пробираясь под юбку и черный чулок, медленно заводя все дальше. Атанасия, стремительно покрасневшая, хотела с позором убежать, но не могла сделать и шагу назад?— боялась, что запнется о собственную ногу, упадет, тем самым привлекая внимание пары. Ее сердце колотилось в груди дикой птицей, что размахивала тяжелыми острыми крыльями. Смущающий жар растекался по телу волнами. Стремительная огненная страсть искрилась, заразив и ее?— что-то стянулось внизу живота, и девочка до крови закусила щеку, пытаясь прогнать дурманящий туман. Его поцелуи были жадными, словно у путника в жаркой пустыни, припавшего к освежающему водному источнику, не в состоянии насытиться живительной влагой. Он растворялся в ней, а она в нем, хоть и пыталась цепляться за остатки благоразумия, то и дело срываясь на умоляющие жалобные просьбы:—?Адам,?— выдохнула Гарриет ему в губы, сжав тонкими пальчиками темные волосы, оттягивая разгоряченно-счастливого юношу от себя. Атанасия впервые увидела Адама таким: растрепанным, возбужденно-радостным и искренним в своих бушующих эмоциях. Он сморгнул, и кадык его дернулся?— слуга напоминал удивленного ребенка, у которого вдруг отобрали желанную конфету в канун Рождества. Гарриет сипло, но с внутренней стойкостью, прошептала:—?Это неправильно. Мы не должны это делать.—?Почему неправильно? —?произнес Адам, что дрожал то-ли от собственного наглого и безумного поступка, то-ли от желания, то-ли от страха, что она не поддержит его чувств. —?Быть может я впервые за все время, с начала этого ада, чувствую себя живым? Чувствую, что делаю хоть что-то правильно? Что ты?— моя, а я?— твой, что мы принадлежим друг другу. Все так как и должно было быть. Почему, по твоему, это?— неправильно? Если ты чувствуешь то же, что и я?Страсть, пылающая в их сердцах немного подостыла, но не угасала. Угли пылали, и были готовы разгореться с новой силой. Адам наклонился, проведя холодными пальцами по шее девушки, вдоль ее позвоночника. Пальцы у него были тонкие, но сильные, и полумесяцы ноготков царапали кожу, оставляя следы по верх смутных ран, покрытых корочкой?— Атанасия их не разглядела в полутьме.—?Адам,?— Гарриет раскраснелась, тяжело дыша. И говорила с ним лепетом маленькой испуганной девочки,?— Нет, Адам. Это не ты желаешь меня. Это проклятая кровь. Кровь взывает к крови. Это не мы, и не наше желание…—?Да, кровь! Наша кровь проклята, и мы тоже прокляты! —?наконец сорвался Адам, словно адский цербер с цепи,?— Так давай же будем прокляты всю эту вечность вместе, отыгрывая свои роли в чужой трагедии! Всю свою жизнь я не понимал, почему мы должны давить в себе это чувство, если и так постепенно сгораем?! Полет бабочки скоротечен, особенно с подожженными крыльями. Не лучше ли отдаться желаниям? Сделаем наш полет оглушительным и ослепительным! Никто не сможет взгляда оторвать, и больше они не смогут игнорировать нас! Теперь наш тихий шепот превратится в крик. И больше никогда мы не будем умирать в тени.—?Но мораль… —?Гарриет все еще пыталась воззвать Адама к разуму, но он уже ее не слышал, или не хотел слышать:—?Мне плевать на морали этого лицемерного общества! И на само общество! —?Запястья девушки заныли от боли. Он оставил кольцо синяков на коже,?— Да пусть все они сгорят, лишь бы мы и дальше шли одним путем. Хоть в аду, хоть в раю. Хоть за повелителем, хоть за господином. Просто не оставляй меня, Ева. Будь рядом со мной, даже в темноте. Я готов умолять тебя. Даже если ты потеряла веру, верь в меня и мир, который я дам тебе. Прошу тебя, поверь в меня!—?Леди? —?от внезапного обращения Атанасия едва не подскочила. Она пугливо огляделась, словно мелкая воришка, застигнутая в разгар преступления. От алого смущения не осталось и следа?— она стала мертвенно-белой. Но казалось, что мальчик-ангел этого не заметил. Белые волосы в свете луны играли серебром. Он совсем терял цвет, в тени ночного покрова, и тихого шепота. —?Мне жаль, что я встал на вашем пути так внезапно…—?Не стоит, это моя вина,?— Атанасия могла думать о чем угодно, кроме этого мальчика. После увиденного она чувствовала себя, словно на иголках. Светский тон незнакомца отдавал пресностью, после жарких и отчаянных речей Адама. Она не думала, что не кто-нибудь, а Адам будет способен на такие искренние и теплые чувства.—?Мое имя Иджекил Альфиос. —?Представился он, и Атанасия бегло пробормотала подставное имя. Ей было все равно. Лишь бы поскорее отделаться. Она пропустила имя Иджекила мимо ушей?— мозг не мог сосредоточиться на таких мелочах.—?Леди Адель, здесь становится прохладно. Может мне стоит проводить вас? —?скромно поинтересовался он.Девочка кивнула, желая убраться от слуг своего господина подальше. У Атанасии заплетались ноги и подкашивались коленки. Учтивый Иджекил проводил ее до места подле Елены (на которое указала Ати), выдвинув ей стул, и Ати присела, смяв гладкую ткань платья. Как только Иджекил с сожалением вернулся к подошедшему отцу и, вероятно, сестре, Елена тут же в воодушевлением налетела на девочку, расспрашивая, что же она делала на балконе с лордом Альфиос? Атанасия пробурчала что-то невразумительное, и прижала охладившиеся ладони к щекам?— лишь бы как-то сбить краску.Анастасиуса словно огрели по голове чем-то тяжелым, когда он узнал в сопровождающем своей девочки молодого герцога Альфиоса. Раздраженно цокнув, он вперил тяжелый взгляд в отродье Роджера, гадая, что же произошло на террасе? Адам и Гарриет должны были быть там, так что он вознамерился вытрясти из слуг всю душу, но узнать, что наглый мальчишка делал рядом с его девочкой, и почему она пребывала в таком странном состоянии. Атанасия излучала особенное, ранее не виданное им волнение: прелестно покрасневшие щечки, плавные, словно во сне, движения, и вздымающаяся грудь. Нет, она определенно вела себя необычно!—?…тетушка подарила мне фамильную куклу мамы, леди Адель. —?Набравшись сил, выпалила Елена, и сильно покраснела?— признание далось ей тяжело. Атанасия сперва не поняла, к чему ведет девочка, все еще одурманенная, но когда к ней пришло осознание?— ее словно окатило холодной водой. Как она могла забыть? Елена же, решив что теперь идти на попятную нет смысла, заговорил, уже не останавливаясь на то, чтобы набраться сил и перевести дыхание:—?Мне жаль, что тогда я отобрала ее у вас, леди Адель,?— пристыженно опустила взгляд Елена, неловко подернув худеньким плечиком. —?Я… подумала что мама отдала вам фамильную ценность девушек по ее линии, что передавалась только старшим дочерям по наследству. И в итоге, опозорила себя в ваших глазах. А ведь вы оказались так благородны, и даже отдали мне важный подарок от своего отца. Я благодарна вам, леди Адель. Надеюсь что вы не держите на меня зла.Атанасия уже и думать забыла про эту куклу. Важнее было сохранить отношения с Еленой, чем задумываться о драгоценном подарке от отца. Но получить куклу назад оказалось приятно?— словно напоминание из давно прошедших солнечных дней, что были так дороги ее душе.—?Не стоит извиняться, леди Ирейн…—?Нет-нет,?— Елена мотнула головой, и бантик на ее аккуратной прическе немного покосился, норовя сползти. —?Я должна была вернуть ее вам и извиниться за прошедшее. Не передать словами, как мне стыдно, за то что я когда-то так грубо обошлась с леди Адель. Все это время я переживала и не знала, что делать. Думала, что вы держите на меня обиду. И что поэтому мы никогда не сможем стать друзьями, ведь я поступила с вами так жестоко…Ати сжала куклу за платье-пачку, провела подушечками пальцев по атласному бантику и мягким каштановым волосам, что были аккуратно расчесаны?— Елена очень хорошо ухаживала за куклой. Она прижала к себе подарок отца, и нежная улыбка расцвела на ее губах?— леди Ирейн оправдала ее давние ожидание. Радость от удачной авантюры, что принесла свои плоды?— благодарность Елены Ирейн,?— перекрывало только счастье осознания?— Елена Ирейн?— ее подруга. Ее первая подруга. Не сестра, как Эви, а друг, самый настоящий. Елена и Флориан?— ее первые друзья, в полном смысле этого слова.—?Елена, вы моя подруга. Как я могу на вас сердиться? И куклу не стоило возвращать, если она вам так нравилась. Важнее?— ваше счастье. Эта кукла?— символ нашей дружбы.?И идеального исхода небольшой партии??— закончил разум.Вдруг она протянула ладони к хрустальному бокалу с терпкой алой жидкостью?— хорошим мандерлианским вином. Прижалась к хрустальному боку розоватыми губами,?— он узнал нежную помаду Саары, из лепестков роз,?— и сделала несколько глотков, неизбежно испачкав кожу?— тонкая струйка пробежала с уголка красной нитью. До этого момента она никогда не пробовала вино. Жидкость в кубке мерцала за бело-лунными бликами, от мерцания свечей. Он тоже протянул руку, обхватив золотой бокал, прижал к губам с потаенным теплым чувством?— она повторила его жест. Вино приятной горечью согревало его изнутри. Анастасиус чувствовал и физически ощущал ее маленькие глотки, вкус на ее губах, так похожий на его собственный.Атанасия поняла, что от вина ей стало только хуже?— непривычная терпкость разожгла испытанные рание чувства?— дикие и неуместные. Не стоило пытаться заглушить воспоминания вином, тем более, в таком количестве. Даже Елена вылакала совсем немножко, как истинная леди, в отличие от Атанасии, кубок который стремительно пустел. Рубиновые капли, на самом деле горьковатые, показались слаще меда и жарче обелийского солнца. Она до сих пор ощущала цветочный аромат волос Гарриет, вспоминая, что одолжила ее духи?— теперь запах порождал сводящие с ума воспоминания, от которых хотелось отмыться. Но жар было уже не остудить. Чувственный танец, ода искренней любви и невыносимого желания слиться в единое целое. Атанасия вспомнила многие прочитанные книги, где часто воспевали нечто подобное, но, как оказалось, романтические стихи и поэмы не имели ничего общего с настоящей страстью.?Любовь?— властитель жестокий и властный??—?сказал когда-то господин Анастасиус, и Атанасию пробрало до кончиков пальцев?— она кинула взгляд на своего покровителя, встретившись с иллюзорным цветом самой черной ночи.Анастасиусу вдруг почудилось, что это все сон. Девочка никогда не была так по особенному нежна и женственна. Исчезла угловатость, на место ей пришла врожденная изящность. Зашуганный ощипанный утенок незаметно обратился белоснежным лебедем: кудри стекали вдоль хрупких ключиц, лиф очерчивал все то немногое, что воспитанница уже имела, а глаза фальшивого темно-голубого цвета гипнотизировали?— в них танцевало пламя свечей. Румянец лепестками роз лег на ее кожу, пушистые ресницы порхали золотистой бабочкой, а руки чуть подрагивали. Он уже не видел в ней Диану, или Корнелию. Она была Атанасией?— такой, какой он ее вырастил.Он поднял наполненный до краев кубок вновь, салютуя ей через весь зал. Герцог Ирейн, что старательно что-то доказывал приемному отцу Атанасии, то и дело оборачиваясь за советом леди Валери, совершенно не заметил отстраненности собеседника. Как и Елена, что щебетала подруге о своих новых книжках. Их губы одновременно прижались к ледяному стеклу, и языком почувствовали привкус танца расплавленного огня. Голова Атанасии тяжелела с каждым судорожным глотком, от непривычки к подобного рода напиткам. Ей чудилось, что господин тоже ощущает сладкую игру разморенных чувств, и мягкую тяжесть на душе. Что их ощущения едины, как едина и их божественная миссия.Для них двоих затих шум многочисленных гостей, словно во встревоженном улье, и мягкие па фортепиано со скрипкой. Все стало посторонним, неважным, второстепенным и совсем незначительным. Важнее?— вино, похожее на кровь или свежий гранатовый сок. С виду как всегда собранный, даже немного выпивший, он оставался трезвее некуда: камзол идеально сидит на статном теле, волосы спадают темными кудрями на прищуренный взгляд?— внимательный и пронизывающий. Словно читающий мысли несчастного собеседника. В отличие от пламенного Адама он был собран и холоден, но от того будил в ней новые чувства?— странные и непонятные. Атанасия решила, что подумает над ними завтра, и поймет, правильно ли это сладкое волнение, и тяжелое дыхание, и кровь стучащая в висках. Может завтра она и вовсе не вспомнит об испытанном в этот чудесный миг, оставив мимолетной фантазией. Но сейчас она будет пить вино, не отрывая взгляд.Они осушили бокалы одновременно.