Глава 31. Невидимое без любви (1/1)

—?Юдифь?Зедекия — магический носитель принцессы Эвридики? —?Анастасиус посмеялся, вероятно такое совпадение показалось ему смешным,?— Феликс Робейн?— кровавый рыцарь,?— тоже носит часть маны твоего отца. Забавно, что у принцессы есть свой рыцарь-защитник. И не абы кто, а подающая самые большие надежды Карающая Сестра.Анастасиус не мог не заметить нервозности воспитанницы. Он был вполне доволен ее работой. Не будь в ее характере элемента искренней доброты и наивности, вероятнее всего такого результата никогда бы не удалось добиться. Ладно Эвридика, но Гестия и Юдифь без труда распознали бы в ней угрозу для своей Эви. Он намеренно посылал воспитанницу в монастырь не только учиться магии, но и чтобы аккуратно ввести подопечную в круг доверия принцессы Эвридики?— внезапно самой тревожной фигуры, из других бастардов. Разумеется, не из-за характера, или выдающихся качеств, нет. Эвридика не была особенно умна, коварна, или властолюбива. Но она владела самым важным талантом, на уровне инстинктов?— умением овладевать сердцами людей, без всякой темной магии или грязных трюков. Завоевывать внимание, открывать сердца, своей ангельской добротой и самоотверженностью у нее получалось без особого труда. Она определенно была положительной героиней, которую любили абсолютно все, без исключений. Его план был проще простого?— дать возможность Атанасии найти подход к сестренке, и получить хоть какое-то влияние в ее глазах. Получить любовь своей сестры?— а значит иметь на нее рычаги давления.Однако, все получилось даже лучше, чем он мог себе вообразить. Эвридика не просто приняла Атанасию. Она раскрыла для нее свои самые крепкие объятия, и распахнула все четыре камеры сердца, с доверчивостью ребенка. Вероятно, сладкая ангелоподобная девочка никогда бы не смогла посмотреть на Атанасию?— соперницу, угрозу и возможного врага,?— под другим углом. Для нее девочка была любимой младшенькой сестренкой, которую нужно оберегать и наставлять, но уж точно не опасаться.—?Она любимая дочь Гестии?— Сестры Молчания, закрытого Ордена. Я не раз пытался получить в свое распоряжение Сестру, но этим леди было нечего терять?— они откусывали себе языки, лишь бы не сказать лишнего, и были фанатично преданы своему божеству. Принцесса Эвридика — не только гарантия молчания Гестии, девочка. Она еще и символ. Юная жрица почитаема народом. Раз ты сумела заполучить ее любовь, то обрела невероятно ценную фигуру, способную влиять на чужие умы.Так отвратительно играть на чувствах матери мог только ее приемный отец. При нем Гестия всегда была напряжена, словно натянутая струна, и смотрела со жгучим презрением?— она его боялась. Но беспокоилась даже не о себе, нет. Больше всего на свете Гестия боялась за свою единственную дочь?— Эвридику,?— ради которой и жила последние несколько лет. Атанасия вдруг испытала вину, хоть сама и не была причастна к происходящему. Она сжала зонтик от солнца до побеления костяшек, чувствуя себя не в своей тарелке. Гестия и словом не выразила Атанасии своего неудовольствия. Напротив, всегда относилась к ней, словно к собственной дочери. Эви же так легко и естественно называла младшей сестрой, практически приняв в свою семью. Атанасия захотела хоть как-то выплеснуть свою боль и смятение:—?Но ведь… Эви ведь моя сестра. Любимая сестра. Она любит меня, и я не хочу пользоваться ей, словно она не значит совершенно ничего. Не хочу видеть в ней фигуру… Я не хочу жертвовать Эвридикой! —?Атанасия потерянно смотрела на водную гладь, видя перед собой только макушку цвета апельсина. Когда Эвридика прыгнула за ней в воду Атанасию парализовал страх потерять ее навсегда. Упустить бледную ладонь из своей руки, как когда-то Орфей потерял в царстве теней Эвридику. У Атанасии Эвридика была своя?— живая, заботливая, по детски наивная. Что жалела и утешала, а не осуждала. Что обнимала, а не отталкивала. Что была ее единственной сестрой?— самым родным и близким человеком.Во время прогулки по воде, за рыбалкой, Атанасия в подробностях пересказала практически все своему покровителю. Анастасиус постепенно навел Атанасию на действительно пугающие мысли. Она ведь даже на миг подумать не могла, что добрая, отважная, и любящая всем сердцем Эвридика в его планах была такой же фигурой на шахматной доске. Еще одна ступенька к вершине власти, прикрытие и средство шантажа. Эвридика теряла всякое критическое мышление, когда дело доходило до самых дорогих людей?— бездумный прыжок в воду тому подтверждение. И спокойный взгляд покровителя лучше всяких слов пояснял?— он прекрасно понимал, на что была готова пойти Эви, чтобы защитить младшую сестру.—?Любовь?— прекрасное чувство. —?Понимающе отозвался господин Анастасиус, понуро склонив к ней голову. Пару прядок заправил за ушко, пальцами едва-едва коснувшись кожи?— Атанасия вдруг покраснела, ведь жест вышел очень сокровенным, а речь проникновенной. —?Корнелия была моей любимой сестрой. Она любила меня в той же степени, в которой любит тебя Эвридика… И она принесла в жертву себя и свою семью ради меня. Потому что любила и хотела защитить. Я понимаю твои чувства, девочка, лучше чем кто-либо другой на этой земле.Атанасия встрепенулась птицей?— отец редко так открыто говорил о себе. Редко бескорыстно делился тайной. Вот оно что?— Корнелия. Если так подумать, теперь она имеет еще одну золотую ниточку, что связала их с отцом сердца? Они словно пришли к обоюдному пониманию, когда с его губ сорвалось откровение, о котором ранее приемный отец предпочитал молчать.—?До конца жизни я буду сожалеть о том, что мне пришлось пожертвовать Корнелией. Нам,?— он выделил ?нам?, словно подчеркивая, что они значительно отличаются от остальных благородной кровью и божественным предназначением,?— приходится жертвовать многим, ради высшей цели. Вспомни Македонского. Вожди платят дорого. А если ты хочешь защитить самое дорогое, то придется заплатить еще дороже.Анастасиус сцепил ладони в замок, за затылком воспитанницы. Атанасия, подняв взгляд, приняла неозвученное условие без слов.***—?Смысл не в том, чтобы победить врага его же оружием. Напротив, нужно сломать систему, изменить шаблон, и воспользоваться доступными средствами, превратив их в абсолютное оружие. Если враг сильнее, то будь быстрее. Не дай ему схватить себя. Бей на расстоянии, в самом крайнем случае. Лук для таких целей подходит идеально.Днем Атанасия очутилась на полянке для тренировок, вместе с Гарриет, но на этот раз девушка приготовила для нее нечто особенное?— уроки стрельбы из лука. Гарриет несколько минут потратила на ознакомление ученицы с теорией, а затем перешла к практическим занятиям, вручив само орудие и несколько стрел. Атанасия пребывала в подавленном состоянии, после утренней прогулки на лодке: мысли черными мухами беспокойно клубилась в подсознании; руки опускались, и совершенно не было сил и желания что-либо делать. Хотелось, совсем как в детстве, на недельку закрыться в своей комнате, пропадая в книжных мирах, что всегда несли ей успокоение. Но наедине все становилось только хуже?— черная магия повадилась пробуждаться в самое неподходящее время. Недавно Атанасия, пытаясь выпросить у Лили любимый пирог с вишней, неосознанно запустила в пространство материю обиды и желания. Лили мгновенно переменилась в лице, сменив гнев на милость, а Атанасия почувствовала себя тошно, хоть сама не до конца понимала, что же сотворила. Однако осадок остался.—?Рекурсивный лук благодаря своей конструкции имеет большую скорость полета стрелы, если сравнить с лонгбоу. Но лонг сконструирован с более высокой силой натяжения, поэтому и имеет внушительную убойную силу, за счет использования более длинных и тяжелых стрел.В какой-то момент ей стало невыносимо неловко, ведь Гарриет очень старалась, пытаясь научить подопечную. Почти из кожи вон лезла, а Атанасия до сих пор не могла отвлечься от нагнетающих мыслей. Служанка рассказала ей о размере лука, как правильно подобрать оружие по руке, про материал рукояти, и тетивы. Затем она дала Атанасии подержать в руках стрелы, и даже пощупать соколиные перья на кончике и чуть уколоть пальчик об острый наконечник.—?Наденьте, моя госпожа. —?Посоветовала Гарриет, протянув Атанасии особенные кожанные перчатки. —?Они защитят пальцы от трения о тетиву. У новичка на пальцах часто появляются мозоли. Когда я только начинала упражняться с луком, то стерла все пальцы в кровь.Атанасия сжала ладошки девушки в своих. Подушечки пальцев Гарриет давно покрылись мозолистой коркой, явно утеряв чувствительность к болезненному трению. Видимо господин не озаботился состоянием нежных ладоней своей служанки.—?Крага?— тоже часть экипировки. Она защитит от весьма мощных ударов тетивы. Бери правой рукой ближе к оперению, затем вставь хвостовик в гнездо, а среднюю часть в нижний выступ окна… —?Гарриет корректировала стойку своей госпожи, мягко сдвинув ладонь девочки, накрыв своей ладонью поверх. —?Держите ладонь позади. При выстреле, ваша рука не должна препятствовать свободному прохождению тетивы.Локоть Атанасии загорел от напряжения. Но разжать хватку она уже не могла. Прикосновение Гарриет вдохнуло в нее новые силы?— по телу пробежал табун мурашек, от ее доброжелательных наставлений.—?Плечи в сторону мишени. И не волнуйтесь так, моя госпожа…Вдруг, умиротворенную тишину нарушил кто-то особенно наглый.—?Наконец-то я нашел тебя, Гарриет! Почему вы двое не встретили дядю Куратора?Атанасия дернулась, от неожиданности, и промахнулась. Вместо массивной цели, стрела пронзила ствол дерева, войдя по самую рукоятку. Лук Атанасия опустила?— довольно тяжелую собственность Гарриет держать было крайне сложно.—?Господин Куратор,?— Гарриет поклонилась самым уважительным образом. Но названный господин опустил всякие формальности, и тут же постарался сцапать девушку в свои крепкие объятия.—?Гарриетта, ты до сих пор прекрасна! Мой ангел смерти, чудо что ты сохранила свою чистоту! Надеюсь ты не забыла о моей настойчивой просьбе все обдумать еще раз? —?Проворковал он, не обращая внимания на явно недовольную Гарриет, что ладонями старательно отпихивала данного персонажа от себя. Атанасия в смятении не знала что и делать, ведь видела, что ее служанке явно не комфортно от такого внимания. Куратор тискал ее, словно плюшевую игрушку, пытаясь то прижаться щекой, то погладить по голове, а Гарриет выкручивалась, словно упрямая кошка из загребущих лап ребенка.—?Нет, господин Куратор, такие отношения уж точно не уместны! —?Гарриет брезгливо сморщилась. Ее попытки быть вежливой выглядели неестественно. Она не могла скрыть своего неудовольствия.Вытянутое лицо казалось скорбным, из-за опущенных уголков глаз, и тонкой бледной линии полоски губ. На фоне бледной кожи особенно ярко горели зрачки. Ужасно неуместные, как сирень, что внезапно расцвела в лютый мороз. Серебристые прямые вихры были собраны за спиной, а какие-то пряди странно топорщились. Раньше Атанасия считала глаза Адама стеклянно-мертвецкими, будто у жуткой куклы. Но она ошибалась. Куратор улыбался часто, но при этом лицо его отражало общее выражение безжалостной нечеловеческой маски. Он мог смеяться, мог изображать влюбленного рядом с Гарриет, но при этом ни разу в его глазах не зажегся живой блеск. Как будто неуместная пародия на человека заучила формулы и правила приличия, но перебороть внутреннюю пустоту не могла.?Попугай??— дала ему определение Атанасия. Самый настоящий попугай, что старательно повторяет за человеческими созданиями, но даже она,?— девочка довольно бесхитростная,?— чувствовала явную фальш.—?Любовь моя, ты разбиваешь мне сердце! Все такая же жестокая! —?театрально расстроился человек, что упорно старался обнять бедную служанку Атанасии.—?Отпусти Гарриет! —?Тут уже Атанасия не выдержала, и схватив палку, какой совсем недавно отрабатывала удары с Гарриет, с грозным видом налетела на врага. В душе пророкотал гнев, наверняка вызванный желанием защитить свою собственность. Человек, от удара прямиком меж ребер, охнул, и отпустил удивленную служанку. Он словно только осознал, что они не одни. Гарриет одобрительно потрепала Атанасию по голове, презрительным взглядом окатив Куратора, а Ати уткнулась носом в грудь девушки, не забыв перед данным действом показать язык наглецу.—?Девочка? Та самая воспитанница господина? —?удивленно сморгнул человек, но Атанасия, что наслаждалась объятиями Гарриет, не отреагировала на данное замечание. В них было настолько мягко и уютно, что отлипать от девушки не хотелось совершенно. Но режущее воздух замечание заставило даже Атанасию вынырнуть из уголка блаженства:—?Верно. И тебе стоит выказать ей уважение. Перед тобой будущая принцесса этой империи, и наша госпожа. —?В глазах Адама отразилось то же отвращение, что Атанасия ранее наблюдала у Гарриет. Они были поразительно слажены в своей нелюбви к господину Куратору. Разве что, Адам всем своим видом говорил: ?Подойдешь?— убью?. Но у Куратора, видимо, чувство самосохранения отсутствовало напрочь.—?Адам! Да ты подрос. У тебя нездоровый цвет кожи! Неужели ты плохо питаешься? —?Куратор сжал плечи Адама, подбородок устроив на макушке раздраженного юноши. Тот довольно грубо высвободился, явно не радуясь таким жестам внимания. —?Как же грубо. Ты же не видел дядю Куратора так давно, малыш Адди…—?Пошел к черту, сын собаки! —?шипяще рявкнул Адам, оскалившись. Атанасия кожей чувствовала, что слуга хотел бы высказаться куда как более грязно, и послать уважаемого господина в более интимные дали, но сдерживался как мог. Вот оно?— благотворное влияние присутствия Анастасиуса.—?Гарриет, как проходят тренировки Атанасии? —?кивнул в сторону Атанасии господин Анастасиус. Так он обычно интересовался успехами подопечной после уроков с Октавианом и Саарой. Гарриет тут же поклонилась, а Атанасия же присела в вежливом реверансе.—?Она справляется, и очень сильно старается, господин,?— девушка приняла из рук Атанасии оружие, и осторожно застегнула чехол. Видимо ее занятие на сегодня было окончено.—?Атанасия. —?Господин Анастасиус подозвал девочку к себе, и сжав ее плечики, кивнул в сторону блаженно-восхищенного Куратора,?— Каладрий Шельтаро?— лекарь Адама и Гарриет.Атанасия нахмурилась. Человек совершенно не походил на лекаря. Скорее, на обыкновенного сумасшедшего, чье сознание давно покинуло земной мир, обратившись к высокому. При чем даже на нее он смотрел, словно мясник на свежую дичь?— будто мысленно совершенно хладнокровно разбирал на органы. Второе пришло на ум Атанасии мгновение позднее?— зачем Адаму и Гарриет личный лекарь? И почему они оба называют его не иначе чем ?Куратор?? Анастасиус флегматично улыбался ей, словно совершенно не видел дыр в собственном рассказе.—?Физические данные на должном уровне? —?Вдруг взгляд Куратора немного переменился, покрывшись сосредоточенной червоточиной. Черты лица словно заострились, а улыбка из инфантильной мутировала в угрожающую насмешку. Атанасия уткнулась затылком в грудь господина Анастасиуса, почувствовав холодный пот по коже. Адам и Гарриет, внезапно, застыли античными статуями, словно из охотников сами стали жертвами?— теми же оленями под прицелом арбалета.—?Давно не видел правильной дуэли. Адам, Гарриет, покажите пример своей госпоже,?— пальцами коснувшись подбородка, Анастасиус хитро сощурился. Адам и Гарриет, сперва удивленно оценив взглядом господина, уставилась друг на друга: Адам с прикрытой враждебностью, а Гарриет немного обеспокоенная. —?Правила просты: используете только деревянные мечи, чтобы не перебить друг друга, за границы арены ни шагу, и никакой магии.Атанасия заметила, как Адам сжал губы в тонкую линию, с покорством процедив:—?Как прикажете, господин.Эхом те же слова повторила Гарриет, бережно заправив кольцо на цепочке под белоснежную рубашку. Они встали на позицию, опустив импровизированное оружие. Золотистые розы чуть покачивались в такт дуновениям ветра, и особенно слабые лепестки, срываясь, бабочками порхали меж слуг господина Анастасиуса. Гарриет подняла ладонь и поймала лепесток, с сожалением смяв золото в пальцах. Адам отмахнулся от особенно крупных листьев, и пройдя вслед за девушкой в центр, раздавил еще несколько лепестков.Куратор дал отмашку, и в следующее мгновение юноша и девушка сорвались со своих мест, сцепившись не на жизнь, а на смерть.—?Отец… Как вы считаете, кто победит? —?задала вопрос Атанасия, сцепив руки в замок?— только бы не начать грызть ногти от волнения. Она не могла угомонить свое сердце, сколько бы не повторяла дыхательную гимнастику, которой ее научила Гестия.Адам оставил лиловый синяк на предплечье Гарриет, и девушка едва успела уйти от подсечки самым правильным на свете задним сальто. Они оба и не думали друг друга щадить. Атанасия не могла понять, действительно ли они просто ?показывают пример?, или на полном серьезе пытаются друг друга убить? Жажда крови в глазах, и пугающая серьезность обоих довольно угнетала?— принцесса вовсе не хотела, чтобы сейчас эти двое лишили друг друга пары конечностей, а может и жизни. К этому, казалось, все и шло.—?Не знаю. —?Дал ей отец довольно легкомысленный ответ.—?П-правда? —?почти заикаясь, выдохнула Ати. Даже ее всезнающий и невероятно умный отец не знает, кто же одержит верх в схватке? Атанасия просто поверить не могла, что господин может чего-то не знать. Тем более, о своих же слугах, которых сам воспитывал, судя по словам Гарриет.—?Адам сильнее, и куда как лучше тренирован. Но Гарриет шустрее и сообразительнее. Да еще и в магии достигла большего.—?Но ведь магия не должна влиять на дуэль! —?непонимающе отозвалась Атанасия.—?Магия?— то, что поддерживает их тела, девочка. Если Гарриет?— настоящий талант, то Адам лишь яростно пытается ее догнать, словно малый ребенок. Посмотри только, опять злится.Адам пылал от чистой ярости. Он каким-то образом успел оказаться на земле, пока Атанасия хлопала глазами. Гарриет иронично выгнула бровь. Но юноша, сплюнув кровь, рывком поднялся, еще более злой, чем раньше. Служанка Атанасии ходила кругами вокруг Адама, словно тот был разъяренным диким зверем, сохраняя дистанцию. Наверное понимала, что сумей он перехватить ее за руку или ногу, то все закончится для нее даже слишком быстро?— уж кто-кто, но Адам не пожалеет хрупкое тело девушки. Удивительно, но Атанасия совершенно не слышала со стороны ?арены? тяжелого сбитого дыхания. Адам и Гарриет даже не выглядели усталыми.?Удивительные. Они двое?,?— всплыли в памяти слова Гестии. Атанасия была с ней солидарна. То, что творили эти двое?— было уж слишком далеко, за границами физических сил обычного человека. Как тогда, в одиночку уничтожая взрослых и сильных наемников, Гарриет показалась ей устрашающе прекрасной, так и сейчас, она была удивительна, нисколько не уступая Адаму?— страшному в своем гневе.—?Но в последнее время он увеличил дозу, хоть это и против правил! Слишком опасно для организма! —?Куратор, с интересом ученого, что до крови из носа был готов защищать свое детище, поспешил накинуть Адаму баллов. Почти ребяческая инфантильность совершенно не вязалась с полубезумным блеском в глазах. —?Я бы даже сказал… смертельно опасно…!Куратор хихикнул, скривив губы в омерзительно-радостной улыбке. Атанасия прижалась к господину, словно за живым щитом?— иметь дело с этим фанатиком ей совершенно не хотелось. Даже просто стоять рядом с ним было слишком страшно. Он так восторгался смертельной опасности, которой подвергал себя Адам, в попытках нагнать Гарриет, что даже Атанасию это испугало. Словно этот человек видел в слугах господина лишь материал, жуков, или лабораторных мышей. Но она совершенно не замечала, что ее любимый господин оценивает слуг ровно таким же образом.—?Ты думаешь, что Адам выдержит? —?спросил господин Анастасиус со сдержанным интересом.—?Я знаю, что выдержит! Эти дети все еще не устают меня удивлять…!У Атанасии появилось жгучее желание палкой проделать дыру в этом изверге. Может, погнать древко в сердце, или почку. Главное?— сделать как можно больнее, а затем просто смотреть за чарующим результатом. Как он смеет, так небрежно относится к Адаму и Гарриет? Они ведь особенные слуги господина и госпожи, а не материал для экспериментов!Сама земля дрожала, под их натиском. Золотые лепестки мотыльками путались в волосах, или безжалостно втаптывались сапогами в чернозем, словно цветочной пыльцой. Адам и Гарриет подняли слишком много пыли?— Атанасии, чтобы песок не попал, пришлось прикрыть глаза и нос. Возможно их столкновение походило на диковинный танец. Пробирающий до костей, прекрасный, но и невыносимо-жестокий. Адам выбил из рук Гарриет ?оружие?, и оно отлетело слишком далеко от нее?— не достать. С пугающей мощью, он загнал девушку в тупик, и та, едва увернувшись, попыталась выбраться из затруднительной ситуации с помощью ранее увиденного Атанасией сальто. Однако, Адам успел схватить ее за лодыжку, и приложить о землю, словно тряпичную куклу. Ати ахнула?— она даже слышала, как затрещали кости у служанки, но та только едва заметно что-то болезненно простонала. Любой другой человек на ее месте сейчас наверняка бы даже подняться вновь не смог, но Гарриет схватила палку,?— которой Адам, не раздумывая, пытался девушку добить,?— за край, и заехав ботинком в живот противника, сумела таки его повалить. В итоге, руки Адама сомкнулись на шее Гарриет петлей, а девушка, что оказалась сверху, приставила ?клинок? к его горлу.—?Достаточно. —?Хлопнул в ладоши господин Анастасиус, поняв, что если все зайдет еще дальше?— этих двоих уже будет не остановить. Раздались одинокие, но яростные, аплодисменты Куратора, а Атанасия застыла от чистого недоумения. Кто в итоге победил? Лезвие оказалось у горла Адама, но если бы он всерьез хотел убить Гарриет, то сломать хрупкую шейку девушки ему бы не составило труда и времени. А Гарриет? Успела бы она вскрыть ему горло, до того, как пасть тряпичной куклой, с переломанными позвонками? Кто оказался сильнее? Атанасия не могла понять, поэтому сжала ладонью сгиб локтя другой руки, скривив брови в напряженном размышлении.—?Удивительные,?— эхом повторила она слова Гестии, глядя на то, как Гарриет, поднявшись, протянула руку лежащему плашмя Адаму. Но тот только отмахнулся от помощи, шлепнув девушку по ладони. Куратор скакал рядышком, будто пытаясь разорваться между Адамом и Гарриет, желал отряхнуть то одного, то другого, или проверить на наличие повреждений. Да только юноша и девушка единодушно не пылали от такого внимания восторгом, и желали поскорее отвязаться от доставучего ?лекаря?.—?Папа? —?Атанасия взяла приемного родителя за руку. Мысль, к которой она пришла, оказалась ужасающей в своей простоте и жестокости. Адам и Гарриет?— те, кого она всегда считала слугами. Пусть привилегированными, но слугами. Они постоянно сопровождали господина, и были тренированы им лично. Он сам взял их на воспитание. Разве просто так? Они были невероятно талантливы. Магический потенциал, физическая сила, за гранью обычного человека?— это уже должно было ей о чем-то сказать. Но почему раньше она не могла прийти к такому выводу…?—?Атанасия? —?повернул к ней голову господин Анастасиус, легонько сжав ручку девочки в ответ.—?Способны ли Адам и Гарриет… убить Императора?Золотые лепестки порхали кругом. Они путались в волосах господина и его подопечной, что держась за руки, отдаленно наблюдали за перебранкой Адама и Куратора. Мужчина все пытался обнять раздраженного Адама, перехватив за подмышки. Бедный Адам наверняка от всей души поливал наглеца грязью, а Гарриет, прикрыв рот ладошкой, хихикала, явно уговаривая Адама не быть такой врединой, обрабатывала его разбитую коленку.—?Нет.—?Почему вы так уверены, отец?В ее ушах затих хрустальный смех Гарриет, раздраженные высказывания Адама, и медовые речи Куратора. Словно посреди концертной композиции ноты вдруг заиграли невпопад, скомкав в неряшливый клубок ранее простую мелодию. Все обратилось фоновым назойливым шумом, а реальным остался только Анастасиус, что закрыл ей солнце своей величественной фигурой.—?Ведь три года назад не смогли,?— задумчиво поведал ей опекун,?— Мана брата все еще слишком сильна.Три года назад?— ее девятый день рождения. День роковой встречи. Скованная, словно в очередном кошмаре, она не могла заставить себя повернуть голову. Как бывало в приступе сонного паралича. Даже небо померкло?— набежали серые пятна туч, грозясь рассыпаться холодной влагой. Трава под ногами зашипела лентами змей, защекотав оголенные лодыжки. Она едва чувствовала хватку дяди, теперь он прижал мозолистую ладонь к ее щеке, наклонившись непозволительно близко.—?Но теперь у меня есть фигура куда более надежная. Черный огонь способен выжечь шрам даже на самом стойком сердце.?Сперва я подумала, что она испугалась тебя. Испугалась той червоточины, что ты несешь в себе, словно гниющее изнутри яблоко??— будто скальпелем взрезало рваную рану, воспоминанием о словах дочери Инквизитора. Юдифь прожигала в ней кровоточащую дыру, наверняка разрываясь от страха за Эвридику, опасения и подозрения.Черная магия?— то, что осталось от ее души. То, чем ее отравили, без ее ведома. То, что уничтожает самое хрупкое, невинное и прекрасное. Ромашка в руках Эвридики?— ангелоподобной, невинной и доброй принцессы,?— рассыпалась гнильем праха. Атанасия тогда боковым зрением отметила не только шок Эвридики, но и истинный ужас в глазах Юдифь. Она… понимала уже тогда? Знала, что запретный элемент может стать угрозой даже имперской магии?—?Имперская магия сильна. Но темная материя, если применить ее правильно, даст куда более чудовищный результат. Она уничтожает изнутри, от сердца. Зубами впивается в человеческие слабости и высасывает все, до последней капли. Он уже отравлен, а значит ослаблен.?Ви любит тебя, и мне это не нравится. Ты слишком опасна??— холодно отсекла Юдифь, указав Атанасии на ее место. Ати вдруг осознала почему. Эвридика все-таки дочь Клода. Она его дочь, и носит в себе его кровь. Она носит в себе и магию, против которой готовит оружие господин Анастасиус. Темное оружие?— падшую принцессу Атанасию. Что, если она однажды, сама того не ведая… уничтожит Эвридику? Черный огонь выжигает все, и почему же она так наивно полагала, что Эви то не коснется? Вдруг однажды, протянув руку, в желании погладить сестру по рыжим вихрам, она вырвет на корню этот чистый ангельский цветок, сотканный из невинности?—?Главное, постарайся ему понравиться. А затем ослабь это ничтожество для меня, моя дорогая Адель.?Ви плакала, потому что испугалась за тебя??—?это неправильно. Эвридика должна бояться. Должна ненавидеть, избегать, а не пытаться защитить. Атанасии захотелось расплакаться, от жестокого осознания своей порочности, или ногтями выцарапать из груди ноющее паранойдальное чувство. Что если она… действительно однажды уничтожит то, что любит, просто коснувшись пальцами, как ту несчастную ромашку? Что, если однажды темная материя уничтожит чужую волю, во имя мимолетной нужды носителя? Лили, Эвридика… Неужели теперь она угроза для самых важных и любимых?—?Ты ведь справишься, дочь моя?Он холодным небесным огнем пронзил ей сердце насквозь, посмотрев в самую душу. Не угрожая, не убеждая, даже не уговаривая. Ему то было не нужно. Просто констатировал простую истину, гипнотизируя, и лишая воли. Она уже была в его руках, скованная черной нитью по рукам и ногам.Атанасия кивнула. Большим пальцем Анастасиус погладил ее по щеке, стирая непрошенную слезу.—?Вот и умница. Всегда помни, и ни на миг не забывай. Любовь?— это уничтожение. Быть уничтоженной, или стать уничтожением?— выбор за тобой.?Потому что любовь к Корнелии и Клоду когда-то его уничтожила??—?поняла без всяких слов Атанасия. Но зрачки покровителя полыхнули алым. Кровавым цветом дозревающей луны.—?Ты ведь помнишь, какого это?— быть уничтоженной, не так ли?***—?Их нашли в нескольких километрах от ?Солнечного края?. Когда остальных разорвало, вероятно они испугались и попытались бежать. —?Куратор держал за шкварник детишек, словно нашкодивших котят. Дети еще не успели отойти от резкой смены калейдоскопа образов: пронзавшие душу дикие крики, языки пламени, что лизали ноги, бег в тенях, и истощенное падение, что разорвало тонкую кожицу коленей и ладоней в кровавую кашу. Им не дали даже прийти в себя, отогреться, или оттереть кровь из-под ногтей. Едва нашли, взяли и притащили на аудиенцию в богато обставленное поместье, отворив перед вчерашними воспитанниками ?Солнечного края? тяжелые двери Черной усадьбы. Они потерянно озирались, вероятно переступив стадию страха перед неизвестным, приняли неизбежное. Но он желал с предначертанным мириться.—?Неплохо,?— человек, сидящий посреди мрачного великолепия хорошо обставленной комнаты, внушал только страх и неизвестно откуда взявшееся благоговение. Грязные, измученные, они оба вдруг почувствовали себя неловко, от того, что испачканными ботинками топтали дорогой ковер. —?Единственные выжившие, сумевшие принять чудовищную ману. Я могу дать вам крышу над головой и еду, если окажете мне небольшую услугу.—?Пошел к черту, сукин сын! —?Он, сгорая от ненависти к этому ублюдку, вырвал ладонь из отчаянной хватки девочки, и попытался было накинуться на врага с кулаками. От какого-то аристократа с сомнительно приятным предложением точно не стоило ожидать ничего хорошего, а значит нужно было что-то делать. Таким образом всегда решали проблемы в приюте?— силой и крепким словом. Однако, высокий человек в хорошей одежде, одной щедрой оплеухой свалил слабого истощенного ребенка на пол.—?Знай с кем разговариваешь, мальчишка. Иначе в следующий я вырву твой грязный язык. —?Фраза пришлась на их сознание острием ножа. Слова спокойные, даже без угрозы. Так, с раздражением. Драгоценные глаза засветились страшно, заставив нервно съежиться, сжаться и затихнуть. Обычно так смотрели на крыс или тараканов под ногами. Мальчик даже подавил в себе всхлип?— испугался ядовитого сияния бездны.Девочка, что чуть ранее пронзительно вскрикнула от страха, упала на колени перед скорчившимся на полу ребенком, словно желая защитить, или прикрыть собой, от гнева аристократа. Она протянула руки, и мальчик схватился за нее, тяжело дыша. Его щеку обожгло красным следом. Мокрая одежда висела на них, холодя кожу жидким льдом.—?Это же вы… вы всех убили… —?пролепетала девочка, не в силах выдавить из себя что-либо большее. Голос отдавался тяжело, под весом слез, что тлели внутри нее гнильем увядших цветов. Нервный срыв подступил к горлу, но словно сдерживаемый ветхой плотиной, так и не смог прорваться. Она прижалась к ладони мальчика щекой, завесой мокрых змей-волос пряча лицо. Он подогнул ноги, щекой уткнувшись в ее коленки, и мелко дрожа.—?Остальные оказались слабы. А слабые всегда умирают. —?Без всякой жалости отсек господин, даже задним умом не задумавшись о погубленных жизнях. Девочка съежилась?— он говорил бездушно, словно не видел в произошедшем ничего страшного. Видел средства, а не живых существ, наделенных душой. А на них обратил особое внимание просто потому что им случайно посчастливилось выжить.—?Вы оба можете стать сильнее. Можете получить признание, богатство, статус. Я могу подарить вам плод всезнания и всепонимания, приоткрыть тайну мира. Самое заветное желание?— будь то месть, деньги, или потерянное сердце. Для меня не будет ничего невозможного.Их плечи накрыли теплыми мантиями, из меха редкой ласки. Служанки подали горячий чай, хотели протереть полотенцами, умыть бледные лица, но дети только дичились, ожидая подвоха в каждом жесте?— видимо не привыкли к такому бережному отношению. Ранки на плече девочки коснулись чужие пальцы, и обработав мазью, затянули повязкой. Она только крепче сжала мальчика в своих объятиях.Девочка приподняла голову, остекленевшим взглядом окинув силуэт: сладкие речи, проникающие шипением в сердце, ни могли не возыметь эффект. Ей хотелось кидаться в человека обвинениями, но и благодарить, за теплые накидки, чай и повязки. Им обещали горячую ванну, обещали вкусную еду и безбедную жизнь. Все-все, о чем ранее могли только мечтать. Все-все, что только пожелают. Но девочка отчетливо чувствовала себя мышью в слепящей золотой мышеловке, ведь предложение ?отпустить с миром? так и не было озвучено. Пути назад для них более не было, с момента, как их нагнали мучители-преследователи.—?Для вас точно… нет ничего невозможного? —?прошептал мальчик. Она увидела в его глазах знакомую жажду и бесконечную тоску. Господин улыбнулся?— мышеловка захлопнулась. —?Даже… даже нарушить элементарные законы мироздания? Даже вернуть тех, кто не возвращается?—?Разумеется. В моих силах перевернуть ад и рай местами, сломать мир, будто ржавый замок, и пробраться сквозь тернии оков судеб. Вам решать, пойдёте ли вы за мной.Голос человека совсем немного изменился, и взгляд, из любопытного, обратился адским пламенным пожарищем.—?Адам и Ева. Вам дали имена в честь сотворённых Богом прародителей человеческого рода. Вы созданы по его подобию, чтобы изменить этот мир.Тело затекло?— особенно ныла шея, и левая рука, которую он придавил, совершенно не чувствовалась. Грудную клетку сдавило раскаленным обручем?— он дышал тяжело и отрывисто. Гарриет точно случайно сломала ему пару ребер, но Адам знал, что то?— пустяки, по сравнению с тем, какие травмы мог наносить господин даже с легкой руки. Щека болела словно и по сей день, клеймом на коже, а ведь его просто в очередной раз посетил знакомый кошмар-воспоминание. Кромешная темнота давила на сознание, вместе с гулкими ударами сердца. Это было первое, что он услышал?— равномерный стук. Потом до Адама дошло, что стучалось вовсе не сердце о стенки ребер, а кто-то конкретный в дверь его комнаты. Кто-то знакомый даже по шагам, дыханию и манере постукивать своим особенным ритмом. Да и в целом, на все поместье не нашлось бы другого желающего посетить комнату спящего Адама, ведь его пробуждение было ой как черевато последствиями.Он быстро привык к темноте, и даже волна паники сходила, словно морским отливом?— оставляя только редкий мокрый песок неприятных мыслей. Адам отворил дверь.—?От тебя пахнет мужчиной,?— с еще сонным ревностным раздражением выдал он, вместо приветствия, или: ?Гарриет, что ты делаешь у моей комнаты в три часа ночи??. Опять от нее отдавало сыростью, пылью и магическим хересом?— он ненавидел запах этого урода.—?А у тебя новый интерьер,?— заглянув юноше через плечо, поделилась наблюдениями Гарриет. Ей было ясно как день?— Адам в который раз разгромил комнату с дорогой мебелью, из-за очередного разрушительного приступа гнева. Чудо, что на этот раз не разбил все зеркала?— это означало, что в общем и целом, у него все не так уж и плохо.Босая, словно прокаженная, она прижимала к себе толстую перьевую подушку, переступая с ноги на ногу. На фоне бледной кожи соцветиями алых роз светились глаза. Его же плащ на ее плечах девушку явно не грел. Он по себе знал. Их двоих вообще вряд-ли что на этом свете было способно согреть.?В аду холодно??—?подумалось ему. И они двое без всяких сомнений попадут в ад. Зато будут вместе даже в холодных объятиях смерти?— Адама это успокаивало, ведь и дальше он сможет следовать по ее маленьким следам. Только он. Возможно смерть освободит их двоих от мерзкого существа, что так эгоистично сжирало драгоценные крупицы любви его Евы.—?Что с тобой? —?спросил он скорее для приличия, нежели для нужды. Он и сам все прекрасно понимал. Прийти в комнату к Адаму она могла только по нескольким причинам: горящая церковь и жуткие крики детей, темные монстры из пустоты, или их господин, замахивающийся плетью.—?Почему нужна причина? Может я просто по тебе соскучилась,?— она хоть и пыталась язвить, но получалось очень фальшиво, словно неудачным наброском. Он без всяких слов впустил ее, позволив клубочком свернуться на своей постели, в гнездовье меж крахмально-белых простыней. Гарриет тут же завернулась в одеяльный кокон, прикинувшись гусеницей-обыкновенной, откатившись в самый уголок?— с детства она считала место у стеночки самым безопасным, оставляя Адама сторожить себя с краю. Когда-то они постоянно спали вместе, пока господин Анастасиус не решил разгонять детей в разные комнаты. Для Адама тогда то стало настоящим ударом?— словно от сердца оторвали пульсирующий кусок.—?Адам, ты бы мог… —?Она чуть повернула к юноше голову?— меж их лицами оказались считанные миллиметры. Адам лениво обнял ?одеяльный кокон?.—?Нет. —?Лицо Адама жестко исказилось. Он сразу понял, что к чему, ведь не первый день ее знает.—?С вашей последней встречи прошло много времени. Думаю, когда он увидит тебя, то поймет, как сильно ошибался. Да, у него тяжелый характер, но его можно понять. Не каждому удавалось пережить то, что вынес он.Гарриет принялась теребить обручальное кольцо, что носила на цепочке. Она лишь надеялась, что Адам немного остыл с прошлого раза. Наверное глупо было ожидать, что вспыльчивый юноша, что имеет большие проблемы с гневом, сможет понять еще более вспыльчивого и обозленного на весь мир мужчину.—?Скорее назовет отбросом и скажет немедленно исчезнуть с глаз долой. —?Вспомнил былое Адам, хрипло и лениво. Он носом зарылся в волосы Гарриет, от которых пахло все тем же чудесным цветочным ароматом.—?Ты сам был не лучше. Вместо того, чтобы проявить снисходительность, ответил, что глупо судить людей по себе! А потом вы еще минут десять тявкались, пока я стояла рядом, и пыталась разнять вас, как последняя дурочка!Гарриет со вздохом уткнулась носом в подушку. Только упрямство и желание помочь Адаму не давало ей бросить бесполезные попытки. Всякий раз все заканчивалось по одному сценарию?— двое тявкались, как последние дети, от души поливая друг друга грязью, а затем Адам на нервах громил свою комнату, да еще и пугал мрачностью морды служанок поместья и бедную Атанасию. В последний раз все закончилось хуже некуда?— из разбитого окна его комнаты полетел рояль. Она собралась с силами.—?Без любви правды не увидеть,?— прошептала девушка, коснувшись щеки Адама теплой ладошкой. Она поняла?— он засомневался в своем решении. Гарриет все еще имела на Адама хоть какое-то влияние,?— Возможно если однажды вы сумеете понять друг друга…—?Что за чепуха? Такому не быть,?— бросил Адам презрительно. Гарриет, немного помедлив, сняла с себя кольцо, и осторожно застегнула его на шее Адама. Юноша явно подавил в себе порыв сорвать памятный подарок Гарриет. Но останавливало одно?— это тоже жест ее любви.—?Я уверена, оно поможет тебе осознать.—?Безделушка останется безделушкой, сколько не вглядывайся.Гарриет помолчала, грустно улыбнувшись. —?Его ценность нельзя увидеть, если в тебе нет любви.