Глава 29. Вождь (1/1)

Ее образовательные тренировки вели Гарриет и Адам. Господин Анастасиус решил, что раз уж девочка вдохновилась конкретным примером слуг их дома, то значит именно им и стоит поручить обучение принцессы. Тем более, что они были его самыми надежными людьми. Когда с утреца Атанасия вышла на свежий воздух, как раз на небольшую открытую полянку у поместья, то была несказанно рада увидеть именно ее?— объект своего восхищения. Гарриет собрала роскошные черные волосы в хвостик, и надела элегантный черно-белый брючный костюм, какой обычно носил Адам на конных прогулках. Атанасия даже залюбовалась этой прекрасной девушкой, что походила на чудесный, но опасный цветок асфоделя. Дьявольская красота, шарм?— Гарриет обладала всем этим, но похоже сама не до конца понимала, какое грозное оружие держит в своих руках. Атанасия искренне восхищалась ей, и не могла скрыть своих трепетных чувств.Сперва она установила Атанасии жесточайшую программу ?на зарядку? по утрам, объяснив, что прежде чем вообще взять в руки оружие, она должна закалить свое тело?— довольно болезненное и хилое. На все возражения было безапелляционно объявлено: ?Пока ты спишь, твои враги занимаются!?.—?Для начала нужно одолеть свои слабости. Они есть у каждого, моя госпожа. Против сильного воина выстоять тяжело, поэтому нужно развивать свои лучшие качества?— ловкость и скорость. Иногда хорошая соображалка выручает лучше, чем горы мышц! —?Поделилась девушка, отрабатывая с Атанасией простейшие махи и выпады. Руки принцессы тяжко ныли, но сейчас остановиться и проявить слабость она не могла. Ведь если Гарриет поймет, что ей фехтование дается слишком тяжело, то тут же прекратит тренировку. Но прекращать было нельзя, ни в коем случае!В последние месяцы чувство параноидального страха накрывало ее всякий раз, стоило ей надолго осесть без дела. Она слишком часто слышала наставления покровителя о своей важнейшей миссии, о своем предназначении, и своем долге перед ним. Стресс от переутомления, что она чувствовала на яву, не шел ни в какие сравнения с глубинными ужасами сновидений. Она видела свои самые ужасные переживания, и просыпалась в холодном поту, на смятых в канат простынях. Разочарование отца, холодный взгляд Императора, и… тихое безжалостное одиночество. Нет, нет, нет! Она больше не останется одна! Она покажет отцу, что полезна! Что она?— важный элемент его плана! Что она принесет неоценимый вклад в его партию! Ведь к этому ее и готовят?— к его игре. Избавиться от нагнетающих мыслей она могла только за уроками Октавиана и Саары, или с мечом в руках, на площадке для тренировок. Так она могла ненадолго успокаивать себя, внушая мысль о том, что она делает все, для исполнения своего предназначения.Однако, с горечью Атанасия осознавала, что этого недостаточно. Что старые языки даются ей с трудом, что недавно во время урока танцев она отдавила все ноги Октавиану, и что в области фехтования она даже с мертвой точки не сдвинулась. За целый месяц. Но самым печальным было то, что внутренняя сила не желала поддаваться дрессировке. Атанасия просто напросто не могла с ней справиться, сколько бы раз она не посещала Гестию. Это было ужасно, и лишь разжигало ее общую нервозность. Даже Лили начала замечать, что с подопечной явно не все в порядке, хоть Атанасия отчаянно старалась не вызывать беспокойств у няни. В ее присутствии она беззаботно улыбалась, смеялась, и щебетала о разных глупостях, копируя манеру Эвридики, чтобы не дай боже Лили не узнала того, что могло бы ее испугать или забеспокоить.Каждое утро они с Гарриет и Адамом начинали с пробежки по лесу, а заканчивали закалкой в озерной воде (благо, погода позволяла). Каждый день, в рассветный час, без права на выходной?— ведь нельзя терять драгоценное время. Гарриет и Адам занимались с ней посменно. Со служанкой все выходило просто и приятно. Гарриет всегда была очень трепетна и аккуратна со своей госпожой, не оставляя ни единого лишнего синяка, а при малейшем признаке усталости, тут же отправляла отдыхать. Однако, у Адама, в противовес, отсутствовало всякое чувство меры. Он гонял девочку до последней капли пота, до мозолей на пятках, до изнеможения, и только Гарриет в такие моменты могла его осадить. Ровно как и Гарриет не понимала своей красоты, так и Адам не понимал то, что физически превосходит в силе любого среднестатистического человека. Чего уж говорить о какой-то хлипкой девочке? Иногда Атанасии всерьез казалось, что Адам однажды случайно убьет ее чертовой деревянной палкой, ведь хищный блеск в алых глазах намекал на то, что ему такое ой как не в первой.—?А… Адам! —?пискнула Атанасия, когда в очередной раз оказалась прижатой к земле, с деревянным мечом у горла. Даже сглотнуть не могла, от страха перед этим хищником в человеческом теле. Адам сморгнул, и дикие искры потухли, уступив место холодной расчетливости. Эта перемена, от ярости ко льду, Атанасию всегда пугала.—?Противник не будет жалеть госпожу на поле боя. И времени на светские беседы у вас точно не найдется,?— скучающе подметил юноша, дав девочке подняться на ноги. Только для того, чтобы следующим легким выпадом вновь сбить ее с ног. —?Госпоже стоит быть проворнее. Разве противник предупредит госпожу о нападении заранее?Атанасия, которая все занятие только и делала, что валялась в грязи под ногами Адама, шумно дыша, пыталась задеть своего персонального инквизитора подобием меча. Но Адам не собирался ей поддаваться, как та же Гарриет, и был с ней исключительно жесток, заботясь лишь о сохранности ее личика и костей. Наверняка по приказу господина, иначе и от них бы ничего не оставил. Атанасия поднялась, и едва успев увернуться от деревянного орудия, была отброшена легким пинком от Адама в сторону большого дуба. Опять она забыла, что в битве можно задействовать не только оружие, но и конечности! Адам, как и Гарриет, имел поразительную растяжку, чего нельзя было сказать о деревянной Атанасии.—?Или девочка все еще рассчитывает на помилование от отца-императора? —?Безразлично сказал он, с ноткой ехидства. В злой язвительности они с Саарой определенно нашли бы друг друга. —?Советую оставить подобные мысли. Сейчас госпожа?— темное орудие моего повелителя. Гестия должна была вам объяснить, что в Империи делают с владельцами черной магии. И с теми, кто поддерживает подполье, а не официальную власть.Адам пожал плечами, патетически подняв руки ладонями вверх, с подобием на милую улыбку. Но у людей сведующих, такие жесты от Адама вызывали одни опасения. Это не Гарриет, с ее мягким характером, а холодное непонятное существо, что предано своему господину до мозга костей.—?Я вовсе… не… рассчитываю! —?выпалила Атанасия, и совершила подлый трюк?— попыталась атаковать гадкого Адама со спины, пока тот скучающе вырисовывал что-то своим орудием на песке. Он даже не пытался показать заинтересованность, но, по крайней мере, не зевал. Слуга господина Анастасиуса сделал почти танцующий шаг в сторону, позволив Атанасии пролететь мимо, кувырком отправившись назад, в сторону уже належенного местечка в земле. Ей начало казаться, что истинной целью Адама за это занятие являлось желание хорошенько извалять ее в грязи.—?Неплохо, но безрассудно. —?Отметил жест Атанасии Адам, и чуть наклонившись, посмотрел на нее сверху вниз, сверкая алыми очами. Атанасии не нравился этот взгляд, словно у Камелот, что высматривает свой обед.—?Самый важный урок в жизни госпожи: Не связывайся с ?высшей лигой?, если хочешь оставаться живой и здоровой. Правильно выполненная атака?— не гарантия качества на практике. Всегда найдутся более сильные противники, которые найдут чем тебя убить. Я просто сильнее тебя. Это тебе тоже придется учитывать и чувствовать.—?Но если бы отец придерживался этого правила, то никогда бы не пошел против Императора! —?Атанасия, поднявшись, даже не успела собраться на что-то сильнее удара по коленной чашечке. Адам был слишком близко, поэтому он просто выбросил ладонь вперед, принял Атанасию за руки, и скрутив, поставил на колени. Все произошло так быстро, что она и опомниться не успела. Хорошо хоть не уткнул ее лицом в чернозем.—?Физическая мощь иногда пасует перед такой фундаменатльной силой, как магия. Подлый удар в спину лучше безнадежного столкновения лоб в лоб. Если хочешь остаться на вершине, используй любые методы. —?Адам древком провел по горлу Атанасии, и будь то настоящее лезвие, наверняка уже вспорол бы ей яремные вены. Она чувствовала его горячее дыхание себе в затылок. —?Это второй урок. На войне все средства хороши, а оставаться живой важнее, чем играть красиво.Атанасия слышала это уже не раз. Будь умнее, используй мозг. Играй грязно, но точно. Иначе падешь, и окажешься на месте того, кого давят. Того, кто ничтожен. Или ничтожен будешь ты, или твой враг?— выбор очевиден. Она это понимала. Но как воспользоваться этим советом с таким противником как Адам? Он же просто, без задней мысли, сломает ей шею, так что Атанасия не успеет воспользоваться ?любыми средствами?, что хороши на войне.—?Но как мне самой стать частью ?высшей лиги?? —?отряхнув испачканные штаны, Атанасия поняла, что сделала все только хуже?— вытерла кровь с разбитых ладоней о ткань.—?Такими темпами ?высшая лига? сама за тобой придет, рано или поздно, если начнешь хоть что-то из себя представлять. Тебе останется только пережить их. —?Расплылся в гаденькой улыбке Адам, будто сытая кобра, прогнав данным жестом табун колючих мурашек по спине Атанасии,?— Начинай раунд. Так и быть, я дам моей госпоже потанцевать.Атанасию раздражало то, что после каждой тренировки, даже самой щадящей, ее слабое тельце решало медленно, но верно умирать где угодно. Хоть на земле, хоть в ванне, хоть прямиком за столом. Однажды она, к удивлению господина Анастасиуса, заснула прямиком за обедом, с вилкой в руках. Все еще Атанасия не выдерживала даже самых простых нагрузок, а с ее то легкими хорошим атлетом уж точно не стать никогда. Она понимала, что далека от Гарриет так же, как луна от солнца, и нагнать это чудовищное расстояние не выходило, сколько не старайся. Измотанная, усталая и раздраженная, она, после тренировок, представляла собой жалкое зрелище, особенно по сравнению с даже нисколько не вспотевшими слугами. Гарриет говорила, что все еще будет, стоит только постараться. Но Атанасия с каждым днем стремительно теряла мотивацию и веру в собственные силы.?Ужасное слабое тело…??—?про себя ругалась она, наполняя легкие лесным воздухом. Запах земляники ударил ей в нос, и она чуть улыбнулась, заметив что Гарриет собрала для нее ягодки на листе большого лопуха. Теперь рассвет всегда ассоциировался у нее с запахом утренней свежести и земляники.—?Гарриет. А кто научил драться тебя? —?спросила Атанасия, когда наконец сумела отдышаться, и уже не чувствовала попыток духа отправиться в мир иной. Ладошками она зачерпнула ягодки, и с удовольствием отправила в рот.—?Мой господин,?— хихикнула Гарриет, узрев искреннее удивление Атанасии,?— Он учил меня и Адама. Постоянно, без остановок. У нас были хорошие инструктора, но когда за наше обучение брался он… То было особенно тяжко. Господин гонял нас по лесу, заставляя охотиться на оленей. Тот, кто щадил зверей, оставался без еды. А еще сам обучал нас фехтованию, но никогда не поддавался. Однажды Адам сумел его ранить. Всего одна царапина, вот здесь, у самой груди… —?Гарриет провела пальцем по себе, очертив примерное место, на которое пришелся удар,?— Уверена, он даже ничего не почувствовал… Но только тогда господин закончил наше обучение.Атанасия притихла, не желая упустить момент. О своем прошлом Гарриет рассказывала редко, но тем ценнее были такие моменты откровений.—?Адам бывает жесток на тренировках, но не потому что искренне желает причинить вам боль, моя госпожа,?— уверила Атанасию девушка,?— Скажу вам, что начинал он куда хуже чем вы. Очень старался, выбивался из сил… Почти каждый вечер оставался без еды, или зарабатывал наказания от господина ?за слабость?…Губы Гарриет сжались в тонкую полоску, а кадык нервно дернулся. Ей явно было неприятно вспоминать то, что было когда-то. Что пережил Адам, ради того чтобы стать тем, кем является сейчас.—?Он видит в госпоже самого себя в детстве, поэтому перекладывает свою злость. Не потому что ненавидит госпожу Атанасию. Потому что хочет, чтобы госпожа стала сильнее… —?Девушка протянула руку, и с нежностью погладила Атанасию по щеке,?— Я вижу, что вы очень стараетесь, моя госпожа. Но не нужно так изводить себя. Все мы с чего-то начинали, и не сразу становились теми, кем являемся сейчас. Даже господин Анастасиус.Атанасия заалела, мотнув головой, чтобы золотые кудри рассыпались водопадом по плечам, и хоть немного скрыли ее смущение. Гарриет всегда была даже слишком добра к ней. Атанасия не понимала, чем заслужила такую доброту от нее, от Лили, от Эвридики… Неужели они не понимают, какая же она на самом деле ничтожно-жалкая и потрепанная? Девочка, которая оказалась не нужна родному отцу, что стала оружием в руках падшего Императора. Но Гарриет лишь улыбалась, мило и ласково, зарождая в душе Атанасии легкое чувство успокоения.Время пролетало в тренировках, уроках и книгах. Атанасия едва успевала вести переписку с Эвридикой, а так же братом и сестрой Ирейн. Елене пришлась по вкусу книжка Лили, и она с восторгом сообщила, что такой ранее в коллекции не наблюдала, чем заставила Атанасию мимолетно возгордиться. Вот теперь и она сумела удивить леди Ирейн! Даже сама решила прочитать дар любимой няни, по возвращению книжки из поместья Ирейн. Флориан писал, что расследование продолжается, и совсем недавно в городе, на главной площади, Император отдал приказ Священной Инквизиции казнить всех виновных, которых удалось выловить. Атанасия внутренне даже обрадовалась, что теперь, после месяцев пыток, злоумышленники получат по заслугам. Уже нашлись некоторые ниточки зацепок, но пробраться по ним к цели все еще оставалось невозможным. Однако, леди Валери не оставляла надежды, ровно как и Флориан, который в последние месяцы начал серьезно задумываться над поступлением в Академию.Эвридика же, по мнению Атанасии, уже откровенно сходила с ума, от недостатка внимания. Точнее, сходила с ума по конкретной исторической личности?— Гефестиону,?— что был лучшим другом и любовником Александра Великого. Теперь ее письма больше напоминали ?Сто и один факт о Гефестионе, который сестренка не знала?, или ?Почему сестра обязана так же скоро и навсегда полюбить Александра Македонского?. Атанасия и раньше замечала, что стоило Эвридике что-то вбить себе в голову, то это непременно неизбежно мутировало в некую навязчивую идею. Так же было с желанием примерить на себя амплуа ?умной старшей сестренки?. Теперь Эвридика постоянно писала о Македонском. Атанасия едва успевала читать о подвигах сего героя, но ответить не могла ровным счетом ничего. И с этим нужно было что-то делать.***Камин потрескивал свежими поленьями, в воздухе витал аромат еловых шишек, смолы, и сладковатый запах корицы. Атанасии польстил тот факт, что отец поставил в фарфоровую вазочку свежий букет, что она собрала этим утром, после завтрака на открытом воздухе. Садовник обещал, что в этом году сад зацветет пышно и богато, поэтому, подрезав лишние бутоны душистой камелии, он вручил их юной госпоже, что была очень рада такому подарку. Сама бы она не осмелилась сорвать такую красоту.—?Александр Македонский… Как вы относитесь к нему, отец? —?задала неожиданный вопрос Атанасия, сидя напротив Анастасиуса, в его же рабочем кабинете. Она читала, стараясь не клевать носом, а господин самозабвенно разбирался с какими-то старинными свитками.—?Великий человек, подчинивший себе практически весь известный мир, на тот момент. И это в двадцатилетнем возрасте. —?Оторвался от чтения господин Анастасиус, и в глазах его Атанасия разглядела искры интереса?— видимо он любил эту тему.?Вот с кем следовало бы пообщаться Эвридике??— подумала Атанасия. Быть может, наговорившись с кем-то сведующим в данной теме, она бы наконец забыла своего Александра как страшный сон. Ибо поэмы, авторства Эвридики, о Македонском, которые приходили Атанасии, уже начинали откровенно пугать своим количеством. Ати даже начала немного ревновать сестру к давно почившему историческому деятелю, что осел в мыслях малышки Эви безраздельно, вытеснив все на свете.—?Октавиан говорил что он?— великий глупец. Я читала о его индийских походах.—?И как же ты к ним относишься? —?подпер кулаком подбородок Анастасиус, потеряв интерес к своим свиткам, и переключив все внимание на Атанасию.—?Он недооценил своего врага. Чего только стоили боевые слоны… —?Атанасия с содроганием вспомнила довольно пугающие иллюстрации, и принялась пылко доказывать свою точку зрения, с которой была так не согласна Эвридика. —?Он покорил почти весь известный на тот момент мир, почему же после оглушительных побед ему так срочно понадобилось тащить усталую армию за собой в Индию? Ему нельзя было так безрассудно лезть напролом, не зная чего стоят индусы, не зная природных особенностей местности…—?Считаешь, он должен был развернуться, и вернуться на свои земли, оставшись вечным героем? —?каверзно поймал ее на слове господин Анастасиус. Атанасия заерзала на стуле. —?Да, он покорил персов. Но Персидская держава оставалась необузданной до конца. Как завоеватель, он должен был укрепиться на покоренных землях… Адам, подай старые карты.Адам взобрался на табуретку, и пошарив по полкам, наконец вытащил внушительные свитки. Господин Анастасиус развернул карту, что очень сильно отличалась от версии, известной Атанасии. Карта ?Старого мира?, до раскола континентов, и буйства магии. Удивительное зрелище.—?Поэтому он и пошел с походом в Индию… Смотри, Атанасия. Это конец правления Александра,?— господин Анастасиус обвел рукой неточные очертания мира на карте. —?Представь, насколько великим человеком он был. Настоящим богом.Атанасия сморгнула наваждение, и задала отцу интересующий ее вопрос:—?Кто для отца Александр Великий?—?Александр Македонский?— мой кумир,?— честно отозвался Анастасиус, с азартом мальчишки,?— Я не могу быть объективен в том, что касается его личности. Песок еще не стер следы шагов живого бога на земле. Даже после магического всплеска, краха старого мира, зарождения нашего в магической пыли, мы продолжаем помнить о нем. Он не был магом, он не имел в своих жилах особенной крови, но до сих пор говорят, что он был сыном Зевса, и что мать его?— Олимпиада,?— происходила из рода самого Ахиллеса. Возможно, мы с тобой, носящие столетнюю память наших предков, тоже равны богам, и когда-то были в родстве с богом, но нам вовсе не нужны особенные деяния, чтобы народ нарек нас великими. Время великих деяний прошло. Мифы рассеялись, и остались лишь опиумом для народа и денежной жилой церкви. Верю ли я в бога, родителя нашего, и покровителя Обелийской Империи? Нет. Это лишь забвение рассудка.—?Всевышний…—?Оказался жесток к нам?— своим потомкам на земле? Нас сравнивают с богами, пока мы держим в руках власть, чтобы люди охотнее платили налоги и отдавали свои жизни в наших войнах. Но нас втаптывают в грязь и равняют с последними грешниками, едва мы разбиваемся о скалы! —?Анастасиус наклонился через весь стол к ней, опрокинув аккуратную стопку, и пальцами взял ее за подбородок. Атанасия же напротив, вжалась в спинку стула так, что лопатки заболели. Страх вспыхнул паучьей лилией, когда в глазах его отразился рубиновый свет. —?По воле церкви начинались многие войны. Вспыхивали костры, на которых сжигали еретиков, и великих мыслителей. В вере есть сила. Она нужна нам, для управления теми, на кого не действует закон и наши устои. Послушай речи Верховного Жреца?— все то, что он говорит, укрепляет власть короны. Не нарушай заповеди, чти Императора, и будет тебе райская жизнь на небесах, среди блаженных. Это оружие, великое оружие, и средство воздействия. Религия дает массам смысл, дарует счастье и успокоение, она управляет их мыслями. Без религии нам было бы куда сложнее управлять нашими же подданными. Клода сейчас считают богом. Что же теперь я? Архидемон.Когда он расцепил пальцы, Атанасия вновь обрела способность дышать.—?Корона и вера никогда не пойдут рука об руку. Никто и никогда не даст церкви слишком много власти, ведь средство управления массами нуждается в тщательном контроле. Деловой союз?— вот что это. Договор, но не более. Тот, кто верит, не знает основ нашего мира. Классовое разделение, власть правящей семьи?— все это ему не доступно. Никогда великий мечтатель не приведет страну к процветанию. Священники, монахини… они утопают в заповедях, постах, и им не ведомы реальные устои нашего общества. Они способны дать лишь нищету, приправленную красивой фантазией. Но иллюзии рассеиваются, и тогда остается лишь одно?— сила. В чем же сила?—?Сила в вожде.—?Вожди платят цену за свое величие. Кровью и счастьем.—?Значит отец считает себя… вождем? —?Осторожно спросила Атанасия, в восхищении распахнув драгоценные глаза.—?Возможно,?— Слабо улыбнулся он, и легко потрепал девочку по голове. Атанасия зажмурилась?— отец вновь стал собой. —?Александр Великий был вождем. Умерший в неполные тридцать, он остался здесь, на этой земле. Девочка слышала о том, что человек умирает дважды?—?Сперва умирает тело, затем память. —?Кивнула Атанасия. —?Поэтому Александр Великий жив?—?И будет жить. Он уже стал вечностью, и возвел себя в ранг бога на земле. Афиняне, и даже римляне признали его тринадцатым среди олимпийцев, а египтяне короновали как самого фараона. Человек он или бог??Он жил быстро, мимолетно, но оглушительно и ярко. Многие и многие по сей день рождаются, живут долго, но остаются серой массой. Так что же лучше, девочка? Заплатить жизнью цену за величие, войти в историю, или прожить в тени других? Если станешь богом на земле, то след останется здесь. —?Он прикоснулся к мерно вздымающейся груди девочки, к отчаянно колотящемуся сердечку,?— Я вел восстание. Меня любят, боятся, ненавидят, уважают… Как и Александра когда-то. Что такое смерть для великих? Разве выбор не очевиден?Атанасия вспомнила Гефестиона, что от рассвета до заката следовал за своей звездой?— Александром,?— по всей орбите. Честолюбие и гордость, что толкнули Македонского на самые вершины, заставили превзойти отца, и даже самого Геракла… затем же стали причиной его падения. Система падения великих вождей. И сидящий напротив нее человек в светлой полуоткрытой рубашке, чьи волосы на солнце напоминали золотой венец, чьи глаза так горели синим огнем тоже обладал этими качествами. Да только Атанасия, давно им ослепленная, сознательно упускала это из виду.