Глава 13. Связь (1/1)

—?Ч… что с ними? —?Как будто она не знает, как будто не поняла. Все она поняла. Абсолютно все.?И что со мной?? ?—?невысказанная мысль. Ей чудится?— стены ломаются, крошатся, норовя похоронить их под весом кровавой тайны. Тайны ржавых цепей, оков и молчащих стен. Чернильные нити под кожу, кости оплетая, сжимая сердце. Его взгляд жесток, впервые со дня их встречи она вспоминает опасность своего положения и то, как же он опасен. Ее ?отец?. Восставший и павший, зализывающий раны, но все еще опасный. Как волк, руку протяни?— вцепится, не отпустит, пока не отгрызет. Сердце ускоряет пульс, стучит слишком, слишком оглушительно…Храм пыток, ритуальных орудий, пыток, пыток, пыток…?Я?— инструмент, я?— марионетка, я…?И тут же забывает. Мгновенно. Господин без рубашки?— тень шрама тянется от низа живота до ребер. Словно его выпотрошили, словно вытряхнули внутренности, а затем сшили заново. Блеск огня не этого мира, огня самой вселенной, сменился ледяной коркой, которую видела она у настоящего папы в свои роковые девять. Знакомый оттенок расколотого драгоценного льда. Она делает шаг, но не назад, а ему навстречу. Силуэт, сотканный из тьмы, но позади свет. А свет она любит и тянется к свету… Это чистое безумие, абсолютное безумие?— то, что она делает. Зачем? Все так и кричит?— опасность, чертова опасность. Животные инстинкты бьются в судороге страха, велят бежать и бежать как можно быстрее, но она не бежит. Что-то еще, темное, совершенно другое, рождается адским цветком где-то внутри, под стеклом ключиц, под течениями темных вод вен, оплетая корнями душу. Кровь взывает к крови. Возможно, это последнее, что она сделает в своей жизни.Она ладошку прикладывает к холодной коже?— в аду тоже холодно, в аду наверняка так же чертовски, чертовски холодно,?— и чувствует стук. Оно бьется, спокойно, будто ничего не произошло. Спокойнее некуда, ни на мгновение не учащается пульс. Завороженно застыла, отсчитывая удары. Он молчит и не отталкивает, не отходит?— дикий зверь, давший себя погладить. Вдох, пальцы, мозолистые на самых кончиках, проводят по ее щеке. Оглушительное опасное мгновение, тишина и голос над ее ухом:—?Они мертвы.Коротко и ясно, и ничего более этого ждать бессмысленно. Большего он ей не даст. Не будет разъяснений, объяснений, оправданий (к чему оправдания? Она уверена?— это он). Никаких откровений, причинно-следственных связей или душевного разговора. Он просто запирает дверь, выводя ее из комнаты. Ручка Атанасии?— тонкая тростиночка, в кандалах его пальцев. Жесткая хватка явно намекает?— видеть все это она не должна была. Под каблуками его дорогой обуви разбиваются многие, многие жизни, превращаясь в блестящую пыль, а щелчок замка?— ее воспоминания и многие, многие несказанные слова.***—?Охота и рыбалка?— почти одно и то же. К одному подкрадываешься, а другого… заманиваешь. —?Сказала девочка-наживка, держа в руках тонкую удочку. Анастасиус едва-едва усмехнулся, да, рыбалка?— то, что нужно Атанасии. Ждать она умеет, всю свою недолгую жизнь ждала. Его будущая наживка в политическом море, наживка для его обожаемого младшего брата. Атанасия?— золотая рыбка, так внезапно озарившая его ранее вполне себе скудную на эмоции жизнь.—?Рыбалка тебе по душе куда больше, девочка,?— констатировал факт Анастасиус. Ведь она была еще слишком мала, чтобы держать в руках арбалет и преследовать жертву по горам и равнинам. Но затаиться и ждать, выманивать?— это она умела и сейчас.Плотный туман развеялся, а прозрачное утреннее озеро отдавало влагой, прохладой на коже играли капли с небес?— мелкий утренний дождь, ?грибной?, как рассказала Атанасии Лили давным-давно. Цветы опустили побледневшие бутоны, будто бы скукожились, не привыкшие к колючим ветрам и легкой прохладе. Озеро же было превосходно?— ледяное, прозрачно-синеватое, и лодочка, разрезая спокойствие водной глади, летела среди клубов облаков самих небес. Бледное солнце еще путалось в светлых кудрях сонной Атанасии, держащей в руках удочку. В ведре уже билась свежепойманная рыба, нарушая тишину перестуком своих тщедушных тел по стенкам. Деревья опускали ветви к самой земле, придавая утру оттенок тайны, уединенного уголка, среди сонного еще мира. Хотя на берегу их уже дожидался целый штат прислуги, расставив шатер и приготовив в плетеных корзинках полевые цветы, облепиху в баночках и еще теплые ржаные булочки. Для Господина в пузатом графине?— белое сухое, рядом, для Атанасии, в такой же стеклянной посудине?— вода с лимоном и дольками клубники. Вдруг вереница зелени камышей сменилась очаровательным цветком лотоса, с лепестками почти прозрачными, но невероятная свежая красота не могла остаться без внимания маленькой Принцессы:—?Какой красивый,?— залюбовавшись, Атанасия потянула руку к цветку, но ?отец? легко накрыл ее ладонь своей и вкрадчиво, доверительным тоном, заговорил:—?Наживка, Атанасия, —?легкий бархат прикосновения отдался мурашками по замерзшим рукам.?— Прелестный цветочек, вероятно тебе он кажется красивым… А под водой шуршащие дуновения самого ада. Все самое кошмарное всегда скрыто под водой. Хочешь проверить?—?Н…нет,?— Атанасия поняла свою оплошность, одернув руку. Не все то золото, что блестит, а к блеску она тянулась всегда. Свет сжигает, проедает кости, в пламени сгорают ночные мотыльки?— создания тени. Конечно, он мог бы позволить ей схватить цветок и уйти под воду, но вряд ли ее тщедушный организм такое переживет. Напротив, под тенью светло-белого навеса, скрывающего их от воды с небес, Анастасиус так же, более спокойно и уверенно, рыбачил, подсказывая своей воспитаннице тонкости данного мастерства.—?Научись думать наперед, девочка. —?Он пальцем водит по водной глади, оставляя круги на воде. —?Неверный шаг?— падение и смерть в воде. Давай разберем твои тактические ошибки. Подскажи, в чем же твой главный промах, ?дочь? моя?—?В том, что я наклонилась и рисковала упасть в воду? —?Анастасиус кивает, требуя продолжения. Атанасия цепляется пальцами в добротное красное дерево бортиков лодочки. Перебирает мысли, пытаясь найти то, что понравится Господину. То, что он оценит. —?Наживка? Цветок?— наживка, а я повелась, на то, что блестит?—?Тоже верно, но не то.Атанасия сдается. Ищет помощи, и помощь действительно приходит:—?Девочка, давай я задам тебе один-единственный вопрос, но именно этот вопрос станет решающим… —?Молчание, улыбка самая лисья на свете.?— А умеешь ли ты плавать?Щелчок. Буря. Взрыв.К Атанасии приходит запоздалое понимание собственного промаха. Щеки вспыхивают алым, и она чуть качает головой, отрицательно. Стыдливо. О боже, после стольких уроков, после стольких слов, она позабыла о такой мелочи мгновенно, стоило ?отцу? пригласить ее на рыбалку в своей компании? Неужели она так легко потеряла голову, вскруженная радостью от оказанного внимания…?—?А что же находится вокруг тебя, девочка? —?Риторически вопрошает Анастасиус, вылавливая очередную мелкую рыбешку. Вздохнув, отпускает ее на волю. Слишком мелкий улов его не устраивает. Только кошке на корм, разве что.—?Вода… —?Да, их окружают воды. Прозрачные ледяные воды и темные глубины?— страх Атанасии. В детстве она упала в пруд, но тогда выловила ее Лилиан…—?Верно, вода. Случайно упасть и поплыть?— дело одно. Случайно упасть и закончить свой век таким образом?— совершенно другое. Все равно что вкладывать свою судьбу в руки другого человека.—?Я доверяю своему… отцу… —?Уверяет Атанасия, смущенно заправляя светлые прядки за ушки. От влаги кудри пушатся, завиваясь в мелкие кудри.—?Это похвально, девочка. Даже трогательно. —?Ирония, но и довольство в тоне.?— Но в любом случае, добровольно отдавать свою жизнь судьбе, не имея возможности что-то ей противопоставить?— как минимум глупо. Допустим, оказался с тобой в лодочке не я, а совершенно незнакомый тебе человек. Или хуже?— заклятый враг. Что же ты будешь делать?—?Утоплю его раньше, чем он утопит меня? —?Нашла решение Атанасия и очень удивилась, когда Господин рассмеялся. Ох уж этот ребенок. Неужели это Саара так повлияла на нее? Или же он сам?—?Мыслишь радикально, но вполне верно! —?Отсмеявшись, он стер несуществующие слезы и только затем продолжил.?— Не допустить такой ситуации изначально. Не садиться в лодку к тому, кто может тебя утопить, не умея при этом плавать. Изначально ты сама, добровольно, поместила себя в потенциально опасную ситуацию?— окружила себя водой, не имея при себе даже шанса ?спасти себя самостоятельно??— не умея при этом плавать.Стоит ли ему и дальше играть с ней в счастливую семью или же проще выбрать ей будущего мужа, полноценно сплавить Сааре и Лилиан, закрыв таким образом тему? Он думал об этом, поразительно долго думал, после того, как застал ее там, где ее не должно было быть. Марионетки остаются на местах и двигаются так, как направляет их кукловод. Отклонение от сценария, мысли, которые он не может прочитать. Неизвестность пугает? Определенно. Он всегда знал больше, был впереди, кропотливо играл и, даже когда пал со своего пьедестала однажды, все равно знал?— возмездие близко. И тут ребенок, обычный ребенок, даже не его ребенок.Проваленный эксперимент с той женщиной как-то само собой всплыл в памяти. А ведь тот ребенок имеет его кровь, но кроме глаз не имеет и капли той силы, что имел Император. Ни капли, ни единой капли, и никакой пользы. Другие эксперименты так же не несли выгоды, лишь убивали средства. Зачем ему бесполезный материал? И вдруг… Атанасия. Бессмертная, небесно-белая, непорочная, идеальный материал и… брошенная. Был ли он сентиментален? Нисколько. Цель оправдывает средства?— то, с чем шел он по жизни. Сжечь всех, сгореть самому, ради цели?— нечто привычное. Лицемеры, шуты, марионетки?— окружение, которое или играет, или которым управляют такие же игроки. С малых лет ребенок знает, впитывает с молоком матери тонкости игры. И Пенелопа знала, и он сам знал. Но Атанасия же верит, теперь верит ему. Слишком наивная. Слишком светлая для этого жестокого мира. Ладошка у его сердца?— самый странный жест в его жизни. Всего один жест, ничего более. И сколько же мыслей…Поджала губы, внимательно наблюдает за водной гладью. Ждет. Вдруг леска натягивается, поплавок колыхнулся, и в глазах у нее вспыхивает тот самый азарт. Знакомое чувство. Наблюдать за этим так же интересно, как и самому гонять по лесу дичь. Изучает рыбину сосредоточенно, без капли жалости?— что за странный ребенок? Снимает с крючка, хватает чешуйчатое скользкое тельце, отправляя к другим таким же несчастным. В детстве ее отец так же безжалостно снимал рыбу с крючка, а затем большими драгоценными глазами наивно глядел на братика.?Вот так правильно, братик Анастасиус???— эхом отдается в голове.?Вот так правильно, Кронпринц???— такое же эхо, женский нежный голос?— как прикосновение розового лепестка…—?Вот так правильно, отец??—?Девочка разбивает мозаику иллюзий из слов и лиц, а его лёгкий кивок завершает вереницу ненужных сантиментов. Хотя, весь ее вид говорит о том, что на языке у нее так и вертится вожделенный вопрос,?— Вам больше нравится быть Императором? Быть выше, иметь…Она замялась.—?Власть? —?Он слегка удивился вопросу.?— Не все так просто, как ты думаешь, девочка. Помимо возможностей приходят и риски, и жесткие рамки.—?Какие же? —?Чистое любопытство. В ведре бьется форель, в пустых глазах рыбины более нет ничего.—?Имея власть, имеешь и ответственность, за жизни всех тех, кто живет под твоей властью. Что нужно людям, девочка? Хлеба и зрелищ требует толпа. И если этого не дашь им ты, то они найдут альтернативу в разбое или восстании. Не стоит недооценивать гнев низов,?— ухмыльнулся Анастасиус, взирая сверху вниз на девочку, сидящую напротив. Низкие хвостики, синие ленты в волосах, платье в полоску. —?Император больше принадлежит другим, чем себе, и не так уж волен в своих поступках. Любое действие вызывает противодействие, и даже молчание способно разжечь пламя.—?Почему вы проиграли… новому Императору… в прошлый раз…? —?спросила Атанасия, старательно избегая слова ?папы?, но тут же пожалела о своих словах. Ответа она не получит, ясное дело…—?Недооценить врага?— значит заранее проиграть. Возьми на вооружение, девочка. —?Задумчиво, вдруг добавил.?— И доверие. Да… все дело в доверии.—?Доверие…Слова Господина отдавались шумным эхом в голове Ати. Внезапно до нее дошел смысл. А ведь последние его слова вполне могли иметь прямое отношение именно к ней самой.Вечером того же дня, Господин пригласил Атанасию в конюшню, предварительно, через Гарриет, подарив новый костюм, нисколько не напоминающий ее обычные платья. Великолепная серая и алая ткань, дорогая отделка. Золотые пуговицы на женственном приталенном камзоле и бархатный, расшитый серебряными нитками, платок вместо мужского галстука. Закрытый лиф и длинные рукава, а под юбкой до колен с разрезом спереди вдоль всей длины облегающие тонкие ножки штаны из темного сукна серого цвета. Шнуровка на самой талии, сапожки на небольшом каблуке. Костюм для верховой езды, как объяснила Гарриет, когда помогала шнуровать костюм, затянув его чуть туже необходимого, ведь Атанасия была худенькой, как спица.Атанасия покрутилась в своем новом костюме перед зеркалом, с удивлением наблюдая в отражении будто бы отпрыска богатого благородного семейства. Волосы завязаны в высокий хвост алой ленточкой, и кудри прядками спадают на закрытую спину. Особенно в костюме ей понравился вышитый на юбке герб, что видела она на гобеленах в коридорах и на форме прислуги, и даже на галстуках Господина. Знак принадлежности.—?Не хватает только одного,?— Гарриет одела на указательный пальчик Ати маленький перстень, смотрящийся очень по-?взрослому?, как маленькая девочка и мечтала. Все дети хотят быстрее повзрослеть, вот и Атанасия исключением не была. Она сама себе в зеркале казалась старше, и это очень ее радовало. Едва обозначившаяся грудь, еще совсем нескладное тельце… Все это было скрыто костюмом, подчеркивающим только тонкость талии, хрупкость плечиков и узость бедер.—?Гарриет, а когда я стану старше, то буду такой же, как ты? —?Атанасия коснулась руками плоской груди. Она разительно отличалась от прекрасных женственных округлостей Гарриет. Служанка покраснела, смущенно кашлянув в кулачок:—?Принцесса, ты будешь куда прекраснее, чем я. Обещаю.Атанасия хотела надеяться, что Гарриет не врет, лишь бы не разрушать надежду ребенка. Жаль, отражение в зеркале не было таким же обнадеживающим, как слова Гарриет. Ати не раз слышала от Лилиан, что мама была настоящей красавицей. В каком-то смысле Атанасия боялась своего взросления, боялась не оправдать возложенных на нее ожиданий Лили. Вдруг Лили верит напрасно? Вдруг гадкий утенок останется гадким, как и предрекали горничные Рубинового дворца.Анастасиус встретил воспитанницу и ее служанку в беседке у конюшни. До сего момента он вел беседу с конюхом да лакомился поданными фруктами. В этом году виноград был особенно сладок?— Атанасия знала, ведь лакомилась им практически ежедневно, вечерами, сидя с Господином на веранде. Конюх, заметив маленькую Госпожу и Гарриет, глубоко раскланялся, причем щеки его подозрительно вспыхнули, едва он кинул взгляд на прелестную Гарриет.Генрих был вполне себе красив, по крайней мере, на вкус служанок ?Черной усадьбы?. Русые волосы, загорелые сильные руки, мощные плечи, веснушки на шее. Атанасия не раз слышала щебетание служанок летними вечерами, когда Генрих проходил мимо, ведя под уздцы очередного породистого жеребца. На этот раз он тоже вывел из конюшни кобылу, подводя ее ближе к ребенку.—?Она твоя. —?Удивил Атанасию Господин, указав на лошадь.—?Моя?! —?Удивленно воскликнула Ати.—??Дымка?,?— уведомил Генрих, протягивая Атанасии яблоко, дабы угостить кобылу, переступающую с ноги на ногу. Принцесса погладила Дымку по морде, а затем угостила яблоком. Шершавые губы, язык, лизнувший ладонь. Атанасия не могла поверить своим же глазам?— неужели теперь эта дымчатая красавица с длинной гривой принадлежит ей?На мгновение Анастасиус увидел озорной блеск в глазах девочки и уж подумал, что она на радостях бросится к нему на шею. Но Атанасия сдержалась, всего-то улыбаясь, крутясь вокруг лошадки. Острые ушки, тонкие изящные ноги, умные, черные глаза и гладкая грива… Атанасия была от подарка в полном восторге. Наивная, детская радость Принцессы веселила. Анастасиус благосклонно усмехнулся, снисходительно указал головой в сторону усадьбы:—?Гарриет, проводи маленькую леди до ее покоев. Ей нужно хорошо выспаться перед уроком верховой езды. Леди Саара будет очень недовольна, если на первом же занятии она уснет в седле.