Глава 10. Охотничий домик (1/1)

Продираться сквозь терновник, кусты облепихи, и дикие яблони было трудно. Атанасия оцарапала плечики и ладони, пока шаталась по лесу. Побег из поместья удался. Когда она узнала, что господин Анастасиус вновь приехал из ?командировки?, то поспешила самым позорным образом сделать ноги. Вылезла из окна библиотеки и была такова. Она избегала его всю неделю, но это было несложно, ведь ее покровитель постоянно был занят и сам не особо горел желанием разбираться с тем, почему же его воспитанница решила поиграть в прятки. Но вернувшись раньше положенного срока и высказав свое желание отобедать с ней…. Он сломал план Атанасии под названием: ?Прятаться от Господина столько, сколько это возможно?. Поэтому не оставалось ничего, кроме бегства. Атанасия решила просто побродить по лесу до наступления темноты, а затем вернуться. Возможно, господину Анастасиусу надоест ее ждать.Над темными водами расстилалась тяжёлая мутная завеса тумана. Густые травы плотно проросли вдоль берега потемневшего, в лучах заходящего солнца, озера. За озером возвышались одни бескрайние леса, конца и края которым Атанасия не видела даже из окна своей спальни. Сколько не всматривайся в даль, все равно останешься слепым путником среди пустыни бесконечности. Она старательно обходила стороной старые дубы, шиповники и раскидистые клены, но растительность преграждала дорогу дикой необузданной стеной. Ягоды блестели алым в тени листвы, а в легких завяз запах еловых шишек. Тропки были узкие, травы и ветки липли к одежде и волосам, а в грязи она пару раз заметила следы человеческих ботинок и собачьих лап. По крайней мере Атанасия надеялась, что это всего-лишь собаки.Да, это оказалась собака, но ситуацию это нисколько не упростило. Перед ней возник охотничий пес, что ростом был практически с саму Ати, и порыкивал в ее сторону вовсе не дружелюбно. Атанасия замерла, будто лань перед хищником. Сделала медленный шажок назад, в тень лесов, вызвав хруст случайной веточки под ногами. В мертвой тишине сердце звучало чрезвычайно гулко, опасно громко. Адам направил на нее арбалет, оценив ледяным взглядом?— внимательно, будто аспид перед ударом. Все внутри девочки так и кричало: ?Беги! Опасность!?. Атанасия не могла понять, кого же стоит бояться больше?— рычащего пса или молчащего, но куда более опасного, человека. Метров двадцать?— для Адама не расстояние, для собаки?— тем более.Атанасия не успела закричать, не успела даже вздрогнуть или наконец вдохнуть хоть немного кислорода в легкие, которые пронзительно заныли от боли. Момент, и стрела пронеслась над ее макушкой, едва не заставив Атанасию в один момент поседеть. Раздался рев чего-то явно живого за спиной. Изо рта Атанасии вырвался писк, и она упала на пятую точку, в ужасе от того, что была так близка к смерти… Головокружение вызвало приступ тошноты, но… пес прыгнул, мощные лапы вспахали чернозем, и острые челюсти сомкнулись на шее горного льва. Животное захрипело, дернулось, и кровь засочилась из раны, что оставила стрела, пройдя насквозь. Собака в зубах держала добычу, взбудораженно виляя хвостом, будто маятником. Атанасия едва не потеряла сознание.—?Госпоже не стоит уходить одной так далеко в лес. —?Адам вынул из туши стрелу, придерживая Бруно,?— огромную черную собаку, с мощными лапами, оскаленными зубами и выпученными глазами,?— за ошейник. Адам осмотрел девочку с головы до ног, проверяя, цела ли. Но с Атанасией все было хорошо. Только на лодыжках царапины да в волосах какие-то ветки.—?Здесь… много горных львов?—?Здесь есть вещи пострашнее горных львов. —?Адам убрал арбалет за спину, и только сейчас Атанасия заметила окровавленные стрелы, которые юноша тащил в колчане. А еще добычу, в виде фазана, парочку кроликов, куропаток. Горный лев, которого за шкирку нес Бруно, уж точно был покрупнее остальной ?мелочи?. На лапке кролика, что так напоминал Атанасии ее игрушечного друга, болтается силок. Тело вытянулось до неестественного странно и застыло холодной коркой льда. Кровавые пятна на земле тянулись дорожкой из глубин леса. Даже на ботинках Атанасии грязи и крови было меньше, чем на штанинах Адама.Собака следовала за ними и по команде Адама тут же прекратила порыкивать на Ати. Пес смирно брел за хозяином, даже не дергаясь в сторону.—?Конкретно этот?— единственный. Вылавливал его целую неделю. Гад таскал мою дичь из силков,?— безразлично пояснил Адам. Он, видимо, был не против того, что девочка увязалась за ним, будто новорожденный олененок за своей матерью.Девочка понимала, что назад самостоятельно вряд-ли сможет дойти,?— слишком плохо знает лес,?— поэтому предпочла компанию пугающего Адама, одиночеству в лесах. Атанасия потрусила за юношей, который словно совсем забыл о ее существовании. Ей было интересно?— куда же он понесет ?трофеи?? Что будет с ними делать?Через какое-то время они вышли на небольшое здание из темного добротного дерева. Адам приоткрыл перед ней дверь. Ати пугливо переступила порог, следуя за псом, и тут же почувствовала едкий запах?— металл крови, сырость и пепел. Она совершенно случайно вляпалась в кровь, как и собака. Пес принялся слизывать алую жидкость без всякого смущения, что вызвало у Атанасии порыв убежать из этого места без оглядки. Но она, не в силах сдвинуться с места, все также стояла. Только сделала пару шажков во тьму,?— чтобы не стоять в луже,?— оставляя следы за собой. Кровавые следы.—?Что… это? —?Атанасия все еще диковато смотрела себе под ноги. Она была явно растеряна и напугана.—?Разделывал рысь. —?Немногословно пояснил Адам.Пристройку озарял мягкий свет, освещая грубые деревянные стулья, столешницы, ведра с кровью и ?отходами?, мутные стекла миниатюрных окон с вековым слоем грязи, и пустой камин. Однако, был и уголок почти идеальной чистоты (если не учитывать залитые кровью дощечки)?— место разделки. Лезвия в строгом порядке следовали друг за другом?— тонкие, достаточно огромные и острые или же довольно тупые. Топор, коса, набор для таксидермии.Мездрение рыси было уже давно закончено. Расстеленная мездрой вверх шкура все еще лежала на плоской поверхности столешницы, рядом со скребком, с режущей кромкой. На шкуре и тени кровоподтеков было уже не видно?— Адам занимался этой пушистой красавицей совсем недавно. Шкура блестела в лучах бледного солнца.Опасность отражалась в каждом жесте Адама, и она почти на подсознании чувствовала то же самое, что ощущала, наблюдая за тем, как готовит Господин. Поразительное сходство. Но если Анастасиус хирургически точно вспарывал овощи, то Адам же точно так же обращался с недавно убитой собственноручно дичью. Движения отточены до совершенства, и ленивы, словно спешить ему некуда. Он очистил мех, подвесив кролика ?чулком? за задние лапы, сняв силок. Проделал пару надрезов,?— не повредил ни одно сухожилие,?— аккуратно, начиная с лап, снял шкурку. Оттягивая руками, он избавился от подкожного жира и мяса. Без суеты, с точностью и выверенностью, какая и не снилась Октавиану с его ?рунным мастерством?. Наверное, Адам, если бы занимался рунной живописью, точно бы был идеальным учеником. Намного лучше Атанасии… Хотя Атанасия, наверное, и рядом бы с ним не стояла…Атанасия вздрогнула, и сердце громко ухнуло в ее груди. По коже пробежал холодный озноб. Ноги подкашивались, тряслись коленки. Кажется, волосы встали дыбом. А ведь Адам всего-то отрубил кролику голову, отточенным до совершенства жестом. Дело привычки. Шкура была отделена. Он сцедил кровь, просто подвесив дичь над очередным ведром. Кап, кап. Кровь капля за каплей стекала в ведро. Кап. Кап. Атанасия подавила в себе порыв тошноты от равномерного звука. Адам под нос разъяснял Атанасии интересные подробности данного действа:—?Маринованный кролик получается нежным, с особым ароматом. Так мясо будет чистым и более мягким. Если же противопоказан уксус, то можно вымочить в воде два-три часа. Господину Анастасиусу больше нравится винный уксус, если дичь свежая. Так удается добиться большего вкусового эффекта…—?…а… —?это все, на что хватило Атанасию.Она поймала себя на мысли, что теперь вряд ли вообще притронется к крольчатине. Если не ко всему мясному разнообразию рациона Черной усадьбы. Неужели все те утки, фазаны, кролики и рыба?— дело рук Адама…? Ей стало тошно. Как бы ее не вывернуло в одно из ведер. Благо они здесь были, на случай, если желудок Атанасии таких подробностей не выдержит… Перья разлетались, будто осенняя листва, и она в пальцах мимолетно зажала мягкие, как пух, перышки фазана. Адам ощипывал птицу, не заботясь о перьях, и те снежинками собирались в сугробы под его ногами. Порывом ветра, из-за отворенной двери,?— раздался характерный скрежет, чьи-то шаги,?— перья разлетелись в разные стороны.—?Адам, сомневаюсь, что леди подобает наблюдать подобные ?представления?. Тем более, маленькой леди. —?На ее плечи опустились руки. Она задрала голову, чтобы увидеть спокойную улыбку и внимательный цепкий взгляд своего покровителя. Сейчас его глаза были совсем как драгоценный расколотый лед. Еще совсем недавно Атанасия зарекалась более в жизни не заглядывать в них, боясь сгореть со стыда. Но теперь, в состоянии на грани обморока, стыд отступил на задний план. Она спиной прижалась к господину, словно именно он был способен защитить ее от ужаса увиденного. Анастасиус провел большим пальцем по ее щеке, вытирая кровь, что каким-то неведомым образом осквернила нежный атлас ее кожи. Пес смиренно заскулил перед Анастасиусом, напрашиваясь на похвалу и почесывания. Совсем как тщедушный щенок, хоть рядом с Атанасией он и вел себя как чудовищное порождение ада…На полу ковром расстелились перья фазана, а брызги крови въелись в доски. Горный лев возлежал под их ногами. Анастасиус выглядел здесь совершенно лишним: камзол, идеально завязанный галстук, начищенные туфли?— скорее образ для делового приема у Императора, нежели для походов в ?лавку мясника?. Удивительно, что же он здесь делает? Неужели искал Атанасию? Ей стало страшно от одной мысли, что господин действительно отправился в лес за ней следом.Адам был немного удивлен. Он вновь посмотрел на Атанасию, будто впервые сумев осознать, кто все это время наблюдал за его работой. На его запястьях застыла кровь, а в черных волосах белым пухом застряла пара перьев. Адам и Анастасиус словно общались одним только взглядом. Под конец ?диалога?, Анастасиус таки ответил вслух:—?Рано,?—?Анастасиус покачал головой, и Адам задумчиво кивнул. Атанасия не поняла для чего рано, но дело явно касалось ее скромной персоны, поэтому девочка не могла не насторожиться. Речь шла о ней, а она даже понять не могла, что же они имели ввиду. Анастасиус погладил широкой ладонью девочку по светлым кудрям, задумчиво, будто хозяин кошку. Ненавязчиво, задумчиво. Он безошибочно узнал птицу, даже в общипанной форме. И как же он сумел понять…?Атанасии пришло в голову то, что, вероятнее всего, Анастасий любит охоту в той же степени, в какой любит создание блюд. Вряд-ли он,?— хозяин поместья,?— для какого-то слуги выстроил подобную пристройку в виде охотничьего домика на два этажа. Вероятнее всего?— здесь имеются и ?трофеи? господина Анастасиуса… Тем более, что огромный пес подобострастно ластился к его ногам. Так звери ластятся исключительно к хозяевам, не иначе.?— Фазана можно зажарить с грибами и луковыми кольцами. Если добавить вино и зелень, то выйдет вполне съедобно. Я бы даже сказал… изумительно. —?Легкая улыбка легла на уста господина. Атанасия не понимала, как он может говорить об изысканных блюдах, смотря на обескровленную сырую тушу среди ?орудий пыток?. Адам покачал головой:—?Думал запечь с яблоками голден и коньяком. Гарриет просила.—?Тогда добавь петрушки и авокадо. Довольно пикантный вкус. —?Анастасиус одобрительно кивнул, и взяв подопечную под локоток, деликатно вывел ее за пределы сей обители. Видимо, заметил ее состояние и решил-таки увести. Адам, проводив их безразличным взглядом, вновь вернулся к работе. Пес протяжно заскулил, когда Анастасиус покинул комнату.Сонные заросли покачивались на ветру. В солнечных лучах лес казался бы райским садом, если бы не кровавые следы под ногами. Запах смерти все еще преследовал ее, и она не могла отделаться от свинца тяжести в легких, даже вдохнув свежесть кедра и смолы. В голове только воспоминание: свист стрелы над головой, лай черного пса. Дуновение страха леденило пальцы, что сжались на руке господина. Едва перехватило дух от воспоминаний. И лев за спиной дышит ей в спину, выжидает…?— Это охотничий домик. Здесь мы храним ?трофеи? и арбалеты для охоты. На втором этаже библиотека и спальня… Право, не думал, что ты убежишь так далеко.Все-таки он ее искал. Ей стало стыдно. Страх сменил стекловатый удушливый стыд.—?Это все?— территория Черной Усадьбы? —?Спросила Атанасия, исключительно внимательно рассматривая ветки под ногами. Она надеялась, что господин просто забудет о той неловкой сцене на веранде. Надеялась, что он сделает вид, будто ничего не было. Что промолчит. Что даст ей пережить позор и забудет…—?Верно. Этот лес?— моя собственность. —?Кивнул он, едва они прошлись по небольшому декоративному мостику.Атанасии стало интересно, откуда у изгнанника Империи свое поместье? Не просто поместье, а прекрасная усадьба, что носит название и имеет давнюю историю? Почему его до сих пор не нашли, если поместье так огромно, да к тому же имеет прилегающие территории? Откуда у Анастасиуса финансы на содержание слуг, на блистательные обеды, на предметы роскоши, наряды и игрушки для Атанасии…? Но она так и не нашла в себе сил спросить. Да и вряд-ли сейчас она бы получила ответ. Они обошли охотничий домик по периметру, и наконец ржавым ключом Анастасиус отворил дверцы.Атанасия едва не рассмеялась нервно и испуганно. Но просто сглотнула холодный ком, заходя следом. Теплый свет озарял небольшую комнату. Служанка подала корзинку с фруктами, что Атанасию обрадовало. Сейчас к мясу она, даже при всем желании, притронуться бы не смогла.—?Чудеса таксидермии,?— Анастасиус сел в кресло, пока девочка все смотрела на… чучела. Чучела, которыми была уставлена вся комната.Она рассматривала оленьи рога над камином, зайцев, ласк, и белок на полках. Пушистики были всех размеров и окрасов. Но особенно много было птиц. Здесь был столик с винами, стены из красного дерева, картины, мягкий пушистый ковер. Была лестница, что вела на второй этаж?— там же веранда, полочки с книгами, спальня и огромное чучело медведя. Атанасия погладила черные крылья орла, застывшего в нападении. Пыталась чем-то занять руки, пыталась бродить и рассматривать все более-менее интересное, только бы не сесть напротив покровителя. Только бы не начать разговор, ради которого он ее и словил…Неловкость рождала скованность в жестах, нервозность. Она мялась на месте, под его взглядом чувствуя себя букашкой в паутине, или жуком на ниточке. Или очередным чучелом, коих здесь было так много. Анастасиус же насмешливо попивал вино, рассматривая ее со все большим интересом:—?Значит… ?Папа??Атанасия вздрогнула. Он не забыл. Он помнил. Он не сделал вид, будто ничего не произошло. Он решил поговорить и озвучить. Озвучить?— значит подтвердить. Если бы все они просто сделали вид, будто ничего не произошло, то можно было бы и дальше притворяться. Но теперь пути назад нет. Озвученное уже нельзя просто ?забыть?. Ужаснее и быть не могло. Атанасия бы хотела убежать, очень хотела. Но бежать было более некуда, ведь служанка закрыла двери за собой, отрезав все пути к отступлению.—?Ты не сможешь бегать от меня долго. Поговорить все равно придется.Это подействовало вполне отрезвляюще. Как пощечина. Атанасию было уже не остановить:?—?Я сказала не подумав… Я просто заговорилась и вовсе не имела подобного ввиду… Совсем не имела…! —?начала оправдываться Атанасия, расковыривая ранку на запястье. Боль немного приводила в чувство, и ноги уже не так сильно дрожали. Чучело ласки казалось ей куда интереснее его глаз. Или же она просто не могла заставить себя посмотреть ему в глаза, несмотря на все уроки Саары. Белая шерсть, мягкая шерсть… Атанасия гладит ушки, лапки…Атанасию цепко выловили за подбородок. У Анастасиуса шаги были тихие, и она ведь даже не услышала, как он поднялся, как загнал ее в тупик. Как заставил посмотреть своему страху в лицо, заставил испытать жгучий стыд и страх перед… его реакцией.—?А теперь скажи правду, девочка.?Моя дочь??—?так Господин назвал ее несколько месяцев назад, посадив на колени и разрешив остаться. Почему же тогда он назвал ее своей дочерью? Почему позволил привязаться, позволил наконец поверить в то, что ее могут любить? Что она не бездарность, что она… не безнадежна?—?Гарриет… Почему мне проще справиться с кошмарами, чем с тем, что я ляпнула за столом? —?Спросила Атанасия тихо, укрывшись одеялом с головой. Девушка гладила ее по спине, ласково-ласково.—?Потому что боишься реакции Господина. Очень боишься.Вот оно что. Вот что имела ввиду Гарриет. Привыкла, пригрелась на теплых лучах солнышка. И если сейчас он отчитает ее, если оттолкнет от себя, то она не вынесет. Сломается. Просто сломается легко и быстро, как сломалась в день,?— почти год назад,?— когда отец пронзил ее безразличием. И… Нет, сколько бы она не пыталась врать себе, сколько бы не пыталась ?латать? воспоминания, она помнила. Она все помнила и ни на миг не забывала…В глазах ее заблестели слезы. Самые чистые слезы, в глазах из самого чистого льда. Они побежали по щекам теплыми дорожками.—?Н… наверное, потому что хотела бы в это верить. Хотела бы… верить в то, что у меня есть папа.Раздался всхлип. Даже Анастасиус удивился и чуть ослабил хватку. Кожа ее была мягкая, будто бархат, а его пальцы все же были жестковаты. В мозолях, редких ранках.—?Ты моя воспитанница, Атанасия,?— мягко ответил он. Тихо, но веско. Атанасия была готова получить очередную рану. Вынести и нести по жизни. Да, все так, как он и сказал. Она?— воспитанница. Заложница. Но уж никак не дочь. Хватит витать в иллюзиях, хватит привязываться к любому, кто кинет хоть малую кроху тепла…Но это было не все. Анастасиус отпустил ее, поправляя собственный галстук:—?Воспитанница. Часто воспитанники считают родителями тех, кто их ?воспитал?. Значит ты моя дочь, раз уж я сделал тебя своей воспитанницей. В этом нет ничего необычного.Атанасия от удивления даже рот чуть приоткрыла. Он стер ее слезы платком, что достал из кармана камзола, и вновь утвердительно прояснил:—?Тем более, что на людях ты будешь моей дочерью. Атанасия де Эльджео Обелия для многих умерла, а для других же… пропала. Будет странно, если она объявится в семье герцога Августа ди Андерсон на месте его дочери Адель ди Андерсон. —?Анастасий спрятал платок, усмехнувшись. Девочка была удивлена, крайне удивлена, но не стоило ее за это винить. —?Привыкай называть меня… папой. В конце концов, будет лучше, если с малых лет ты усвоишь свою роль… моя дочь Адель.Немного отойдя от сей новости, Атанасия отвернулась, не в силах поверить во все то, о чем господин поведал ей. Но больше всего ее удивило… разрешение. ?Папа??— его не оскорбило. Он сказал, что так и надо. Что в ?Папе? нет ничего плохого. Капельно-чистая улыбка заблестела на ее губах рассветом. Она прижала ладошки к губам.—?Госпо… папа,?—?повторила Атанасия, пробуя слово на вкус. Необычно. Неправильно… но так тепло? Смущающе. Щеки ее заалели, и она быстро переключила внимание на… птиц. Да, лучше говорить о птицах. Птицах… —?Эти…—?Чучела? —?Участливо уведомился Анастасий, заметив ее румянец. Видимо, решил не смущать девочку еще больше и дал-таки ей шанс сменить вектор беседы.—?Д… да… Это ваши и Адама? —?Нервно спросила она, рассматривая стройный ряд воронов, соколов, перепелов и синиц…—?И Гарриет. —?Удивил Атанасию Господин. —?Почти все птицы принадлежат ей. Зато Адам сумел совладать с этим джентльменом,?— поднял глаза на медведя Анастасиус. —?Для его поимки он отправился очень и очень далеко. В этих лесах такие не водятся. Пойманный сегодня горный лев?— исключение, но никак не правило. Адам и Бруно преследовали его с самых Великих Гор…Атанасия не могла сдержать вздох удивления. Поверить в то, что Адам сотворил такое, достаточно легко. Но чтобы Гарриет,?— добрая и мягкая,?— держала в мягких ладошках арбалет и пронзала живых существ насмерть, дабы выпотрошить и создать подобного рода ?кукол?? Это… странно?—?Но как? Как Гарриет могла убить их, а затем… сотворить с ними это… Она же… Говорила о Боге…Все это не могло уложиться в голове Атанасии. Анастасиус пригубил вино. Кровавое. Идеально гармонирующее с комнатой.—?По-твоему, это плохо? Убийство?—?Это… жестоко. Это… неправильно…Анастасиус облизнул губы, хрипло посмеиваясь.—?Убивать должно быть приятно самому Богу. Он?все время этим занимается. А?разве мы?не созданы по?Его образу и?подобию? *