Глава 2. Легок спуск в ад (1/1)

Тошнотворная головная боль не позволяла соображать ясно, и была такой, словно все внутренности раздавили и вытряхнули из набитого ватой тела. Совсем как хлопок из господина Кролика. Куски ваты летели, падали, и с жуткой тишиной шлепались о каменную плитку. Тихая бесчеловечная смерть игрушечного друга, под детский плач и горькие слезы. Швы расходились, один за другим, и бился в судороге ее лучший друг, пока когтистые сморщенные лапы уничтожали в нем жизнь. Безжизненные черные стекляшки глаз и пустая моделька ткани?— внутренностей нет, они на полу, в смрадной куче легкого и мягкого хлопка… Атанасии казалось, что она была похожа на своего друга. В ее голове гремел постоянный адский звон, а во рту отдавало кислотой. Она постоянно пребывала то в состоянии быстрого сна, чувствуя при этом все то, что происходит вокруг, то и вовсе спала на яву. День и ночь смешались. Она не замечала счета времени. Само время будто стало ненадежной коварной фальшивкой?— его нет, на него нельзя положиться, опереться в бешеном беге от кошмаров.После разговора с господином Крампусом ей вновь стало плохо, и она сама не успела понять, как оказалась в комнате, где ранее очнулась. Под теплым одеялом, пока за окном нещадно колотил по стеклам дождь. Каждый день тень девушки поила ее чем-то, меняла мокрые компрессы на голове, и с каждым днем Ати соединяла крупицы сознания в целостный пазл. Как-то она даже сумела очнуться, во время купания в теплой воде. Из всего процесса она сумела запечатлеть в памяти лишь резиновых уточек среди пены да мягкое белое полотенце. Все в памяти смешалось. Бреду не было конца, однако реальность уже была гораздо ощутимее. Чувствовала реальность под пальцами, чувствовала холодок, и видела созвездия узоров, глядя в потолок.Собранные в аккуратный пучок волосы, бледная кожа, стройное тело и пышная юбка рабочей формы. Когда эта женщина, впервые за долгое время, пыталась накормить ее супом, Атанасия не помня себя кричала от образа из ночных кошмаров и видела перед собой лишь Хелен. Хелен тянулась к ней и вот-вот была готова разорвать, совсем как господина Кролика. Атанасия помнила его голову, оторванную от тела, и в панике от того, что ее могут так же просто убить, она кричала, барахтаясь в постели. Тени ночные пели, огонь трещал и бил по ушам набатом, дождь за окном не прекращался, а голос девушки?— мягкий, на самом деле,?— казался жутким истерическим скрипом, как ногтями по стеклу.Господин Крампус смотрел на?неё, будто на?какое-то интересное насекомое, мысленно уже оторвав все лапки и вскрыв брюшко. Анастасиус думал о бабочках, что бьются об оконное стекло. Бьются без всякой надежды на спасение, ведь дождь и ветер убивали их без всякой жалости. Они падали. Их система падения всегда казалась Анастасиусу интересной. Атанасия тоже была похожа на бабочку, с небесно-золотыми крыльями, легкими, мягкими, как весенний цветок. Но он не спешил отрывать ей крылья, наблюдая за тем, как бьется она в конвульсии, как хрипит и как глаза ее закатываются от невыносимой боли. Девочка отползла назад, по простыням, сбив одеяло в канат, и?спряталась в?дальнем углу, обнимая себя руками. Кровь из?носа стекала по?подбородку и?капала на?ткань ночнушки, что пахла лавандой и валерианой.—?Мне доложили, что маленькая леди не хочет есть из рук Гарриет,?— заметил Анастасиус, и, как всегда, на губах его заиграла самая обворожительная улыбка. Анастасиус часто улыбался, но всем было ясно, что за этой улыбкой скрывается что-то, действительно леденящее кровь. Улыбка змеиная. Атанасии стало невероятно стыдно, когда сам господин Крампус тыкнул ее носом в проступок, как нашкодившего котенка. Он говорил так, будто его сей факт действительно расстроил, подобно тому, как радушного хозяина расстраивает неуважительное отношение дорогого гостя.—?Я… Простите, простите… —?извинялась Атанасия сбивчиво, а кровь все бежала, не унимаясь. Кровавые бутоны расцветали на девственном снеге чистой ткани. Анастасиус провел рукой по своим волосам и, вздохнув, подкрался к больному ребенку сам, по чистым простыням. Он, нашарив Ати в темноте, таки прижал свой же платок к ее носу, и теперь кровь пачкала золотые буквы с его именем. Его имя и было отмечено кровью, на страницах истории.—?Нет, так продолжатся не может. Гарриет,?— Анастасиус взял миску с супом в ладони и, усадив Атанасию на свои колени, принялся кормить ее, будто маленькую. Ложка за ложкой. Ему не подчиниться Атанасия не могла, и, смотря в одну точку, она действительно ела. Жидкость теплая, вязкая, как суп-пюре Лили, и пахло от супа укропом, морковью, горошком… Атанасия чувствовала на языке вкус маленьких мясных шариков и даже губы облизнула, когда порция закончилась. Голодная, из-за нескольких дней горячки, она впервые так смело посмотрела на этого человека?— глазами щенка, что хочет получить от хозяина вкусность. Анастасиус только едва посмеялся, гладя ее по волосам. —?Вот так бы и сразу, девочка. Больше не доставляй проблем нашей дорогой Гарриет.В последующие дни она послушно ела то, что носила ей служанка Гарриет на небольшом подносе. Открывала рот, пережевывала, глотала. И ее даже не тошнило более, лишь температура оставалась неизменной. Еда была в основном мягкая, да и порции небольшие, но их ей хватало сполна. Гарриет, что очень удивило Атанасию, даже пыталась разговаривать с ней. Гарриет не просто молчаливо терпела ее присутствие, как делали это горничные Рубинового дворца. Правда, в своем состоянии Ати мало что могла сказать в принципе, но голос Гарриет ей очень понравился. Гарриет просто рассказывала ей о чем-то постороннем,?— книги, музыка, цветы в саду,?— но никогда не касалась серьезных тем. Мягкие серые глаза Гарриет, с нотками алых искр, очень успокаивали Ати, и она чувствовала вину перед девушкой за то, что так поступила с ней, отвергнув еду, из-за своих кошмаров. Но Гарриет совершенно не злилась. Ее спокойствие умиротворяло, поэтому Атанасия более и не чувствовала удушливого страха. Только покой.Ночью ей в который раз не спалось. Она чувствовала себя намного лучше, и даже смогла встать с кровати, не чувствуя при этом головной боли. Мрак клубился комьями в шкафу, под кроватью, и Ати вовсе не хотела оставаться в комнате. Она сделала несколько шагов до двери и неспешно повернула ручку. Дверь отворяется. Гарриет запирала её, но на этот раз, похоже, забыла. Или это более не имело смысла. Темные коридоры, темные комнаты, но Атанасия увидела лучик света и хотела достичь его.На этот раз девочка даже сумела осмотреться: все такое изящное и красивое, аж в глазах слепит. Совсем не похоже на обворованный до основания Рубиновый дворец, от которого остался золотой канделябр там или изящный ковер здесь. Нет, здесь был мрамор?— гладкий до невозможности, таинственные картины и дорогие ковры. Статуи из того же мрамора?— Ангелы держали на своих плечах столики, изнывая от муки. На блаженных полнощеких лицах жуткий страх и смятение. В хрупких вазах были цветы. Атанасия заметила в конце коридора огромного мраморного медведя гризли, что был выполнен в свою натуральную внушительную величину?— эта мощь так испугала ее, что она тут же убежала подальше. В ее воображении зверь уже мчался за ней, ревя от голода, готовый разорвать ее тщедушное тельце мощными лапами… Шторы тяжелые,?— ослабевшая, она и сдвинуть с места их не могла,?— но немного да пропускали тусклый свет. Скопление мрака?— лестница, которая вела куда-то вниз. Слишком темно, слишком страшно. Поэтому Атанасия даже и не подумала проверить, что за секреты хранятся там внизу, за дверью, которая была надежно заперта. Замок, цепочка. Быть может, там вовсе и нет ничего важного. Просто подвал? На автомате ее тянуло в ту же самую комнату, где она слышала звуки фортепиано в прошлый раз. Ближе к свету. Дверь была приоткрыта, и Ати смогла заметить, через небольшую щель, кто же там был. Она немного подрагивала от холода, и не знала как вернуться назад. Но зайти и потревожить людей в комнате ей было стыдно. Оставалось переминаться с ноги на ногу да губы кусать. Она почувствовала металлический привкус от раскусанной во сне губы и нервно теребила ранку, чтобы чем-то себя занять.Анастасиус вел неспешную беседу с неким неизвестным мужчиной, но тут же прекратил, как заметил босую Атанасию в тенях. Атанасия немного вздрогнула, когда увидела, что мужчина смотрит прямо на нее, будто был способен залезть к ней в голову и узнать все-все потаенные мысли. Взгляд, хоть и добродушный, но пробирал до костей. Господин Крампус все сидел, вальяжно, напротив того самого кресла, где пару дней назад Атанасия самолично выпила его чай с душистой ромашкой. Они с гостем играли в шахматы. Расставляя ровный строй, они передвигали фигуры, не отвлекаясь от беседы. Фигуры явно дорогие?— вырезанные из качественного дерева искусным мастером, что отметил мельчайшие детали в их образе. Величественные, но холодящие образы.—?Не стесняйся, девочка, заходи,?— подозвал ее Анастасиус, и Ати несмело вышла из своего укрытия, будто зверек, и пошлепала к Анастасиусу, несмотря на то, что рядом есть и другие свободные места. Видимо, она приняла его слова немного по-другому и раскраснелась от смущения, когда осознала свою оплошность. Анастасий же, задумавшись о чем-то, просто подхватил ее на руки да посадил себе на колени. Девочка уцепилась ладонями за стеклянный столик, уставившись на шахматную доску?— сейчас сей жест Господина Крампуса ее смутил, ведь в прошлый раз она едва ли могла хоть что-то понять. Теперь же понимала. Ей вообще редко уделяли внимание, поэтому она и цеплялась за эти крупицы так отчаянно. Изголодалась по любви, готовая броситься в огонь за крохи тепла. Даже взгляд папы она запомнила слишком хорошо, несмотря на то, что это был всего-навсего холодный взгляд. Просто у Атанасии, кроме этих крох внимания ничего не было, поэтому она и льнула к Господину Крампусу, который, будто случайно, кидал ей эти кости личного внимания.—?Вы не говорили, что у вас есть дети,?— замечает гость Анастасиуса?— одетый с иголочки, хмурый из-за проигранной партии. Ати смутилась еще больше, когда заметила в дверях Гарриет?— взлохмаченную, явно очень испуганную. Наверняка девушка встала проверить подопечную и, не обнаружив ее в постели, тут же предположила худшее. Девушка, сбивчиво извинившись за свое вторжение, поклонилась и ушла, закрыв для Ати все пути к отступлению, захлопнув дверцу. —?Девочка на вас похожа, мой господин.Анастасиус переглянулся с испуганной и пристыженной Ати, а затем, после недолгого молчания, вымолвил веско и естественно:—?Моя дочь только оправилась от болезни. —?Всего несколько слов, а у Ати в голове все взорвался сноп искр. Душа ушла куда-то в пятки. Пальцы ног занемели, и ладони замерзли?— она поднесла их ко рту, грея дыханием. Всего несколько слов. ?Моя дочь?. Атанасия с горькой смесью чувств попыталась переварить слова Анастасия, но от нее ответа и не потребовалось. Гость поднялся почти сразу, как упал пораженный черный король, а фигуры были возвращены в коробку. Он исчез в дверях, оставив лишь небольшой мешочек с золотом?— этакий приз победителю. Анастасий очевидно был доволен и беседой, и, видимо, игрой.—?Молодец, девочка,?— похвалил он ее за что-то, и Ати даже немного загордилась, хотя понять не могла, что же она сделала. —?Смотри. Красиво, не так ли?Ржавый ключ, на серебряной цепочке. Атанасия провела пальцем по пыльной надписи и немного закашлялась. Пыль попала в нос. Вещь старинная, прекрасная по-своему и будто хранящая некую тайну.?Descensus averno facilis est??— надпись золотыми буквами, по ржавчине изделия.—?Легок спуск в ад,?— пояснил Анастасиус, поднимаясь с кресла, а девочку опустив на пол. Ати немного покачнулась, но мужчина придержал ее за плечики,?— Возвращайся в постель. Мне нужно закончить некоторые дела.—?Я хочу с тобой,?— несмело высказалась Атанасия, ладонями уцепившись за край его рубашки. Она покраснела и говорила так робко, ведь впервые осмелилась перечить взрослому. Она, опустив взгляд, пояснила,?— Господин Крампус, покажите мне… спуск.Атанасия поняла слова уж слишком буквально, чем немного развеселила. Анастасиус серьезно задумался над ее словами. Он уж точно не ожидал такого странного желания от ребенка, тем более, такого забитого, как Атанасия. Хорошая мамина девочка. Правда, мама ее давно лежит в земле, а отец спокойно выкинул ее из своей жизни, будто она не значила совершенно ничего. И теперь она, как брошенный котенок, жмется к ботинку того, кто ее подобрал. Интересная драма, по мнению Анастасия. Ведь не понимает же этот слепой котенок, от кого он теперь так беспомощно зависит. И опасности не чувствует, хотя должна. Любой на ее месте уже бы попытался убежать как можно дальше.—?Ты хочешь спуститься в ад, девочка? —?Он был немного удивлен, но говорил с иронией, как змей-искуситель. —?Хорошие дети не спускаются в ад, ты должна это понимать. Оставаясь жертвой, ты можешь продолжать сохранять белизну своего образа, но если однажды запачкаешься?— обратной дороги не будет.—?Я… не хороший ребенок,?— ответила Атанасия просто, будто поставив себе окончательный диагноз. Всю жизнь ей твердили быть хорошей девочкой, да только хорошая девочка умерла, а осталась плохая. Очень-очень плохая девочка, которой интересно посмотреть, куда пойдет Господин Крампус, и которой вовсе не страшно остаться с ним.—?Тогда пойдем, девочка. —?Анастасиус галантно подал ей ладонь, и Ати схватилась за нее, тем самым начиная цикл невозврата. Назад дороги нет.