Глава 1. Крампус (1/1)

—?Так-так, неужели он был так бессердечен и даже выкинул последнее, что от милейшей Дианы осталось? —?Ати врезалась во что-то, а точнее в кого-то. Она даже не понимала в кого. Перед глазами?— сумрак. Перед глазами?— смерть мечты и ее собственная смерть.Почувствовав руку у себя на голове, Ати вдруг осознала, что плачет. Она всхлипывала, срывая горло, и крепко цепляясь за неизвестного человека, в пальцах сжав края его пальто. Золотые пуговицы светились маленькими звездами. Мужчина с недоумением смотрел на это чудо, что сейчас так доверчиво обнимало его. Где это видано, чтобы дети вели себя так с незнакомцами? Обычно дети обходили его стороной, а эта девочка же жалась так, словно боялась отпустить и остаться одной, в паутине теней страшного леса. Анастасиус сперва с ноткой насмешки, затем с интересом погладил ее по голове, наблюдая за тем, что же с ней теперь будет. Корнелия и Габи в детстве, после такого, начинали только громче рыдать. Но истерика принцессы затихла так же быстро, как и началась. Видимо она привыкла прятать чувства в себе, давить их и не выпускать. Удивленно он осознал, что тело девочки обмякло от морального истощения, и теперь она повисла куклой на его руках. Словно нити все обрезали. Цокнув недовольно, Анастасий таки взял ее на руки, не зная, что же теперь с этим чудом делать.Сперва он даже не подумал, что все придется менять в срочном порядке. Брат оказался слишком силен, а его лучшее оружие недостаточно эффективным. Анастасиус в спешке корректировал планы, но все внезапно изменил этот ребенок. Да и не думал он, что Клод именно так отнесется к потомству той женщины… Но теперь Анастасиус знал все и знал, что этой девочке, в окружении старых клуш,?— что легко потеряли ее в лесу,?— уж точно ничего хорошего не светит. Провел рукой по шелковистым волосам, похожим на расплавленное золото. Пропустил их сквозь пальцы и еле заметно усмехнулся. Мягкие. Тень давнего воспоминания скользнула сновидением в его глазах, и именно эта внезапная мысль озарила его. Свет, танец свободы и костер. Действительно, что же он теряет? Забавно получилось, что, придя в этот вечер закончить все раз и навсегда, он связался с дочерью своего же младшего брата. Ирония судьбы, не иначе…—?Атанасия,?— словно попробовал на вкус имя. Оказывается, и она бессмертна, как и он. Наверное, сейчас он повторил ошибку своего брата, а все из-за имени и желании поглядеть на будущее этой ?бессмертной?. Она сможет стать частью той стальной песни, что он намеревался воссоздать.?Банальная прихоть и ничего более??— так решил он и исчез во тьме, с ребенком, что дремал у него на руках. Легкая как пушинка, и не весила практически ничего. Занятный ребенок, а точнее?— занятная трагедия, которую развернул вокруг себя его младший брат. Анастасиус мог остаться наблюдателем, но это, разумеется, не в его стиле. Ему было интересно посмотреть, что даст ему конкретно этот сюжетный поворот и эта особенная девочка на его руках.***—?Крампус?— демон, который во время Рождества выискивает непослушных детей, чтобы наказать их, если они ведут себя плохо,?— этой байкой пугали маленькую Атанасию горничные, и в неровном свете свечей она видела их издевательские ухмылки. Горничные вообще любили пугать Атанасию разными ?ужасами Рубинового дворца?: Злая ведьма живет в лесу и ест глупых девочек, которые убегают из дома; в зеркалах есть твое злое отражение, которое утянет плохую девочку в другой мир, если она будет мешать Чес и Мэг работать; ночные фейри откусят плохой девочке пальцы, если она будет воровать еду с кухни, и прочее, прочее… Разумеется, все то было сделано исключительно потому, что Атанасия, в более маленьком возрасте, доставляла действительно много проблем, и никто не хотел долго на пальцах разъяснять ей очевидные для взрослых (но не для детей) вещи. Возможно, будь Атанасия хоть немного милее и покладистее, возможно, веди она себя как очаровательный котенок, любви она заслужила бы хоть немного больше, чем никакой. Одна лишь Лили, когда выдавалась свободная минутка, заглядывала к девочке и разговаривала с ней, словно заботливая мать. Причесывала, спрашивала: ?Как дела??, или ?Хорошо ли ты спала??. Но и Лили уходила, ведь работы становилось все больше?— дворцу ограничили бюджет, и многие женщины уходили, оставляя всю работу на тех немногих, кто остался.Черные лапы скребли по гладкой древесине, под ее кроватью, слишком большой для маленькой девочки. Она вспотела и дрожала как осиновый лист. Ноги ее противно замерзли?— пальчики и пятки, но телу было жарко, так жарко, будто в адском котле, а не под толстым пуховым одеялом. Стены душили ее, под плотной тяжелой тканью было нечем дышать, а скрежет все противнее, все громче. Душераздирающе. Она закусила губу, и, когда вдохнула спасительный кислород, чуть приподняв одеяло, она узрела тошнотворную тьму. И дверь была закрыта?— ночью, чтобы девочка не бродила по дворцу, ее запирали на замок, а самой Ати грозили, что если та расскажет Лили, то Крампус обязательно явится за ней… Скрежет смолк. В тишине она слышала лишь свое оглушительное дыхание, бешеный крик сердца. А затем все оборвалось, когда нечеловеческий визг из-под ее кровати взорвался ужасающим ревом. Крампус явился, разорвав покой ночи, когти разорвали простыни на кровати с противным скрипом, жуткая улыбка?— от уха до уха, и ряд острых, как бритва, зубов,?— засветилась оскалом. Пустые кровоточащие глазницы и спутанная борода, в которой кишмя кишели личинки… Ати кричала, но никто не слышит. Ати кричала, но никто, даже если услышит, не придет. Ати кричала, а тварь все ближе…И просыпается, от собственного крика. На лбу была мокрая тряпка, на теле мягкая пижама, а рядом синий глубокий тазик. Она почувствовала, как болят суставы, и тошноту, что подступила к горлу. Мгновение, и ее вывернуло в тазик зеленой жижей, будто от остатков салата. Она закашлялась, вытирая рукавом рот. Пахнет мерзко, от запаха ее чуть не рвет второй раз, и Ати задрожала. Ноги замерзли. Пальцы и скулы немеют. Не сразу, но она, наконец, рассматрела очертания комнаты?— светлая, большая, с мягкими коврами и огромным окном. Тяжелые шторы, цветы, полумрак. Атанасия даже в дурмане понимала, что она не дома, и не знала, чем же ей это новое место грозит? Но ей было почти все равно, почти-почти. Но недостаточно, чтобы остаться в постели, и ждать своей судьбы так. Тени ее пугали, и холод пугал, так что ей не оставалось ничего более, кроме как опустить босые ноги в мягкую лужу ковра. Она встала и побрела, придерживаясь за стенку, чуть пошатываясь. Явно решив, что все это сон, и скоро сон разрушится, и разрушатся звуки фортепиано, которые гремели все громче. Музыка ласкала слух. Красное дерево, мрамор, статуи ангелов с кувшинами. Высокий потолок, дорогая ткань ковров. А она все бредит, и образы смешиваются со звуками?— странная какофония, которую не разобрать. Открытая дверь, из которой лился свет, манила ее. Все ближе и ближе. Как мотылек на огонь.—?Долго же гостья спала,?— здоровается с ней человек, что играет на фортепиано. Атанасия замерла в проходе, не зная, куда же себя деть. Коленки дрожали. —?На столике чай. Выпей. Говорят, что ромашка помогает от тошноты.Голос будто совсем не из этого мира. Или же она, в силу своего состояния, все еще была не способна воспринимать реальность? Голос лился плавно, как и музыка, и словно вдавливал слова в мозг?— слова такого человека проигнорировать просто нельзя. Этот человек привык приказывать и знал, что все его приказы, даже укрытые мягкой ноткой просьбы, исполнятся тут же, без всяких рассуждений.Атанасия на автомате сделала то, что он сказал. Села в кресло и чашку обхватила руками, лишь бы не разбить. Как-то Мэг ударила ее тряпкой, когда она уронила чашку с изображением чудесного пейзажа. Ножки свисали — она все еще была слишком маленькой, чтобы сидеть в этом высоком кресле. Наконец, доиграв партию, мужчина обратил на нее внимание. Сел напротив и попросил горничную заварить еще одну кружку. Атанасия виновато поняла, что чай предназначался этому человеку…—?И кто я, по-твоему? —?с полуулыбкой спросил Анастасиус, рассевшись в кресле вальяжно и наблюдая за Атанасией, словно аспид, за маленьким кроликом. Атанасия молчала долго, не в силах из себя и звук выдавить. Когда человек приподнял бровь, как бы говоря, что ей пора бы поторопиться с ответом, она вдруг выдала слабым дрожащим голоском:—?Господин Крампус!Какое-то время в комнате царило молчание и слышалось разве что, тиканье старых часов с кукушкой. Затем человек прикрыл глаза ладонью и издал несколько смешков. С его точки зрения ситуация была комичнее некуда. Эта девочка?— точная копия своей матери, характером?— ее же отец в детстве, да и ведела себя не как отважная бессмертная, а, скорее, как испуганный зверек. Возможно, скажи Атанасия в этот момент что-то другое, то ситуация могла бы измениться не в ее сторону, но… Анастасиус решил, что она таки оправдала свое имя.—?Хм, можно и так. Умная девочка.Атанасия сглотнула и едва заметно кивнула?— мол, поняла. Чай был действительно вкусным, а голова уже почти не болела. Что удивительно, и у Анастасиуса мигрень спала почти так же внезапно.