Часть 17. Раддарио. (2/2)

— Почему-то мне кажется, что мы должны попасть туда.

— Это нереально, ты же знаешь. Её охраняют.

— Мы сможем. Когда-нибудь.

...— Шелби, у нас ведь почти получилось...

— Беги!

Алекс отрывается от губ Шелби резко, но в то же время неохотно. От поступившей информации нужно отдышаться, но всё естество тянется обратно в знакомые объятия, которых так не хватает за гранью сна.

Физиология побеждает.

Алекс тяжело дышит, воздух падает в легкие тяжелыми камнями, и с трудом выходит обратно. Он обжигает внутренности и напоминает, что вокруг чей-то кошмар, в котором она застряла с самого детства.

Когда разум проясняется, она, наконец, может улыбнуться.

— Привет, — почти шёпотом, потому что сейчас уже помнит, что шуметь нельзя.

— Привет, — отвечает Шелби и снова притягивает Алекс к себе для поцелуя.

Губы тепло прижимаются к губам. Совершенно не важно, сколько раз это уже происходило, у Алекс перехватывает дыхание. Губы Шелби чуть сухие от постоянной жажды — воду здесь найти почти невозможно — но это не мешает им быть мягкими и нежными. Алекс приоткрывает рот и впускает влажный язык.

Они прерывают объятия только спустя несколько долгих минут.

— Я скучала.

— Я заметила, ты даже не напоминаешь мне, что мы стоим посередине открытого пространства, и нас легко можно засечь.

— Но ты здесь именно для того, чтобы напомнить, — Шелби кривит губы в улыбке и утягивает Алекс за собой в тень каменной глыбы. – Как прошёл день? – спрашивает она, когда убеждается, что тень надёжно укрывает их.

Откуда-то справа раздается вой, гораздо ближе, чем им хотелось бы. Но за столько времени они уже привыкли к постоянно дышащей в спины опасности.

Алекс только голос понижает почти до предела.

— Как может пройти день без тебя? Обычно. Как всегда. Н и к а к.

— Прости, — Шелби сочувствующе опускает взгляд.

— Ты хотя бы помнишь, ради чего живешь… А я забываю каждый день, — Алекс поднимает взгляд и решительно заявляет. – Сегодня мы закончим начатое.

— Мы и так постоянно пытаемся это сделать.

— Плохо пытаемся! Ты не веришь в спасение, но послушай меня, — она сокращает расстояние между их лицами до пары миллиметров. – Я знаю, что тебе уже давно стало плевать на саму себя, но ты говорила, что я важна тебе, верно? И если это так, то не забывай, что в том мире, который должен быть спокойной реальностью, я просыпаюсь без воспоминаний о тебе, с постоянным ощущением, что мне чего-то не хватает. Не забывай, что я люблю тебя.

Шелби молчит слишком долго. Она внимательно изучает камешек под ногами и игнорирует устремлённый на неё взгляд.

?Ну же, соберись. Не ради себя, так ради меня?, — как мантру повторяет Алекс в надежде, что её мысленное послание доберется до цели. Когда молчание становится невыносимым, она бережно обхватывает пальцами подбородок Шелби и вынуждает её поднять взгляд.

— Мы сделаем это?

?Скажи да?

— Мы сделаем это.

*** — Осторожнее! – Алекс с последними силами выталкивает из себя этот крик. На её груди — лапа волкообразного монстра, сквозь шерсть которого блестит металлический каркас. Вторая лапа прижимает к земле руку с заточенным острым камнем. При каждом вздохе зверя с его спины или морды падают крохотные серебристые гайки.

С каждой секундой становится труднее дышать, и то, что должно быть криком, едва напоминает громкий хрип, но Шелби слышит. Она перехватывает копьё и вовремя оборачивается, чтобы вонзить его прямо в разинутую пасть подкрадывающейся твари.

По поляне разлетается душераздирающий вопль, и зверь, прижавший Алекс к земле, отвлекается. Всего на мгновение, но этого достаточно, чтобы она смогла выдернуть руку и вонзить в мохнатую грудину заточенный угол камня. Ну или постараться вонзить, потому что сил не хватает.

По пальцам начинает стекать густая, дурно-пахнущая жидкость, похожая на машинное масло.

Зверь визжит. Выпускает когти, и Алекс чувствует, как они раздирают ей кожу, как течет кровь. Грудь горит. Перед глазами быстро темнеет.

Внезапно тяжесть с тела пропадает.

Она поворачивает голову и видит клубы пыли, в которых можно различить разъярённую Шелби и не менее разъяренного, но раненного монстра. Исход битвы заранее предрешен.

Едва безжизненная туша летит на землю, Шелби подлетает к Алекс, и ее глаза расширяются от ужаса при виде располосованной груди.

— Кажется, мы поменялись местами, — Алекс пытается усмехнуться и разрядить обстановку. Но по ещё больше расширившимся глазам напротив понимает, что из её рта вырвался хрип вместо слов.

Она собирает всю силу и поднимает руку, чтобы ободряюще сжать предплечье Шелби. Напомнить, что они уже попадали в такую ситуацию, только в тот раз Алекс пришлось справляться с чувствами и не впадать в истерику при взгляде на лужу крови и глубокие порезы.

— Я в порядке.

На этот раз Шелби её понимает.

*** — Ну что же, путь открыт? – Алекс уже пришла в себя и может не заваливаться на бок от каждого вздоха. Сидит прямо и видит почти всё вокруг. Тьма отступает.

— Ты не сможешь дотуда дойти в таком состоянии, — отрезает Шелби и продолжает толочь в мелкую крошку какие-то засушенные листья.

— Ещё скажи, что мы напрасно полезли в самую толпу этих тварей, и я сейчас истекаю кровью просто так? – несмотря на боль в груди, Алекс вкладывает в голос все негодование, на которое только способна.

— Ты никуда не пойдешь, поняла? – Шелби не глядя протягивает нечто напоминающее тарелку из камня и кивает, — Проглоти. Для обеззараживания.

— Я никуда не пойду, или ты никуда не пойдешь?

Сомнение закрадывается в самую душу и располагается там, как у себя дома.

— Возьми и съешь, — глухой голос Шелби заставляет сделать, что велено. – Я… Алекс, а если там ничего нет? Если там пусто, если башня – это просто башня? И нет выхода…

Алекс тяжело вздыхает и морщится от боли. Она тоже думала об этом. Но ведь кто-то должен быть оптимистом.

— Сейчас ты поможешь мне встать, и мы дойдём до туда. А уже потом будем кусать локти, если ничего не получится.

*** Они переглядываются перед самой дверью. Шелби аккуратно вытирает выступивший на лбу Алекс пот и улыбается ей. Словно в последний раз.

Дверь легко поддается.

Лицо Шелби озаряется светом.

— Свет… Теперь я его вижу. Он такой яркий. И тёплый. Он зовёт меня… Алекс?

*** Алекс выныривает из липкого кошмара. Грудь тяжело вздымается, пальцы хватаются за влажную от пота простынь, глаза пытаются уцепиться за что-то в окружающей темноте, но ничего не получается. Вокруг пусто и душно.

В дверь громко стучат.

— Опаздываем! Давай быстрее.

Алекс стонет. Она любит своего брата. Любит. И вовсе не хочет его убивать.

*** Только спустя долгих полгода она понимает, что ей больше не снятся кошмары. Она не просыпается с чувством, что что-то вокруг неё неправильно.

Она с ним живёт.

*** — Ну что же, сестричка, вот мы и интерны, — Мэтт косится на симпатичного мед брата с раскосыми шоколадными глазами. — Не боишься?

— Еще чего, — Алекс фыркает. – К тому же, я сегодня просто наблюдаю. У доктора Уилборна встреча с пациенткой, которая провела в коме два года, и каким-то чудом вышла из неё шесть месяцев назад. Почему-то у меня такое чувство, что это будет…

— Очень скучно?

— Грандиозно.

— Александра? Шелби Рабара только что приехала, доктор Уилборн просил позвать тебя.