Глава 9 (3) (2/2)
Нельзя было смотреть на неё, касаться, говорить… Но как можно не воспользоваться положением, когда никто не мог их видеть? А звук даже упавшей шишки был настолько отчётлив, что разве не заглушал бешеного и встревоженного сердца Ивара.
Софи вздрогнула, словно его эмоции обрушились на неё как ведро ледяной воды, но только крепче сжала пальцы. Она не предпринимала никаких попыток сблизиться или, наоборот, разорвать это касание, ничего не говорила, слушая в тишине рваное дыхание Ивара. Просто стояла рядом, окунаясь в этот запретный момент даже такой мимолетной близости, но это сжатие их рук было сродни самому горячему поцелую.
— Зато Винс теперь может быть спокоен, — нервно усмехнулся Ивар, успев погрузиться в свои мысли. — Лодброк отстранился и, вновь усевшись ровно так же, закурил очередную сигарету. Она неприятно липла к пересохшим губам, горький вкус уже не приносил облегчения. Порыв ветра, и Ивар поёжился. Или же это от страха упасть не только в своих глазах, но и Софии?
— Расскажи мне, что случилось? — Умиротворение момента прошло, и теперь тревога сдавила грудную клетку. Вдруг вспомнилось, как Густав смотрел на Лодброка, и Софи невольно поежилась. Она обхватила себя руками, закрываясь от холода, но холод поселился внутри, где-то под кожей.
Губы Ивара стали походить на тонкую полоску, зубы скрипели под давлением. Рассказать вот так? Выложить, что настолько жаждал Софию, что решился на секс с Ангелой, которую и женой-то сложно было назвать? Глубоко затянувшись, почти до кашля, разрывающего лёгкие, он выдохнул в сторону. Дым довольно быстро рассеялся, оставив только запах табака, коим Ивар пропах уже насквозь.
— Неприятности случаются, как говорится, — начал Ивар с горькой насмешкой. Он пытался улыбаться, когда поворачивался и встречался взглядом с Софией. — Но… — Сдерживать эмоции было сложнее во сто крат. Сглотнув и вобрав в себя воздух, Лодброк ощутил лёгкое головокружение и накрыл лоб ладонью, медленно проведя после ей по лицу. — Не всегда же быть счастливым в браке. Не все браки держатся на сексе… Каждый может оплошать. — Он говорил сбивчиво, путаясь в желаниях выложить всё и остаться одному. — Алкоголь. Нервы. — Он повторял ровно то, в чём пытался убедить себя уже больше часа. — Да херь какая-то! — Ивар с размаху врезал кулаком по дереву. Казалось, что кто-то насмехался над его жизнью, над ним… Ликовал от каждого его страдания и с упоением придумывал новое.
— Секс не удержит ни один брак. — Софи покачала головой, но откровения Ивара вызвали удивление, не такое она ожидала услышать. Признание о его попытке с Ангелой кольнуло сердце, но Софи отмахнулась от этого чувства — Ангела имела такое же право на Ивара, как Винс на неё саму — только Пауло не торопился этим правом пользоваться, наказывая её своим равнодушием. Софи шагнула ближе к Ивару и оказалась прямо перед ним, слишком близко.
— Так бывает, когда слишком много нервничаешь и думаешь. — Губы тронула нежная улыбка, а голос звучал тихо и доверительно. — Здесь даже не о чем переживать. Нет, я понимаю, это важно для тебя, но я уверена: спокойный денёк вдали от всех, и всё будет в порядке.
— Да чего в порядке?! Я же… — Ивар отмахнулся, однако некоторое успокоение всё же пришло. — Хочу, но ничего не выходит. Как идиот тебя представляю, но она же не ты. Мозг обмануть легче. — Короткий смех, и Ивар сжал переносицу. — Вот что твоя нежность делает. И чего я теперь делать должен? — В его голосе не было обвинения, только насмешка над самим собой. — Я живу в стрессе, Соф. Всегда. Единственная отдушина и та прикрылась, походу. — Глухо рассмеявшись, Ивар взглянул на Софи из-под бровей. — Зато хоть Густаву кровь подпорчу сильнее. Неудовлетворение же нужно будет срывать на ком-то. Секс не светит, так хоть мозг выебу этому козлу. — Шмыгнув носом, Ивар постучал по колену. — Здесь не увидят, если что, да и не обижу. — Глупая улыбка вспыхнула на его губах.
— Ты преувеличиваешь. — Софи засомневалась, но долго это не продлилось — она опустилась на его колени, опустив руку на плечо, и сразу стало так тепло, уютно. — Я знаю, что не обидишь. — Улыбка тронула ее губы, но тут же угасла. — А Густав… будь с ним осторожнее. Что-то в нем есть такое… Не знаю, как это объяснить.
— Записка «Служу Винсенту Пауло» вместо мозга? — Ивар уткнулся лбом в плечо Софии. Пусть весь он уже продрог до костей, но всё же только ледяная кожа выдавала это. — Иногда кажется, что он ничего не знает, кроме выполнения приказа. Тупой робот. И следит, выискивает, вынюхивает. — Ивар обвил руками талию Софии. Именно так должно было быть — он принадлежал ей полностью и никому иному.
— Не знаю. — Короткий вздох, и Софи нахмурилась. — Просто он мне нравится. Никогда не нравился, а сейчас особенно. Ты совсем замерз. — Она сменила тему, не желая больше говорить о Густаве, а холод его кожи выдавал его. Софи крепче обняла Ивара и прижалась к нему.
— Ерунда, — так же в плечо ответил Ивар. — Мне это было нужно. — И неизвестно, о чём именно говорил Лодброк: о холоде, объятиях или словах поддержки. Но к замечанию Софии Ивар прислушался — не мог иначе. — А что… Что, если вот так и не смогу… Или пережру таблеток, а потом нападу на тебя. — Его спина задрожала от беззвучного смеха. — Тепло, разрастающееся где-то в груди, разгоняло кровь по всему телу, отогревая Ивара. — В кабинете Пауло. Когда он забудет его закрыть… А ты придёшь к нему по срочному делу.
Софи тихонько рассмеялась, пряча лицо в ямке между его плечом и шеей, но воображение сыграло с ней злую шутку — это всё магнетическое действие Ивара Лодброка на неё.
— Тёмный кабинет, широкой стол… Звучит так ужасно неправильно, но так эротично. — Она слегка прикусила губу, чтобы не прыснуть от смеха.
— Со мной всё неправильно. — Охрипший голос и мягкий поцелуй за ухом. — Так же, как неправильно было бы кусать твою нежную кожу именно в самом интересном месте. — Обречённо выдохнув, Ивар вобрал в себя запах волос Борромео. — Вода и какие-то цветы. — Заключил он, пытаясь угомонить сердцебиение. — Не выходит у нас быть на расстоянии, да? — Пальцы привычно прошлись по коже вдоль рёбер Софии.
— Не выходит. — Софи выдохнула как-то даже беспомощно и крепче обняла Ивара. Кожа, где оставался невесомый след его губ, горела, как от ожога, но это было такое приятное чувство. Дыхание участилось, и сердце забилось сильнее. Она слишком помнила губы Ивара на своём теле.
— Почему ты такая? — Ивар зажмурился, утопая в горьком поцелуе, полном вкуса табака; тонкая прозрачная ниточка соединила их, стоило ему отстраниться. — Невозможная. Красивая. Ты убиваешь меня этим. — С Софией не было той одержимой похоти, не было яростного желания, почти животного. — Ты сломала меня, чтобы собрать воедино. И я не знаю, кто я теперь настоящий. — Сухие губы опустились на ключицы.
— Потому что я люблю тебя. — Тихие слова, как шелест весенней листвы, такие недопустимые, но самые правильные. Софи откинула голову назад, подставляя пылавшую кожу. — Ты знаешь, кто ты, Ивар. И я знаю. — Любовь-нежность убаюкивала ее, лишая осторожности, заглушая голос разума, и не было ничего сильнее этого чувства.
— Если будешь ёрзать, то… — Слова оборвались, и Ивар тяжело сглотнул наконец душивший ком в горле. Быстрый поцелуй в губы, и Лодброк, прижавшись лбом ко лбу Софии дёргано усмехнулся. — Ты владеешь не только моим сердцем. — Наверное, только сейчас в лёгкие поступил кислород.
— О. — Это признание было таким очевидным, но почему-то к щекам прилила кровь, и Софи против воли сделала как раз то, что Ивар просил её не делать. — Прости. — Она улыбнулась и коснулась губами его шеи, опаляя теплым дыханием.
— Блять, просил же, — почти проскулил Лодброк. Растерянный и недоумевающий Ивар больше походил на изумлённого мальчишку, впервые столкнувшегося с изучением реакций собственного тела. — Ерундистика. Я ведь… — Непроизвольно он водил руками по спине Борромео. — Ты… — Мысли вертелись только на одном уровне. Неужели он настолько влюбился, что никто уже настолько не вызывал у него интерес? Ивар утробно прорычал. Кажется, он находился в полнейшей заднице в том положении, в котором находился.
— Что?.. — Ответ Софи больше ощутила, нежели услышала. Смутилась до чёртиков, как школьница. А потом тихонько рассмеялась. — Ты просто перенервничал, а потом расслабился. Вот и всё.
— Или хочу только тебя, — заключил наконец Ивар, проводя носом по щеке Софии. — Хочу настолько, что мне плевать на всех других девушек. — Лёгкий поцелуй в подбородок. — Глупо, да?
— Нет, вовсе нет. — Софи тронули его слова, но в то же время и испугали — насколько далеко они зашли. Даже сейчас они так многим рисковали. Проснись Винс или Ангела, случится катастрофа. Но весь день Софи думала о нём, не имея возможности даже прикоснуться, и сейчас готова была сидеть в его объятиях хоть всю ночь, пока могла. — Я не хочу никого, кроме тебя.
— А… Винсент? — Голос дрогнул. От одной только мысли о том, что его Софию трогал другой мужчина, сводило челюсти. В груди пекло от невероятной смеси гнева, ревности, возбуждения и любви. Нужно было хоть как-то отбросить убийственные мысли. — Соф, мы разошлись с Ангелой. Сегодня… Я просто пытался выкинуть тебя из головы. Хотел попытаться жить без тебя. Но… Как видишь.
— Я… мы… — Софи запнулась, пытаясь подобрать слова, но было сложно, слишком много эмоций обуревали ее. — После той истории с Риделем мы с ним не слишком ладим. Он сторонится меня, наказывая этим, — он так думает. Только для меня это вовсе не наказание. — Она понимала, рано или поздно наступит момент, когда Винс захочет лечь с ней в постель, но не хотела даже думать об этом. Не сейчас.
— Послушай. — Кровь шумела в ушах, била тонкой иглой в виски. — Я очень хочу тебя. До такой степени, что готов прямо сейчас рискнуть всем ради часа с тобой. — Он усмехнулся, ткнувшись губами в уголок её рта. — Да, я немного польстил себе. — Улыбка испарилась. — Но из-за меня ты рискуешь собой. Рискуешь детьми. Ты ведь любишь их. Я знаю, вижу. Если ты не хочешь потерять их, то беги от меня. Гони в шею. — Его пальцы, будто споря со словами, изучали тело Софии, проникнув уже к груди. — Не позволяй мне приближаться к себе. Не смей думать обо мне. — Сухие губы выцеловывали некие узоры на нежной коже, казавшейся в свете луны сияющей, почти прозрачной. — Никогда.
— Я знаю. — Нежное прикосновение к коже — такое запретное — вызвало тихий стон. — Я все прекрасно понимаю, мы ходим по краю и если сейчас кто-то проснется… — Софи не договорила. — Не продолжай. Не нужно. — Ее ладонь легла на его губы, как препятствие между ними, слабое и хлипкое. — Иначе мы не сможем остановиться. Нужно вернуться в дом.
— Я бы не хотел останавливаться, Соф, в этом и проблема. — Со всей своей нежностью Лодброк поцеловал её пальцы и тут же опустил голову, разжав объятия. — Иди. Мне там делать нечего. — Очередная сигарета мелькнула, оказавшись в зубах Ивара.
— Я тоже не хотела бы этого. И уходить не хочу. — Софи помедлила, вбирая тепло его тела, но через пару минут все же поднялась на ноги. — Тебе не обязательно идти к ней. Иди к детям.
Тёплая улыбка появилась на лице Ивара при упоминании детей.
— От меня воняет табаком, как от грузчика. — Лодброк хохотнул. — Дурная привычка, но ничего не могу поделать. — Пожав плечами, он щёлкнул зажигалкой и, поморщившись, затянулся. — Может, пробьёшь почву, долго ещё Густав за моей задницей бегать будет? Я понимаю, что она прекрасна, но всё же немного стрёмно.
— Я попробую. Почему бы и нет. — Софи наклонилась к его лицу и коснулась его губ своими. — Люблю тебя. — Они находились в одном доме, но прощались так, словно разлучались навек. Софи вышла из беседки и больше не оглядывалась. Оглянись она хоть раз, точно не смогла бы сделать больше ни шагу.