Глава 5 (3) (2/2)
— Жалость? — вспыхнул Ивар. Нижнее веко дёрнулось, и Лодброк вновь подлетел к Ангеле, сжимая её плечо, не контролируя силу. — Думаешь, мне присуща жалость?! За все годы нашего брака ты не поняла ни хрена? Какая прелесть! — Ивар часто задышал, облизывая губы. Ангела задела ту самую струну, которая и без того норовила лопнуть. — И что я её? Что?! Смирись уже, что так или иначе, она моя бывшая жена. И лучшая, если на то пошло. — Пальцы второй руки Ивара скользнули в тёмные и мягкие волосы Ангелы, и он оттянул их, запрокидывая голову Энн.
— Вот как. — Ангела не замечала, что всё возвращалось на круги своя, она понимала лишь одно: на столь важное решение Ивара повлияла София. И мысль эта заставляла слова срываться с её губ, забыв про осторожность. — Я уже не знаю, что тебе присуще. И не знаю, что в твоей голове, но нарушить приказ Пауло из-за бывшей жены, пусть и лучшей… Я никак не могу понять, как же ей удаётся из тебя верёвки вить? Стоит ей сказать, и ты как верный песик…
Лодброк с силой сжал челюсть Ангелы, чуть ли не до хруста.
— Закрой свой рот! — взревел Ивар, ощущая, как в груди бешено колотилось сердце. Он не мог смотреть ей в глаза, боясь, что она увидит в них тот самый секс в мотеле, поэтому его взгляд метался по лицу Ангелы. Ни из-за одной девушки в его постели Ивар не ощущал чувства вины. Но сейчас, особенно после принятого решения наладить отношения, его колотило, било дрожью. — Ты ничего не знаешь! Хватит!
— Я ничего не знаю?! — У Ангелы будто сорвало предохранитель. — Я-то как раз знаю! Ты просто мечтаешь хоть раз трахнуть её, но, упс, тут проблема, между вами стоит Пауло, которого она едва ли не боготворит. Мой отец, да! Даже если она и посмотрит на тебя разок из жалости, она не перестанет любить его! У него сила, а ты и в подметки ему не годишься!
— Я тебя убью, — прохрипел Ивар, приблизившись лицом к лицу Ангелы вплотную. — Сверну шею, чтобы ни одно мерзкое слово больше не слетело с твоего поганого языка. И твой папочка мне ничего не сделает, потому что плевать я на него хотел. Да и трахну любую, которую захочу. Кроме тебя. Ты нахер никому не нужна, кроме меня. Усекла? И свои «мой папочка то», «мой папочка сё» вобью в твой ротик по самые гланды! Я один для тебя буду существовать — твой папочка. — Облизнув зубы, Ивар клацнул ими и ядовито усмехнулся.
— Любую, и даже её? — Короткий смешок сорвался с губ Ангелы, она знала, что играет с огнём, но не могла остановиться, не сейчас. Она видела, что мужу-то не была нужна, и примирение казалось теперь жалкой фальшью. — Или она так и останется в твоих влажных мечтах? Столько лет, Ивар, мне ведь правда тебя жаль.
— Жалей себя! Ты замужем за монстром, рядом с которым, засыпая, рискуешь не проснуться. Жить в страхе, как крыса — вот твоя судьба, дочь Винсента Пауло. Ха! Подстилка Ивара Бескостного. — Он рассмеялся, упиваясь страхом супруги.
«Жалей себя! Ты замужем за монстром!»
Кирстен, заперевшись в комнате Вилли, наблюдала, как он спал, несмотря на крики из кухни. Он ещё не до конца понимал, что творилось в этой семье. Но вот Кира… По её щекам текли горячие слёзы. Она смахивала их, надеясь, что вот-вот мама и папа замолчат, помирятся. Но они только громче кричали друг на друга. Кира вдруг ощутила, что больше не нужна в этом доме никому. Иначе ведь мама и папа не ссорились бы?
Поцеловав брата в лоб, Кира тихо направилась в свою комнату, покидала в маленький рюкзачок несколько вещей и, неслышно отворив дверь, вышла на улицу. Страшно не было, когда она бежала прочь от дома. Ей хотелось спрятаться так далеко, как только можно. Она бежала, пока за руку не поймал какой-то мужчина, стоявший напротив машины — такси!
Кира достала игрушечный телефон и быстро залепетала, прислонив его к уху:
— Мамочка, прости, я опоздала на автобус. Да, поеду на такси. — Отстранив «телефон», Кирстен сделала вид, будто сфотографировала номера такси и недоумевающего водителя. — Вот. Всё есть. Как зовут вас?
— Девочка, ты вообще… — Грузный мужчина ошарашено смотрел на Киру.
— Пожалуйста, как вас зовут? Я должна сказать маме.
— Фредерик Нилсен.
Кира повторила и шмыгнула в автомобиль.
— Эй! Ты чего? Вылезай!
— Пожалуйста, отвезите меня домой. Я всё уже отправила маме. И если что, то будут искать вас.
Фредерик забурчал, просчитывая что-то, но всё же сел за руль.
Вскоре, держа Киру за руку, Нилсен позвонил в дверь довольно дорогого дома. Стоило двери открыться, как Кирстен кинулась в объятия Софии:
— Мамочка! Прости, эта учительница… Нельзя так много давать заданий на уроке…
— Кирс! — Софи подхватила девочку на руки, крепко сжав её в своих объятиях. Она сразу поняла, что-то не так, но в первую очередь надо было избавиться от таксиста. В переносном смысле, конечно. — Сколько я вам должна? — Таксист что-то говорил про воспитание детей, но под жёстким взглядом стушевался.
— Дорогая, ты голодная? Сейчас сделаю покушать. — Неохотно отпустив Киру, Софи повернулась к плите и набрала номер её отца.
— Чего? — Рычание из трубки говорило о многом. — Вот сейчас совсем некогда. — Ивар смягчился, но совсем немного. Но, видимо, не ответить на звонок Софии он не мог.
— Ивар, — Софи прикрыла глаза, игнорируя грубый тон, — Кира у меня. В моём старом доме. Она приехала сюда на такси.
Разве что скрипа извилин София не услышала — на другом конце провода повисла пауза.
— Понял.
Едва ли Кира успела поесть, как в дверь застучали, игнорируя звонок.
— Кушай спокойно, милая. — Софи провела по тёмным волосам Киры, вздрогнувшей от громкого звука, и вышла из кухни.
— Ты мне сейчас детей перебудишь. — Софи открыла дверь и увидела Лодброка. Жестом велела зайти. — Вы с Энн опять?
— Это вышло случайно, — бросил Ивар. Он сам на себя похож не был: взъерошенные волосы, опущенное лицо с впавшими глазами, под которыми покоились тёмные круги. Это уже не был тот Ивар, что достойно держался в кабинете Винсента, а перепуганный отец. Положив шлем на диван, Лодброк вопросительно взглянул на Софи. — Где она?
— Кира на кухне. — Софи хотела добавить, что лучше Ивару подождать, но, оценив его вид, просто не смогла возразить. Она поспешила вернуться первой и присела на диван рядом с Кирстен.
— Кира, твой папа за тобой приехал, чтобы отвезти домой.
Кирстен быстро покачала головой, схватив руку Борромео.
— Можно, я у тебя жить буду? Мама и папа не любят никого. А ты любишь. Она ругает папу из-за тебя. А он… Почему он и тебя тоже не любит? — Кира говорила быстро, захлёбываясь словами.
Слышать такие слова от дочери было самой жуткой пыткой для Ивара, но он не рискнул подойти, так и оставшись стоять за приоткрытой дверью.
— Кирс, — Софи обняла девочку за плечи и прижала к себе. Ивар и Ангела ругались из-за неё? Мелькнула нехорошая мысль, неужели Энн всё узнала? Но Софи прогнала её. — Твои мама и папа иногда говорят вещи, которые не думают. Они любят тебя, дорогая. И они очень испугались, когда ты ушла. Ты ведь знаешь, что нельзя девочке одной уходить из дома. — София не ругала, не читала нравоучений, её голос звучал мягко и приносил успокоение. — Хочешь пойти наверх, к близняшкам?
— Они просто не думают, — нахмурившись, выдала Кира, став похожей своей колючестью на отца. — Я только хотела никому не мешать, чтобы меня любили, потому что я — это я. Как ты меня любишь!
— Кира, детка. — Сердце Ивара работало на пределе. Оно разрывалось и трещало по швам от прежних шрамов. Но Лодброк всё же шагнул навстречу. Кира вздрогнула, закусив губу, и несколько слёз скатилось по её щекам. Ивар остановился. — Я уже просил у тебя прощения. И сейчас ты нас очень напугала. Всех. Мама плачет. Я не хотел, чтобы так было. Взрослые очень часто ошибаются и не знают, как всё исправить. Но я не хочу, чтобы ты страдала от всего этого. И… если хочешь… Можешь остаться с Софи на ночь. Я не буду против.
— Ладно. — Кира уткнулась в живот Софии, обхватив её ручками. — Можно, да?
— Милая, — Софи гладила малышку по волосам, — взрослые глупые, и, бывает, обижают тех, кого любят, даже когда любят очень-очень. Иди наверх, посмотри, как там сестрёнки.
Нехотя Кирстен отстранилась и кивнула, потерев глазки. Бросив грустный взгляд на отца, она как можно быстрее направилась наверх.
Лодброк, вздохнув, сжал переносицу, потирая уголки глаз, чтобы смахнуть влагу.
— Где я свернул не там…
Софи лишь покачала головой, глядя на Ивара. Не было даже желания высказать ему всё за очередную ссору на глазах у ребёнка. Зачем? Он всё прекрасно понимал и сам. Было только жаль.
— Кира сказала, — нужно было что-то сделать, чтобы скрыть нервозность, и Борромео принялась убирать со стола оставшуюся после ужина посуду, — что вы ругались из-за меня. Энн, что?..
— Не совсем. — Ивар взъерошил волосы и, взяв в руки шлем, сел на диван. Он не хотел рассказывать, но, видимо, момент настал сам собой. — Она знает о моём отношении к тебе. Скажем так. И слишком далеко зашла в своих определениях. — Лодброк запрокинул голову, всматриваясь в потолок — он оказался таким увлекательным. — Может, я забываю иногда отстегнуть поводок? — Рассмеявшись, Ивар предпринял попытку уйти от разговора. Следовало бы забрать Киру и вернуться домой, но он вспомнил, что так торопился за дочерью, что примчался на мотоцикле, за руль которого не садился уже лет семь.
— Ты можешь остаться с Кирой. — Забыв о посуде, Софи присела на диван рядом с Иваром, не развивая больше эту тему. Она и так знала больше, чем хотела бы. — Не надо тебе сейчас за байк.
— Соф, — Ивар свёл брови, наконец посмотрев на Борромео, — я не знаю, что нужно сказать. Но мне дороги мои дети. И каким бы я придурком не был, я их люблю. Не так, как они заслуживают. Не так, как должен любить отец. Может, это вообще и не назвать любовью. — Ивар пожал плечами. — Я не знаю. Но что нам делать дальше? — Этот вопрос мучил Ивара ещё с появления мысли отправиться в мотель. И сейчас, переварив часть случившегося, он понял, насколько загнал себя в угол.