5.10. Playing God (2/2)

Пейшенс оттянула от лица прозрачную маску, в которую поступал кислород,и проговорила:– Если бы вы знали всю правду, вы бы так не говорили. Как там Бетти и Джин?

– Им помогают, – уклончиво ответила Тара. Бетти привезли со сквозным ранением шеи, а о Джин она пока вообще ничего не знала.– Ненавижу больницы и врачей. Простите!– Ничего. Никто не любит больницы и врачей.– Никто не бывает в больницах так часто, как я. Лучше бы меня сюда не привозили, а оставили там – в кювете.– Не говори так!– Я не должна была быть в той машине сегодня, но я так хотела пойти на день рождения Лизы, она пригласила Дрю, мальчика, который мне очень нравится, я не могла пропустить вечеринку. Мама с папой не разрешают мне бывать на праздниках у друзей, они не разрешают мне гулять с друзьями, они вообще ничего мне не разрешают, предпочитают, чтобы я всегда сидела дома – так безопаснее. Я даже в школу хожу лишь время от времени. Чтобы попасть на вечеринку я сбежала из дома, думала, смогу вернуться до прихода родителей, но все пошло не по плану, мы потеряли счет времени, и Бетти с Джин – старшие подружки Лизы – вызвались меня отвезти, а потом произошла эта авария… Боже, мама с папой будут в ярости!

– Уверена, Пейшенс, не будут. Главное – ты жива.

Ресницы девочки нервно подрагивали.– Вы не понимаете. Я что-то вроде спасительного круга Бриджит – я не имею права попадать в неприятности.

– Ты о чем? Кто такая Бриджит?– Бриджит – моя старшая сестра, я появилась на свет благодаря ей. Она очень больна. Когда ей становится хуже, и она попадает в больницу, я тоже попадаю в больницу – бесконечные врачи, иголки, лекарства, анестезии, выкачивание из меня крови, костного мозга. После операции я с трудом могу ходить, боль нестерпимая, я пропускаю школу, занятия, тесты, не вижусь с одноклассниками, а когда возвращаюсь, все смотрят на меня, как на лабораторного зверька– со смешанным чувством жалости, восхищения и отвращения. – Тара видела, что Пейшенс изо всех сил пытается подавить слезы, возможно, чтобы не выглядеть перед ней чрезмерно эмоциональной. – Учителя и родители говорят, что я делаю очень важное дело, что я настоящий герой, но мне от этого не легче. Я очень люблю Бриджит, она хорошая сестра и мой лучший друг, я хочу, чтобы она жила и была здорова, когда ей становится лучше, мне тоже лучше, но я так устала… я так хочу жить как все обычные люди, жить своей жизнью, а не жизнью Бриджит. Иногда мне кажется, что когда у Бриджит случится очередной рецидив, я просто не смогу… не смогу больше это вынести… я… я-я… ан-не-е… му-у-а-а…Кардиомонитор, к которому была подключена Пейшенс, вдруг разразился беспокойным писком.

– Пейшенс? – встревожено позвала Тара. – Пейшенс, как ты себя чувствуешь?Но девочка ничего ей не ответила, ее начало тошнить на пол лифта, а потом глаза ее закатились, и она бессильно упала на подушку, разметав по ней блестящие каштановые волосы. Сигнал на экране кардиомонитора выдавал беспорядочные ломаные линии.Тара в панике начала давить на кнопку нужного этажа, будто это могло помочь ускорить лифтовую кабину, неспешно ползущую вверх.***До рассвета было еще далеко, но в приемном отделении течение жизни не зависело от времени суток. Медсестры курсировали от каталки к каталке, задерживались у компьютерных терминалов, чтобы получить и предоставить врачам необходимую информацию, врачи в белых халатах то входили, то выходили из смотровых палат, к дверям отделения то и дело подъезжали машины скорой помощи.

Тара не находила себе места. Доктор Дэй – ее наставница только что дала рекомендации и выписала одного из своих пациентов с отитом, и сейчас, судя по всему, собиралась выпить кофе. Тара решилась подойти к ней и задать вопрос, который никак не выходил у нее из головы.

– Доктор Дэй, о Пейшенс что-нибудь слышно? Как она?

– Все еще в операционной, хирурги с ней работают, возникли осложнения. Это пока все, что я знаю.

– Давление подскочило так внезапно, но она ведь была стабильна, как такое могло произойти?– Тара, ты сделала все от тебя зависящее, благодаря тебе ее успели доставить в хирургию.

– Эта рационализация не помогает, – призналась Тара, не поднимая головы. – Надеюсь, она поправится. Она рассказала мне кое-что. Скажите, доктор Дэй, вы видели медкарту Пейшенс? Я запросила ее историю болезни, она толщиной с Конституцию. Если бы в больницах раздавали карточки постоянных клиентов, у нее была бы платиновая. Посмотрите, – Тара протянула Фелиции планшет, – донор пуповинной крови, просто донор крови, донор костного мозга. Эту девочку произвели на свет, чтобы спасти ее сестру...– Такое бывает.

Тара словно завороженная, смотрела на свою наставницу.– Но разве это не ужасно?– А разве не ужасно, что существую болезни, при которых родителям приходится решаться на второго ребенка, чтобы спасти первого? Разве не ужасно, что люди болеют, страдают и умирают, проходя через ад? Такое не должно выпадать на долю ни одного родителя, ни одного ребенка, вообще никого! Знаешь, если бы мы проснулись однажды утром и поняли, что с планеты исчезли все самые страшные, чудовищные болезни, и врачи больше не нужны, я бы не расстроилась такой причине потери работы. Но это лишь мечты, реальность совсем другая. Я понимаю, Тара, подобное шокирует, и ты сейчас на взводе после случившегося с Пейшенс, но если хочешь кого-то осудить – не надо. Скоро должны приехать ее родители, постарайся держать себя в руках.***Уилл спал. Его грудь плавно вздымалась и опускалась, Кэти, лежа в его объятиях, чувствовала, как бьется его сердце. Она очень осторожно сняла его руку со своего плеча и выскользнула из постели.

Одежда лежала там, где ее оставили, на полу у кровати – ее вещи вперемешку с вещами Уилла. Она нашла одну туфлю, скомканные джинсы, рубашку Уилла… второй туфли, бюстгальтера и остальной одежды было не видно. Густую ночную мглу рассеивал лишь тусклый свет серой безжизненной луны, заглядывающей в окна. Ползать по полу в темноте совсем голой оказалось чертовски неудобно и неприятно. Пришлось завернуться в плед. Кое-как она отыскала блузку, но второй туфли и бюстгальтера по-прежнему было не видно. Черт! Он может быть где угодно, где-то под одеялом, например. Но если без него вполне можно уйти, то без второй туфли никак.

– Кэти?

Она, быстро подбирая с пола разбросанную одежду, обернулась.– Прости, я не хотела тебя разбудить. Просто я потеряла… часть своей одежды, а в темноте ее найти непросто.Уилл включил ночник и сел на кровати.– Без четверти четыре утра.– Знаю, рань. Но мне нужно успеть домой до работы, принять душ, переодеться, привести себя в порядок.– Душ есть и здесь, – заметил он.– Привести себя в порядок, – упрямо повторила Кэти, сжимая узел пледа на груди.– Сбегать посреди ночи странно, тебе так не кажется? Особенно, когда не высыпаешься.– Я не сбегаю… просто мне хоть иногда надо менять одежду, иначе в клинике на меня скоро начнут смотреть косо.

– Тогда может тебе стоит привезти сюда свои вещи?Смысл сказанного до нее дошел не сразу, лицо ее застыло, широко распахнутые глаза неотрывно смотрели на Уилла.– Что?

– Переезжай ко мне.– В смысле… совсем?

– Да. Нам ведь хорошо вместе, правда? Тогда почему нет? Я хочу, чтобы ты была рядом – всегда. Ты почти не бываешь у себя дома, большую часть времени проводишь здесь, носишь мою одежду – нет, я не против, ты можешь продолжать это делать, но так тебе не придется убегать еще до рассвета. И зачем платить за квартиру, в которой почти не живешь? – он помолчал. – А если тебя не устраивает это место, мы могли бы найти что-то другое…– Нет-нет, мне нравится твоя квартира. И мне здесь хорошо с тобой, просто… я немного в замешательстве. Переезд – это серьезный шаг.Уилл встал с постели и, тоже подняв свою одежду, принялся одеваться.– Можешь переехать, когда будешь готова и… если будешь готова, – предложил он, застегивая пуговицу на поясе джинсов. – А пока… у меня огромный шкаф и он почти пустой, а еще достаточно ящиков в комоде. Можно привезти сюда самое необходимое без всяких обязательств, на всякий случай.Кэти сконфуженно потупилась.

– Но мне все равно нужно к себе.

– Я тебя отвезу, – сказал он. И когда Кэти попыталась возразить, добавил: – И не спорь, там еще ночь! – а потом наклонился, пошарил рукой за спинкой кровати и вдруг извлек потерянный ею предмет туалета. – Кстати, ты не это искала?

– Это! Как он там оказ… хотя нет, не отвечай, – Кэти быстро забрала свое белье и спрятала за спиной. – Вот бы еще туфлю найти…***– Доктор Эклз!

Дженсен отошел от своего парковочного места на больничной стоянке всего несколько шагов, когда мистер Брайс окликнул его, будто уже поджидал.– Мистер Брайс? – удивился Дженсен. – Что-то случилось? С Кэмероном все хорошо?– Более чем! У меня отличные новости – почка нашлась. Я нашел сыну почку. Все получится!Дженсен растерянно поморгал глазами.– Вы сумели найти почку? Как?– Я просто расширил площадь поиска. Вы сказали использовать все варианты, даже самые невероятные, поискать тетушку на Аляске…– Нашли тетушку на Аляске?– Ну, не совсем на Аляске, но нашел. Очень дальняя родственница по линии жены. Они и не общались толком, я о ней не знал, но тут решил копнуть поглубже, попытать счастье. Все сошлось, док! Теперь у Кэмерона есть почка! Мой сын будет жить нормальной жизнью!– И тетушка подходит?Улыбка играла на губах мистера Брайса.– Да, абсолютно. Исследования показали совместимость. Чудо, правда?

– Тогда везите свою тетушку сюда, мы начнем подготавливать ее к забору органа.– Не надо. Уже все готово!– Простите?

– Почка здесь! Не спрашивайте, док, я все уладил. Все в норме. Просто к чему тащить сюда старую тетушку из…Монтаны, когда можно привезти просто почку!

Дженсен задумчиво помолчал, затем сказал со вздохом:– Мистер Брайс. Оскар. Боюсь, так не получится, это против правил. Существует алгоритм трансплантации, масса тестовых уровней и документации, которые должен пройти орган прежде, чем попасть в тело реципиента. Нам нужно быть уверенными, что и он, и донор совместимы, что почка изъята и доставлена в соответствии со всеми требованиями...

– Так и есть. Я же говорю, я все обеспечил. Поверьте! Доктор Эклз, я сделал все, что от меня зависит, и даже больше. Почка уже подъезжает, у нее, как и у всякого органа есть свой срок, если ее как можно скорее не пересадят Кэмерону, она погибнет, а мой ребенок снова останется ни с чем, – проговорил Оскар Брайс с горечью в голосе. На лбу у него выступил пот. –Получится, что все было зря. Я занимаюсь перевозками, у меня свой бизнес, уверяю вас, я в курсе, какой занозой в заднице могут быть бюрократические бумажки. Поэтому я и взял все в свои руки.

– …Кроме всего прочего почка должна подходить по размеру.– Она подойдет, тетушка не великан. Доктор Эклз, – голос его понизился почти до шепота. – Кэмерон не может ждать, именно поэтому я сделал то, что сделал. Умоляю вас, помогите нам, не допустите, чтобы мой сын снова страдал.

– Это непростая задачка, мистер Брайс. Если почка уже в пути, у нас мало времени, а пересадка требует подготовки – операционной, хирургов, медсестер. И опять все упирается в правила и протоколы…

– Вы бы думали о правилах, если бы речь шла о ваших детях, доктор Эклз? Я не могу потерять его, и больше всего на свете хочу, чтобы Кэмерон жил как все нормальные дети…– Что ж, может быть, стоит попытаться, – твердо выговорил Дженсен. – Что-то мне подсказывает, что мы сможем уладить этот вопрос. Я вроде как на неплохом счету в этой клинике – должна же быть хоть какая-то польза от неуемного внимания к моей персоне. Я поговорю с координатором по трансплантации и хирургами.

***Кэти стояла, облокотившись на стойку центрального медсестринского поста, подперев голову рукой, перед ней лежала раскрытая карта одного из пациентов, но глаза ее были закрыты.

– Эй, ты спишь? – нарочито громко спросила Соня и закрыла карту с таким громким хлопком, что Кэти тут же открыла глаза и подпрыгнула от неожиданности.– Я не сплю! – выпалила она, часто моргая.– Ты спала. Стоя. Что происходит?

– Я просто выжата. Мы с Уиллом мало спим, – объяснила Кэти, сдерживая зевок и потирая красные от недосыпа глаза. – А еще мне приходится ни свет, ни заря возвращаться домой и…– Зачем?– Что зачем? – не поняла Кэти.– Зачем ты ни свет, ни заря возвращаешься домой?– Потому что я там живу. Вообще-то.– Я думала, ты живешь у Уилла.– Нет, у Уилла я не живу, но… ночую. А дом – это дом. Просто у меня не хватает времени, я не могу разорваться, чтобы успеть и туда, и туда.– Тогда сделай передышку, возьми перерыв, ты похожа на зомби. Если уснешь в процессе осмотра пациента, я не стану тебя прикрывать, Кэти.

– Легко сказать. Мне хорошо с ним, а к хорошему быстро привыкают. Если бы ты была на моем месте, ты бы поняла, о чем я. Я наконец-то чувствую себя счастливой, а дома – пусто и одиноко, там будто сосредоточение моей прежней жизни…– Тогда живите вместе, – предложила Соня.– Сегодня утром Уилл предложил мне то же самое, – призналась Кэти, – переехать к нему.– О! – лицо Сони мгновенно выразило смятение. – И?– Я не знаю. Думаешь, это хорошая идея?Соня помолчала, обдумывая ответ.– Не я же к нему собираюсь переезжать.– Мне иногда делается страшно. Где-то должен быть подвох, все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

– Почему?– Потому что стоит на мгновение расслабиться, и вот он – подвох. Так, по крайней мере, было в мои прошлые разы. Не могу не думать об этом. После разрыва с Ф… после моих последних неудавшихся отношений, мне кажется, я стала хуже: я не знаю, готова ли я вновь открыться чему-то серьезному, предполагающему взаимные обязательства или меня больше устраивает что-то легкое и незатейливое, просто сумасшедший секс, например. Недостатка в нем мы не испытываем – и меня это радует. Но Уиллу, похоже, нужно что-то большее, меня это пугает. Я ловлю себя на мысли, что все время живу в ожидании чего-то плохого, ищу во всем минусы, а не плюсы, постоянно сомневаюсь…– Ты не доверяешь Уиллу?– Уиллу? Нет, ему я как раз доверяю, а вот себе не очень. Я не смогла удержать одни отношения, хотя мне казалось, что все хорошо. Что если мы сократим расстояние до минимума, а все пойдет не так? Ну, ты знаешь, как это бывает, когда сближаешься с кем-то, сплетаешься корнями, и волшебство исчезает, появляются недопонимания, недовольства, претензии, твой партнер в тебе разочаровывается, и... вот он, конец всему. Не уверена, что смогу справиться с еще одной неудачей на личном фронте.– Кэти, хватит! Неудачи случаются, но это не повод запирать себя в темном шкафу. Люди постоянно начинают новые отношения после прежних. Просто позволь себе быть счастливой с человеком, который тебе нравится, и которому нравишься ты. Ведь это так, да?

– Да, – помешкав секунду, Кэти переменила тему: – Знаешь, я тут думала о твоих словах про парней и свидания, и про то, что у тебя никак не складывается…– Серьезно? Это ерунда, забудь!– Нет, правда, ты помогаешь мне, я хочу помочь тебе. Теперь моя очередь выталкивать тебя из темного шкафа.

– Как?– Я знаю, как сложно самой решиться на первый шаг, начать новую страницу своей жизни… Дай свой телефон.– Зачем? – с опаской спросила Соня, но все-таки достала из кармана телефон и протянула его Кэти.Кэти отыскала на экране иконку с розовым игривым сердечком и нажала на нее.– Что ты делаешь?

– Ты говорила про приложение. Давай устроим тебе еще одно свидание. Вторая попытка. Если первая закончилась ничем, это не значит, что надо перестать пытаться, так?– Нет, значит. С меня хватило одного раза!– Давай все исправим и выберем парня, который мог бы тебе понравиться.

– Кэти, это гиблое дело. Никто из парней не захочет встречаться с той, у кого есть приемная дочь-подросток. Никому не нужны лишние проблемы. Парни такое не любят. Я ничего не могу предложить мужчинам.

– Соня, ты много чего можешь предложить мужчинам. Посмотри на себя, ты достойна самого лучшего. Подумаешь, не получилось однажды, зато теперь учтем все ошибки – никаких гиков, задротов и ботаников… Итак, давай очертим границы, чтобы было понятно, кого мы ищем. Здесь можно выбрать рост, вес, цвет глаз, увлечения – прикольное приложение. Итак, пожелания?

– Не знаю. Это похоже на поход в магазин за продуктами…– Ладно, просто опиши свой идеал.Соня протяжно вздохнула.– Добрый, обаятельный, в меру сильный, чтобы рядом с ним можно было позволить себе иногда быть слабой и защищенной, чуткий, обладающий чувством юмора, не хлыщ и не альфасамец, который думает только о своих романтических достижениях, умеющий поддержать беседу, умный, четко представляющий цели в жизни, справедливый, располагающий к себе людей…– Ты описываешь какого-то инопланетянина. Давай что-то более приземленное. Просто внешность.– Высокий, брюнет, зеленые глаза, можно голубые, очаровательная улыбка…Кэти наморщила лоб.– Хм. Кого-то он мне напоминает…Лицо Сони словно обдало жаром. Она перегнулась через стойку и попыталась выхватить у Кэти телефон.– Никого! Говорю же, плохая идея, давай просто закончим!

Кэти отвела руку с телефоном в сторону, и в этот момент раздался сигнал, оповещая, что искомый кандидат найден.

– Оу! – глядя на экран, торжествующе провозгласила она. – Только посмотри, кого тебе подобрали! – и продемонстрировала фото: атлетически сложенный смуглый мужчина с холеным, чуть широковатым лицом и голубыми, почти прозрачными глазами стоял, сложив руки на груди, на фоне чего-то отдаленно напоминающего спортивную раздевалку. – Красавчик, правда? Зовут Кен.– Ты прикалываешься? – с кислым видом спросила Соня.

– Нет, правда, зовут Кен. И он ищет свою ?Барби?.– Я не Барби.– Да, ты лучше Барби. Итак, Кен тренер по пилатесу.– Класс, самовлюбленный индюк, дающий уроки скучающим домохозяйкам. Именно тот, кого яне хотела.

– Зато представь, какой он гибкий. Он и тебя чему-нибудь научит! И обрати внимание на форму губ, целуется, наверное, потрясающе!– О, а ты, я гляжу, стала большим знатоком мужских губ, – заметила Соня язвительным тоном. – Что дальше? Измеришь его длину носа и сделаешь вывод о размере чего-то ещё?

Кэти пропустила подколку мимо ушей и ответила крайне серьезно:– А вот на счет этого ты зря иронизируешь. Так, Кен ищет привлекательную, умную – та-да-ам, пока все сходится – девушку без вредных привычек. В приоритете у него брюнетки и шатенки! По-моему, вы созданы друг для друга. Давай вас соединим… –она начала что-то быстро набирать на клавиатуре.– А может, я не хочу ни с кем соединяться?

– Ну, хотя бы просто пообщаетесь, и он наверняка умеет обращаться с женской грудью, не будет мять ее, как апельсин. Ой, он ответил, предлагает свидание сегодня вечером!– Нет, я сегодня не готова. И голову я не мыла два дня, ноги не побриты...– Перестань придумывать отговорки, прими душ в клинике или собери волосы в хвост, а ноги вообще никто не увидит – не обязательно же заканчивать первое свидание сексом. Готово! Я ответила ему ?да?. У тебя сегодня свидание с тренером по пилатесу. Ура!Соня прикрыла лицо ладонями и застонала.– Сходи, попробуй. Ты заслуживаешь счастья. Вдруг это твоя половинка? Можем потом устроить свидание на четверых – ты с Кеном, я с – Уиллом.

***– Мальчик, семь лет, без сознания. Осложнения после недавно проведенной операции. Давление восемьдесят на сорок, пульс сто двадцать, температура сорок. Нас вызвала мать – он потерял сознание в туалете. – Молодой темнокожий парамедик с большими, словно вишни глазами, и его напарник, который на его фоне отнюдь не выделялся столь примечательной внешностью, миновав автоматически раздвигающиеся двери, выкатили каталку на свободный участок приемного отделения.

Ванесса подбежала к каталке, на которой лежал маленький изможденный ребенок, белый, как простыня. Она узнала длинную иссиня-черную челку, знакомый овал лица.– Джо?!– Вы его знаете? – удивился парамедик.– Да, это мой пациент. Что с ним?– Швы воспалились.

– Швы? – Ванесса недоверчиво покачала головой. – Я его совсем недавно осматривала, у него не было никаких швов.

– Посмотрите сами, – парамедик приподнял край пижамной кофточки мальчика – на боку, от спины до живота ребенка тянулся свежезашитый разрез со вздувшимися воспаленными краями, кожа вокруг еще сохраняла желто-коричневый оттенок от дезинфицирующего раствора. – Жуть, да? Будто Фредди Крюгер покромсал.– О мой бог! – выдохнула Ванесса. – Где его мать?– Сидит в машине, рыдает и все время повторяет, что не хотела… что именно она имеет в виду, мы так и не поняли. Она, похоже, не в себе.– Вколите ему цефтриаксон. Я скоро вернусь! – на ходу крикнула Ванесса и, придерживая стетоскоп, побежала к припаркованной в зоне разгрузки карете скорой помощи, все еще мигающей световыми сигналами.

***Родители Пейшенс Моррисон ждали в небольшой комнате, не сильно отличающейся от остальных помещений – серо-голубые стены, на которых висели рамки с картинами, несколько неудобных, слишком низких стульев и стол с разложенными старыми журналами в ярких обложках.Первым с ними поговорил хирург, который оперировал их дочь. Ничего утешительного, к сожалению, он им сказать не мог. Еще совсем недавно здоровая, самостоятельно дышащая и разговаривающая девочка теперь лежала в палате интенсивной терапии, подключенная к аппарату жизнеобеспеченья.– Мистер и миссис Моррисон, мне жаль, – обратилась к ним Фелиция, когда хирург покинул комнату.– Неужели нет ни одного шанса, что она придет в себя? – спросила бледная миссис Моррисон, прижимая к губам платок. – Она ведь жива… так?– Миссис Моррисон, полученные Пейшенс травмы привели к необратимым последствиям. Врачи делали все возможное, но обследования показали отсутствие у нее мозговой активности. Да, она жива, вернее – ее тело, но лишь потому, что мы поддерживаем в ней жизнь при помощи медикаментов и аппаратов. Мозг Пейшенс мертв.

Лицо мистера Моррисона страдальчески исказилось, на нем проступили жесткие морщины, лоб блестел от испарины.– Какая-то чертовщина. Почему она вообще оказалась в этой машине? – спросил он, придерживая супругу под локоть. – Она не должна была там быть, мы находились в твердой уверенности, что наша дочь дома. Пейшенс никуда не собиралась.– Может, это вы так думали, потому что никогда никуда ее не отпускали? – вклинилась в разговор Тара, смотревшая на них через плечо Фелиции.

Фелиция обернулась и бросила на нее предупреждающий взгляд. Но Тара упрямо сжала губы, давая понять, что не раскаивается в сказанном.

– Может, если бы она не спешила вернуться домой, чтобы вы ни о чем не узнали, этого бы не случилось?– Доктор Флоренс хотела сказать… – попыталась оправдать ее Фелиция.Но отец Пейшенс не дал ей договорить, видимо, догадавшись, к чему идет разговор.

– Мы не тираны. Думаете, нам легко? Так сложились обстоятельства. Бриджит – наша старшая дочь – тяжело больна, – дрожащим от напряжения голосом начал он, – ей было два, когда врачи поставили неутешительный диагноз, лечение и неродственные трансплантации не приносили должных результатов. Мы ее теряли. Ей нужен был донор – брат или сестра. Это было непростое решение, но так появилась Пейшенс. Благодаря ее крови и костному мозгу у Бриджит наступали ремиссии, хоть и ненадолго. Бриджит жива только из-за Пейшенс. Мы все столько пережили, нельзя было допустить, чтобы с Пейшенс что-то случилось. Мы ей не запрещали, мы ее оберегали. Они обе наши дочери, какие у нас еще были варианты?

– Скажите, доктор Дэй, Пейшенс все еще может быть донором для Бриджит? – с внезапной надеждой обратилась к Фелиции миссис Моррисон. Она изо всех сил пыталась совладать с эмоциями и говорить как можно спокойнее, сдерживая судорожные рыдания.

– Теоретически, пока она на аппарате жизнеобеспечения – да. Для этого врачам будет необходимо поддерживать в ней жизнь до тех пор, пока это будет возможно, проводить реанимационные мероприятия, если будут возникать проблемы, следить за балансом жидкости и электролитов. Она уже не будет вашей прежней дочерью, такой, как вы ее помните, но она все еще сможет помогать сестре. Однако для этого нужно добровольное согласие самого донора, а сейчас Пейшенс не может его дать.

– И вы готовы обречь Пейшенс на такое существование? – вновь не сдержалась Тара, задав свой вопрос неожиданно твердым голосом. – Разве не достаточно того, что она уже настрадалась за свою жизнь?Мистер Моррисон прижал к себе супругу, когда та разрыдалась в голос.

– Извините нас, – спешно попросила у них прощения Фелиция, изобразив на лице дружелюбную улыбку, схватила Тару за руку и вывела ее из комнаты. – Да что с тобой, что ты делаешь? – спросила она приглушенным тоном. – Эти люди потеряли одного ребенка, а второй безнадежно болен и возможно стоит на пороге смерти. Они уже в аду и без твоих замечаний.– То, что они хотят сделать… так нельзя! Пейшенс не заслужила быть куском мяса. Она всю жизнь жила в кошмаре, неужели у нее нет права спокойно уйти хотя бы сейчас? – спросила Тара с отчаяньем в голосе. – Не получится держать ее на аппаратах вечно. Если ее органы начнут отказывать, нам – из-за прихоти ее родителей – придется терзать ее, реанимируя до тех пор, пока ее тело окончательно не сдастся. К тому же донорство всегда сопряжено с определенными рисками, организм человека в вегетативном состоянии может не справиться с такими нагрузками, иммунитет будет не в силах противостоять инфекциям. Рано или поздно, а скорее всего рано, наступит конец и для нее, и для ее сестры.

– Возможно. Но так у ее сестры будет хоть маленький, но шанс и еще немного времени побыть с семьей. Не все готовы достойно принять потерю, многие родственники подобных пациентов оказываются не в состоянии отключить любимого человека от аппаратов. И эта семья не исключение. Просто признай это, Тара, а не усложняй им жизнь.

Таре ничего не оставалось, как кивнуть в знак покорности.***Дженсен изучал в небольшой темной просмотровой комнате рентгенограммы одного из пациентов, когда его одиночество нарушила Ванесса.

– Ради всего святого, доктор Эклз, скажите мне, что это не вы надоумили отца Кэмерона Брайса купить ему почку, донором которой стал мой семилетний пациент! – запальчиво произнесла она, распахивая дверь.Дженсен медленно повернулся к ней.– О чем вы вообще, доктор Адамс?– О маленьком мальчике, который еще недавно был полностью здоров, а сейчас поступил в клинику с сепсисом и без одной почки. Теперь он борется за жизнь в реанимации!

– С чего вы взяли, что к этому причастен Кэмерон Брайс и его отец?

– Кэмерон был вашим пациентом. И сегодня он получил долгожданную почку.

Дженсен прислонился к стене, скрестив руки на груди, и смерил свою собеседницу недоверчивым взглядом.– Это может быть случайностью.– Исключено. Я говорила с матерью своего пациента, она во всем призналась. Она и мистер Брайс встретились в кафетерии совершенно случайно, завязался разговор, у ее сына оказалась та же группа крови, что и у Кэмерона. Мистер Брайс ухватился за это и предложил за некоторую плату обследовать ее сына более тщательно. Мальчики оказались совместимы. Отец Кэмерона заплатил одинокой, отчаявшейся матери, едва сводящей концы с концами, большую сумму денег в обмен на почку. Наверняка, ее было просто убедить.Дженсен покачал головой, будто не желая верить в то, что только что услышал.– Бред какой-то. Оскар Брайс вот так просто купил почку для своего сына, как мороженое в фургончике у мороженщика?– Вероятно, так и было, почку изъяли нелегально. После операции мистер Брайс обещал матери Джо оплатить его медицинский уход и восстановление, но мать испугалась и сбежала вместе с сыном. А через какое-то время мальчику стало плохо.

В комнате повисла мучительная тишина. Наконец Дженсен спросил напряженным тоном:– Ванесса, это ужасно, но… что вы собираетесь делать?– Вы ведь понимаете, что в соответствии с протоколом, я должна сообщить о случившемся в полицию. Это мой долг как лечащего врача Джо. Продажа и покупка органов противозаконна.

– Не делайте этого.

– Только не говорите мне, что собираетесь покрывать какого-то богатого магната, закрыв глаза на совершенное им преступление! Отец вашего пациента преступник.– Отец моего пациента – отчаявшийся отец.

Ванесса пожала плечами, словно слова Дженсена её не убедили.– Простите, я не согласна, доктор Эклз. Неужели в вашем понимании это нормально, если тугие кошельки начнут потрошить бедняков, как рождественских индеек, чтобы получить необходимые им органы? Только вообразите, к чему это приведет! Это нарушает все этические правила и законы.

– Дело не в этом, дело в жизни ребенка. Кэмерон ни в чем не виноват, это просто маленький мальчик, который долго ждал чуда и наконец получил его. Если станет известно, что Оскар Брайс сделал, его посадят, и Кэмерон останется без отца. Он только что перенес серьезную операцию, волнение не пойдет ему на пользу, дайте им хотя бы немного времени.

– Но мой пациент тоже ребенок, он ничем не хуже вашего пациента, с ним поступили ужасно и о нем тоже кто-то должен позаботиться. Его жизнь сейчас висит на волоске, и даже если Джо поправится, у него останется лишь одна почка. В этой ситуации виноваты два взрослых человека, они взяли на себя ответственность за принятые решения, а страдают дети. Мне очень жаль Кэмерона, но...

Лицо Дженсена внезапно стало жестким.– Вы так рассуждаете, потому что вы не родитель, доктор Адамс.Ванесса не сразу поверила собственным ушам.– Вы тоже! По крайней мере, в клинике. Здесь вы в первую очередь врач, а потом уже отец. Я могу представить, что вы чувствуете: этот мальчик – Кэмерон, очень болен, он долго ждал почку, вы были его врачом в скорой, сблизились с ним, и не только как с пациентом. Вы вовлеклись в проблему. Я заметила, что дети-пациенты влияют на вас, определяя ваши действия, доктор Эклз. Возможно, потому что вы отец, а может быть еще по какой-то причине личного характера, с которой непросто справиться. Я не знаю, что у вас произошло, но чтобы это ни было – мне жаль. Однако просто представьте на мгновение другую ситуацию. Если бы Кэмерон не был ребенком, а былвзрослым пациентом, который купил себе орган на черном рынке, и при этом подверг опасности жизнь другого человека, вот так просто сведя на нет все правила и нормы, которые существуют в нашей работе… Вы бы по-прежнему придерживались своего мнения?

– Я не буду играть в игры на воображение.

Ванесса пронзительно взглянула Дженсену в глаза.– Это ужасная ситуация, однако, от этого она не перестает быть неправильной. И не важно, сколько пациенту лет.

– Я сам сообщу о случившемся, – сказал Дженсен, и слова его прозвучали подавлено. – Только дайте Оскару Брайсу и Кэмерону немного времени.

***– Тара, ты мне нужна, – Фелиция жестом подозвала ее к себе.

– Что случилось, доктор Дэй?

– Моррисоны потребовали решения судьи по вопросу, касающемуся донорства Пейшенс.

– Что?– Когда речь идет о детях-донорах, которые не всегда способны четко выразить свою позицию в отношении собственного донорства, определением их моральной готовности и отсутствия давления со стороны родственников занимается Совет по этике или судьи. Судья Миллер уже неоднократно работал с нашей клиникой, мне пришлось ему позвонить, и он специально приехал сюда, чтобы разобраться с этим делом. Если бы Пейшенс была в сознании и могла говорить, он бы побеседовал с ней и решил, насколько она уверена в своем желании помочь сестре. Но Пейшенс не может больше ничего сказать, поэтому остаешься только ты.– Я? – ужаснулась Тара.– Ты последняя, с кем Пейшенс говорила об этом. Ты слышала ее слова, ты знаешь ее мысли. Так что, у этих людей есть только ты, Тара.– Но я не могу принимать решения – кому жить, а кому умирать. Такое вправе делать только бог.– А ты – врач. Так что, ты где-то рядом.

– Я… не…– Судья Миллер задаст тебе несколько вопросов – просто отвечай, – сказала Фелиция и подтолкнула Тару в направлении судьи. Тара сделала короткий несмелый шаг и обернулась на свою наставницу. – Прими правильное решение, – очень тихо посоветовала ей Фелиция.

Грузный, пожилой судья стоял у стены, тяжело опираясь на свою трость.

– Итак, доктор Флоренс, – обратился он к Таре глубоким, чуть хриплым голосом, – я ехал на игру в бридж, когда меня сюда вызвали. Давайте не будем тянуть время и заставлять ждать моих приятелей, а так же несчастных родителей. Мне сказали, что вы говорили с Пейшенс Моррисон перед тем, как она… потеряла способность говорить сама?– Да, – несмело кивнула Тара, ощущая, как на плечи ей наваливается страшная тяжесть. – Мы немного пообщались.

– В каком она была состоянии?На судье не было мантии, зато был светлый костюм в тонкую полоску, ана одутловатых бледных щеках начинала проглядываться серебристая щетина. Вероятно, после долгого рабочего дня – рассмотрения бесконечных дел, выслушиваний просьб о ходатайствах – он хотел уже поскорее расслабиться, оказавшись в непринужденной обстановке какого-нибудь закрытого клуба, пропустить по стаканчику бурбона, сыграть в карты, однако был вынужден стоять здесь, вновь готовый решить чью-то судьбу.

– Она здраво мыслила, если вы об этом.– Пейшенс говорила вам о своем донорстве и о старшей сестре?– Говорила.

– А она выказывала вам свое отношение к этому? Можете поделиться со мной, что именно она вам сказала?Прямые и быстрые решения не были сильной стороной Тары, но сейчас от ее слов зависело многое. Она хотела бы сохранить нейтралитет и остаться посередине, чтобы избежать пересечений и с родителями Пейшенс, и со старым судьей. К сожалению, это было невозможно.

Тара закрыла глаза и вздохнула от отчаянья.

Прошло несколько секунд перед тем, как она смогла ответить.

– Пейшенс хотела помочь сестре, – произнесла она медленно, выходя из состояния ступора. – Это было… ее искреннее желание, когда я говорила с ней. Она ясно дала это понять, ваша честь.

– Ну что ж, доктор Флоренс, – судья постучал пухлыми пальцами по ручке своей трости, – в таком случае, думаю, мое решение очевидно.***Когда Уилл открыл дверь, Кэти прямо с порога кинулась к нему, поднялась на носки, обняла его лицо руками и крепко поцеловала.– Я согласна! Давай это сделаем! – сказала она, чуть отстраняясь.

– Что именно? – осторожно спросил он.– Станем жить вместе, здесь, – объяснила она. – Я тоже не хочу от тебя сбегать. Хочу видеть как можно чаще и быть с тобой, мне хорошо, когда ты рядом. Очень хорошо.Он так резко подхватил ее на руки, начав кружить, что Кэти от неожиданности вскрикнула, хватаясь за его плечи, чтобы удержаться.

– Но у меня есть одно условие.

Уилл замер.– Какое?– Мы добавим сюда немного красок – для большего уюта.– Идет! Делай, что хочешь. Это твой дом.***Мистер Брайс дежурил у кровати сына. Он держал его за руку, согревал маленькие прохладные пальцы в своей ладони. Кэмерон не так давно пришел в себя после наркоза и был очень слаб, но его новое состояние и уверения врачей, что все хорошо, подкрепляемые улыбкой отца, очень ему нравились.

– Посмотрите на них, они счастливы, – стоя у двери в палату, сказал Ванессе Дженсен. – У вас поднимется рука разрушить это счастье? Им нужно всего лишь время.Ванесса ничего не ответила, только вздохнула.

Мистер Брайс поднял взгляд, заметил Дженсена и беззвучно – одними губами прошептал ?спасибо!?.Через несколько минут по коридору разнеслось глухое эхо шагов – две фигуры в темной полицейской униформе приближались к палате.– Я же так мало просил, – бросил Ванессе Дженсен, отстраняясь от нее. – Лишь немного повременить с заявлением в полицию.

Ванесса вздрогнула и пристально уставилась на Дженсена. Между ними повисла напряженность.

– Вы можете обвинять меня в чем угодно, доктор Эклз – может быть я и не согласна с вашей позицией, но я ничего не делала и не сообщала в полицию.– Это я сообщил, – раздался голос у них за спинами.Дженсен спешно обернулся. Голос принадлежал главному хирургу, с которым он сегодня уже виделся и разговаривал по поводу операции Кэмерона.– У меня в реанимации сейчас лежит ребенок с полной тканевой совместимостью по отношению к Кэмерону Брайсу – я не идиот, не трудно догадаться, что к чему. Вы убедили меня сделать эту операцию, доктор Эклз, я был против, но вы не сдавались и я пошел вам на уступки. Я пересадил Кэмерону почку, не подозревая, как его отец достал орган. Этот человек сам совершил преступное деяние и сделал соучастником меня, а я никому не позволю так со мной поступать. Проступки должны быть наказаны, даже если прикрываются благими намерениями. Я получил хороший урок, надеюсь, все остальные участники этого безобразия тоже получат по заслугам, – сказал главный хирург и сорвал хирургическую шапочку со своей головы. Глаза его смотрели холодно и пронзительно. – Как знать, может Оскар Брайс и мать, продавшая ему своего сына, будут сидеть в соседних камерах, уверен, они найдут общие темы для разговора.

Увидев двух полицейский с наручниками наизготове, мистер Брайс все понял, он не стал оправдываться или отрицать, просто умоляюще посмотрел на Дженсена, будто хотел что-то ему сказать.

– Прошу, – обратился Дженсен к полицейским. – Только не на глазах у ребенка, пожалуйста.Полицейские бросили на Дженсена тяжелый взгляд, но в палату заходить не стали, остановились у двери.

Мистер Брайс поднялся на ноги, все еще держа Кэмерона за руку.– Милый, папе нужно будет уйти на какое-то время, но… знай, я буду думать о тебе каждую минуту! Я люблю тебя сынок, ты самое лучшее, что у меня есть!– Папа! – пискнул Кэмерон. – Стой! Куда ты?Ванесса почувствовала, как внутри у нее все похолодело.– Кэмми, я вернусь, даю слово! И знаешь, когда я вернусь, мы обязательно сыграем в баскетбол на нашей площадке. Обещай мне, что будешь хорошо себя вести и слушаться врачей, тебе нужно набираться сил… А пока за тобой присмотрит тетя Лоретта, я с ней договорюсь…– Нет, папа! Не уходи! – сквозь слезы выкрикнул Кэмерон.Как только мистер Брайс переступил порог палаты сына и оказался в коридоре, полицейские зачитали ему права и защелкнули у него на запястьях наручники.Кэмерон, рыдая в полную силу и путаясь в трубках капельниц, попытался сползти на пол, чтобы не дать отцу уйти. И, наверное, упал, если бы Дженсен не рванулся к кровати, подхватывая его и прижимая к себе.– Тихо, Кэмерон, – шептал он, прижимая его к себе и гладя по голове. – Тихо...

…

Вывеску бара освещал специальный прожектор. Такие же прожектора – только снизу – подсвечивали деревья напротив входа.В большом двойном окне виднелась барная стойка, за которой сидел Кен и премило болтал о чем-то с рыжей барменшой в коротком топике.

Он был совсем таким же, как на фото – с безупречным лицом и коротко постриженными черными волосами, на футболке, обтягивающей широкую грудь, логотип фитнес-центра. Физически он был очень даже привлекателен, но Соне он не нравился, ей не хотелось заходить внутрь и, натянуто улыбаясь, начинать с ним разговор, придумывая темы.Она уже взялась за металлическую ручку двери, хотела потянуть на себя, но потом отступила на шаг, потом еще на один, и, наконец, развернулась и пошла прочь, к своему припаркованному неподалеку старенькому двухдверному додж аспену, проклиная себя за то, что поддалась на эту глупую авантюру, потратила на дорогу почти час, впустую израсходовала бензин. Теперь придется заправляться на обратном пути. И будет чудом, если ее ветхая старушка с издыхающим мотором не заглохнет где-нибудь посреди дороги.

***Джаред решил не заезжать в аптеку, а купить все необходимое в небольшом придорожном магазинчике, ассортимент которого начинается с колы и чипсов, а заканчивается слабительным и презервативами.Мужские тесты на беременность стояли на одной полке с женскими. Их отличал друг от друга только цвет коробочек – женские розовые, мужские голубые, ну и на некоторых еще заметно отличался силуэт и картинки.

Сначала Джаред взял одну коробку, повертел в руках, убедился, что срок годности не истек, потом потянулся ко второй – другого производителя. Интересно, у какого точность и надежность больше?Рядом со стеллажом, на котором были выставлены тесты, тампоны, витамины и бутылочки с антацидом, располагалась круглая стойка с солнечными очками, вокруг нее крутилась какая-то дама в годах, выбирала себе обновку и иногда беспокойно косилась в сторону Джареда.

Не дожидаясь очередного взгляда, Джаред схватил с полки еще пару разных коробочек, присовокупил к предыдущим и быстрым шагом направился к кассе. Может, стоило взять какой-нибудь пакет чипсов или орешков, в качестве, так сказать, отвлекающего маневра?

За прилавком стояла девчонка лет семнадцати с желтыми, иссушенными осветлителем волосами, концы которых были выкрашены в кислотно-фиолетовый цвет.Джаред свалил рядом с кассовым аппаратом несколько выбранных пачек и заметил, как лицо девчонки поменялось: она округлила глаза, сложила губы буковкой ?о? и загадочно присвистнула.– Нежданчик, да? – беззастенчиво спросила она, пробивая товар и складывая его в бумажный коричневый пакет. – Или наоборот, типа… радость и все такое? Правильный подход, одобряю. Я недавно думала, что залетела от Дика, та еще свинья… Меня накрыла та-ака-ая паника! Зачем мне ребенок? Я школу еще не окончила и в колледж хочу. А с мелким на руках шансы на получение образования значительно сокращаются. Меня несколько дней колотило, прежде чем я решилась. Тоже скупила все возможные тесты… Так надежнее, да? Вдруг один будет некачественный и даст сбой? Я обрадуюсь, успокоюсь, а потом через девять месяцев – бац! И что потом? Уж лучше сразу найти хорошую клинику…Джаред был больше не в состоянии выносить эту трескотню, достал из кармана смятый комок двадцаток прежде, чем девчонка заткнулась и сообщила ему общую сумму. Денег там было явно больше, чем стоимость всех тестов – хватит. Он схватил пакет, пробурчал ?сдачи не надо? и выскочил из магазина вон.Прохладный вечерний ветерок шелестел кленовой листвой, трепал волосы и приятно обдувал лицо.Джаред сделал несколько глубоких вдохов, дошел до своей машины. Интересно, успеет он с этим разобраться до возвращения Дженсена с работы? Какая все-таки глупость! В последний раз ему приходилось прибегать к хитрым техническим приемам типа стояния на голове,витаминам и гормональным уколам, чтобы на одном из таких тестов появился вожделенный плюсик. И он появился, но далеко не сразу… а потом все закончилось очень плохо.

Джаред развернул пакет, осмотрел валяющиеся на дне упаковки тестов, один только их вид поднимал со дна души какую-то муть и раздражение. Заметив стоящую рядом с фонарным столбом урну, он смял пакет и швырнул его туда.

– Реально, чувак, это очень плохая шутка, – сказал он зло, поднимая глаза вверх, когда садился в машину.

S5 ● E10 ● Playing God? American Authors – Best Day of My LifeНачало эпизода: Джеи просыпаются утром; Дженсен готовит завтрак, они разговаривают с Джаредом о победе в кинике.? Ofenbach – Be MineКэти просыпается и находит приготовленный для нее завтрак, Уилл возвращается с пробежки…? BANNERS – Holy GroundДженсен приходит домой и спрашивает Джареда о его самочувствии, Джаред отвечает, что все хорошо.? J2 feat. Johnny & Justin Coppolino– The Sound of Silence (Simon & Garfunkel cover)Финал эпизода: Тара говорит с судьей о Пейшенс; полиция приходит арестовывать мистера Брайса, на него надевают наручники, Дженсен успокаивает Кэмерона, Ванесса и главный хирург смотрят в след мистеру Брайсу, которого уводит полиция; Кэти говорит Уиллу, что согласна переехать к нему; Соня стоит у дверей бара, в котором у нее назначено свидание, а потом разворачивается и уходит; Джаред покупает в магазине тесты на беременность, а потом их выбрасывает.