5.07 The Choice (2/2)

Он много раз бывал в этом кабинете, Саманта часто вызывала его к себе, но еще никогда он не чувствовал себя здесь столь неловко. Со стен были сняты все грамоты и дипломы, принадлежавшие доктору Феррис, убрана рамка с фотографией ее сына со стола, даже подставка для ручек и та теперь поменялась.

– Куда вы так спешите? – сладко пропела Кортез и, обведя взглядом комнату, сморщила нос. – Вам здесь неуютно? По-моему, кабинет весьма неплох. Мне как раз такого не хватало.– Он не ваш.– Теперь мой. Но если хотите, можем перенести нашу беседу в более располагающее к общению место, я не против, – она бросила взгляд на часы. – Сейчас время ланча, закажем столик в ближайшем ресторане?

– Спасибо, не надо, я пришел к вам не на свидание, – возразил Джаред, игнорируя ее заинтересованный взгляд. – Предпочитаю общаться на деловые темы в соответствующей обстановке. Хотелось бы, не отвлекаясь на сторонние темы, узнать, о чем вы хотели со мной поговорить, так что, давайте приступим, – и в подтверждение своих слов уселся в кресло напротив Кортез.

– Ну что ж, – по ее лицу пробежала тень негодования, голос из медового сделался холодным и острым, как лезвие бритвы. – Давайте начистоту, Джаред. Вы ведь прекрасно понимаете, что дело с ОМА в этой клинике, за которое вы так сильно радеете, уже давно решено. Это приказ свыше. Я слежу за его выполнением. А вы, надеюсь, не из тех, кто по своей природе любит бороться с ветряными мельницами?Джаред проглотил комок, подступивший к горлу.

– Не понимаю.

Она обошла стол, прошлась по комнате и остановилась у Джареда за спиной.

– Я предлагаю вам не делать лишних бессмысленных движений. Если вы хотите выступить перед Советом директоров, чтобы выставить себя перед ними всеми дураком, предупреждаю заранее – ничего не изменится. Вы лишь потратитесилы, время и нервы. Зачем вам это?– Вы заботитесь о моих нервах?– Ну а почему бы и нет, – усмехнулась Кортез и положила руки ему на плечи, как старому близкому знакомому. – Я предлагаю прийти к компромиссу и стать партнерами.Джареда внезапно замутило. То ли у ?глубоководной хладнокровной рыбы?, как окрестили Кортез на просторах клиники, были слишком тяжелые и едкие духи, от которых мутилось в голове, то ли Джареду просто был невыносим весь этот разговор, но желудок его угрожающе подпрыгнул к горлу. Он едва успел вздохнуть поглубже.

– Что в вашем понимании ?партнеры??

– Предлагаю мне не мешать, Джаред, – сказала она вкрадчиво. – Все ваши попытки что-то изменить напоминают агонию.

– Вы никогда не задумывались, мисс Кортез, о тех отцах, которых вы, закрытием ОМА, лишили шанса на квалифицированную помощь, об их детях? Вы могли бы им помочь, оставив в клинике все, как было.– О, только не надо давить на жалость. Поверьте, если бы я рассуждала так, я бы никогда не заняла должность, которую занимаю сейчас, и до сих пор жила где-нибудь в вонючем Квинсе, не в состоянии нормально оплачивать свои счета. Я не должна заботиться и переживать за тех мужчин, кто сделал неправильный выбор.– И поэтому они заслуживают смерти? – сжал челюсти Джаред.– Это не я, Джаред, это государственная программа.

Она вновь обошла стол и присела на его краешек прямо перед Джаредом, начав покачивать недостающей до пола ногой.– Ну давайте порассуждаем вместе. Это не я плохая, это вы запутались, насилуете свое тело. Посмотрите на себя в зеркало, вы же такой большой и сильный, представить вас с животом, вынашивающего ребенка – всё равно, что нацепить на породистого скакуна упряжь для пони из парка аттракционов с бантиками и колокольчиками, – она в отвращении сморщила нос. – Смешно и нелепо. Вы все ведете себя не как мужчины, вы строите из себя женушек, мамочек, и это глупо.– Ах, так вот кем вы себя считаете, несущим истину гласом? Будете объяснять нам, как все это противоестественно, и наставлять на путь истинный?Кортез улыбнулась, скрещивая на груди руки.– Вы так искренне и по-детски злитесь. Столь сильно беспокоитесь о ?несчастных? папочках и их не менее несчастных детях, или берет верх личная обида и опасения за себя?

– О какой вообще обиде речь, мисс Кортез?

– Давайте вернемся в самое начало вашей истории. Можно подумать, перемены в вашей жизни принесли в нее что-то хорошее. Насколько я знаю, вы пришли в ?ЛоуМорганКо? младшим сотрудником, но очень скоро ваша карьера начала стремительно развиваться – вы приводили клиентов, большинство из которых щедро оплачивали предоставляемые им юридические услуги, охотно брали даже самые сложные дела и умудрялись выигрывать, несмотря на небольшой опыт, выступали в судах настолько рьяно, что хоронили прокуроров под обломками их же линии обвинения. Это большие достижения для человека, не учившегося в Гарварде. Но вас уволили, прикрывшись банальным сокращением мест. На деле же причиной стало ваше положение – пузатый адвокат - это огромная тень, ложащаяся на всю контору и ее клиентов, а значит, ущерб для прибыли. Ни один судья, ни один присяжный не будет воспринимать такого адвоката серьезно. Вы бы тут же завалили все дела, стали огромным, необъятным Титаником, который спешно идет ко дну со всеми своими клиентами. А вы хоть раз задумывались, какую карьеру могли бы уже построить, если бы остались в одной из самых престижных и дорогих юридических фирм Нью-Йорка? Как знать, возможно, уже стали бы долевым партнером. А может даже именным. Представляете, ваше имя могло красоваться на стене у парадных дверей!– Бог мой, вы меня что, гуглили?!

– Вы же адвокат, Джаред, вы же знаете, что выходя на ?поле боя?, необходимо владеть максимально полной информацией о своем противнике. Это помогает понять его мотивы и дальнейшую тактику. Вот ваши мотивы, например, – она подалась вперед и без всякого стеснения провела выставленным вперед пальцем по линии его галстука, –мне ясны, как день. К сожалению, вы очень сильно увязли в топком болоте, но моя задача не допустить, чтобы кто-то еще попал в эту ловушку.

– Вы ничего не знаете о моих мотивах, – Джаред с трудом сглотнул и покачал головой, вспоминая своего прежнего босса и момент, когда его попросили уйти. –Мне не нужна работа в конторе – пусть и чрезвычайно престижной, где мой личный выбор и мое положение – проблема. Я выбрал семью.– Ну конечно! Семья – звучит так пафосно. Вот только что же я вижу сейчас? Унылого больничного адвокатишку, погрязшего в жалобах пациентов, грязных подгузниках, кашах и тени своего сексуального мужа-врача. Что вы чувствуете, когда за иски о профессиональной небрежности берутся настоящие адвокаты, а вы лишь бегаете за ними, как собачка, и разгребаете оставшееся дерьмо? Вам самому не противно от того, как низко вы пали? А все из-за чего? Из-за противоестественного желания.

– Простите, мисс Кортез. Я думаю… мы… закончили.

Кортез раздраженно побарабанила пальцами по столешнице.– Я сделала все, чтобы разрешить конфликт мирным путем. Дала вам шанс. Но вы им не воспользовались. Имейте это в виду, если все-таки решите выйти к Совету директоров. Вы не выиграете, – жестко предрекла она.Джаред выскочил из кабинета, громко хлопнув дверью. Даже не потому, что поскорее хотел избавить себя от общества Кортез, просто… просто перед глазами темнело. А грохнуться в обморок перед этой девицей было куда хуже, чем грохнуться в обморок в одном из коридоров больницы.

Он едва успел добраться до первой, попавшейся на его пути уборной, прежде чем его вывернуло в мусорную корзину.– Я выступлю перед Советом директоров, – сказал Джаред, разглядывая свое бледное отражение в зеркале и вытирая губы бумажной салфеткой. В висках тяжело пульсировала кровь. – Выступлю, чего бы мне это ни стоило.***Сердце бешено колотилось в груди, пока Дженсен шел к палате своих маленьких пациентов.– Мистер и миссис Брайсон, мы выяснили причину, по которой вашим детям так плохо.На лице родителей, не отходивших от кроватей, обозначилась тревога.– И судя по вашему голосу, это точно не кишечный грипп.– Это не кишечный грипп, определенно. К сожалению, у Тедди и Зака заболевание, которое называется болезнью Гассера или гемолитико–уремическим синдромом – ГУС, его вызывает один из штаммов кишечной палочки. Сейчас нельзя определить, как именно заразились дети, но это могло произойти по разным причинам: они могли инфицироваться через пищу или воду, контактировать с животными или больным человеком. Это нельзя было предугадать, болезнь редкая и ее симптомы зачастую напоминают простую кишечную инфекцию или простуду.– Но вы ведь их вылечите? – спросила мать очень тихо и печально.– Дело в том, что бактерия крайне патогенна, она поражает практически весь организм, – Дженсен замолчал, стараясь подыскать слова, чтобы продолжить. – Вы привезли их вовремя, иначе следующим этапом могла быть кома. Сейчас мы начали консервативную терапию, но почки мальчиков уже необратимо повреждены.

– Что это значит?– Это значит, что их почки больше не могут выполнять свои функции. Единственный способ сохранить Тедди и Заку жизнь – это пожизненный диализ. Им придется по три-четыре раза в неделю очищать кровь.Мать опустилась на пол у стены и принялась всхлипывать.– То есть, они будут привязаны к больнице? – спросил капрал Брайсон, успокаивая жену легким прикосновением к плечу.Дженсен с сочувствием кивнул.– Да. Но должен предупредить: учитывая, что дети еще очень маленькие, диализ может негативно отразиться на их росте и здоровье. Это побочный эффект.Капрал прикрыл глаза.

– Неужели нет других вариантов?– Есть. Но он не исключает рецидива болезни.– Что за вариант, доктор?– Пересадка почки.

– Пересадка почки поможет лучше диализа?– Я бы сказал, что пересадка почки улучшит их качество жизни. Диализ будет влиять на учебу, работу, общение со сверстниками. Им будет необходимо постоянно посещать клинику, не пропускать диализ, не забывать о нем, никаких долгих отъездов, походов с друзьями.– Что нам нужно сделать, чтобымальчикам сделали пересадку?– Я могу занести их в базу поиска доноров. Но здесь есть одна сложность. Учитывая диагноз, как я уже сказал ранее, шанс, что им отдадут донорские органы – очень мал. Большая вероятность повторного возникновения болезни и риск отторжения трансплантата опускают их в самый низ списка. Но можно поступить иначе: родственники - самые лучшие доноры, мы можем проверить на совместимость вас и всю вашу родню, если кто-то из них подойдет – мальчики получат почки, диализ не понадобится.– Конечно! Проверяйте меня и жену!– Желательны еще бабушки и дедушки, тети, дяди.– Бабушек и дедушек у нас нет, – ответила миссис Брайсон.

– Значит, только вы двое? Шансы невелики, но мы возьмем все необходимые анализы, чтобы посмотреть совместимость. Крепитесь.Супруги промолчали в ответ, и Дженсен понял, что произнес совершенно бессмысленные слова поддержки.– Док, помогите моим детям! – Стэн Брайсон нагнал его уже в коридоре, его мольба превратилась в шепот.– Я делаю все, что в моих силах, мистер Брайсон.

Он горестно посмотрел на Дженсена.– Это я виноват, это все из-за меня. До ранения я служил в специальных войсках, почти не бывал дома. Меня не было, когда родились мальчики, я был не с ними, когда они сделали свои первые шаги. Все легло на плечи моей жены. А когда я получил ранение, то понял, что это шанс, полностью уйти со службы я не смог, стал работать переводчиком и решил, что если они иногда будут ездить со мной – нам всем это пойдет на пользу… И теперь мои дети – самое дорогое, что есть у меня в жизни, обречены до конца жизни!

– Я могу представить, что вы сейчас чувствуете. Поверьте. Но, пожалуйста, не надо загонять себя в угол виной, это им не поможет. Никому не поможет. Просто не закрывайтесь, не отдаляйтесь, будьте с ними. Я буду бороться за ваших сыновей изо всех сил. Есть шанс, что вы с женой подойдете как доноры, и тогда все разрешится благополучно. Давайте подождем результатов.***Результаты анализов на совместимость вызвали в Дженсене почти физическую боль, поднимающуюся тошнотворной волной к горлу.

– Господи, как он будет выбирать? – шепотом спросила у него Соня, мельком заглянув в листок.

– Не знаю, – пожал плечами Дженсен и вновь направился в палату, где лежали дети Брайсоны.

– Миссис Брайсон, вы не подошли, но ваш муж подходит, – сообщил он родителям.

– Слава богу! – выдохнула миссис Брайсон.– То есть, я смогу стать для них донором? – уточнил капрал.– И да, и нет.– Что это значит? Я подхожу только одному из них?– Нет, вы идеально походите им обоим – в медицинском аспекте, но в этическом – вы можете стать донором только для одного ребенка.

– Почему?

– Потому что у вас всего две почки. Мы можем забрать только одну, забор второй противозаконен.– Противозаконен, когда на кону жизнь моих сыновей? Но вы ведь сами говорите, что человек может жить без почек – на диализе. Забирайте, спасите наших мальчиков, а я могу жить на диализе! Я справлюсь.

– Вы военный, вы не сможете больше служить.– Ну, значит, так тому и быть! Даже если я потеряю заработанную пенсию, я найду, как прокормить семью. Мне нет и сорока, доктор, я женился, стал отцом, многое повидал, побывал в горячих точках – каждый день там я понимал, что могу не вернуться и не увидеть жену и детей, но я вернулся! Я прожил отличную жизнь, диализ ее не обременит, а вот мои сыновья – они малыши, у них все только начинается! Так что давайте, пересаживайте мои почки им! Я согласен. Я хочу отдать им свои почки. Обе!– Как отец, я прекрасно вас понимаю, Стэн, но как врач – не могу. Не могу по многим причинам, даже если бы очень хотел.

– Но вы обещали бороться до последнего, док! – в голосе капрала Брайсона послышались нотки упрека. –Помните?

Дженсен почувствовал себя мерзко.

– Мы можем взять у вас почку и пересадить одному из мальчиков, а второго оставить в очереди на трансплантацию. Это совсем не то, что вы хотели услышать, но другого выхода, боюсь, нет.– Кому из детей вы можете пересадить почку? – спросила миссис Брайсон.– Это должны решить вы.Плечи капрала Брайсона опустились; Дженсен видел, как у него на лице обреченность борется с яростью.

– То есть, вы хотите, чтобы мы решили, кому из детей отдать почку, а кого оставить в ожидании и, возможно, лишить будущего и нормальной жизни? А что станет, когда они оба подрастут? Зак или Терри спросят: мама, папа, почему? Почему вы отдали почку брату, а не мне? Чем вы руководствовались? Если мы не станем выбирать, доктор Эклз, что случится?– Тогда… если вы откажетесь, выбор сделают врачи, исходя из жизненных показателей мальчиков. Состояние Терри критическое. Состояние же Зака более стабильное, он лучше перенесет операцию и шансы на успех пересадки и дальнейшее приживление почки у него выше, чем у Терри. Поэтому почку, вероятнее всего, получит он.– Но если Терри хуже, почка ему нужнее!

– Именно поэтому исход операции для него может оказаться непредсказуемым, – объяснил Дженсен. – Мне сложно это вам говорить, но в трансплантологии предпочтение всегда отдают более сильному реципиенту.– Но если ему так плохо сейчас, как же он доживет до донорской почки?

– А если пересадить почку Терри, Зак сможет дождаться донора? – уголки рта на прямоугольном лице капрала дрогнули.– Если вы сделаете выбор в пользу Терри, мы пересадим ему вашу почку. Но состояние Зака пока стабильно, а в процессе ожидания может ухудшиться.– Я правильно понимаю, что все варианты дерьмовые? Кого бы мы ни выбрали, кого бы ни выбрали вы – один ребенок все равно пострадает?

– Увы.Вивьен Брайсон тяжело сглотнула.

– Я не могу решить. Не могу!

– Доктор, сколько у нас времени?– Не много.

– Дайте нам еще время, – попросил капрал, голос его стал тихим и хриплым. – Подумать.– Мы не будем думать, Стэн! – крикнула Вивьен и из ее груди вырвались судорожные рыдания, голова раскачивалась из стороны в сторону. Она не могла больше сдерживаться. –Я не могу! Я не смогу с этим жить, я не смогу смотреть им в глаза!

– Вив, они будут жить оба, даю слово. Я все решу. Это моя вина, и решение за мной. Спасибо вам, док, – обратился он к Дженсену. – Я вижу, вы старались. Но они мои дети, мой долг их защищать. Я служил стране, и теперь пора подумать о семье…– Мистер Брайсон, вы сейчас под эмоциями. Прошу, дайте себе время остыть.– Я солдат, я умею управлять своими эмоциями. Просто дайте мне слово, что поможете и Заку, и Терри. А сейчас мне надо успокоить супругу.***– Я правильно понимаю, вы отказали моим пациентам, доктор Дэй? – устремившись к Фелиции, почти прошипела Кортез.

Резко остановившись, Фелиция повернулась. Они стояли на лифтовой площадке у одного из автоматов с пакетиками чипсов и орешков.

– Если это ваши пациенты, мисс Кортез, вот и делайте им ЭКО сами, – ответила она, даже не пытаясь скрыть резкость в голосе. – А я приняла решение, как врач, верное, по моему мнению, решение.– Вы, кажется, не поняли, доктор Дэй, – в голосе Кортез прозвучало откровенное неодобрение. – Когда я просила вас взять этих пациентов, это была не просьба. Я приказала вам провести простейшую процедуру.– А я не подчиняюсь вашим приказам. Не переживайте, я никому не проболтаюсь, но делать то, что считаю неправильным, не буду. То, что вы приказали мне сделать без наличия медицинских показаний, называется селективным отбором и запрещено. Если у вас нет никаких этических принципов, у меня они пока еще есть. Я давала клятву. Сначала пол, а потом что? Глаза, волосы, уши? Это клиника, а не ферма.– И почему в этой клинике столько идиотов? – саркастически фыркнула Кортез. – Вы все пожалеете, обещаю вам.

***Дженсен, Соня и Фелиция, облокотившись на стойку сестринского поста, наблюдали, как новая медсестра – Дарлин Хеллман, присланная Кортез, ставила капельницу одному из пациентов. Надо заметить, получалось у нее скверно. Она постоянно твердила, что имеет за плечами огромный опыт работы, но войти в вену никак не могла. Пациент, крупный лысоватый мужчина ахал, охал и матерился, а Дарлин Хеллман продолжала тыкать в него иголкой.– Где она ее нашла? – ужаснулась Фелиция.

– В каталоге ?Желтые страницы? за восемьдесят пятый год, полагаю, – хмыкнула Соня.– Она же всех пациентов в гроб загонит, – сочувственно вздохнул Дженсен. – Соня, может, поможешь ей?– Ну уж нет, – покачала головой Соня. – Я не буду помогать крысе Кортез… чтобы она потом сдала нас с потрохами за все хорошее, что мы ей сделали? Неа!– Но речь ведь не о ней или о Кортез, а о пациенте, – не согласился Дженсен. – Бедолага превратится в дуршлаг.Он сделал шаг вперед, уже готовый сам поставить эту чертову капельницу, как на улице раздался оглушительный хлопок, напоминающий выстрел.

Соня и Фелиция инстинктивно вжали головы в плечи, пациенты засуетились, начали переглядываться, помещение наполнилось гулом голосов, у кого–то из медсестер выпала из рук стопка простыней.

– Что это было? – спросил Дженсен, замечая, как пожилой чернокожий охранник, придерживая висящую на поясе кобуру, заковылял к дверям на улицу. Там явно что-то происходило.– Черт. Че-ерт! – вдруг выкрикнул Дженсен и тоже кинулся к дверям.Он выскочил из клиники, осмотрелся – на парковке уже толпились люди. Дженсен бегом направился туда.Он уже знал, что увидит, как только достигнет места происшествия.

Пробираясь сквозь толпу, Дженсену бросились в глаза сначала солдатские ботинки, потом камуфляжные штаны.Капрал Стэн Брайсон лежал на спине рядом с одним из автомобилей, вокруг его головы растекалась большая кровавая лужа. В правой руке был зажат пистолет.

Дженсен присел над ним, пощупал пульс. Пульс слабый, но был, а вот один из зрачков не реагировал.

– Каталку сюда, срочно! – крикнул он с чувством собственного бессилия.Соня проверила рефлексы, реакцию на боль.– Децеребрация.Вивьен Брайсон тоже находилась в толпе, это Дженсен понял по пронзительному женскому воплю, разлившемуся по парковке.– Миссис Брайсон, – окликнул ее Дженсен, вставая на ноги и вытирая окровавленные руки о рубашку, – ваш муж может стать донором для ваших детей. Вы согласны?Она стояла, прижав к лицу руки и широко распахнув глаза. Охранники теснили всех назад, и ее в том числе.

– Вы согласны, Вивьен? – повторил Дженсен. – Медлить нельзя.Вивьен попыталась ответить, но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Поэтому она согласно закивала.– Нужно подключать его к аппарату! Соня, позвони в нейрохирургию и… трансплантологам. Его дети сегодня получат новые почки.Вивьен Брайсон спешно шла, держась за поручень каталки до самых дверей палаты, в которой уже ждал нейрохирург и другие врачи. Через порог палаты переступить ей не позволили, попросили ждать снаружи. Дженсен усадил ее в одно из кресел у стены.

– Сегодня Зак и Терри получат почки, Вивьен, мы им поможем, – сказал ей Дженсен, прикусывая изнутри щеку.

– Поразительно, выстрел в голову с такой точностью, – не то восхитилась, не то ужаснулась Соня, когда они оставили Вивьен у двери в палату.

– Он военный, он знал, как стрелять, – развел руками Дженсен. – Остается надеяться, что для мальчиков все закончится благополучно. Это их единственный шанс, других почек, помимо отцовских, у них не будет.***Лужу крови, оставшуюся от сегодняшнего инцидента, смысли уборщики, правда, едва заметный ржавый след на асфальте все равно остался.

Машины у Кэти не было, но она зачем–то пошла через парковку, предусмотрительно обходя пятно, когда в сумочке заурчал телефон.

На экране высветилось имя звонящего контакта ?Уилл?. Кэти помедлила несколько секунд и, наконец, ответила на звонок.– Привет. Я слышал, что случилось у вас сегодня в клинике. Прости, я был в другом квадрате на вызове, не смог приехать. Как ты?– Я в норме.

– Если хочешь поговорить о случившемся или тебе вдруг нужна компания, ну, чтобы не быть одной после случившегося… – предложил Уилл и замолчал, дожидаясь ответной реакции.– Это так мило, но не стоит. Спасибо, ерунда, – хихикнула Кэти нарочито веселым голосом. – У нас в клинике и не такое случается, мы привыкли. Наверное, строит прийти домой и просто лечь спать…– Да, я помню, свидание с подушкой.– Именно.– Тогда спокойной ночи.– Ага...Через секунду телефон снова зажужжал у нее в руках, пришло текстовое сообщение с изображением цветочка.

Кэти улыбнулась, но отвечать не стала, отключила телефон и бросила его обратно в сумочку, решив не включать до утра.

***На одной из улочек Уильямсбурга мигала неоновая барная вывеска,изображающая рюмку на высокой ножке, такая же неоновая стрелка указывала прямо на большую стеклянную дверь.

Фелиция поморщилась от некстати разыгравшейся головной боли и толкнула дверь, входя в бар, где за самым дальним столиком, окутанная алкогольным ароматом и сигаретным дымом, ее ждала Карен…

Вообще, еще прошлой ночью стало ясно, что эта Карен не мечта всей ее жизни, но сегодня был такой отвратительный день, что сил на заведение новых знакомств просто не осталось.

Завидев Фелицию, Карен встала, будто опасаясь, что она ее не заметит, достала из своего коктейля оливку и демонстративно положила ее себе в рот.Впрочем, может, Карен не такая уж и плохая партия на этот вечер, если сдобрить ее компанию бутылкой текилы, – подумала Фелиция и завернула к барной стойке, за которой красовалась целая стена из бутылок на любой вкус.***В жизни любого врача случаются тяжелые дни, но сегодняшний поднялся в самый вверх списка.

Джаред приехал с работы раньше и сидел на кухне, завалив стол бумагами. На стойке, рядом с вазой с фруктами скучала картонная коробка с холодной и нетронутой пиццей. Видимо, поужинать Джаред так и не сподобился.– Привет, – Дженсен прошел к холодильнику открыл дверцу и достал бутылку воды. – Я думал, мы поедем домой вместе, но не нашел тебя в клинике.Джаред вздохнул и оторвал взгляд от бумаг.– Я уехал пораньше, решил поработать дома.

– Тебе надо сделать передышку.– Я пытаюсь доработать свою речь перед Советом.

Дженсен открутил крышку и сделал глоток воды.

– Я в тебя верю!– Сегодня я говорил с Кортез. Она заняла кабинет Саманты, и она знает о моем намерении выступить перед Директорами. Сказала, что мы проиграем…– Не слушай ее. Не позволяй ей забраться себе в голову, Джаред.– Я пытаюсь придумать хоть что-то, но… Мы и правда теряем ее, теряем клинику.Дженсен сел напротив Джареда.– Ты в курсе, что сейчасты похож на врача, и говоришь как врач? Помнишь, когда-то мы говорили, что то, что мы оба делаем, чем занимаемся, очень разное? Это не так, – Джаред напряженно молчал, затаив дыхание. –Ты точно так же бьешься над умирающим пациентом и не хочешь его отпускать. Мы, когда у нас на руках пациент теряет последние капли жизни, чувствуем нечто схожее. Но иногда все бессильны.– Да-да, сейчас ты вспоминаешь, что я когда-то говорил о врачах и был не прав. Я не понимал, почему ты так отчаянно борешься за каждого пациента, считай, что теперь понимаю. Теперь я – ты. Если ты считаешь, что пора сдаться, то я не готов.– Я не говорю, что надо сдаться и опустить руки, я говорю, что порой даже часы реанимации, все лекарства и вся влитая кровь не помогают пациенту, он уходит, и как это ни сложно принять, к этому надо быть готовым.

– Но клиника не пациент! В смысле, она такой же сложный организм, живущий, дышащий, но биологические законы, разрушающие клетки и плоть, с которыми зачастую не может совладать медицина, к ней не применимы. И это наш плюс, понимаешь? Погибшего пациента вы оживить не сможете, но клинику мы можем спасти, как бы тяжело больна она ни была сейчас.Дженсен проглотил сухой комок, застрявший в горле.– Я просто говорю, Джаред, что, похоже, мы и правда вышли на финишную прямую. И нам надо быть готовым к проигрышу.

– Нет! Не говори так.– Иногда что-то просто случается и единственное, что ты можешь - это просто смотреть.– Ты пал духом!Дженсен был мрачен.– Джей, этот мир полон дерьма, и… порой его слишком много, оно все затапливает. Я устал сражаться с чем-то или кем-то, у кого явно искаженные представления о добре и зле. Добра не существует, света не существует, есть только зло и тьма. Я стал врачом, чтобы делать этот ужасный мир лучше, но я ничего не могу изменить, совсем, – он положил свои руки ладонями кверху и посмотрел на них. – В отличие от сказок, в реальности тьма побеждает.

– Святой Антоний – это добро, поэтому клинику надо отстоять. Ты вернешь веру, когда мы победим.– Моя вера давно умерла, Джей. И я не знаю, как долго я еще выдержу. Может, нам и правда стоило не откладывать и уехать в Италию, а для меня настал момент, когда… пора сменить работу на ту, где нет пациентов и нет врачей?– Мы все еще можем уехать, когда все закончим здесь. Если захочешь. Но перестать быть врачом? Я никогда еще не видел, чтобы ты сомневался в медицине, в том, что ты настоящий врач. Ты спас немало жизней.

– Победы забываются очень быстро, а вот проигрыши… спроси любого врача, помнит ли он тех, кого он спас? Вряд ли. Но имена тех, кого потерял, не уберег, застревают в памяти на десятилетия.

– Послушай, я не знаю, почему, когда и куда делось твое желание бороться и менять мир, но оно не могло исчезнуть совсем, оно все еще где-то внутри тебя. Надо только его отыскать и разбудить. Наверное, это просто усталость, на нас столько всего разом навалилось, после того, как мы вернулись...

– Наверное, – согласился Дженсен, не спеша объяснять Джареду какой именно ночью, и на какой именно дороге могло быть потеряно это желание бороться. – Так что, не хочешь сделать перерыв и все-таки перекусить остывшей пиццей?.. Я умираю с голоду. А потом мы сядем и вместе разберемся с этими бумагами, обещаю.

ТВСStay tuned! >>> S05Ep08 Call of DutyМузыка к эпизоду:? Molly Kate Kestner – Compromise? Dirty South (feat. FMLYBND) – The Unknown

? Jamey Johnson, Twiggy Ramirez & Shooter Jennings – You Are My Sunshine? Bishop Briggs – Dead Man’s Arms