5.04 Trip To Hell (2/2)

– Тогда эмболизация пуповинной артерии аномального плода, – не сдавалась Тара. Голос ее звучал возбужденно.Дженсен перестал терзать стену и обратил свой взгляд на коллег. Фелиция смотрела на него выразительно, иронично приподняв брови.

– Новички всегда оптимистичны и самоуверенны, – сказала она. – Но уничтожить злого близнеца примитивным методом, который не используют уже два десятилетия… возможно, стоит попробовать?– Это похоже на план. Но рискованно.

– Зато это хотя бы что-то! – не выдержала Тара. – Ребенок-донор без патологий, пока жив и здоров, если оставить все, как есть, брат-близнец его убьет.

– Дженсен, мы можем попытаться, правда, нужна ювелирная точность – стоит промахнуться, сделать одно неверное движение, и мы навредим и отцу, и здоровому ребенку, без тебя я не справлюсь, – честно призналась Фелиция. –Но если ты не согласен – мы здесь закончили.

– Нет, этому отцу и его ребенку нужна медицинская помощь. Он пришел слишком поздно, но однажды медицина его уже подвела, так что, он получит помощь сегодня! Пусть эта операция доисторическая, но мы ее проведем.– Учитывая, что вы превосходите меня в своем опыте, –признался доктор Гейл, – я сам не решусь на такую операцию, но готов вам ассистировать. И заодно перенять очень ценный опыт у мастера, уверен, это может пригодиться мне в будущем. Буду благодарен вам по гроб жизни, доктор Эклз!– О! Да ты у нас прямо Оби-Ван Кеноби! – пошутила Фелиция, легонько подталкивая Дженсена локтем в бок. – Согласись, приятно?…Операционная была совсем маленькой и напоминала декорации из малобюджетного фильма. Стены в ней от пола до потолка были выложены белой, местами потемневшей и потресковшейся плиткой, лампа светила тускло. Как в таких условиях можно удачно провести операцию, для Дженсена оставалось загадкой. Здесь либо работали совсем безразличные врачи, либо виртуозы своего дела. Доктор Гейл, судя по его заинтересованности и преданности работе, скорее всего, относился ко второй категории. Что ж, с другой стороны, такие непростые, полевые условия заставляют профессионально расти и развиваться.

Все четверо, одетые в стерильные халаты и перчатки, столпились у древнего клеенчатого операционного стола, на котором лежал пациент. Живот у него был наполовину закрыт синей операционной салфеткой.– Не волнуйтесь, Митчелл. Процедура не займет много времени. Старайтесь думать о хорошем и дышите медленно и глубоко.

– Все равно немного страшно, – признался мистер Хоровиц и с трудом сглотнул.

– Я знаю. Доктор Гейл, у нас есть версед? Введите ему два кубика. Это вас успокоит, Митчелл. Все, что вы почувствуете, это небольшое давление, боли не будет.

– УЗИ, фетомонитор, самая большая игла, – начала перечислять Фелиция, которой пришлось взять на себя роль операционной сестры. – Что еще?– Немного удачи, – пожелал Дженсен и поднял затянутые в перчатки руки, готовясь начинать.

– Флоренс, ты можешь подождать за дверью, – обратилась к своей практикантке Фелиция. – Операционная крохотная, слишком много людей – толкучка ни к чему.Тара округлила и без того огромные печальные глаза, по ее лицу пробежала тень разочарования. Но спорить она не посмела, неуверенно двинулась к двери.

– Фелиция, – многозначительно произнес Дженсен. – Она предложила эту процедуру, – терпеливо объяснил он. –Думаю, будет справедливо, если доктор Флоренс сможет наблюдать. Галереи здесь нет, так что, единственный вариант – стоя рядом со столом.Фелиция неохотно кивнула.

– Хорошо. Только пусть не мешает. У нас нет права на ошибку.

Алкоголь давно выветрился, плохое самочувствие сменилось рабочим предвкушением, но перед началом процедуры Дженсен все равно постарался выровнять дыхание и максимально сосредоточиться – вдох-выдох. Зато доктор Гейл заметно нервничал, на лбу выступили крупные капли пота. Тара смотрела на операционное поле во все глаза.

– Ну что, поехали!Через некоторое время процедура была успешно завершена. Кажется, в этом непростом сражении они одержали маленькую победу.

– Теперь отдых и цефотаксим внутривенно, – сказал Дженсен, облегченно стягивая с головы шапочку.

Пациента увезли в палату, вероятно, такую же серую и мрачную, как и все в этом здании. Доктор Гейл без конца восхищался мастерством Дженсена, благодарил за бесценный опыт. А выйдя из операционной, Дженсен обнаружил, что Тара сидит в самом конце коридора прямо на полу, прижавшись спиной к стене. Она выглядела ужасно подавленной. Дженсен подошел к ней, сел рядом.– У отца и ребенка все будет хорошо? – спросила она, глядя на носки своих кроссовок.

– Не знаю, – честно ответил Дженсен. – Мы сделали всё возможное в имеющихся условиях, разорвали связь с ?маленьким вампиром?, так что, здоровый малыш должен быть в порядке.

– Надеюсь на это. Почему так происходит? Все эти жуткие болезни, часть из которых мы не в силах вылечить, смерти, дети без головы и сердца?

Дженсен хотел бы дать ей ответ, четкий и стройный, но он сам не знал его.

– В процессе работы ты задашь себе еще много вопросов, на которые никогда не найдешь ответов. Эта работа состоит не только из медицины, и подчас медицина - не самое сложное, Флоренс. Главное, не замыкайся, нельзя все держать в себе. Если тебе стало плохо после пережитого, поговори с кем-нибудь.

– С кем? Мои сутки длятся тридцать часов, и все это время я учусь или провожу в клинике. Мои друзья стараются как можно меньше задавать мне вопросов, потому что я общаюсь с ними медицинскими терминами. К тому же, все мои друзья не здесь – они остались в Файетте.

– У тебя есть наставник, – напомнил Дженсен.– Доктор Дэй меня ненавидит.– Не говори ерунды, никто тебя не ненавидит.

– Она смотрит на меня, как на лягушонка в банке с формалином.

– Ерунда, – уверил ее Дженсен. – Тара, ты только начинаешь. Такая у нас работа, здесь не бывает просто, но надо как-то с этим жить.– Вы говорите, как мой дедушка.Дженсен приподнял брови. Тара хоть и была очень молода, но в дедушки он ей еще не годился, он вообще еще не видел себя в роли дедушки и наделся, что это произойдет очень нескоро.– Дедушки дело говорят, – он попытался подбодрить её.– Да, – Тара продолжала внимательно смотреть на носки своих кроссовок. – Но если бы он знал, какой из меня ужасный врач, то поднял бы меня на смех. И папа тоже. Я никогда не смогу стать, как они.– Они тоже врачи? – догадался Дженсен.– Да. Дедушка был военным хирургом, он ампутировал столько конечностей! Даже первое время вел подсчет, но очень скоро записная книжка закончилась. Написал два пособия, еще у двух медицинских книг был соавтором. Отец психиатр. Мама врач общей практики…

– Бремя фамилии? Знакомо.

– …А я позор семьи. У меня трясутся руки, когда надо поставить капельницу.– Хочешь совет, Тара? Не стремись никому подражать, не примиряй на себя чужие роли, другие могут ожидать от тебя чего угодно, но это вовсе не значит, что ты должна оправдывать их ожидания. Просто выбери свой путь и будь собой.

Она вздохнула.

– Спасибо. Что теперь, обратно в Святой Антоний?Дженсен взглянул на часы. Часы показывали полдень.

– Нет! – охотно ответил он. – Мы сегодня прогуляем работу в святом Антонии. Но не прогуляем ее как таковую.

…Комната ожидания была переполнена, по ее периметру стояли раскладные стулья, которые все до одного были заняты посетителями. У них у всех были такие уставшие, снулые лица, что при взгляде на них во рту тут же становилось кисло, как бывает, когда ты смотришь на разрезанный лимон.Большинство посетителей, ожидающих своей очереди, стыдливо таращилось в пол, будто боясь взглянуть друг другу в глаза.Они боялись осуждения и неприятия, боялись узнать в сидящем напротив соседа, знакомого, продавца ближайшего к дому магазина.Когда Дженсен вышел на середину зала ожидания, некоторые так и не подняли глаз.– Очередь очень медленно движется, вы устали, я понимаю, – начал он. – Это происходит не потому что здешним врачамна вас плевать, это происходит, потому что здешних врачей, к сожалению, на всех не хватает. Но сегодня здесь на три врача больше и мы примем вас всех. Обещаю! Меня зовут доктор Эклз, я работаю в клинике Святого Антония, наше отделение мужского здоровья закрыто, но это не значит, что вы все не имеете права приходить в приемный покой! Если вас что-то беспокоит, если вам или вашим детям нужна помощь – звоните девять-один-один, приходите в Святой Антоний. Я и мои коллеги вас примут, мы не позволим случиться плохому! Если многим на вас плевать, нам – нет. Мне – нет!– Иисусе! Это лучше, чем Рождество! – возбужденно восхищался доктор Гейл, который даже мечтать не мог, что приемное отделение клиники получит сегодня дополнительных докторов. – Вы просто как ангелы с небес!

– Предпочту остаться просто врачом, – заметил Дженсен.– Нет, серьезно, – доктор Гейл поправил на переносице очки жестом человека, полжизни основательно штудирующего книжки. – Эти отцы брошены и забыты, они никому не нужны, даже медицина смотрит на них сквозь пальцы. Я физически не могу осмотреть всех, половина вечером встает и уходит, чтобы вернуться следующим утром… Но сегодня у нас есть шанс помочь большинству в этой очереди!– Давай уже приступим, Тай, – попросила его Фелиция. – У нас всего один день, который и так уже пошел на убыль.

Дженсен, Фелиция с Тарой и доктор Гейл заняли три соседних смотровых. Регистрационная медсестра зорко следила за очередью и впускала к ним по одному пациенту.

После нескольких УЗИ, консультаций и одной жалобы на простуду к Дженсену в смотровой кабинет зашел очередной пациент. Медсестра положила на стол карту, в которой было записано ?Берд Саттон, тридцать два?.

– Мистер Саттон. Что вас беспокоит?

Высокий мужчина с румяным лицом в просторном вязаном пуловере присел на край смотровой кушетки.

– Вот это, – ответил он, указывая на живот.Дженсен пробежал глазами по истории болезни. Беременность двадцати три недели.

– Уберите его из меня! – решительно попросил пациент.– Вы имеете в виду, что хотите избавиться от беременности? – уточнил Дженсен, чтобы убедиться, что правильно понял. – У вас довольно большой срок для аборта. Почему вы пришли только сейчас?Вопрос на секунду вывел пациента из равновесия.

– Потому что… я заблуждался. Я его не хочу! Мне это не нужно, ясно? Я хочу вернуть себе свою обычную жизнь, вернуть себе самого себя!– Вы уже были в этой клинике, мистер Саттон, – продолжая просматривать историю болезни, заметил Дженсен. На следующей странице содержалась информация о проведенном утразвуковом исследовании, скрепкой была прикреплена фотография плода. – Наблюдаетесь с тринадцатой недели. У вас совершенно здоровый малыш… малышка, – поправил себя Дженсен, зачарованно рассматривая черно-белую рябь очертаний на фото.

Мистер Саттон глубоко, болезненно вздохнул.

– Я заблуждался. Я думал, что справлюсь, но не вышло. Все только стало сложнее, он – ребенок все испортил. У меня была хорошая работа, друзья, семья, планы. Теперь родственники смотрят на меня, как на урода, я потерял работу, друг решил, что ему лучше без меня!

– У вас стресс.– У меня ?болезнь?, которую я пришел ?вылечить?, – серьезно, почти зло ответил Берд Саттон. – Слушайте, в чем проблема? Это ведь не та клиника, в которой на беременных отцов смотрят с благоговением, как на святых… это клиника, в которой просто помогают – не важно – родить или избавиться от беременности.

Дженсен встал, прошелся по маленькому кабинету.

Несомненно, он был здесь гость, а как известно, ?в Риме будь как римляне?. Глупо навязывать этой клинике свои правила и взгляды на ситуацию. Если этот отец пришел сюда с определенной целью, надеясь на помощь, он должен получить эту помощь.– Хорошо, – с тяжелым сердцем согласился Дженсен. – Я пришлю к вам медсестру, которая расскажет вам о рисках и подготовит к процедуре.

…Тара никак не могла перестать пялиться на длинноволосого мужчину в кожаной куртке, сидящего на кушетке. Он выглядел как завсегдатай баров, а на его куртке разве что не хватало нашивок с черепами, и он ну совершенно не походил на будущего отца.– Так вы упали? – уточнила Фелиция, рассматривая изображение на экране допотопного аппарата УЗИ.

– Меня толкнули, – поправил ее длинноволосый отец. – Прямо на асфальт. У меня был новехонький блестящий Харлей, и конечно он понадобился этим ублюдкам, этой сопливой шпане… Надо было начистить им рожи! Так бы и сделал, если бы не… – он взглядом показал на оголенный живот.

– Мотоцикл? – все еще не веря услышанному, уточнила Тара. – Вы ездите на мотоцикле на таком большом сроке?

– Ездил, – обиженно поправил его пациент и скривил губы. – Пока его не сперли средь бела дня.

– Может, это к лучшему? Не самое удачное средство передвижения в вашем положении.– В моем положении все средства неудачные. Если бы вы его видели! Новехонький, блестящий! – не унимался тот. – Я с шестнадцати на двух колесах. Ненавижу тачки! Они как гроб на колесах. То ли дело мотоцикл – зверюга! Ветер, скорость.– Вот именно, – с осуждением заметила Фелиция. – Ветер, скорость – отцам не полезно.

– Не полезно? А быть изгоем полезно? Скорость я хотя бы могу контролировать, людей – нет. В кругах, в которых я вращаюсь, сверкать пузом вообще опасно, можно схлопотать под дых за то, что перестал быть ?настоящим мужиком?. Знаете, что хорошо? Большинство думают, что это пивной живот. Так как ребенок? Есть о чем беспокоиться?Фелиция убрала датчик и подала ему коробку с салфетками.

– Нет. К счастью. Малыш в порядке, все выглядит хорошо, но если вдруг что-то начнет беспокоить, вызывайте врача – немедленно! Кстати, вы в курсе, кто это?– Я не узнавал.– Это мальчик.

– Ура! – возликовал отец, опуская майку, на которой красовалась неприличная надпись. – Куплю ему мини мотик, а потом подарю на день рождения Ямаху!

Тара вздохнула и воздела глаза к потолку, надеясь, что этот любитель скоростной езды не пристегнет детскую коляску к мотоциклу.– Но есть сложности, приращение плаценты, – продолжила Фелиция. – Она прикрепилась неправильно и это может вызвать проблемы.– Какие? Чем это опасно?

– Преждевременные роды, кровотечение… Чтобы этого не произошло, вам нужно быть под наблюдением врача до конца срока. Самый оптимальный вариант – операция. И… никаких мотоциклов, умоляю, мистер Гилл! Берегите себя.

…Берд Саттон сидел на каталке в предоперационной, одетый в больничную рубашку и болтал босыми ногами. Медсестра разрывалась между несколькими пациентами и обещала вернуться через пару минут.

Дженсену ужасно не хотелось готовиться к операции раньше времени, а потом торчать в операционной одному, рассматривая это унылое помещение. Поэтому он вышел в коридор, сел на один единственный там стул – напротив пациента и нервно забарабанил пальцами по коленке.– Вот только не надо меня разубеждать! – ощетинился мистер Саттон.– Я и не собираюсь, – признался Дженсен. – Просто медсестра пока занята, надо как-то скоротать время. Можем просто с вами поговорить. Вы ведь в курсе, что на таком сроке это будет уже не совсем аборт? Если вы хотели избавиться от ребенка, почему так долго тянули? Наверняка была какая-то причина. Вы приходили на прием в эту клинику, даже узнали пол ребенка. Так не поступают, когда твердо уверены, что ребенок не нужен.

Саттон упрямо молчал.– Что вы почувствовали, когда узнали?– Ужас.– Да, так бывает, – согласился Дженсен. –Это нормально, бояться, узнав такую новость – она меняет нас, делает другими. Ведь приходит осознание, что ты создал маленькую жизнь.– Вы точно мужской врач, а не мозгоправ? – засомневался Берд Саттон и поежился.

В коридоре было довольно прохладно. В операционной было еще холоднее, почти как в морге.

– Я точно не мозгоправ, – сознался Дженсен и попытался скрыть улыбку. – Просто вы напомнили мне одного человека, он попал в похожую ситуацию и сначала тоже боялся, но в итоге стал самым лучшим папой на свете!– С чего вы взяли, что я боюсь стать плохим отцом?

– Потому что там – в приемном вы сказали, что не справитесь. Я понимаю, сейчас вы злитесь на нее, злитесь за то, что с ее появлением вся ваша жизнь круто изменилась – вы потеряли работу, испортились отношения с семьей, это не добавляет сил, но мне кажется, вы ее хотели. Я думаю, ей сейчас тоже страшно, ведь у нее есть только вы. А у вас есть она – дочка.

Мистер Саттон вздохнул.

– У вас есть дети, док?– Да, двое. И я в мельчайших подробностях помню все оба раза, когда впервые увидел их на УЗИ: маленькие точки, крошечные бьющиеся сердца, ты смотришь на все это с ощущением, будто подглядываешь в замочную скважину, ведущую в другой, параллельный мир. Невероятное чувство. И помню моменты их рождения – самые лучшие дни в моей жизни! Человек, про которого я вам рассказал – их второй папа. И я безумно ему благодарен за смелость и выдержку. Я рассказываю вам это лишь потому, что вы не похожи на оступившегося человека, который хочет исправить свою ошибку, вы похожи на отца.

– Я не сделал аборт, потому что не хотел избавляться от ребенка, несмотря на то, что знал – я буду отцом-одиночкой. Так уж вышло. И когда я узнал, что будет девочка, купил огромного розового медведя, а еще записал видео, специально для нее – на случай, если со мной что-то случится до или в момент ее рождения. Чтобы она знала, я ее люблю! Но я не ожидал, что стану отверженным, что ко мне будут относиться, как к прокаженному.

Мимо них пробежала измученная медсестра, клятвенно пообещала Дженсену, что через пять минут операционная будет готова.– Сегодня я оперировал отца, у которого из двух детей в живых остался только один, он умолял спасти его, потому что это все, что у него есть. Мой старший сын не должен был родиться, но он появился на свет вопреки всему, и мы с его вторым отцом ни разу об этом не пожалели, – Дженсен тяжело поднялся со стула, надо было идти мыть руки. – Спасать и давать жизни куда приятнее, чем отнимать, но если вы решили, я сделаю аборт, потому что если нет, вы избавитесь от ребенка как-то иначе и можете пострадать, а я этого не хочу.

– Я буду признателен, – кивнул Берд Саттон.

Через десять минут Дженсен вошел в операционную. Медсестра стояла рядом с уложенным на стол пациентом.

– Можно начинать, доктор, – сообщила она хриплым голосом.– Хорошо. Спасибо.

Дженсен склонился над мистером Саттоном и заглянул ему в глаза.

– Берд, сейчас сестра введет вам обезболивающее, – объяснил он приглушенным маской голосом. – Постарайтесь расслабиться.Сестра привычным жестом взялась за трубку капельницы, поднесла шприц к инъекционному порту.

– Нет, стойте! – выкрикнул мистер Саттон и рывком сел. –Не надо обезболивающего! Я передумал. Ее зовут Грейс, кстати.– Отличное имя, – Дженсен снял с лица маску и улыбнулся.…Короткая стрелка часов переползла на восьмерку. Секретарша, которую звали Бриджит, уже не щелкала мышкой, шелестела бумагами, наводя на столе порядок. Всякий раз, когда она входила в кабинет главы Департамента, а потом выходила, Джаред бросал на нее вопросительный взгляд. Глава Департамента то совещался, то говорил по телефону с мэром, то был занят решением неотложных проблем, и что примечательно, даже ни разу не вышел – ни на ланч, ни по нужде.– Бриджит, он ведь меня не примет, да? – устало спросил Джаред, наблюдая, как та собирает свою сумочку, складывая в нее какие-то маленькие тюбики, расческу, помаду.Белокурая Бриджит ужасно покраснела.– Боюсь, что нет.– Он хоть собирался?– Мистер Падалеки, я говорила ему о вас, он уехал после обеда на встречу, обещал вернуться и принять, но…Внутри у Джареда все сжалось.

– Уехал? Как? Он же не выходил.

– В кабинете есть неофициальный выход на лестницу, – призналась девушка, бросив в сторону Джареда смущенный взгляд. –Это обычная практика.– Я просидел здесь двенадцать часов...

…Как Фелиция ни старалась, не могла ничего разглядеть, ни намека на интересное положение пациента.Мистер Виндхэм с порога заявил, что готовится стать отцом и ему необходима консультация в этом деликатном вопросе.

– Вы точно уверены? – в который раз спросила Фелиция.

– Я же сказал, я сделал тест. Он был положительным.– Один?– Нет, три. Все положительные, – мистер Виндхэм обеспокоенно заерзал на кушетке, в глазах его застыла немая тревога. –Что не так?

– Врать не буду, я не вижу плод.

– Может, он спрятался? – предположил пациент.– Это же не лес, мы его все равно находим. Возможно, срок беременности очень маленький, меньше четырех недель, в таком случаеабдоминальное УЗИ ее не распознает, а тест – может.

– Меньше 4 недель? Нет, это вряд ли.

Фелиция посмотрела на своего пациента вопросительно.– Понимаете, – начал он, сильно краснея. – Чуть больше двух месяцев назад в моей жизни кое-что произошло. Вообще, я таким не занимаюсь, но иногда… любопытство перебарывает рассудок, и ты совершаешь глупости. В ту ночь именно так и случилось. Он мой друг – просто друг! Мы много выпили и… я забыл об осторожности. Это был худший опыт в моей жизни. Ну ладно, – поправил сам себя пациент, – не худший, но корить себя за это я все равно не перестану еще долго. Мысль о том, что я залетел, как идиот, преследует меня все эти месяцы. Поэтому я и сделал тест.Фелиция помогла пациенту стереть контактный гель и жестом показала, мол, застегивайте рубашку.– А какой именно тест вы делали?

Пациент слегка растерялся.– Обычный, на беременность. Самый дешевый, купил в аптеке. Думаете, надо было взять подороже? Просто была акция – три упаковки по цене одной. Вот я все три и использовал.– Они все иногда врут независимо от цены. Я имела в виду, вы точно делали мужской тест?– Что? – пациент даже приподнялся с кушетки. – А они еще и отличаются?– Вообще-то, да. Мужской и женский реагируют на разную концентрацию определенных веществ в моче. Поэтому женский не подходит мужчинам, а женщинам – мужской. Результаты не будут соответствовать действительности. Можете вспомнить, какого цвета были коробочки?– Думаю, розового. Точно, с цветочком. Так, беременности нет? Черт, яне хотел ребенка, все вышло спонтанно, я даже думал попросить вас избавить меня от этой ошибки и лишних проблем, но пока сидел в очереди, смотрел на других отцов, понял, что не хочу от него избавляться, что как-нибудь выплыву, стану хорошим папой... Выходит, я зря пришел?– Пока не знаю. Но, в любом случае, думаю, не зря. Мистер Виндхэм, мне нужно продолжить ваш осмотр. Могу я вас попросить, сейчас я дам вам два экспресс-теста – розовыйи голубой, используйте их оба, хорошо? И еще… – печально сказала Фелиция, щелкая перчатками на запястьях, – мне нужно, чтобы вы сняли штаны.

…Кофе здесь был еще более мерзкий, чем на захудалой заправке по дороге в Тихуану. Автомат всего один – в холле, с отвратительным кофейным порошком, пахнущим сеном и опилками.

– Как дела? – спросил Фелицию Дженсен, выбросив стаканчик в урну, так и не решившись допить странное пойло. – Насыщенный день сегодня.– Не то слово. Я почти все. Остался последний пациент, поговорю с ним, и можем ехать. Представляешь, он пришел, уверенный, что ждет ребенка, тест выдал положительный результат, ультразвук ничего не показал, я засомневалась...

– Ложно-положительный тест?– Тест был женский.

– О.

– Я все перепроверила, мужской бета-ХГЧ в норме, а вотженский зашкаливает. В общем, классика, как по учебнику. Ненавижу эту часть работы!

– Радостная новость о беременности выльется в далеко не счастливый финал. С другой стороны, может, эта ошибка спасла ему жизнь? Разговор крайне деликатный, хочешь, я ему скажу, как мужчина? – предложил Дженсен.

Фелиция изучила немудреный ассортимент кофейного автомата и в итоге остановилась на стакане воды.

– Нет, не надо мне помогать. Пусть я и не мужчина, но я доктор и должна свободно обсуждать любые темы. И эту тоже. Я могу сообщить пациенту, что у него рак яичек. Посоветую ему прийти в Святой Антоний, хорошо? Ему нужно полное обследование и консультация специалиста.

– Да, пускай приходит к нам. Фелиция…Она, собираясь возвращаться к пациенту, остановилась.– Да?– Ты очень выросла. Стала настоящим самостоятельным врачом. До отъезда я воспринимал тебя, как свою ученицу, не более, но ты уже давно сама по себе.– Спасибо. Всем этим я обязана тебе.

…– Спасибо, вы нам очень помогли! Сегодня мы приняли на дюжину пациентов больше, чем обычно, – доктор Гейл одаривал всех троих благодарными рукопожатиями минут десять, не меньше, и никак не желал отпускать своих гостей. – Просто так, к сведенью, если вдруг решите когда-нибудь разнообразить свою жизнь, приходите работать к нам – и я, и пациенты будем вам очень рады. Очень!– Спасибо, Тай, – Фелиция наконец нырнула в машину скорой, на которой они сюда приехали.

Всю дорогу до Святого Антония ехали молча, сказывалась усталость и перенасыщение впечатлениями.

– Спасибо, что позволили мне поехать с вами, – поблагодарила Тара, выходя из машины. – Это была ужасно познавательная поездка.– Из нее ничего толкового не выйдет, – вздохнула Фелиция, глядя ей вслед.

– Да что ты на нее взъелась? – возмутился Дженсен. – Отстань от девчонки, прекрати придираться и просто учи ее.– Я это и делаю. Но я не вижу в ней потенциала, в ней нет искры.– Она ребенок, она только учится, все с чего-то начинают, когда приходят на практику. Ты тоже такой была.Фелиция устремила возмущенный взгляд на своего бывшего учителя.– Не правда!

– Задача наставника – помогать, не переноси на нее свои разочарования.

Она вскочила на ноги и едва не ударилась головой о потолок.

– О чем ты?– Дело не во Флоренс, дело в тебе, Фел, и в Кэти. Вы нехорошо расстались, дурацкая была ситуация, но она живет дальше, а ты увязла. Возможно, ты надеялась, что она будет твоим интерном, вы будете взаимодействовать, видеть друг друга каждый день и, как знать, сойдетесь снова. Ты надеялась на этот шанс, но Кэти посчитала иначе. Я же вижу, что для тебя ничего не кончено. Может, строит поговорить?

– Знаешь что, отстань, – спрыгивая с подножки фургона скорой, попросила раздосадованная Фелиция. –Я не просила проводить бесплатный психоанализ, не надо копаться в моей душе пластиковой ложкой. Ты ничего не знаешь и не можешь меня упрекать в неудавшихся отношениях, ты, который в прошлом году едва не потерял самое дорогое – семью, ты был на грани развода, жил в ординаторской… Так что не смей меня в чем-либо упрекать, Дженсен!

– Я не упрекаю, я лишь говорю. И именно потому, что недавно сам пережил ад и был в похожей ситуации – я стоял на краю темной пропасти и едва в нее не скатился из-за собственных ужасных ошибок.

– У нас все не так сложно. Просто я открылась человеку, впустила ее в свою жизнь, а она, оказывается, все это время сомневалась… Тебе бы понравилось, если бы Джаред ставил тебе в укор то, что у тебя… есть член?

– Тогда зачем ты держишься за прошлое? Начни жить.– Да, наверное, ты прав, пора начать. Вот только с чего?Когда Фелиция вернулась в клинику, Тара сидела в раздевалке на одной из длинных низких лавок и теребила свой стетоскоп. Увидев свою наставницу, она попыталась изобразить приветливую улыбку.

– Ты хорошо поработала сегодня, – открывая свой шкафчик, обратилась к ней Фелиция. – Можешь идти домой.– Но моя смена еще не окончена, доктор Дэй, – попыталась возразить Тара.– Ничего, я тебя отпускаю. Ты была молодцом! Поезжай домой, отдохни, выспись, а потом возвращайся, будем продолжать учебу.

…Во дворе дома было так тихо и спокойно, что, выходя из гаража, Дженсен даже поначалу не заметил сидящего на крыльце Джареда.

– Привет.– Привет.

– Что ты тут делаешь?– Жду тебя, что же еще. Как похмелье? – поинтересовался тот и протянул ему жестяную банку газировки.

Дженсен присел на ступеньки рядом, быстро ткнулся губами ему в висок.– Сегодня столько работы, от похмелья не осталось и следа. Но не надо нам больше расслабляться таким образом – не хочу посещать собрания анонимных алкоголиков. Как твоя встреча с главой Департамента?– Никак, – Джаред безучастно опустил голову. –Он меня даже не принял.– Что? Как?– Вот так. Я просидел весь день, слушая журчание мерзкого декоративного фонтанчика, надеялся, что меня примут, но меня даже не удостоили встречей. Я чувствую себя так, будто меня поимели в грязной темной подворотне без презерватива и смазки.– Схожие ощущения. Джей… мне жаль.– Нет, это мне жаль, Дженсен. Я пытаюсь, я правда хочу что-то сделать, но не выходит.

Дженсен почувствовал, как горечь обжигает горло.

– Я сегодня был в жутком месте, – не удержался и поделился он. – Не хотел бы я, чтобы ты оказался в таком, когда на свет появились Джейк или Джейрон. Настоящий ад. Если ОМА не вернут Святому Антонию, большинство отцов останется без должной медицинской помощи... Хочется помыться с дезинфицирующим порошком – не от пациентов, от самой ситуации.

Джаред открыл свою банку с газировкой, сделал глоток.– Никакого Рима ведь не будет, да? – тихо, с печальной едва заметной улыбкой вдруг спросил он. – Никакого дома близь виноградников и ригатони на ужин.– Будет, но не в темные времена.

– Ты не хочешь туда переезжать, Дженс, я это чувствую. Я все это время предвкушаю новую жизнь, я мечтаю о новых местах работы для нас, о новом доме – мысленно уже обставил его мебелью, думаю, в какой сад и школу отдать парней, я греюсь под лучами итальянского солнца, а ты постоянно мыслями только здесь…– Это не так!– Не ври себе. Так. И это не плохо, это тоже наш с тобой дом. Просто там все иначе. Но скажи, что в тебе нет доли сомнений?– Джей, мы решили переехать в другую страну – совсем другую, с другой культурой, историей, другим языком. Я жил и работал в Нью-Йорке многолет. Как ты думаешь, можно ли вот так просто уехать, не сомневаясь ни капли? И я сейчас не о трудностях – я их не боюсь. Я о чем-то… другом. Если бы не было всех этих проблем… это как уезжать, оставляя больного родственника, ты не сможешь быть рядом, когда случится что-то непоправимое.

Джаред подался вперед и коротко поцеловал своего супруга в сухие обветренные губы.

– Дом с виноградниками, – в последний раз произнес он с легкой грустью, словно прощаясь с этим милым сердцу образом и мечтой. – Надо привезти сюда детей. Я скучаю.

Дженсен решительно кивнул.– Я тоже! Некому читать на ночь сказки, и никто не бегает по дому и не галдит. У Джейка скоро день рождения.

– Я поговорю с миссис Би. Хватит им там жариться на ранчо, пускай едут домой – сюда.

– Я готов жить с тобой где угодно, – признался Дженсен. – Заниматься чем угодно, только чтобы там был ты и наши мальчики. Я хочу переехать, Джаред. Тебе здесь трудно, я знаю…– Мне здесь не трудно. Я люблю этот город, он мне важен, я люблю клинику – здесь мы встретились, здесь родилась наша семья. Ты не думал, почему я не согласился на переезд, когда твой отец предложил тебе работу в медицинском центре в Ричардсоне? По-правде говоря, я и сам иногда все еще сомневаюсь, хочу ли я переезжать в Италию навсегда… Но там у нас был шанс самим построить все заново – только ты и я.– Этот шанс обязательно будет.

– Возможно. Но если нет, знаешь, я тоже готов жить с тобой где угодно.Он встал с крыльца и потянул за собой Дженсена.– Ты голоден? Ужин? Я заказывал пиццу, правда она уже остыла, но можно разогреть.– Я не голоден.– Тогда пошли наверх. Нужно пользоваться, скоро мы будем здесь не одни, и нельзя будет творить глупости…ТВСМузыка к эпизоду:S5 ●E4 ● Trip To Hell

? ARIZONA – Cross My Mind

Начало эпизода: Дженсен и Джаред просыпаются утром; Джаред говорит, что собирается сегодня на встречу с главой Департамента здравоохранения.Кэти и Соня покупают у клиники кофе и встречают Фелицию; Тара выходит из автобуса.? Aquilo – Almost OverДженсен разговаривает с Фелицией о Кэти.

? Erin McCarley – Re-Arrange Again Финал эпизода: Фелиция говорит Флоренс, что она была молодцом и может идти домой.Дженсен и Джаред разговаривают: Джаред говорит, что Рима скорее всего не будет и надо привезти детей домой.PS: Просто напоминаю) Все ?авторские? права на болезни и патологии принадлежат Природе, а не мне.PS2: Следующий эпизод будет вводным для нового персонажа ИСС, который станет основным наравне с остальными героями и будет появляться в 5-м сезоне регулярно. Я очень волнуюсь))))