Ночные бдения и чай с печеньем (1/1)
У Константина Левина всего две слабости: теория сельского хозяйства и жена Кити. Кити это почему-то кажется смешным. Сам Левин не может понять, что же здесь смешного. Точно так же он не может понять, почему Кити выбрала религиоведческой факультет, но выбор этот уважает. Кити, в свою очередь, уважает право мужа писать диссертацию до рассвета. Правда, иногда она начинает беспокоиться о его здоровье и то угрозами, то лаской уговаривает нормально питаться, не засиживаться слишком долго и восстановить наконец режим. Костя, конечно, слушает, соглашается и даже обещает вот прямо сегодня уснуть вместе с ней, но каждый раз слишком увлекается. Вот что ж ты сделаешь, если ночью работается лучше!Вот Левин в очередной раз (пятый за неделю?) обнаруживает себя сидящим перед монитором в четыре часа утра. Дописывает абзац, сохраняет текст и захлопывает с силой крышку ноутбука. — Ну и бессовестный же ты человек, Константин Дмитриевич! В ответ только собачий лай где-то на улице. Левин вздыхает и встаёт из-за стола: сил шевелиться нет совсем, хочется, чтобы кто-то обнял и по лохматой голове погладил, но Кити уже точно спит. Раздеться, ополоснуть лицо, залипнуть на несколько минут на розово-жёлтый рассвет в окне, в конце концов забраться под большое тонкое одеяло к жене. Закрывая глаза, подумать о том, что забыл вставить цитату из одного исследования и раскрыть мысль из другого. Не забыть бы к утру…***Утром Левин встаёт ровно по будильнику. В голове снова звенит, как после пьянки. Главное не очень заметно тормозить, чтобы Кити ни о чём не догадалась. Ага, кого он пытается обмануть! Кити разливает земляничный чай по парным чашкам и будто невзначай спрашивает:— А во сколько ты вчера лёг?— Ну… — Левин краснеет до ушей и смущённо прячет взгляд. — Не помню. Неважно.— Напомни, сколько у нас разница в возрасте?— Четырнадцать… — Костя не понимает, к чему этот вопрос, и никак его не комментирует, ожидая скорейшей развязки— Четырнадцать! Ты хочешь меня раньше времени вдовой оставить? — маленькая Кити злится так, будто это она старшая. Левин не знает, умиляет ли его это или веселит. Он не знает, что ответить, и, раздумывая, сам пугается перспективе оставить жену вдовой. — Ну прости меня! Ты же знаешь.— Знаю и всё ещё против твоих ночных штудий.Штудий, слово-то какое… Вот ведь нашли друг друга два мечтательных интеллектуала! Правда, в глубине души Левин всё равно считает себя умнее. Он, конечно, любит Кити безумно, и что-то она чувствует лучше него, но доверить ей до конца все свои мысли он не может. — Я буду пытаться, пока не получится. Можешь даже сегодня вечером взять меня за руку и увести в кровать. — Знаешь, именно так я и сделаю, — Кити мягко ставит сковородку с остатками омлета на стол. Видно, что она уже почти не сердится. — Спасибо, — Левин благодарно улыбается и только теперь замечает, что печенье, которое он макал в чай, совсем размякло и развалилось. Да, спать точно надо больше.