Еще (1/1)

На острой морде кровь налипла,Глаза зияли пустотой,И мерзко крался шепот хриплый:"Ты сам пришел сюда, ты мой!"Мгновенья страшные бежали,И наплывала полумгла,И бледный ужас повторялиБесчисленные зеркала.Николай ГумилевЛежи тихо... Ага… Дышу так же. Еле-еле уловимо, даже для собственного слуха. Медленно, тонкой струйкой втягиваю сгустившийся от тревоги воздух слегка приоткрытыми губами и выпускаю через нос в одеяло, согревая одну и ту же точку настороженным дыханием. С силой сжимаю хлопковую простынь, комкая ткань напряженными, корявыми пальцами. Изо всех сил стараюсь прислушаться к происходящему за пределами этой комнаты, но меня окружает лишь мертвая тишина, что только сильнее напрягает слабые нервы. Только мой очередной... вдох. Искусственно медленный выдох. Хруст плотной простыни. Шуршание материала от частого дыхания и звенящая пустота мрака, холодно разделенного надвое белым светом обнаженной луны. Как "до и после" с тонким лучом счастливого мгновения. Вся моя жизнь целиком поместившаяся в пределах четырех стен. Вдалеке от дома, откуда-то из дикого ночного леса послышался звонкий, настойчивый собачий лай, который заставляет меня замереть и застыть, словно горящая свеча, утопая в растаявшем парафине белоснежной постели. На чужой звериный голос мгновенно отзывается другой, совсем рядом, озлобленным предупреждающим рычанием. Наверное, это единственный друг моего спасителя сообщает о пересечении охраняемой им территории. По коже пробежали густые, крупные мурашки. Я встрепенулась, словно крошечное пламя от заблудшего в укромный уголок сквозняка. С собакой, да еще и ночью... прийти... мог... кто?Спустя несколько минут голосистых звериных перепалок все звуки стихают. Признаться, в это мгновение нового потока тишины стало еще страшнее. До свербящего зуда не по себе. Теперь я совсем не понимаю, что там происходит, полностью отгороженная от происходящих событий. Мой крошечный мир сейчас умещается на одном огромном матраце, а мысли и душевное равновесие спутаны и укрыты большим теплым одеялом. Лежу в постели, все так же тихо, как трусливая маленькая овечка. Точно. Франко был прав, когда назвал меня именно так... И я не смею ему перечить. Не решусь нарушить наш хрупкий мир и свою жизнеобразующую привязанность, которую он без тени сомнений грубо обрубит, при первой возможности возвращая меня с небес на землю. В следующую секунду истощенные мышцы под кожей напрягаются и сжимаются, будто ощущая давление невидимого, опускающегося автоматического пресса. Плечи ссутулились и отрешенно поникли. В висках легкое покалывание с каждой секундой нарастает до ощутимых, резких щипков, не давая понять, распознать причину происходящего. Комната наполняется тревожным многоликим перезвоном колких тонов. И дело больше не в пугающей, безмолвной тишине. А скорее, в моих избитых, не способных проявлять прежнюю эластичность нервах или... Не знаю, не представляю в чем еще. Похолодевшие пальцы расслабляются, выпуская из прежней, цепкой хватки смятую ткань простыни. Нервно разглаживаю, подрагивающими ладонями, хорошо ощутимые коже заломленные складки. Тщательно. Монотонно. На лбу, прикрытом несколькими взлохмаченными прядями, проступила лёгкая испарина и мгновенно впиталась в сухие, спутанные локоны. В зажатой узкой груди, из самого ее центра, словно от точечного острого удара в солнечное сплетение нарастает тревожная тяжесть. Сдавливает легкие глубоко под ребрами, перерастая в болезненное, грубое жжение от недостатка воздуха. Пытаюсь не поддаваться панике и дышать чаще, спокойнее, но тихо. Меня об этом… Кто-то просил... Предметы, тоскливо подсвеченные светом равнодушной одноликой луны, начинают медленное движение. Взволнованно круговое. Сдвигаясь тяжело, но неслышно, оставляя после себя размытый серый эффект теневого присутствия. Это странно, я думала пьяный вертолет уже отступил... Глупые шутки не помогают. Не встряхивают, не отвлекают так, как когда-то давно. В давно загубленной и похороненной жизни.По хорошо видимым взглядом даже через футболку, позвонкам - вверх стреляет острый точечный разряд и следом за ним проходит тяжелый глубокий спазм, задевая малейшие нервные окончания. Склоняюсь вперед, не выдерживая обрушившейся лавины неподъемного гнета. Шея немеет под непосильным грузом ощущений, заползающих по артериям, венам, спинному мозгу - прямиком в голову и в замутненный дымчатой поволокой взгляд.Воспоминания. Это они? Да? Постепенное, набирающее уверенность осознание и узнавание сквозь тяжесть обрушевшегося бремени. Яркие, дерзкие вспышки далекого, безжалостно отобранного у меня, прошлого. Нападение в мрачном вечернем переулке. Страх. Предчувствие опасности, смерти. Спасение. Глубокая рана. Виктор…Вампиры.Розовая кошка. Мое наивное, бездумное отрицание. Бегство. От себя. Макс. Бенни. Предательство. Понимание. Прощение. Смирение. Чертова безумная карусель торопливых, повторяющихся событий. Карл. Ненависть. Месть. Убийство.Ошибки, ошибки, ошибки…Исполнение долга. Смерть. Моя.Пропускаю пальцы в волосы, нещадно скребя кожу острыми ногтями. После них остаются воспаленные зудящие дорожки. До боли в деснах стискиваю зубы, различая слухом противный скрежет эмали, поднимающий дыбом крошечные волоски на всей поверхности тела. Сжимаю корни волос, натягивая тонкую израненную кожу. Я будто слышу, как что-то выворачивает мой отравленный мозг. Наизнанку. Пытаюсь собственными руками вскрыть, сорвать с себя скальп. Забыть прошлое, вырвав его с корнем или же вспомнить. Все. Я не знаю. Не могу понять сама себя. Падаю лицом в кровать,стараясь заглушить, поступающие к сухому горлу, крики. Отчаяния. Растерянности. Невыносимой боли. Пробуждение. Джонас... При упоминании этого имени, черт, его прекрасного лица только лишь мысленно… меня еще сильнее рассекает изнутри. Стальной тонкой пластиной физически делит живую ткань надвое, а затем мелко шинкует профессиональной поварской рукой. Закусываю одеяло, еще сильнее сжимая челюсти, и пытаюсь, пытаюсь заставить себя не стонать. Не кричать. Молчать. Возвращение домой. Чертова древняя ведьма. Убийства. Много убийств. Мои руки навечно в крови безвинно погибших. Убитых ей, но моими руками. Тихо постанываю, проклиная каждую секунду этих мгновений. В голове бурный поток реки непрекращающейся острой боли смешивается с сумрачной, туманной поволокой. Опьянением…Чем? Любовью? Свидание. Свидания. Признание в его доме. Укус. Волна беспечного спокойствия и краткого, но безграничного счастья. Она, набирая свою силу к девятому валу, упирается чем-то твердым прямиком в самое сердце, что внезапно замедляет свой ритм. Нежизнеспособно. Конечности немеют от недостаточного поступления кислорода, неподвластно опадая. Плен.Макс? Или… не Макс? Рвущееся на клочья, уже и так предельно измельченное сознание. Пот насквозь пропитал футболку, липкие, солоноватые капли стекают по лицу, шее, спине. Дыхание перехватывает от слишком редких, глухих ударов в груди. Нечем дышать. Мне нечем дышать. Воздух застревает тяжелым комом на пути в легкие, не проникая глубже. Больница. Джонас. Бенни. Виктор. Их лица. Врач… Он хочет меня вылечить. Всех. Вылечить. Меня вылечили. Продолжаю сдавливать онемевшими ногтями голову, проникая в кожу до крови. Почти не чувствую собственных грубых прикосновений. Поднимаю глаза, отрывая шатающуюся, мутную слишком тяжелую для ватной шеи голову от постели.Палата. Я все еще в больнице?.. Нет... Нет... Судорожно осматриваюсь по сторонам, натыкаясь взглядом лишь на равнодушную безысходность. Голые, обшарпанные стены. Деревянное распятие на стене. Беззвучно кричу, в остервенелом движении раздирая ссохшиеся губы.Опадаю… обратно. Ворошу руками чертову застиранную, узкую постель. И с испугом чувствую всей взмокшей поверхностью кожи, как на смену тяжелому липкому жару приходит ледяной плоский холод. Окутывает кожу, проникая вглубь, сквозь поры. Физически ощущаю, исходящий от остывающего тела, белый полупрозрачный пар. С остервенением оглядываю слишком знакомый, ровный темный потолок. Сумрак и безжизненность забытого, проклятого Богом места. Касание к похолодевшей, будто чужой, кисти руки. Откуда здесь... Кто? Кто может прийти ко мне? Разве что кошмары, просочившиеся в не менее ужасающую явь. Снова… Джонас? Или черный человек, скрывающий мерзкие намерения за его до боли знакомыми чертами лица. Испуганно вздрагиваю и поднимаю темные глаза наполненные истинным, безумным страхом. Это еще кто? Дергаюсь под эмоциональным неприятием, размыкая губы. Часто-часто нервно вдыхаю. Я его впервые вижу. Кто это!? Высокий, слишком высокий, крупный мужчина. В темноте не могу разглядеть его лица. Чужого нового лица, которое не отрывается от меня. Кожей ощущаю на себе пристальный взгляд. Нервно отползаю на другую сторону кровати, высвобождая похолодевшую руку из осторожной, несоизмеримой с местом, мягкой хватки. На удивление не вжимаюсь в холодную стену. Вместо нее - будто пропасть. Не свожу с него переполненных паникой глаз.- Мия?.. - низкий незнакомый голос. Он знает мое имя? Это не врач. Кто это?Конечно, в этом месте все знают, кто я... А вот мне ничего не известно об его обитателях. - Кто вы? - тихо выдавливаю и с силой впиваюсь в пульсирующие виски. Реальность трагично подрагивает, словно языки дрожащего пламени, подставляя взору новые, непонятные очертания. Тени. Отражения. - Мия... Ты чего? - фигура опускается на маленькую кровать. В предельной близости от меня. Чувствую обволакивающее мою сущность, согревающее тепло. Тело отчаянно хочет потерять остатки бдительности. На незнакомое, крупное, заметно озадаченное лицо попадает луч белоснежного лунного света. Зеленые бездонные глаза…Дикий писк, похожий на волновой ультразвук, впивается в голову, в клетки мозга. Могу поклясться, что вместе с ввинчивающимся толстым сверлом, издающим характерное взвизгивание при столкновении с непробиваемым препятствием. Они разрушают видимую глазу реальность. Всплывающие картинки прошлого. Больше нет сил терпеть и давить болезненный стон в груди, что грубо рвется наружу. Тяжело подрагиваю от всепоглощающего, усиливающегося холода, который, кажется, сама пытаюсь заставить противится чужеродному, обманчивому теплу. Горячие руки болезненно обжигают клетки ледяной кожи. Оглаживают предплечья. Как же я смогла так замерзнуть? Здесь отключили отопление? Не удивительно. В этом месте нет ничего для для жизни. Для желания жить. Горячая рука настойчиво пробирается под бедра, приподнимая их над кроватью. Сжимаюсь в тугую пружину без возможности и желания возврата в обратное состояние. Сердце ускоряет ритм, отбивая панический страх в каждой мельчайшей точке изможденного тела. Испуганно вскрикиваю и начинаю отсыпать его множественными хаотичными ударами. Натыкаясь ладонями, кулаками на непробиваемую твердую скалу. Слабая. Бесполезная. Еще одна отчаянная попытка. Изгибаюсь, пытаясь вырваться из железной хватки. Странных объятий, что лишь пытаются усыпить мою бдительность. Меня опять изнасилуют. Господи! Я больше не пойду к ним в руки сама. Лучше сдохнуть. Пусть ударит меня, убьет! Истошный вой отчаяния вырывается из груди, когда я с ужасом осознаю, что сопротивление бесполезно. Последняя попытка. Толчок ногами, и с силой прогибаюсь в спине, издавая новый душераздирающий вопль. Затем… Затяжной громкий выдох, грубо сменяющийся на рваный, судорожный вдох. Веки прикрыты. Боюсь смотреть на лицо того, кто явился среди ночи с понятной для меня целью. Другой ведь и быть не может. После моих жалких потуг тело быстро, но аккуратно опускается на прохладную постель и тут же оказывается прижатым тяжелой теплой мужской массой. Вдавливает в матрац, и больше всего мечтаю просочиться сквозь него, а затем и вытечь, по капле, сквозь толщу земли. С силой сжимаю пальцы, пытаясь выстроить из них крепкие кулачки. Бесполезно. Слабость от накатывающей чудовищной будущности. - Мия... Успокойся, - вновь слышу мужской голос, теряющийся в моей лохматой шевелюре. Очередная волна отчаяния и осознания неотвратимой неизбежности.- Делай то, зачем пришел, - четко и холодно произносят мои губы. Обреченно расслабляюсь, полностью поддаваясь заведомо более сильному, противнику, и с силой зажмуриваю глаза. Заставляю себя расслабиться. Поддаться этим рукам, способным убить с одного, раздраженного моим сопротивлением, необдуманного взмаха. К похолодевшей от страха и внутренней боли щеке, напряженной от зажмуренных век коже, обжигая, прижимается чужая, теплая и щетинистая. Крупные пальцы медленно пробираются на затылок, оглаживая мои волосы. Прижимается крепче. Кожа к коже. Ушную раковину, опаляет равномерное, глубокое дыхание. Что он делает? К чему сейчас эти нежности? По телу пробегает беспокойная дрожь. Судорожно вздыхаю. А вот он - спокойно. Размеренно. В нос проникает знакомый запах. Такой знакомый... Глубоко вдыхаю свежий, живой аромат ментола и обнаженной мужской кожи. Вдыхаю еще. Чаще, больше. Горечь полыни обжигает обонятельные рецепторы. Будоражит. Еще вдох. Пьянящий жасмин притупляет внутренний страх. Окутывает нежностью. Апельсиновый цвет солнцем распускается под напряженной кожей. Кончики пальцев приятно покалывает от пряности корицы. Облегченно выдыхаю, приоткрывая глаза:- Фра-анко. - стон облегчения. Под весом мышечного, надежного кокона. Максимально напряженные руки, что локтями с силой вонзились в матрац по сторонам от меня - заметно расслабляются. Альфа медленно поднимает голову, разрывая наш тесный, нежный контакт. Шея еще горит от предельной близости его опаляющего дыхания. Нежную кожу лица покалывает после долгого соприкосновения с грубой щетиной. С неподдельной тревогой заглядывает мне глубоко в глаза. Приоткрывает пересохшие от волнения губы. - Ты меня напугала, - выдыхает, слегка улыбается, обнажая тонкую полоску белоснежных зубов. По моей щеке спешно скатывается первая слезинка облегчения. Крупный, грубоватый палец тут же трогательно смахивает ее с кожи. Я сама себя напугала. Он правда волновался? Что со мной происходит?Высвобождаю руки, поднимая их вверх, и обнимаю широкие надежные плечи, облегченно прикрывая глаза. Все в порядке, я в безопасности. Пока он здесь. Со мной. - Завтра поговорим, - коротко целует меня в лоб, оставляя приятный ожог от легкого, мимолетного касания. Последний раз успокаивающе поглаживает пальцами воспаленную, пострадавшую от моих же действий кожу головы и ложится рядом, притягивая мое тело к себе. Крепко обнимает, прижимает ближе, удерживая меня ладонью покоящейся между выступающих лопаток. Прячу лицо на широкой, горячей груди, рядом с таким спокойным и сильным сердцем. Поддаюсь его ритму. Спокойствию. Неге. Непроизвольно касаюсь губами загорелой, обветренной кожи, физически соединяясь с четко отбиваемым, успокаивающим ритмом. Рука на спине заметно напрягается, но не сдвигается ни на один лишний миллиметр. Не отрываюсь. Не могу и не хочу разрывать этот жизненно необходимый контакт. Он нужен мне. Его тепло. Его бешеная внутренняя сила, закованная в огненную плоть. Чувствую тонкой, пересохшей кожей губ, слегка участившееся биение сердца. Пожалуйста, - мысленно молю, усиленно жмурясь, чтобы отогнать подступающие слезы. Не отталкивай меня. Не сейчас. Чувствую частое горячее дыхание у себя в волосах. Оно опаляет раны, проникая гораздо глубже. Ладонь, удерживающая меня в предельной, желанной близости медленно поднимается вверх, обжигая поверхность кожи. По тыльной стороне шеи, чуть сжимая ее пальцами. Выше. Часто вдыхаю. Пальцы запутываются в волосах. Взволнованно сглатываю. Только бы не отпихнул. Пожалуйста. Глупая, глупая девочка, зачем ты поцеловала его. Размыкаю губы, слегка касаясь раскаленной кожи. Медленно отстраняюсь, разрывая чувствительный, чувственный контакт. Судорожно выдыхаю, опаляя его грудь рваным дыханием. По телу разбегается взволнованная, ожидающая вердикта - дрожь. Пальцы в моих волосах сжимаются, оттягивая затылок вниз. Сердце набирает бешеный ритм и мгновенно падает вниз, расплескивая по телу нежность, привязанность… страсть. Медленно поднимаю подрагивающие веки. Стараюсь не дрожать, как умалишенная, от обуревающих меня эмоций в его руках. В ночном сумраке натыкаюсь на пару горящих зеленых изумрудов. Приподнимает мое лицо выше, сильнее сдавливая и оттягивая пряди волос. С моих губ срывается тихий, сладкий стон. Поддаюсь его рукам, но совершенно не могу, а может… просто боюсь распознать эмоции в горящем во мраке взгляде. Секунды предельного напряжения. Глаза в глаза. Хватка мужской руки становится все болезненнее. Тихо шиплю от боли, втягивая сгустившийся воздух сквозь стиснутые зубы. Прикрываю веки, теряясь, утопая в его близости. Усиливающемся аромате тела. Резкий рывок затылка вниз. За волосы. С губ срывается громкий протяжный стон, отдаваясь частой пульсацией и нарастающим, каким-то диким, животным возбуждением. Влажное горячее касание. За ухом. Вздрагиваю, рвано вдыхая раскаленный воздух до одури напоенный взаимным желанием. Медленно спускается языком от мочки уха до острых ключиц, глубоко втягивая носом воздух. Провоцирует новые волны сладостного озноба. Мой запах. Он волк, я помню… Подрагиваю от так резко нахлынувшего, и теперь только усиливающегося бешеного, возбуждения. Волны мурашек сменяют друг друга, меряясь силой и ощущениями. Ожог от его касания пламенем зажигает и разгоняет кровь по венам. Боюсь открыть глаза и спугнуть это наваждение. Это невероятное чувство нарастающего взаимного безумия и моего безграничного доверия.Приподнимаю руку и запускаю ладонь на его талию. Чувствую дрожь от своего касания. Медленно отстраняется от моего лица. Улавливаю лишь частое, обжигающее дыхание на коже губ. Обвожу ладонью обнаженную, предельно напряженную спину, на которой проступили мелкие капельки пота. Прижимаюсь ближе бедрами, выгибая спину, подстраиваясь под его хватку на моем затылке. Низ живота болезненно сводит от максимальной близости, от подтверждения его физического возбуждения. С губ напротив вместе с воздухом срывается хриплый, чуть слышный звериный рык. Кажется, будто я слышу треск предельно натянутой, лишней ткани брюк. Кожей живота ощущаю пульсацию и взаимное огненное желание. Судорожно сглатываю, впиваясь ногтями в горячую кожу в районе поясницы. Легкое касание губ. Его... Моих... Рвано и облегченно вдыхаю его горячее частое дыхание. Такое искреннее. Необходимое. Предельно близкое, но все еще безумно недостижимое и далекое. Облизываю сухие губы, задевая такие же его. Низкое, грудное рычание. Царапаю ногтями влажную кожу. Чувствую вибрацию, нарастающую, в его груди. Она проникает внутрь меня, кровью отзываясь на инстинкты потомка первых волков. Не могу приблизиться сама. Хочу, но не могу. Кожа головы онемела от грубой, напряженной хватки. Моя ладонь медленно скользит на напряженный пресс. Грубо очерчиваю ногтями линию брюк, останавливаясь на гладкой круглой пуговице. Не тянущаяся ткань напряжена до предела.Касается своим лбом моего. Не целует. Не делает ничего. Дышим горячим дыханием друг друга. Частым, сумасшедшим, срывающимся с губ воздухом. Опускаю руку чуть ниже, подцепляя собачку на молнии, и с характерным звуком быстро веду вниз. Отпускает мои волосы и быстро ловит за кисть руки, с силой, до боли сжимая тонкое запястье. Слишком резким движением. Не останавливает, скорее усугубляет ситуацию. Прижимаюсь ладонью прямо к пульсирующему органу. Судорожно сглатываю, примерно осознавая размеры возбудившейся огненной стихии… Франко резко отталкивает меня в сторону, отпускает мою руку и ложится на спину, тяжело и глубоко дыша. Распахиваю глаза. Прикрывает лицо ладонями. Грудная клетка заходится от чрезмерно частых вдохов. Выдохов. Поджимаю ноги к груди, обнимая колени руками, и смущенно стискиваюсь в защитную позу эмбриона, не сводя глаз с очертаний его фигуры. С прикрытого лица. Почему!? Почему он отталкивает меня!? Только потому, что нельзя? Или я… даже не нравлюсь ему, а это… просто звериные инстинкты?.. Осознание этого очевидного, грубого, прямолинейного факта выбивает опору из-под ног. Кажется, я начинаю проваливаться куда-то в черную, ледяную бездну.- Извини, - разрезает пустоту его громкий, чуть хриплый голос. Последний раз потирает лицо ладонями и застегивает молнию на брюках. Складывает руки на груди, глядя на невидимую мне точку на потолке. Ошалело подрагиваю. Он извинился. За то, чего и не было. Даже поцелуя не было. Ничего не было! Извини… Сердце болезненно бьется в груди. На смену возбуждению приходит липкий, неприятно обжигающий холод. Я была права... Я просто мерзкий кусок живого мяса во время овуляции.Резко отворачиваюсь, пиля взглядом очертания двери. Хватит, Мия. Больше ты не будешь выглядеть идиоткой. С тебя достаточно.Поднимаюсь с кровати и в темноте бреду по знакомому помещению, находя привыкшими к мраку глазами диван. Сажусь, подтягивая ноги к груди. Хватаюсь пальцами за мягкий, слегка колючий плед и набрасываю на озябшее от грубо прерванной близости тело. Почему я не узнала его? Настолько погрузилась в воспоминания? Не может быть. Это уж слишком, даже для моей буйной фантазии. Утыкаюсь лицом в острые колени. Что со мной делали чертов год!? А главное, зачем!? Горло сжимается в болезненном спазме. Приподнимаю тяжелые веки. Комната будто окутана густым взволнованным серым туманом. Меня покачивает в его холодных влажных объятиях. Повторный спазм. Затыкаю рот ладонью, прикусывая подушечки пальцев, и подрываюсь с дивана. Острая вспышка боли в районе висков и я сначала полностью вытягиваюсь в тугую струну, но тут же, безвольно, с грохотом опадаю на острые колени. Кости пронзает тупая боль, при грубом соприкосновении с деревянным полом. По пищеводу уверенно и быстро поднимается, стремясь ближе к горлу, липкая горькая дрянь. Сглатываю, сглатываю из последних сил это дерьмо и на четвереньках ползу в направлении кухни. К раковине. До другого места я просто не успею. С силой сжимаю челюсти, удерживая в себе этот противный порыв. Только не здесь. Не на его пол. В стороне раздаются поспешные, тяжелые шаги. Скрип прогибающихся половиц. Прилагаю неимоверные усилия и вползаю на кухню, с силой захлопывая за собой тяжелую дверь. Прямо перед его носом. Новый тяжелый спазм, и я подскакиваю. Не обращаю внимание на головокружение, с силой вцепляясь в край раковины. Характерный внутриутробный вопль, и вместе со слезами, заструившимися по щекам, из горла вырывается мерзкая противная масса. Расплескивается по гладкой поверхности, источая едкий специфический запах. Стараюсь продышаться, нервно закладывая мешающиеся пряди за уши. Второй рукой приросла к раковине. Становится чуть легче. Включаю воду. Колышущийся перед глазами туман, разрезает тонкая, прозрачная струя. Удаляется об эмалированную поверхность. Желудок болезненно сжимается и тут же извергает из себя новую порцию едкой кислоты. Подставляю дрожащую руку под кран. Омываю губы. Затем, все лицо. В нос ударяет характерный железистый запах. По телу пробегает новый приступ панического страха. Что...со...мной..? Опускаю глаза вниз. На белую, мутно видимую раковину часто опадают темные кляксы, почти моментально расплываясь и теряясь в потоке воды, утекающей в круглый слив. Смачиваю пальцы и вытираю нос. Внутри неприятное пощипывание. В обеих ноздрях. Кровь не останавливается, почти без перерыва струясь из носа. Из-за двери, в тишине ночи отчетливо различаю тяжелое частое дыхание. Оно смешивается с перезвоном, который захватил весь спутанный слух.Оставляю нос в покое и вцепляюсь в раковину обеими руками. С силой впиваюсь пальцами. Из несчастного органа струится поток крови. Наполняет весь воздух вокруг характерным противным запахом. Дверь на кухню резко распахивается. Щелчок. В один миг зажигается яркий желтый свет, от которого я с силой зажмуриваю глаза, склонившись ниже над эмалированной поверхностью. Прячу от него лицо. Хочу спрятать и смыть всю себя. Всхлипываю. На плечо опускается тяжелая ладонь. Пальцы слегка впиваются в кости. Резко разворачивает меня к себе. Сопротивляюсь, цепляясь скользящими мокрыми пальцами за раковину. Безуспешно. Я как безжизненная тряпка.Кровь стекает по подбородку, тягучими каплями опадая вниз. Впитывается в футболку, которая тут же противно прилипает к груди. Приоткрываю мутные глаза, пытаясь разглядеть сама… не знаю… что.Франко подхватывает меня под мышки, прижимая к себе, второй рукой поддерживает под бедра и выносит из кухни. Опускает на диван, подкладывая под голову подушку и тут же испаряется из поля зрения. На коже лица жуткая смесь слез и крови, что не прекращают свои потоки ни на мгновение. В голову пробираются мрачные воспоминания. О жутком месте пребывания. Прозябания. И вспоминаю я не конкретных людей, не события связанные с прошлым, а жуткое физическое самоуничтожение. Избиение. Я начинаю это в палате на первом этаже, ничего не видя от потока слез и не чувствуя ран от сильной пожирающей боли в груди. Слева. С безумным криком стучу, что есть сил, израненными кулаками по голой стене. Разбегаюсь, ударяясь головой о твердую поверхность. Звон. Туманная поволока. Падаю на пол. В палату врываются санитары. Подходят. Бросаюсь на их расплывающиеся фигуры, хаотично осыпая резкими ударами рук и ног. Меня грубо связывают, статично приковывая своими крупными телами к кровати. Острая боль. В вену на руке медленно вводят какой-то препарат. Мышцы немеют, перестают слушаться. Больничное помещение растворяется перед глазами. Темнота… На переносицу опускается что-то ледяное и влажное. Вздрагиваю, резко распахивая глаза.- Мия. Тебе надо уезжать, как можно дальше отсюда, - натыкаюсь взглядом на Франко, что уверенно и строго произнес эти слова.- Тебя продолжают искать. А значит им известно, что ты не человек.Растерянно хлопаю глазами. Кто ищет? Кому известно? Взгляд постепенно проясняется, как и воздух в этой комнате. Еще раз промаргиваюсь. Заметно посветлело, кажется, уже начало светать. Второй рукой альфа осторожно обтирает мое лицо и шею. В нос снова ударил противный запах свежей крови. Моей крови. - Ты понимаешь меня? - еле заметно киваю, не сводя глаз с его серьезного лица.- Хорошо, - он шумно вздыхает и отводит немного растерянный, виноватый взгляд в сторону.- Если бы я не вел себя, как животное, этого бы не произошло, - хмурит переносицу, сдвигая брови вместе. Возвращает взгляд на мое лицо и продолжает обтирать еще не остановившуюся кровь.- Это не так, - хрипло шепчу. - С тобой мне... лучше, - щеки покалывает и начинает заметно печь, прикрываю глаза, сглатывая подступивший от его слов ком в горле.- Кажется, кровь остановилась, - альфа в последний раз обтер мое лицо влажным полотенцем и перевернул второе, более холодной стороной.- Я не знаю, какой дрянью тебя накачали, - он вновь тяжело вздохнул и достал из пакета рядом с диваном майку, которую купил мне днем. Опускает ее рядом, на спинку дивана. - Но ты очень плоха, Мия. - он взял меня за руку, осторожно поглаживая выступающие костяшки пальцев и пристально посмотрел в глаза:- Внутренние органы поражены. Подозреваю, что все. Я не хочу тебя пугать, - Франко обхватывает второй ладонью мое лицо, обводя скулу большим пальцем и тень глубокого, искреннего сочувствия и серой грусти затемнила на его лицо. - Ты поедаешь сама себя. Изнутри. Тебе не лучше. Я хорошо прочувствовал твою энергию, - глубоко вздыхает и виновато опускает глаза. - В спальне… Ее почти нет. И я не знаю, чем помочь тебе.Слабо сжимаю его ладонь своей и еле слышно выдыхаю:- Кровь... Попробуй кровь...Его лицо вновь хмурится. Он задумчиво кивает, глядя куда-то мимо меня, в сторону. Накидывает плед на всю поверхность моего тела и осторожно запускает руки под него, подцепляя край еще влажной футболки. Мои глаза заметно округляются, но это движение - единственное, на что способно измученное, практические уничтоженное, как оказалось, тело.Франко осторожно тянет вверх испачканную в крови футболку под не слишком стабильным, вязанным покрытием. Хотя...что он там не видел. Я вздыхаю и, прилагая значительные усилия, завожу руки за голову, помогая избавить меня от этого предмета. Он стягивает футболку с головы, затем рук, наклонившись чуть ниже. Ближе. Я вновь чувствую его теплое спокойное дыхание. Приспускает плед, обтирая влажным, прохладным полотенцем зону декольте и, отбросив его в сторону, берет в руки маленькую майку. О чем я думала, пытаясь соблазнить мужчину, у которого вызываю лишь жалость? Я… почти не жива... А пыталась заставить его заниматься некрофилией? Черт! Фу! Мужчина приподнимает мою голову и продевает ее в отверстие в майке, следом просовывая ослабевшие руки в тонкие бретели. По очереди. Начинает опускать эластичную ткань вниз, на грудь… Я вздыхаю. Задерживаю дыхание. Наши глаза встречаются. Не разрывая зрительного контакта с моими встревоженными - с зеленым, спокойным, невозмутимым взглядом опускает предмет одежды до талии, еле касаясь пальцами обнаженной кожи. Тщательнее укрывает пледом, неожиданно оставляя легкое касание губ на затерянной под спутанными волосами макушке.Быстро поднимается с дивана и размашистым, твердым шагом покидает дом, скрываясь за входной дверью. С улицы слышится протяжный, наполненный болью, громкий вой тут же подхваченный его лохматым другом. Затем... тишина.В этот раз было не страшно остаться одной. Я просто не успела испугаться. От бессилия и потери крови меня моментально отключило.***Прихожу в трезвое сознание, по крайней мере надеюсь на это и резко распахиваю слипшиеся тревогой веки, с облегчением обнаруживая, что еще совсем светло. Я не проспала до ночи. Голова неприятно монотонно ноет, а в теле вновь ощущается, казалось, забытая за последний день слабость. Он прав. Мне не лучше. Обманчивое улучшение смазливой наружности еще ни о чем не говорит. Способности так и не вернулись. Раны заживают быстрее, чем на человеке, да. Но не практически мгновенно, как раньше. Как должны. А уж что происходит внутри организма… Кровь…Мне нужна кровь… Хотя бы попробовать этот метод восстановления, раз я была рождена наполовину вампиром. Я же пила именно это, когда возродилась из могилы бесчувственной машиной. И даже полностью испив кровь двоих людей, смогла найти в себе силы, чтобы обратиться в волчицу. Что, в принципе, не представляла возможным без второй, а точнее... основной составляющей. А значит, кровь может помочь. Должна помочь. Жаль, здесь только животная… В стороне послышалась знакомая, уверенная поступь и я поворачиваю голову, глядя на дверной проем ведущий на кухню. Откуда в тот же момент показывается фигура Франко. Наконец-то, спустя кучу неловких ситуаций, я вижу его полностью одетым. Зеленая футболка с v-образным вырезом цвета сочной весенней травы под цвет глаз и темно-синие джинсы. Растягиваю губы в легкой, неуверенной улыбке и, опираясь локтем на поверхность дивана, аккуратно сажусь, поправляя плед. Чтобы исключить новую возможную неловкость. Я труп. Это я помню. - Как ты? - мужчина приблизился и присел рядом, настороженно окидывая меня внимательным взглядом. - Слабость… - выдыхаю вялый ответ и роняю тяжелую голову на его плечо. Надеюсь можно. Сил, чтобы удержать ее самостоятельно, почти что нет.- У тебя было довольно сильное кровотечение. Ты периодически теряла сознание, пока я был рядом, - он потер ладонью лицо, послышалось характерное шуршание жесткой щетины. А я только и могу, что в удивлении округлить глаза. Не в удивлении, в растерянности… Хоть он этого и не видит. Мне казалось, что я была в себе…В сознании… Снова становится страшно. Не понимаю, что со мной происходит. Но это что-то... явно убивает меня. - Я умру…д...а? - выдавливаю, прикрывая трепещущие веки. - Я не знаю, - строгий твердый голос, ударивший искренностью в затылок, заставляет меня открыть глаза. И немного встряхнуться. Морально, конечно. Даже не утешает. Не пытается успокоить. Соврать. Говорит прямо:- На кухне кровь, еще теплая. Принести сюда? - уверенно киваю и, приподняв голову с теплого плеча, со вздохом откидываюсь на спинку дивана.Давай, Мия. Соберись и выпей все, что он принесет. Похоже, это единственный шанс на выздоровление. Если таковой, в принципе, существует… Главное не питать иллюзий. Просто сделать и ждать. Прикрываю глаза и начинаю морально готовиться к принятию экспериментального “лекарства”. Вновь послышались твёрдые, приближающиеся шаги. Диван ощутимо прогибается под чужим весом. Меня качнуло на его сидушке. В нос ударяет противный запах свежей крови. Приоткрываю глаза. Стакан. Почти до краев наполнен тягучей темной массой. Мерзко… Почему я не волк, который может просто сожрать это вместе с мясом? В лесу?Тяжело вздыхаю и обхватываю ладонями стакан. - Вампиров я еще не поил, - смеется. Слегка улыбаюсь в ответ, удерживая стакан одной рукой. Второй затыкаю нос. Подношу наполненный сосуд к губам. Вспоминаю мясистых, извивающихся червяков, которых жрала в лесу. Это ничем не хуже. Просто кровь, которую я уже пила. Наверное. Прижимаюсь губами к нагретому густой массой стеклу и делаю первый небольшой глоток. В первое мгновение лицо отображает лишь отторжение. Желание зачерпнуть побольше воды и прополоскать рот. Прищуренными глазами кошусь на замершего, чуть нахмурившегося в отвращении альфу. Согласна. Полностью. Так себе зрелище. И на вкус, признаться, столь же дерьмово. Но организм, будто немного поразмыслив, неожиданно просит еще. Горло сводит от постепенно охватывающей его болезненной жажды. Запах с противного меняется на вполне себе терпимый. Даже немного… желанный? Отрываю пальцы от носа и обхватываю стакан обеими руками. Вдыхаю аромат железа и замершей жизни. Делаю еще один глоток, гораздо крупнее робкого первого. Следом за ним еще. И еще. Жадно опустошаю стакан, оставляя на нем лишь окрашенные стенки и прикрываю глаза… Молчаливо откидываюсь на спинку дивана. Тщательно облизываю подкрашенные жидкостью губы. Чувствую, как моя собственная, будто и вовсе застывшая ранее кровь начинает движение по скованным деревянным венам. Быстрее. Жарче. - Есть… еще?.. - тихо спрашиваю, ощущая лишь обострившийся дикий голод, рассверливающий глотку. Больше ничего. Знаю, что есть. Чувствую. Нарастающая жажда зовет меня на кухню. На острый запах. Франко молчаливо забирает стакан из моей хватки, поднимается и уходит. По телу расползается приятное чувство…хм, облегчения? Спадает уже привычная колкая последняя стадия напряженной зажатости. Плотный комок нервов медленно ослабляет тугую, узловую связку. Я думала будет стыдно, пить при волке свежую кровь. При чужом волке. Не Максе. Ошиблась. Жажда и пусть пока слабое, но осознанное желание жить, берет свое. Его возвращение и приближение я могу почувствовать даже без участия слуха. Обоняние обострено до предела и сконцентрировано только на жидкости, что плещется в стакане, стиснутом в крепких ладонях. Распахиваю голодные глаза. Жадно выхватываю из его пальцев прозрачную, наполненную емкость и залпом выпиваю, делая крупные частые глотки, не отрывая губ от теплого стекла. В глотке разверзлась настоящая адская дыра. Огненная воронка, зияющая ненасытной жаждой. Засасывающая в себя последние сладкие капли. Облизываю край граненого бокала. Затем губы. Поднимаю на Франко серьезный, уверенный взгляд и протягиваю пустой стакан. - Еще, - твердо и четко. Сама искренне удивляюсь такому ледяному голосу. Это жажда говорит за меня. - Уверена? - он недоверчиво хмурится, забирая стакан. Вскидывает черную бровь. Я киваю, укладываясь обратно на мягкую спинку. Еще раз киваю уже сама себе. Прикрываю глаза. Движущаяся по жилам кровь провоцирует какое-то бурление внутри. Или бурение… Неприятно сводит внутренности. Желудок. Пищевод. Печень отзывается тянущей тошнотворной болью. В поясницу резко простреливает, по всей ее длине. Или я все же не так и уверена… Почему мне хуже? От следующей вспышки нарастающей боли резко хватаюсь ладонью за низ живота. Тянет. Ноет. Выворачивает. Бьет часто и остро. В такт разогнанному животной кровью пульсу. Сон. Аборты. Впиваюсь пальцами в кожу на животе. Ногтями. Сминаю мягкие ткани. Хочется вырвать из себя этот бесполезный, болезный кусок плоти. Подтягиваю колени к груди, стараясь облегчить ощущения. Свернуться калачиком… Хуже. Внутренности будто настойчиво вырезают тупым ножом. Резко роняю ноги вниз. С губ срывается протяжный стон. В нос ударяет близость новой порции крови. Приятная. Хоть что-то приятное… Приоткрываю глаза, натыкаясь на озабоченное моим состоянием лицо Франко. Оно полно сомнений. Мыслей. Мое тоже. Но хуже мне уже точно не будет. Отдираю пальцы от пульсирующего чрева, растираю подступающие слезы и выхватываю емкость. От следующей волны боли перехватывает дыхание. По горлу со скрипом продвигается захваченный ранее воздух. Тело скручивает, как в стиральной машинке. Режим отжима на максимальных оборотах. Поддерживаю сильно подрагивающую руку второй и жадно проглатываю кровь. Вместе с ней пытаюсь заглотить и подступивший к горлу давящий ком. Стакан исчезает из рук. Кажется, что я начинаю слышать треск собственных костей. Вместе с гулом в ушах. Нарастающим разноголосым гулом. Франко дышит громко и часто. Перебивает этот хор, переходя на грудной тревожный рык. - Из…ви...ни, - тихо шепчу и мгновенно перехожу на новый, истошный вопль боли, сгибаясь пополам от новой волны агонии. Обхватываю руками голени, впиваясь в них ногтями. Протыкаю до крови, раздираю, пытаясь облегчить чудовищные ощущения внутри, под кожей. Перенести их наружу. Болит каждая точка, каждая мельчайшая клеточка снаружи, но гораздо сильнее там, глубоко-глубоко внутри. Каждый существующий в теле орган. Горло, легкие, желудок - я будто чувствую всю длину кишечника до самого выхода. И каждый его миллиметр отзывается судорогой и грубым жжением. Матка, промежность. Из горла вырывается новый, дикий, звериный рев. Франко обнимает меня, прижимая к напряженной груди. Я не могу находиться в статичном положении. Не могу! От каждой вспышки, удара, звона в голове меня жестко вырывает из объятий и хаотично трясет. Это не сон. Это был не сон. Рот открывается в новом безумном крике. Это была… подсказка. В голову проникают обрывочные, ужасающие воспоминания. Непременно они. Я бы не смогла такое придумать... Узкая кушетка. Скрипящая, старая рухлядь. Мои руки и ноги жестко пристегнуты потрепанными кожаными ремнями. Они грубо впиваются в кожу. В лицо бьет яркий белый свет хирургической лампы. Мужская фигура между моих раздвинутых, обнаженных ног. Лицо не различаю за вспышкой, направленного вниз луча. В белом халате. Длинные щипцы. Приближаются. Острая болевая атака в прошлом. Она же жестоко врывается в настоящее. С новым потоком неумолкающих, нечеловеческих криков извиваюсь, словно змея, в крепких объятиях. Не чувствую его тепла. Его жара. Альфа крепче прижимает меня к себе, удерживая от падения и случайных попыток навредить себе в диком состоянии. Усаживает на колени. Запускает руку под бедра и с силой впивается в кожу пальцами. Выгибаюсь и кричу, снова хватаясь руками за пульсирующий живот. Франко ничего не говорит. Не успокаивает, не пытается поддержать. И только за это можно его благодарить. До конца жизни. Я не вынесу жалости и тупых ободряющих слов. Он просто рядом. Кровь продолжает свое бодрое путешествие, достигая бурлящим, волнообразным огнем, кончиков каждого пальца, каждого ногтя. Волос. Сердце одинокого альфы забилось чаще. Громче. Меня укрывает волна огненного жара. Его поддержки. На теле мгновенно проступили множественные капли пота. Легче. Мне стало чуть легче. Жадно глотаю раскаленный тяжелый воздух. Расслабляю пальцы. Руки опадают вдоль тела. Слишком крепкая мужская хватка на ягодице начинает приносить дискомфорт. Прожигающую нарастающую боль уже от его пальцев. С губ срывается хриплый, тихий стон. Мольба. - Боль…но, - шепчу и тут же чувствую значительное облегчение. Пальцы, впившиеся в кожу, ослабляют хватку. На ноющее тело наваливается невыносимая слабость. Снова отключаюсь на его руках…