Выжить (1/1)

Все мы, все мы в этом мире тленны,Тихо льется с кленов листьев медь…Будь же ты вовек благословенно,Что пришло процвесть и умереть. Сергей ЕсенинКажется, прихожу в себя. Просыпаюсь, но как же сильно боюсь, даже слегка, приоткрыть глаза. Страшно до безумия. Сон это или нет? Может никуда и не сбегала? Лишь в своих сумасшедших фантазиях? Тело ломит. Потряхивает, как при лихорадке. Наверное. У меня таковой раньше не было. Улавливаю звуки пения птиц. Или это слуховые галлюцинации, или я и правда сейчас где угодно, но не в больничной палате. Приоткрываю глаза. Перед ними постепенно проявляется все та же текстура трухлявого дерева. Кора. Чувствую как по лицу, груди стекают крупные капли. Не дождя, он не проникает сюда. Капли пота. Похоже, у меня и правда жар. Я еще и заболела? Так себе новость. Я и так с трудом представляю, как смогу здесь выжить. Точнее, не прямо здесь, а по дороге в родной город, ну, а теперь... тем более. Отгоняю жуткие, роняющие боевой настрой в бездну мысли, что именно это укромное место и станет моей личной безымянной могилой. Я же теперь… лишь человек? Да? Вернее стараюсь, хоть немножко приглушить реалистично-депрессивный настрой. Насовсем он не уйдет из головы... Кожу неприятно щекочет и покалывает. Конечно, тут, наверняка, все насекомые массово пришли полакомиться почти-что трупом, да еще и таким теплым. Хорошо, что пока лишь они, а не дикие звери. Сколько я пролежала здесь? Даже представить не могу. Хватаюсь за ствол дерева, чтобы оттолкнуться и выбраться. Его мертвая кора разрушается под хваткой пальцев и противной пылью осыпается на лицо, на глаза, на тело. Резко жмурюсь и завершаю начатое. Перекатываюсь с нагретого телом места на холодную сырую траву. Промаргиваюсь и открываю глаза. Прошел сильный дождь. Может и не один. Ложусь на живот. Вдыхаю носом глубоко, полной грудью. Чистый, такой желанный воздух свободы. Но такой ли он радостный?Из груди после первого же полноценного вдоха вырывается кашель. Глубокий мокрый грудной. Я действительно больна. И как только умудрилась? Хотя, ночи здесь, должно быть, прохладные. Особенно если проводить их на голой земле. Судя по освещению, как минимум одна - точно прошла. Такая, как я, вообще не должна болеть. Но я вот смогла. У меня теперь совершенно другие способности. А в моем случае - дееспособности. Медленно поднимаюсь на четвереньки, а затем переваливаюсь и плюхаюсь пятой точкой на траву. Плевать, что мокро. Я и так вся мокрая. Раны не зажили. Они грязные. Кровь, земля, пыль, древесная труха - все смешалось в противную массу от колена и ниже. Отгоняю прилепившихся и кружащих рядом с ранами насекомых. Не удивительно, что меня так жарит. Организм явно пытается побороть воспаления от этой грязи. К глазам снова подступают слезы. Когда они закончатся? Есть же предел? Сколько можно плакать попусту? Тупая, Мия, надеящаяся на волшебное чудо. Живущая верой и надеждой. На других. А надо только на себя. Всегда.Кто-то когда-то говорил, что справедливости в этом мире нет. Почему я не прислушалась? Я тогда, еще в юности, посчитала, что это озлобленный, обиженный несостоявшейся жизнью бред. А это чистая правда. Сейчас с этим уверенным, полностью принятым знанием было бы легче. Было бы понимание. Было бы...Осматриваюсь по сторонам, хотя это и сложно. Зеленые заросли достаточно густые и надежно скрывают от посторонних глаз. Но здесь, судя по всему, никого и нет. Только я и дикая природа. Аккуратно поднимаюсь и выхожу из своего укрытия. Выхожу - сильно сказано. Я совершенно не в себе. Голова начинает кружиться, а тело все сильнее потряхивает в лихорадочном ознобе. Кутаюсь в халат и крепко обнимаю себя подрагивающими руками. Только проку в этом нет. Он заметно влажный от моего же пота, от воды. И от плотного соприкосновения с такой тканью становится только хуже, холоднее. К огню бы. Но где же я его добуду? Облокачиваюсь спиной о ствол рядом стоящего дерева. Глубоко, тяжело вздыхаю и сразу захожусь в новом затяжном приступе кашля, сгинаясь пополам. Надо двигаться дальше. Необходимо. Но как далеко смогу уйти в таком состоянии? Вот если постараться мыслить рационально. Правда, как? Через ветви деревьев до меня долетает крупная капля дождя, приземляясь на кисть руки мокрым шлепком. А вот вопрос и решился. Никуда пока и не пойду. Я быстро справила нужду и вернулась под свое дерево. Здесь по крайней мере будет сухо. Долго изучать особенности строения его коры не пришлось, поскольку я вновь уснула. А еще дальше идти хотела, безмозглая самонадеянная девица.Мы с тобою две капли разные одной водыСлезы облакаРазобьемся об землю стразамиРазлетимся вокруг да околоБесконечное вниз стремлениеНагражденное солнца взглядомПринесет траве упоениеНас с тобою положат рядом…(Дельфин) Неизвестное количество времени только изредка вырываюсь из бредового куматоза и невнятного состояния от бушующей в теле лихорадки. Я была уверена, что чудовищно страшные сновидения, похлеще многих фильмов ужасов, продолжат пугать меня по ночам до чертиков. Но… к счастью, ошиблась. Никаких снов. Просто полубодрствование, полубред. Дождь то начинал, то останавливал свое водное нашествие. Под стволом я была надежно укрыта, лишь иногда, более менее приходя в подобие сознания, вытаскивала ноги под его капли. Чтобы хоть немного промыть и отогнать приставучую гнусь. Сколько я уже нахожусь без еды и воды? А черт его знает. Даже не могу различить: просыпалась несколько раз за день или же раз в несколько дней. Нет сил думать, рассуждать. Вспоминать? Даже не хочу пытаться - это делает меня еще слабее. Не смотри в прошлое с тоской. Оно не вернется. Мудро распорядись настоящим - помню. И спасибо за это тому, кто помог. Помог бежать. Подсказал. Лучше умереть свободной здесь, пусть и в забвении. Чем жить там, осознанно закрывая на все глаза. Спустя неведомое количество часов, дней или просто времени я, кажется, смогла выбраться в реальность. По крайней мере того сильного жара, как был, да и озноба не чувствовала. Значит или умерла, или выздоровела. И тот и тот вариант - вполне подходит. Медленно выползаю из своего убежища на еще слегка влажную траву. У меня жуткая слабость, бессилие, теперь уже и физическое. Пока даже не могу встать на ноги, только на четвереньки. Как бы хотелось сейчас обернуться волком и сожрать все живое в этом лесу, а потом вернуться в больницу и на десерт закусить лишь одним человеком. Моим врачом. Ох, Мия, сколько раз можно самой себе говорить. Хватит мечтать и на что-то надеяться. Переворачиваюсь и сажусь на землю, разглядывая ноги. Не зажили, разве что слегка. Ощупываю места около ран. Сильно припухли и зудят. Горячие, значит началось воспаление. Организм с трудом справляется. Излечил простуду, а на большее уже не хватает. Пора идти, найти хотя бы воду. Попытаться промыть раны. Выжить. Выползаю из убежища и, хватаясь пальцами за ствол дерева, медленно поднимаюсь на ноги. Голова кружится, перед глазами обильными фейерверками рассыпаются белые, мерцающие звездочки. Никогда у меня такого не было. Или я об этом просто не знаю. Вглядываюсь по сторонам на всякий случай - никого. Это хорошо. Мое убежище внешне совершенно не выдает чьего-то долгого в нем присутствия. Тряпка больше не нужна. Осторожно повязываю ее на больную ногу. Она еще пригодится, когда смогу найти воду. Ну, Мия, соберись. Пора сделать хоть что-то для спасения. Глубоко вдыхаю свежий лесной воздух и медленно начинаю идти. Ну и вонь от меня! Прямо скажем - просто жуть. Даже сильные и разнообразные ароматы, пропитанного влагой леса, не заглушают это зловоние. Передвигаюсь очень медленно, от дерева до дерева. Скорее, плетусь. Но главное, что путь продолжается. Я и так потеряла слишком много времени. Непозволительно много. Удивительно, что меня до сих пор не нашли. Не думали, что попрусь в пустой дикий лес? Хотя, любая другая побежала бы на дорогу, к людям. Искать помощи. Но я теперь боюсь людей. А сейчас, так вообще - всех. Делаю небольшую остановку. Пытаюсь унять тяжелую одышку и частое сердцебиение. Виски сдавливает от усталости и головокружения. Но здесь негде прятаться. Надо идти дальше. И я медленно продолжаю путь. Ко всем жутким ощущениям добавилось еще одно. Чуть ниже поясницы. Боль. Что-то тянет. Ноет. Сколько же еще органов в человеческом теле, которые могут болеть?! Неужели так у всех? Через какое-то время плутания различаю шум воды. Это не мираж. Наконец-то. Под эту природную мелодию открывается второе дыхание, и я ускоряюсь, двигаясь к источнику звука. Небольшой, но быстрый ручей своим извилистым руслом пересекает мой путь. Перед ручьем, преграждая дорогу, лежит старое трухлявое дерево, сильно изъеденное насекомыми, а с верхней стороны его кора заметно побита крепкими птичьми клювами. Из последних сил перешагиваю ствол, подбегаю к ручью и опадаю на колени, как можно ниже наклоняясь к воде. Запускаю дрожащую руку в ледяную воду и жадно зачерпываю. До губ получается донести совсем немного. Но эта жидкость уже кажется божественным нектаром. Запускаю теперь обе ладони, зачерпываю и, припадая к ним, делаю пару больших глотков. Ледяная вода приятно растекается по уставшему телу, горлу, поступает в желудок изголодавшийся по любому виду пропитания. Не могу остановиться, пока этот орган не надувается от воды. Наступает мнимое чувство насыщения. Конечно - это ненадолго, но сейчас... Сейчас мне лучше. Я ложусь на самый берег, на спину и запускаю пальцы в свободные, быстрые, пусть маленькие, но волны. Перед глазами вековые деревья раскинули свои ветви и предотвращают чрезмерный доступ света в дикий самобытный мир. Небу с частыми кучистыми облаками почти не удается показать через них яркое жизнерадостное солнце. Так. Хватит отдыхать и любоваться природой. Присаживаюсь на густо поросшую травой землю прямо у оживленного, дерзкого ручья и медленно опускаю ноги в воду. Их тут же сдавливает от холода, все сильнее по мере погружения. Зубы отзываются нервным постукиванием, а нижнюю челюсть неприятно сводит от столь заметного контраста температур. Но вряд ли я заболею второй раз подряд? А даже если и так - это ведь не самое страшное, верно? К ноющей боли внизу спины в районе поясницы я почти привыкла. Стискиваю зубы и беру себя в руки, стараясь максимально контролировать тело, которое жизненно необходимо вымыть. Принимаюсь тщательно промывать грязные ноги, столько пережившие за неопределннное время, а точнее, особенно меня интересовала одна. Маленькая тонкая царапина на почти нетронутой проволокой голени выглядела хорошо, и нажимать на нее почти не больно. Значит, здесь воспаления нет. Уже хорошо. А вот вторая... После того, как удалось смыть всю грязь и засохшую кровь... ужаснула сильнее, чем я предполагала. Раны начали затягиваться, да, но это лишь обманчивая видимость. Вокруг них все жутко воспалено, кожа горит розовым пульсирующим цветом, а сами царапины успели начать гноиться прямо под образовавшейся корочкой характерного желтовато-зеленоватого цвета. Помимо отвратительного внешнего вида об этом говорил и неприятный запах, который лишь усилился после того, как я своим старательным мытьем сдвинула некоторые болячки. Нет. Трупом пахнуть еще рановато. Другого варианта нет. Придется тщательно прочищать. Не хватало без ноги остаться, если ситуация станет еще более запущенной. Хватит того, что я уже лишилась важной части себя - рассудка. Части тела хотелось бы сберечь. Стиснув зубы крепче прежнего, поворачиваю голову в сторону и глубоко вдыхаю носом свежий лесной воздух. Задерживаю дыхание и принимаюсь расковыривать, невзирая на болезненные ощущения, еще мягкие болячки, надавливала на них, не щадя и не жалея себя, и тут же промываю рану. Гадость, какая же мерзкая гадость. Вторую ногу вытащила из ручья и подогнула под себя, согревая после леденящего даже душу, пусть лишь частичного мытья. Но не смотря на жуткий холод, сковывающий до болезненности и красоты пальцы рук, мне приятно. Приятно чувствовать себя хоть чуть-чуть, но чище, свежее, не таким уж гноящимся неполноценным дерьмом. Закончив с многострадальной голенью и не теряя времени, раздеваюсь до гола. Здесь стесняться некого. Разве что животных, что затаились, наблюдая за новым странным зверем в этом лесу. Осматривать тело не хочется совершенно, и так понятно, что набранные за время осознанного пребывания в больнице килограммы, покинули меня. И нет, конечно, я не войду в этот ледяной ручей. Он совсем не глубокий. Примерно по колено. Просто немного обмываю все, что нужно. Все, что позволяет любой женщине чувствовать себя, хм… женщиной. Идеально сейчас было бы переодеться. Да вот не во что.После, присаживаюсь на густой зеленый ковер, бешено постукивая зубами, но твердо решаю дать себе хоть немного обсохнуть, прежде чем одеться. Вот почему я оказалась не в больнице на юге!? Где-нибудь в Калифорнии? Уж там бы я точно не умудрилась замерзнуть посреди лета. Да и дожди гораздо реже. Ветер слегка подсушил обнаженное тело, я, надев рубашку, халат и кеды, перевязываю ногу, можно сказать, чистой тряпкой. Выпиваю еще воды, стараясь ее объемом заглушить жуткое урчание голодного желудка. Не получается. Вода не сможет утолить сильный голод. Я все чаще оборачиваюсь и задерживаю взгляд на упавшем мертвом дереве. Нет. Ну нет. Или да?.. В какой момент инстинкт самосохранения включается на полную катушку? Когда голод полностью застилает глаза и видит во всем вокруг что-то съедобное? Но я-то точно сейчас понимаю, что здесь есть нечто крайне питательное, и в других странах это едят и сырым...Сколько раз я думала, что вот. Вот оно - то самое полное днище, но теперь... Девочке, которая привыкла жить в городе и тщательно ухаживать за собой, снизу постучали… Медленно подхожу к трухлявому стволу, пропускаю пальцы за изрядно побитую кору и принимаюсь остервенело отдирать ее. Да, я оказалась права, птицы просто так не стали бы трогать эту древесину. Она просто кишит белыми личинками короеда. Господи, хоть бы это было более менее съедобно. Сносно. И, преодолев чудовищное чувство брезгливости, беру в руки одну плотную, толстую, извивающуюся личинку и подношу ее к лицу. Если выживу - буду гордиться собой. Не считать чем-то позорным, а гордиться… Черт, да их ели сырыми во всяких передачах! За деньги! Тут же сую ее в рот и начинаю быстро-быстро пережевывать, с особым усердием, чтобы она даже не успевала начать шевелиться. В рот прыскает что-то жидкое, как соус, и даже немного сладковатое на вкус. Это не так плохо, правда, если забыть о том, что именно я ем. Могло бы быть гораздо хуже! И я, как сумасшедшая, накидываюсь на шевелящуюся начинку этого дерева, поглощая чистый, питательный белок и, к счастью, одновременно с тем как отвращение начало покидать меня, на его место стало приходить чувство насыщения. Я наелась! Наконец-то! Я вернулась к воде, запила свой, хм, обед, о котором разве что можно рассказать в программах по выживанию и двинулась дальше, в один шаг перескакивая этот освежающий природный душ. Жаль с собой взять воды не в чем. Но предположу, что подобные источники здесь должны встречаться достаточно часто. На моё счастье, после столь бодрящего холода и сытного обеда открылось еще одно, какое-то новое для меня дыхание. А точнее, наверное, обычное стремление окончательно согреться, и я теперь двигаюсь гораздо быстрее, чем раньше, надеясь найти идеальное место для будущего ночлега. Желательно не менее укромное и удобное, чем в прошлый раз. Да и чтобы от дождя защищало. Как много я хочу. Но все то время, что я бродила по лесу, стараясь двигаться только прямо, не отклоняясь от курса, ничего подобного не попадалось.Вверху то и дело с криком срывались с веток и устрашающе хлопали крыльями дикие птицы. По началу они до нервной дрожи пугали меня, и я останавливалась, испуганно осматриваясь, но скоро смогла привыкнуть к этим резким внезапным звукам. Среди кустов и стволов деревьев периодически слышалось шебуршание каких-то животных, которых... Не могу убить. А если бы смогла? Как съела? Сырыми? Хотя, еще максимум день, и я буду готова поглощать и сырое мясо. Одними личинками же сыт не будешь. Мне уже после сегодняшнего стало безразлично, чем заполнить желудок. Включился и не намерен отступать безразличный к чувству брезгливости и жалости - инстинкт самосохранения. В голове по пути "сама не знаю куда", насыщенные ароматы леса перемешивались с неуемными фантазиями, плотно связанными с едой. Точнее, мечтами о ней. Запахом хорошо прожаренного стейка, наваристого куриного бульона и свежесваренного горячего кофе. Я не слишком хороша в том, чем еще можно питаться в лесу, а тем более в том когда, где, что растет и созревает. Только предполагаю, что сейчас начало лета? Судя по всему, так и есть, мне и здесь не повезло. Никаких ягод я не наблюдаю. Ха, можно попробовать, пока плетусь по дикому лесу, поразмышлять не о еде, а о том когда же мне, в принципе, везло.Лично я и не знаю, с учетом того, что теперь стало совершенно не понятно, что есть - эта моя жизнь. А что, несомненно, яркие, насыщенные, но вымышленные события. Думала такое только в фильмах бывает, ну, чтобы настолько поехать рассудком. А оказывается нет. Вот оно. Совсем рядом со мной. Туго переплелось и засело глубоко в душе. И психиатрическая больница и люди живущие в собственном, только им удобном мире, и я, которая существовала также. Постепенно начало темнеть, а я пока так и не нашла ничего сколько-нибудь пригодного для ночлега. Если дождя не будет, меня устроит и простая, густая, мягкая трава, коей здесь, естественно, было в избытке. Но вдруг ливень? Снова мокрая одежда, которая после длительной сегодняшней прогулки, наконец, просохла. Лес стремительно мрачнел и своим величием навевал дурные мысли и страхи. О том, что хотелось забыть. Кого хотелось забыть. Честно говоря, всех. Может кто-то и захотел бы в первую очередь разобраться в том, что на самом деле со мной произошло. Могу предположить, что многие. А мне страшно. До ужаса страшно узнать правду, которая мне не понравится, и потом жить с этим. Стоит лишь подумать об этом, как внизу живота что-то грубо, но при этом беззвучно падает вниз. Будто сделан неосторожный шаг в пропасть и я наполнена лишь этим ощущением падения. Несомненно это и доля адреналина, но я стараюсь не подпускать его к рассудку. Закрыть этот бездонный ящик пандоры на замок. От себя. Меня резко оглушает звук треснувшей ветки в стороне, и я замираю... то ли в испуге, то ли в удивлении. Я здесь несомненно не одна. Сердце тотчас ускоряет свой ритм. Боже, как искренне и скоро я начала всего бояться. Лес, погруженный в таинственный полумрак, лишь подпитывает внутренние страхи, хоть совсем недавно нисколько не казался страшным. Опускаю похолодевшую ладонь на гладкий ствол дерева и застываю, всматриваясь лишь глазами вперед. Не обнаруживая там ничего удивительного. И никого. Но страх все наползал, накидывая на уставшие от длительного похода ноги свинцовую тяжесть. Возможно ли так накрутить себя от казалось бы безобидного звука? Да, конечно, в моем положении несомненно. Вот только я всем нутром ощущаю в предельной близости присутствие некоей внушительной опасности. Опасности, которую не смог уловить глаз, вооруженный неплохим боковым зрением. И несомненно, сейчас стоит отдать должное моему телу, которое смогло вернуть себе нормальное зрение. А может дело было в лекарствах, которые я перестала принимать. Какая сейчас разница. С трудом получается удерживать внутри частое и шумное дыхание, стараюсь делать необходимые глотки воздуха как можно тише и незаметнее. Хотя при этом они кажутся чудовищно громкими. Ни одного постороннего звука более я уловить не получается. Но я чувствую. Всей собой. Кожей, по которой нервно пробегает новая волна мелких мурашек. Делаю глубокий вдох носом и начинаю медленно поворачивать голову, оборачиваясь, пальцами руки впиваясь в дерево, будто бы оно может помочь и защитить... Тело самовольно делает глубокий вдох и тут же обрывает его, стоит глазам наткнуться на источник звука. Мне не показалось. Я не придумала постороннее присутствие. Хотя в данном случае - посторонняя здесь я. Медленно разворачиваюсь, стараясь не совершать резких движений.Из полумрака прямо мне в душу внимательно смотрит прищуренный, строгий взгляд горящих желтых глаз. Высота над землей - не больше метра. Не стоит питать надежды… Прекрасно понимаю, что передо мной самый настоящий дикий волк, хоть вживую, в природе их никогда и не видела. Ни рычания, ни пугающего оскала. Он наблюдает. Он знает, чувствует свое превосходство. Может позволить себе не торопиться. Конечно, он прекрасно ощущает ускорение мерцающего пульса, как кровь поддающаяся паническому страху все быстрее струится по каждой вене. Как впиваются в древесную кору ногти. Я знаю, поскольку помню себя волком. Он охотник. Квинтэссенция слуха, обоняния и внутреннего ощущения своей жертвы. Зверь делает шаг вперед, не сводя с меня внимательных уверенных глаз. По-хозяйки. Знает, что мне нечем ответить. Звон в висках застилает зрение, и я вижу перед собой лишь эти глаза. Немигающие, приближающиеся точки. Я так расфантазировалась о ресторанной еде, что совсем не подумала, что могу легко сама стать чьим-то прекрасным ужином. Он делает еще несколько шагов. В мою сторону. Медленно, не спуская глаз с живой опасности, обхожу на одеревенелых ногах дерево и прячусь за его стволом. Тихое, недовольное рычание разрезает воздух, волк обнажает белоснежные клыки, хорошо видимые даже в сумраке. Страх бьет по ногам и я крепче хвастаюсь за дерево. Это конец. Остается только молиться, чтобы он убил меня быстро. Еще несколько шагов. Он больше не старается быть тихим. Верно, нашел легкую идеальную добычу. Между нами остается несколько метров. Если он захочет - преодолеет их за секунды. Дрожь сводит тело. Ноги подгибаются и еще немного, и я уже сама упаду к его сильным лапам. В стороне раздается громогласный рык.Плюс один волк. Еще не хватало быть растерзанной целой стаей. Хоть бы убили быстро! Задыхаюсь от собственного частого дыхания и медленно оседаю на корточки, прижимаясь щекой к грубой коре. Противник, а точнее заведомо победитель, отвлекается от моей персоны и хрипло рычит, выказывая недовольство. Слегка прижимается, готовясь атаке. Значит, это не его стая… Соперник? Слышу треск в стороне. В кустах. И поднимаю взгляд, обнаруживая там еще одну пару горящих глаз. Все те: что первое, что второе дыхание - покидают меня. Наваливается глубокое чугунное бессилие. Ноги и руки не держат - заваливаюсь назад. Второй волк еще крупнее первого или... мне кажется, что я сжимаюсь до размера пушинки среди этих хищников. Они увлечены изучением друг друга. Воздух наполняется, содрогающим землю рыком двух хищников. Начинаю медленно пятиться назад. Пока они заняты, пока я им не нужна. Глупо, победителю и достанусь. С третьей попытки поднимаюсь на ноги и принимаюсь бежать. С глаз срываются панические слезы. Ничего не видно. Не разбираю дороги, периодически получаю пощечины тугими ветками. Я все еще слышу рык. Кажется, что он не стихает.Спотыкаюсь. Падаю. Поднимаюсь и снова бегу. Что-то с моим слухом или действительно все затихло? Слабая надежда, что проиграли оба. Продолжаю перебирать ногами в сгущающейся темноте. Слишком тихо. Слишком. Будто все замерло вокруг. Сзади раздается движение, тяжелое хриплое дыхание дикого зверя. Бегло оглядываюсь назад, натыкаясь взглядом на горящие желтые глаза. Эти доли секунды стоят мне очередного падения. Голова с характерным звуком соприкасается с твердой поверхностью. Даже мысли не успевает пробежать в голове. Похоже… это конец…