Храни тебя Господь (1/1)

Бушует бешеный пир,Но в безумстве страха и мракаЗажёгся ориентирСо смешным названьем ?рарака?…Бог моря грешников спас?А всего-то – светится точка,Но всё мы видим сейчас-Вот волны, вот высь – точно!Надежда – ласковый зверь,И кажется мрак ложным.Мы все спасёмся теперь.Спасёмся теперь…Возможно…Генриетта СолтановаОткрываю слипшиеся от сна глаза. Или от слез? Почему я плакала? Во сне? Лежу на на боку, на самом краю кровати. Фокусирую взгляд и тут же натыкаюсь им на... Джонаса?На моего Джонаса?Который не выдумка? Да?Он сидит прямо передо мной. На стуле. Напротив. Прорезанные на коленях темно-серые джинсы, тяжелые черные ботинки с грубыми серебристыми молниями. Свободная белая футболка. Кипельно-белая. Выглажена. Кожаные браслеты на крепких запястьях. Кольцо на безымянном пальце. Обручальное. Идеальный. Красивый. Мой. И внимательно смотрит прямо на меня, сияющими глазами. Молча.Спокойным, но серьезным сосредоточенным взглядом. Слишком. Здесь что-то не так. Я медленно присаживаюсь на постели, опираясь на руку, кладу обе ладони на плечи. Хочу коснуться его. Касаюсь себя. Хочу упасть к его ногам и опустить истерзанную кошмарами голову на его колени. Почувствовать пальцы в своих волосах. Получить облегчение. Не отвожу от него взгляда. Он... ведь пришел за мной? Да? Или... это не он? В голове всплывает фраза из библиотеки:“Кто бы ни вошел в дверь, это всегда не тот, кого хотелось бы видеть…” Сглатываю сухой ком. Я уже не очень уверена, что хочу его видеть. Зачем он… пришел? - Я скучал, - произносят любимые губы и расплываются в знакомой теплой улыбке. По телу медленно разливается дурман. Подтверждение мечтам. Желаниям. Опускаю руки на колени, впиваясь в них ногтями. Уже хочу подорваться, броситься в его объятия:- И я ску... - не получается договорить. Отвожу растерянный взгляд. Прижимаю ладонь к горлу. Сдавливаю его пальцами. Внутри, по пищеводу ползет и поступает вверх противный давящий приступ тошноты. Рука, трепеща, отцепляется от шеи и перемещается выше. На рот. Пытаясь подавить позыв. Делаю глубокие частые вдохи носом. Выдохи. Но становится только хуже. Боюсь поднять на него глаза. Боюсь быть противной. Ничтожной. Не той. - Что с тобой? - его тон резко меняется. Он не взволнован... Нет... Становится строже. Мрачнее. Медленно возвращаю взгляд. На губы. Глаза. На любимые черты опускается серая мрачная тень. Ночь. Не понимаю. Что со мной? С ним? Испуганно хлопаю глазами, к которым уже поступили слезы от позывов, что с трудом удается сдерживать. Паника заглушает любые эмоции и здравомыслие. Внутри верховодит нарастающая истерика. Приступ усиливается. Новый сильный позыв, и все содержимое желудка моментально оказывается на голом кафельном полу, растекается, сгибая меня пополам. Горло болезненно сводит, щиплет. По щекам заструились слезы. Меньше всего в таком состоянии хочется быть перед ним. Он идеален, чист, вкусно пахнет. Отчаяние. Стыд. Рука, которую и не успела убрать от лица, покрыта гадкой вонючей рвотой. Нервно растираю это по краю простыни. Не поднимаю глаз. Пытаюсь прикрыть разводы рубашкой. Надеясь, что он отвернулся. Ресницы дрожат, продолжая выпускать наружу непрекращающиеся слезы, они дрожат как и все тело. Начинаю терять контроль и содрогаюсь, задыхаясь в рыданиях. Не понимаю, что со мной. Что-то не так. Я больна? Медленно поднимаю глаза за Джонаса, чье лицо скривилось в том самом выражении, которое я больше всего боялась увидеть... Нескрываемом отвращении. Как к какой-то мерзости. Низости. Грязи. - Опять!? - гневный громкий голос прокатывается звоном в ушах. Он никогда не говорил со мной в таком тоне. Что опять? О чем он? Быстро срывается со стула. Тот гулко заваливается на пол. Отталкивает его подошвой ботинка. Удар о стену и хруст поломанного дерева. Вздрагиваю. Застываю, бездыханно глядя в его янтарные глаза. Шаг. Ко мне. Нависает, кривясь от отвращения. Брезгливо, грубо хватает за другую, чистую руку, за кисть. Поворачивает ладонью вверх. Мои глаза опускаются на подрагивающую ладонь. Его бледные пальцы больно впиваются в кожу.Запускает другую руку в карман. Сглатываю. Пытаюсь проморгать пелену слез и разглядеть. Подносит сжатый кулак. Зажмуриваю глаза. Сердце замирает. Что-то опускается на ладонь. Легкое. Приоткрываю веки. Несколько таблеток. Белых. Не несколько. Горсть. О, Господи! Те самые, что я выпила этим утром! Зачем так много!? Я что? Я... беременна?.. Поднимаю взгляд на любимое лицо, что выражает только ненависть и брезгливость. И всхлипываю. Из груди вырывается отчаянный стон. Начинает трясти. Ты же... хотел ребенка... Я не хотела... Ты... хотел... - Сожри чертовы таблетки, шлюха! - отпускает кисть и резко хватает меня за волосы, с силой сжимая жидкие пряди. С губ вырывается новый, уже хриплый стон. Кожу головы почти раздирает от боли. Мычу от бессилия, сжимая таблетки в кулаке. По...че...му?.. Хватка усиливается. Слышу скрежет его стиснутых от гнева зубов. Подношу трясущуюся, уже развернутую ладонь к лицу, приоткрывая рот. Случайно отвожу взгляд в сторону. На пол. Ближе к двери. О, Боже! Комнату сотрясает дикий крик. Мой. Почти рев. Рука безвольно падает вниз, рассыпая таблетки. Белые мелкие колеса катятся по полу, врезаясь в препятствия. В тела. Младенцы. Мертвые. Словно куклы. На голом, холодном полу. Сколько же их. Откуда... Нет. Нет…Не-е-ет!Резко подскакиваю на кровати от собственного крика. Глаза щиплет от слез. Это сон. Сон. Сон. Господи. Это сон. Мия. Просто кошмар. - Кошмар приснился? - вздрагиваю от слишком знакомого голоса. Болезненно знакомого. Медленно, неверя своим ушам, поворачиваю голову. Подбородок нервно подергивается в такт всхлипам. Джонас. Сидит напротив. На складном табурете. Господи, он повторяется? Этот сон? Этот кошмар? Повторяется? Нет Джон... Это Джон... Не верь! Теперь, как и с тем мужчиной. Не вижу лица. Не разбираю. Оно мутное. - Д... а... - выдавливаю... с трудом. В комнате светло. Я уснула? Надолго? Это реальность? Или что-то более жуткое? - Что снилось? - он небрежно закидывает ногу на ногу. Одет по-другому. Костюм. Темно-синий. Белая рубашка. Тон спокойный. Меня оглушает стук собственного сердца. В нос бьет запах духов. Вот он - главный монстр этого места. Не мы. Не я. Он... - Со...ба...ка, - первое, что пришло в голову. Сглатываю и робко, боязливо обвожу взглядом пол. Пусто. Облегченно выдыхаю. - Большая собака. - Ничего. Такое бывает, у всех. Как твое самочувствие? - вздрагиваю. Ты еще спрашиваешь? Ты знаешь, как. Ты насиловал меня этой самой ночью. Прямо на этой кровати. - Хорошо… - пытаюсь говорить спокойнее. Отбрасываю влажные пряди с лица. Рубашка прилипла к потному телу. Как давно он здесь? Как давно наблюдает? - Есть проблемы со сном? - тон полностью спокоен. Холоден. Беспристрастен. Только проблемы с лицом, которого нет. И с психикой. У него... - Больше не посещают призраки, видения? - ох, черт... Призраки? Это он так себя называет? - Нет. Сплю хорошо, - дыхание приходит в норму. Я стараюсь привести его в норму. Сажусь удобнее. Прижимаюсь спиной к холодной стене, подтягивая к груди ноги. Прикрываюсь одеялом. О сне подумаю потом. - Чудесно. Дополнительную таблетку временно отменяю. Вижу, она тебе пока не нужна, - послушно киваю. Сдерживаю рык в груди. Проглатываю собственный яд, что активно копится внутри. Конечно видишь. Зачем она мне. У меня месячные. Придется тебе потерпеть. Да? Сейчас чуть-чуть полегче, когда он выглядит так безлико. Я не могу видеть в нем его... Вру. Не легче. - Хорошо, - послушно киваю, глядя в место, где должно быть лицо. Проясняются темные глаза. Темные. Не янтарные. - Что ты помнишь о себе? - его вопрос ставит меня в тупик. И перед ним и перед собой. Что именно я должна ответить? Как я раньше говорила с ним? О чем? - Училась в колледже. Работала журналистом, - он кивает. Вроде, спокоен. Доволен. В голове всплывает сон. Горящие злостью глаза. Горсть таблеток... Множество маленьких тел… Стараюсь прогнать. Не думать. - О чем писала?- Фантастику. О русалках. Призраках... - дальше решаю не продолжать. Этого достаточно. - Вампирах, оборотнях? - тяжело сглатываю. Знает куда бить. О чем спросить. Он почти год со мной знаком. А вот я - нет. На его стороне временной перевес. Сила. Холодный разум. - И такое бывало... - Как думаешь, Мия. Они правда существуют? Те существа? - мужчина наклоняется чуть ближе, опираясь локтем о колено. Жаль я не вижу, каким взглядом он на меня смотрит. Что с глазами? Или мозгом? Он все еще пытается видеть Джонаса? Таблетки и посылают эти галлюцинации? Держат меня в полусне? - Сомневаюсь. Иначе всем это было бы известно, - пожимаю плечами, скрывая нервные подергивания. - Они бы попали хотя бы на одну уличную камеру. - Верно. Тебе действительно лучше. Ты что-нибудь вспомнила? Пойми, - он опустил вторую ногу на пол. - Ты возвращаешься на этот этаж уже, - он поднял с пола бумаги, бегло взглянул на них, вздыхая:- Шестой раз, - я испуганно обнимаю ноги. Прикрываю глаза, чтобы они не вылетели от ужаса. Это какой-то адский замкнутый круг. Мой личный круг ада. - Потом срыв и изолятор. Ты же не хочешь в изолятор, верно? - подбородок начинает дрожать. Только не от страха, от злости. Конечно хочу. Куда угодно. От тебя подальше! Только почему туда не можешь пройти ты? Не все подвластно? Все ли здесь знают о твоих наклонностях? - Не хочу, - выдавливаю два лживых слова. Но с другой стороны, оттуда и не сбежать... - Вот и умничка… Мия, - он поднялся и забрал стул. - Я должен предупредить. Тебе может стать хуже. К сожалению, один из препаратов закончился. Как только почувствуешь ухудшение состояния - сообщи кому-то из персонала. Мы удвоим дозу лекарств, - он делает шаг ближе и наклоняется ко мне, обдавая любимым ароматом. Он же становится запахом ненависти. Запахом моей слабости. Я болезненно стискиваю зубы, подавляя слезы. - Ты ведь хочешь выйти отсюда? - Да, - отвечаю, конечно, правду и киваю, стараясь не дышать носом. Манипулирует. Конечно. Самым заветным для больного, запертого человека. Свободой. Мнимой. Никто меня не выпустит. - Замечательно. Скоро обед. Отдыхай, - он выходит из комнаты, хлопнув дверью, и я вытягиваю ноги, откидывая голову на стену. Ненавижу. Ненавижу. С этим парнем опасно иметь делоОн может ударить тебя с размахуТак что лучше поберечь свое телоИ про себя послать его на хуй.(Дельфин) По наконец расслабленному телу пробегает волна крупной дрожи. Перед глазами всплывает ужасающая картина из сна, которая не теперь не хочет уходить. С силой сжимаю ладонями виски и крепко-крепко стискиваю зубы, приглушая крик рвущийся из груди. Как выдавить это из сознания? Впиваюсь ногтями в затылок. “Любимое” состояние маятника. Пытаюсь думать…Может стать хуже... Что он имел в виду? В сознание опять продирается жуткий, сегодняшний сон. В голову током бьет мысль. Сон ли? Или… воспоминание? А может это лишь все события сплелись в один клубок, изрыгаясь из меня чудовищным сном? Или... Господи, если это правда... Сколько же абортов было?... Нет! Не считать то, что я видела. Не вспоминать. Нет. Не хочу об этом думать. Нельзя. Все неважно. Лучше аборты, чем родить от чудовища. От монстра. Я должна думать о другом. Но сначала... Я внимательно прислушиваюсь. Шагов рядом с дверью нет. Тихо. И быстро принимаюсь повторять вчерашнюю процедуру с таблетками, используя все ту же ножку тумбочки. Разбиваю. Собираю. Ссыпаю за плинтус. Бежать надо. Бежать, как можно быстрее. Пока я не спалилась. Пока меня не кормят лекарствами насильно. Пока я вообще в состоянии адекватно двигаться и говорить. Надо узнать, как это проделывает… он... Как вообще его зовут? Как только стану прежней - помогу ему. Если выживу... Я должна вытащить его отсюда! Обязана. Я поднимаюсь и плетусь в ванну выполнять необходимые гигиенические процедуры. Это жесть. Все кругом одна сплошная жесть. Кроме... Стоило мне задрать рубашку и приспустить трусы, как я неожиданно замираю, замечая, что следы синяков, которые вчера еще были ощутимо заметны на бледной коже - почти пропали. Такое не происходит за полдня. Или за сколько? Почему с утра я не обратила на это внимания? Или они были? Я застыла в согнутом положении и задумалась. Я почти две недели как более менее в себе... Мне ни разу не делали ни одного укола. Сердце застучало чаще. Я... Я... Боже мне страшно даже предположить эту мысль. По щекам побежали слезы радости ещё до того, как я позволяю признаться сама себе, что похоже... Становлюсь прежней? Разум затмевают бешеные эмоции. Я готова прыгать и визжать от счастья. Только... Радоваться рано. Не известно сколько времени займет весь процесс. А бежать надо как можно скорее. А я все еще слишком слаба для таких "приключений", я даже Джонасу... Черт... Боже, если Джонас действительно существует, как я смогу смотреть в его глаза и забыть про то, что происходило здесь? Как все вычеркнуть? Эта мысль редко отрезвляет и умеривает мой пыл.Улыбка сползает с лица. И это и было нужно. Разум. Не чувства. Не эмоции. Необходимо поесть. Я буду есть все. Больше. Готова лакать это дерьмо прямо из кастрюли. Руками. И мне нужна еще беседа. Я хочу почитать...Привожу себя в порядок. Стелю на трусы новую чертову тряпочку и направляюсь на обед. О, конечно, больше всего увидеть там своего спасителя. И думаю только об этом. И непременно пора начать изучать это место. Я потеряла слишком много драгоценного времени. Теперь же - внимательно осматриваю все вокруг. И здесь было ужасно. Отвратительно. Хуже, чем я думала. Серая плитка, коей был выстелен широкий коридор, местами давно треснула, а где-то и вовсе отсутствует. Выкрашенные светлой краской стены не скрывают ржавые подтеки от следов воды. Прямо какого-то потопа. А местами покрытие повреждено сильнее, и краска начинала вздуваться и отходить. Возможно, когда-то наверху прорвало трубу? Иначе откуда на первом этаже взяться воде? Деревянные, множественные двери по обеим сторонам облуплены, исцарапаны, а на некоторых видны явные следы ударов. Внизу, вверху. Особенно двери в туалет и душ. Одно название. Жалкое подобие. Лампа, что вчера раздражающе моргала, так и продолжает это делать. Никому нет дела. Складывается впечатление, что дунь - карточный домик развалится. Но при этом здесь существуют люди. И внутри - не дает ссутулиться и биться головой об стены только одна мысль - я развалю этот чертов, адский котел. Я прохожу в белые двери столовой, где вместо стекол вставлен мутный пластик, и окидываю ее взглядом. Здесь не так много людей. Кем были эти бедняги в своей прошлой, нормальной жизни? Сейчас они больше похожи на варящиеся в кастрюле овощи. Точнее, давно сваренные и брошенные в той же воде. Тухнуть. Поникшие истощенные лица. Отсутствие живого блеска в глазах. Любого блеска в глазах. Автоматические движения. Трясущиеся руки. Они сами не помнят кто они, как не до конца понимаю и помню я. И у них нет шанса выйти. Даже не возникает этой мысли. Хоть кто-нибудь сбегал отсюда? Хотел сбежать? Сама столовая, надо признать, выглядит куда лучше коридора. Просторное квадратное помещение. Мебель не такая убитая, стены чище. У стульев целые, не драные сидушки. Не ободранные, гладкие столы. Только вот посуде наверное больше, чем любому здесь. Такие тарелки можно увидеть в старых фильмах. Очень старых фильмах. Только там они целые, а здесь покрыты сколами и трещинками. - Как ты, милая? - раздается женский голос, и я резко испуганно оборачиваюсь. Оказывается, я просто зависла посреди столовой в своих мыслях. Благо здесь - это нормально. Это оказалась добрая менструальная фея, что дала мне тряпки. Точнее, конечно, жуткая женщина, что колола мне какую-то дрянь. Когда-то. А сейчас она совсем другая… Почему? Слишком много вопросов… - Все хорошо. Мне значительно лучше, - я даже улыбаюсь ей, и она тут же делает это в ответ. Обманчивое дружелюбие или что? Или я сделала ее злой? А она какая? - Свежий воздух пошел тебе на пользу. Как и нормальное питание, - она неожиданно делает шаг навстречу и обнимает меня. Крепко прижимает к себе, бережно поглаживая острые плечи и выпирающие позвонки. Не поняла сейчас... С чего такая любовь? Я растерянно застыла, ожидая дальнейших действий, не поднимая своих рук. Но она лишь ласково похлопывает меня по спине, отстраняясь. Улыбается и уходит на раздачу. Странная... Не понятно, кто еще тут псих...Я беру порцию супа и присаживаюсь за стол. Сегодня я еще и добавку попросила. Мне не отказали. Еще бы, она же обнимала меня. Я теперь, как настоящая психопатка, буду ходить за ней собачкой. Нет. Я под завязку запихиваю, точнее вливаю в себя, этот суп. К слову он - самое съедобное, что здесь готовят. И быстро иду в свою комнату. Мужчины нигде не видно, видимо я опоздала, зависнув тогда в туалете, и он уже поел. На улицу сходить? Осмотреть территорию? Я подошла к окну и прижалась лбом к стеклу. Как же я устала. От борьбы. Выживания. От того, что родилась херней, которую все боятся. Ненавидят. Хотят уничтожить. И судя по всему, здесь собралась подобная мне компания. Чем-то выделились. Кому-то не угодили. Ошибки природы, по чьему-то сугубо личному мнению. Одинокие, проклятые души. И соль его слез забирает водаНикем не видимых капель любви и добраТы не заметишь никогда как плачет дельфинЕсли ты одинок то он просто один(Дельфин)Прохладное стекло запотевает от частого, горячего дыхания. Я медленно провожу ладонью по мутному пятну, размазывая по нему влагу, и опускаю руку вниз. Обтирая воду о ткань халата. В кармане что-то неожиданно хрустнуло. Вернее зашуршало. Я удивленно отворачиваюсь от окна и запускаю руку в внутрь. Не галлюцинации ведь… Да? В этом халатном отсеке - бумажка. Небольшая. Сложенная. От кого? Сжимаю ее пальцами и медленно вытягиваю наружу. Тетрадный лист. В клеточку. Сложенный вчетверо. Вы когда-нибудь боялись листа? Я так умереть не боялась. Если все это действительно со мной было… Так, как сейчас боюсь жалкой бумажонки...Подхожу к постели и плюхаюсь, сжимая пальцами обеих рук крохотную надежду. Боюсь развернуть и разрушить ее. Влага подступает к глазам. Я стала слишком много плакать. Непозволительно.Медленно разворачиваю лист. Его хруст звенит в ушах. Эхом проходится по комнате. Конечно лишь в моей голове. Это записка… От руки. Слов не видно из-за слез. Обтираю лицо рукавом халата, медленно отвожу от лица руку:“ Он просил помочь тебе. Пей только те таблетки, что дает Марта. Храни тебя Господь.”Изнутри изрыгаются слезы облегчения. Прижимаю листок к лицу и вдыхаю тонкий запах надежды. Еле уловимый аромат спасения. Возможного будущего не на этой территории. Подальше отсюда. Я не знаю кто такая Марта. Мне не известно, кто именно этот “он”… Только сердце хочет верить. И я пойду вслед за ним. Я поднимаюсь с кровати. Безжалостно рву на мелкие кусочки, какие только могу, эту записку и с силой сжимаю обрывки в кулаке. Куда их деть? Мне известно только одно надежное место.Я подхожу к краю окна и облокачиваюсь на стену. Сегодня мой рацион разбавлен новым видом пищи… Глядя на улицу и безмятежное голубое небо, я один за другим отправляю белые кусочки в рот.И с наслаждением улыбаюсь...