Ветошь (1/1)
Да. Лучше поклоняться данностис убогими ее мерилами, которые потом до крайности, послужат для тебя перилами (хотя и не особо чистыми),удерживающими в равновесии твои хромающие истины на этой выщербленной лестнице.Иосиф БродскийЖалостливый хриплый стон срывается с максимально высохших губ. Одновременно с тем, как с немалым трудом получается поднять тяжелые сонные веки.В той же комнате. Ничего не изменилось и теперь ясно, что я не сплю. Сны так не повторяются. Не так. Не у меня. Надо мыслить. Не сдаваться. Главное не сдаваться. Необходимо каким-то образом выяснить, что могло произойти. Что-то случилось прямо у церкви? Или позже? Почему этот мерзкий тип сказал про свадьбу. Я рассказывала? Когда? В затхлый воздух наглухо закрытого помещения добавились новые, хорошо ощутимые запахи. Они перебили вонь от запекшейся крови, что преследовала меня в прошлый момент пробуждения. Дешевый стиральный порошок и какие-то медикаменты. Да и спирт, пожалуй. Тело отказывается слушаться или подчиняться сбитому с ног разуму, а вялые тощие руки категорически не хотят поднимать мое жестоко обезображенное туловище. Гребаная, гребаная слабость. Как тогда, в плену. И после него. Ненавижу. Медленно, с трудом подвинула ноги к краю матраца, помогая себе ватными руками и сползла вниз. На пол. Ребра болезненно отозвались на это движение, и я простонала, сдавив грязные зубы. Одному Богу известно, сколько я их не чистила. Омерзительно. В ушах постоянно противно шумит, а голова продолжает звенеть, припоминая мое перемещение, медленно распадаясь на составные части. То ли от общего состояния организма, то ли от прекрасных воспоминаний, что так внезапно... Оборвались. На мне что? Какое-то проклятье? Да? Почему ни один брак не может продлиться всю жить? Да хотя бы несколько жалких лет и закончится, ну там: по обоюдному желанию... А не так!Я осторожно повернула туманную голову в правую сторону и обратила внимание, что белье теперь свежее и даже есть наволочка, правда все сильно пожившее. Прямо как я. Постель аккуратно застелена, новая сухая простынь - вместо одеяла. Так вот откуда взялся этот запах копеечной чистоты. С глубоким шумным вздохом возвращаю голову в прежнее состояние, опуская взгляд вниз. На свои убитые руки, колени. Все аккуратно перемотано чистыми белыми бинтами. Как я сразу-то не заметила?Я подняла глаза и уставилась перед собой. Пришлось прищуриться - что-то зрение заметно подводит. Раньше не жаловалась, это странно. На полу, возле этого подобия душа появился какой-то шампунь. Помню его. Он самый дешевый, и продается в обычных супермаркетах, а рядом с ним сложенное застиранное полотенце, разве что не в дырку. Больше похожее на ветошь. Нет, это оно похоже на меня, а не простынь. Это место вообще… Оно как я. Глухое и убитое. Ветошь. Перед глазами быстро мутнеет и вновь подступает тошнота. Лучше пока их закрыть. Понять. Подумать. Точнее попытаться. От чего меня тошнит? Таблетки? Голод? Или настолько отчаялось даже мое… отчаяние, что ищет любой возможный выход? Психиатрическая больница. Я запомнила его слова перед тем, как отключиться. И название ее прекрасно помню и знаю. Про это место студенты рассказывали друг другу море жутких, леденящих душу историй, страшилок, а уж журналистам поистине было где разгуляться. А самая жуткая жуть состояла в том, что она до сих пор действующая. Только на себе проверять это не хотелось... Никогда... Благо сейчас не то время, когда здесь откровенно калечили людей. Мне повезло. Ха. Смешно. Повезло. Это пиздец, если уж прямо. Может он соврал? С чего бы этому, не знаю каким чудом выжившему психу держать меня здесь? Ему нужно от меня совсем другое. Кровь. Моя особенная кровь, что была хаотично размазана по всей комнатушке, похоже что прямо моим телом. Судя по его состоянию. Дверь щелкнула, мысли резко прерываются, и в эту жалкую конуру входит женщина. Ее я тоже помню. Твою мать! Именно она вводила в заднюю лапу препарат, от которого я теряла свои способности. Способности?! Я поймала ее спокойный взгляд и попыталась применить гипноз. Не сработало. Не могу. Слишком слаба. Какого хрена происходит? - Покушаешь сама, детка? - мягко, но громко спросила она и завезла ко мне громыхающую тележку. - Сколько же можно питаться через капельницу. Совсем исхудала, - не такая она и страшная. Вроде... - Поем, - выдавила чуть слышно. Надо набираться сил и выяснить, что происходит, и где в конце концов мой муж. И почему я здесь. - Вот и умничка, - она с улыбкой опустила рядом со мной пластиковый белый столик, который можно обозначить, как столик для завтрака в постели. И принялась греметь полковником, зачерпывая из большой кастрюли сильно пахнущий суп. Опять затошнило. Похоже, все таки от голода. Горло сдавило тяжелой судорогой. - Давно я здесь? - глубоко вдохнула носом, тошнота чуть отступила. Украдкой заглядываю в бледно-голубые глаза, когда она опускает на столик плотную пластиковую тарелку с горячей жижей и из такого же материала ложку. Нет, я же не психопатка. Почему все пластиковое? - Давно, милая. Уже... - она задумалась, поправляя фартук, и опустила на хлипкий столик кусок хлеба. - Ну, посчитать... Почти, как год, - меня нервно затрясло, а на глаза навернулись слезы, которые не могли даже прорваться наружу из-за глубокой суматохи и боли отчаяния, разрастающейся в груди. Как же так. Что могло произойти? Откуда взялся такой большой срок..? Я же… Только-только очнулась… - Кушай. А потом выпьешь лекарства. После еды, а то желудок испортишь окончательно, - она опустила на столик стаканчики и загремела тележкой, вывозя ее наружу. Я провожала женщину растерянным взглядом и кашей в голове. Перед тем как окончательно покинуть мою комнату, женщина обернулась и глубоко вздохнула. - Обязательно принимай таблетки. Такая красивая была девочка. Я верю. На этот раз, ты поправишься, - и вышла, запирая дверь на замок. На этот раз? Что значит на этот раз? Я никогда не лежала в психушке. Я нормальная! Ледяными пальцами я прикрыла лицо и ощутила сильную дрожь в губах. Будто в совсем чужих и на ощупь… Неприятных. Я ее и не чувствовала раньше. Тело мне больше не подчиняется? У меня еще и нервный тик? Или что? Все происходившее со мной ранее, теперь кажется лишь детским лепетом. Репетицией перед настоящим грандиозным концертом. Вот сейчас неумолимо подползает оно, накидывая на грудь свинцовую тяжесть... То самое полное глубокое отчаяние. Сейчас, а не когда я сидела на цепи. Но меня оттуда спасли. Не когда узнала от Меган все, что натворила. Не когда вспомнила всю правду о своем тупом прошлом и жуткой жертве. Истинный, полный пиздец наступил именно сейчас. В эту самую минуту. Когда я уже год в этом забытом Богом месте, и на хрен никому не нужна. Иначе я точно содержалась бы в совсем иных условиях, даже если бы спятила. Джонас ведь не мог меня бросить? А Виктор? А Макс? Да Барт в конце концов... Моя семья же?.. Они моя семья… Слезы, усиленно копившиеся в сухих глазах все это время, прорвались наружу, и я тихонько заскулила, подтягивая к груди перебинтованные колени. Это не может быть правдой. Слишком жестоко. Они врут мне. Точно врут. И, наверняка, это никакая и не больница. Я должна набираться сил. Обязана. Мне необходимо успокоиться. Я вытерла слезы бинтами, намотаными на руках и пододвинула хлипкий столик ближе. Он такой же, как и я, ни жив, ни мертв. Одно лишнее движение и сломается. И я не про столик сейчас. Я взяла легкую белую ложку и зачерпнула суп, стараясь поднести его к губам. Первая попытка закончилась полным провалом, даже не начавшись. Руки слишком трясутся. От слабости, от страха да от ужаса! Боже! Да за что!? Я с остервенением бросила чертову ложку и с трудом отодвинулась от стола, откидываясь на край "кровати". В медленно соображающей голове, поселились лишь хаос и отчаяние, их бы прогнать сейчас поганой метлой, да вот только сил нет... И жуткое осознание полного одиночества и беспомощности. Я никому не нужна. Если бы меня хотели найти - нашли. Джонас нашел бы. Из-под бы земли достал, как и в прошлый раз. Остается только одно! Остаюсь лишь я. Сама у себя. Я глубоко вдохнула, шумно выдохнула. Повторила эти действия несколько раз и приподнялась, вновь подвигаясь к столику ближе. Даже приподнять его и переставить к себе на ноги - не в силах. Остается пытаться так. Хватаю несчастную ложку и, опираясь на дрожащую руку, наклоняюсь ближе к тарелке, испуская стон от боли в боках. Терпи. Просто боль. Она когда - нибудь пройдет. По крайней мере, меня действительно лечат. Избили, а теперь лечат. Не знаю сколько времени понадобилось чтобы расправиться с безвкусным супом, но я справилась. Только больше устала, чем наелась. Не понимаю голодна я еще или уже нет. Только на желудке теперь неприятная тяжесть. Я взяла в руки стаканчик с таблетками и высыпала их на руку. От чего они? Что лечат? Или убивают? Пить или нет? Но они точно заставляют спать, что мне пока и нужно. Есть и спать. Без них крепко уснуть не получится. Я буду плакать. Но какая именно таблетка из них снотворное? Пока я этого не знаю...Отрешенно закидываю все таблетки в рот, запиваю водой и действительно через некоторое время вновь отрубаюсь. На полу. Благо, он мягкий. Даже мягче, чем эта кровать.***Просыпаюсь опять на матраце. Надо же, какая забота. Сон нарушил грохот металлической, въехавшей в комнату по матам тележки.- Поспала, детка? Поужинай и засыпай снова, - ласково говорит женщина и опускает столик. Теперь мне на ноги. Надо что-то спросить у нее. Только, что именно? И я еле ворочаю полусонным языком. - Кто... меня... так... избил?- Ох. Милая моя. Ты не помнишь… Ты сама, - она тяжело вздыхает. - Совсем не помнишь? - в ужасе медленно качаю головой, которая снова отзывается болью и звоном. Она отказывается верить, что я могла все это сделать сама. Сама с собой. - Будешь хорошо себя вести, переведут в обычную палату, - она опускает на стол тарелку и лекарства. Плохо вижу, что именно принесли. Что-то темное и округлое и рядом что-то еще. Светлая масса. Что с моими глазами? - Буду, - тихо выдавливаю, приподнимаясь повыше. Надо поесть. Она отходит от кровати, и я все же решаюсь задать еще один вопрос. Тот, на который так боюсь услышать ответ. Но хуже, чем сейчас некуда. Верно? - Ко мне кто-нибудь приходил? - слишком тихо, но, надеюсь, она услышит. Я смахиваю одинокую слезу, глядя в ее сторону. Она не уходит, замерла. Глаз не вижу, но, кажется, женщина меня услышала. - Нет. Прости. Судя по нашим данным - ты сирота, - она все равно пытается улыбаться. Слышно по голосу, - Поправляйся, - и, гремя тележкой, покидает меня. Я сирота, конечно, я сирота. Мои родители давно погибли. И первые и вторые. Но где же все мои друзья? К горлу опять поступает тяжелый, болезненный ком. Будто лучше ничего и не спрашивать, а просто смириться. Я вспоминаю, что она ответила до этого и прикрываю тяжелые веки. Я сама... Зачем мне понадобилось биться головой о стены? Я что? Совсем идиотка, да? Снова оглядываю себя. Не только головой. Биться всем о стены. Что такого могло произойти, чтобы я настолько спятила? Почему я даже не чувствую Джонаса? Должна же? Я ведь не в подземелье! А он? Где он? В голову снова пробрались тревожные и злые мысли о его смерти, но я прекрасно помню, что говорил Виктор. И Макс. Я и сама знаю, что его не убить. Его никто не может убить. Вопросы задавать бесполезно. Ни одного ответа, который бы меня обрадовал, здесь я не получу. Я немного приоткрыла глаза и принялась за ужин, а затем: таблетки и глубокий сон. Все как обычно. По расписанию. Так здесь медленно текли день за днем... А где-то за окном, далеко за этой мерзкой территорией наполненной, такими же, как и я, психами, течет совсем другая, наполненная ритмом жизнь. Которую только теперь начинаешь ценить. По-настоящему. Невзирая на все ее недостатки. Потому что там - жизнь. А здесь - существование. ***Спустя дней десять, мне стало гораздо лучше. Синяки постепенно сходили. Особенно хорошо после того, как их начали обрабатывать мазью в придачу с каким-то аппаратом, и гематомы перестали причиняли такую боль. Руки и ноги почти полностью зажили, а тело, хоть и оставалось неестественно худым, но небольшой вес, в районе пары килограмм, набрать получилось. В последние пару дней даже появился аппетит, а цвет кожи от нормального рациона становился более узнаваемым для меня же самой, хоть и все еще бледным. А главное, я уже достаточно окрепла, чтобы спокойно есть, хоть стоя, держа тарелку в руках, и даже какое-то время вполне себе бодрствовать. Женщины, что кормили меня, всегда крайне добры. И это до сих пор удивляет. Они иногда, подсовывают под край тарелки небольшую конфетку или кусочек шоколада, от чего мое унылое настроение поднимается, хотя бы ненадолго. Я думала, что теперь закована в этом отвратительном месте навечно, и постепенно у меня разовьется и клаустрофобия, но следующий день смог удивить меня. Можно сказать, что он меня даже обрадовал. Когда у тебя не остается ничего, радуешься даже незначительным изменениям равномерной жизни в психушке. Но для этого места такие изменения сродни переезду в другую страну. ***После завтрака я как обычно поставила столик к стене у двери. Теперь мне приносили другой, покрепче. Видимо тот, хлипкий - для особо буйных, чтобы не покалечились. И я, кажется, именно такая… Потому что все это время мне казалось, что они боятся меня, когда отпирают дверь. Больше, чем я их… Я молчаливо стояла у окна, держась за тщательно вымытую решетку, и пыталась разглядеть там что-то новое. Я делаю это каждый день, сама не знаю для чего. Через подобие стекла ничего не видно. Я просто смотрю. Даже не надеясь выйти. Дверной замок щелкает, дверь резко распахивается и в мою комнатушку входит тот самый доктор. Боюсь ли я его теперь? Наверное. Но пока я здесь, он не причинил мне никакого вреда. Возможно стоит быть дружелюбнее?Психов ведь выпускают из больниц? Ну, хоть когда-нибудь? - Здравствуй, Мия. Мне докладывают о твоих успехах. И это меня очень радует, - он широко улыбнулся, поправил очки, внес пластиковый табурет и присел, раскрывая какие-то бумаги. Пробегая по ним глазами, берет в руку шариковую ручку. Зрение, к слову, стало теперь чуть лучше. - Вижу тебе и правда лучше. - Да, - тихо отвечаю и присаживаюсь на кровать. Напротив него. Жаль только никак не получается разглядеть, что именно там написано. - Вспышки… агрессии? Паника? Мания преследования? Галлюцинации? - я молчаливо мотаю головой. Неужели все это было со мной? Он опустил взгляд, что-то отмечая. - Ты помнишь, как оказалась здесь? Что-то из того времени, которое ты провела у нас в гостях? - я снова отрицательно качаю головой. Он тяжело вздохнул и сделал какие-то новые пометки. Отличные такие гости. Кто хочет присоединиться? - Ты человек, Мия? - мои глаза заметно округляются. Какой странный вопрос. Ну, тут сложно сказать наверняка. Сейчас, наверное, он. - Да, конечно. Я человек. - Замечательно, - опять что-то пишет. Толстая пачка бумаг, не пара листочков. И все обо мне? Или там все пациенты, которых он обходит? - Я правда сама с собой все это сделала? - ведь какой-никакой, но он же врач. Может скажет что-то другое? - К сожалению. Полностью мягких палат у нас нет. Здесь остался лишь один действующий корпус. Извини, - он слегка улыбнулся и подмигнул. Ха. Шутить пытается. А мне вот не очень смешно. - Больше не боишься меня? - Нет, - твердо отвечаю. Конечно боюсь, мне никогда не забыть, как падала на пол окровавленная, оторванная от тела голова. - Поздравляю тебя. Улучшения на лицо, - он улыбнулся и, потянувшись ко мне, мягко взял ладонь в свою руку, внимательно заглядывая в глаза, - Последний шанс, Мия. - Меня это настораживает, сильно, капец… И я слегка отстраняюсь. В смысле последний? Их сколько было? - Я переведу тебя в другую палату, если ты обещаешь мне и дальше честно рассказывать о своем состоянии. Обо всем. Договорились? - вот теперь и я смогла улыбнуться. Наконец-то я отсюда выйду. Хоть куда-нибудь, лишь бы что-то другое:- Конечно! - Завтра за тобой зайдут мои коллеги и проводят в палату. Но для безопасности ты будешь, как и сейчас, находиться в палате одна. В общий коридор, библиотеку и столовую выходить ты сможешь. - Для чьей безопасности?.. Моей? - я испуганно дернулась. Неужели опасность грозит и здесь? - Ох, девочка. Для их безопасности… Отдыхай, - он отпустил мою руку, забрал все вещи и вышел. О Господи. Боже. Я что? На кого-то нападала? Поэтому меня заперли здесь? Я сумасшедшая… Сумасшедшая… Я упала на кровать и закрыла лицо ладонями, смахивая пальцами прорвавшиеся слезы. Как вдруг… Замерла и присела. В голову забралась странная, до одури пугающая мысль. А что если я все придумала. Придумала весь этот фантастический мир... И никакая я не ведьма и вампир? Неужели я действительно обычная сумасшедшая, еще и агрессивная? А кто тогда все мои друзья? А Джонас? Они вообще… существуют?..