Часть 5 (1/1)

Платье было прекрасное. Нежно-розовое, шелковистое, как вкус дорогого розового вина, — Мин однажды летом стащила бутылку такого из барной секции в гостиной, — пышное, как взбитые сливки. Оно слегка пахло пудрой и ванилью даже спустя месяц в шкафу без чехла, нижние юбки шелестели, крой не подразумевал жёсткого корсета, но смотрелся корсетным, в талию. Сшито, разумеется, на заказ, ателье заплатили астрономическую сумму. Сколько Мин себя помнила, парадные платья шили по мерке, специально под неё. Единственное готовое, тёмно-бордовое на бретельках, покупали в салоне со скандалом и криками; последняя мачеха, сама не сильно-то старше Мин, едва ли не обморок у кассы изобразила. Розовое Мин любила больше всего: платье сказочной принцессы из европейских книжек о волшебных королевствах и заколдованных замках. Она ещё на уроках в началке читала — французские сказки, в адаптации, для детей. Самое лучшее платье. Как раз для Саи. Сая сама его выбрала, но, примерив, запротестовала с таким неподдельным испугом, как будто Мин предложила ей выйти в зал, полный гостей и спонсоров лицея, голой. — Нет, — панический взгляд в зеркало на отделку лифа, — нет, Мин, я передумала, ты что, а если я помну или запачкаю. Я не умею такое носить. И… и мой опекун там тоже будет, а что я ему скажу, откуда я взяла. Ты красавица, говорила Мин убеждённо. Не вслух. Вслух бесполезно. Она оббегала весь этаж, выпрашивая взаймы бальные туфли: размер обуви у них с Саей отличался. Соседка ходила за ней по пятам в форменном аозае, с мокрыми после душа волосами и ворохом подъюбников наперевес, и шёпотом уговаривала её не делать глупостей. Девочки вперебой кивали, посмеивались: Сая, ты такая милашка, в первый раз, что ли, да, круто, значит, розовые или бордовые глянуть? Сейчас, секундочку. Туфли под запрос нашлись у большеногой худышки Ким Тху: изящные, на остром каблучке, с модной застёжкой на лодыжке. Нет, снова мотала головой Сая, не-не-не, а если я споткнусь, будет как в комедийном шоу, куча юбок и ножки торчат; ты думаешь, я хоть раз ходила на таких каблуках? К платью туфли подошли отлично. У Саи бёдра были у?же, чем у Мин, зато ноги более стройные и длинные. Ну правильно, она спортсменка. Мин пялилась на неё во все глаза, пока можно. Помощь подруге — это вполне естественно, тем более первый бал, такой день один раз в жизни бывает. Сая не умела одеваться в сложные наряды, но постепенно вошла во вкус. Пока она неуверенно, без привычки, вертелась перед зеркалом с платьем в обнимку, Мин передохнула, разбирая косметику. Она распотрошила все запасы, хранившиеся в ещё большем секрете, чем газировка: лицеисткам не полагался макияж, — хотя Сая согласилась только на капельку румян, и то скорее из-за приятного запаха. Разбила нечаянно флакон с духами, но и к лучшему: духи, сладкие до терпкости, сюда не годились. Отыскала другие, нежно-сливочные сандаловые. Выходные украшения из шкатулки рассыпались по полу, их собирали по всей комнате в четыре руки, и каждый раз, когда их пальцы сталкивались, Сая смущалась, бормотала в сторону: слушай, да не возись так со мной, ты наряжайся, а я пока приберусь. Один раз она чуть не порезалась об осколок флакона: вроде бы оцарапала ладонь, по-детски потянула в рот, но отняла — нет, обошлось, кровь не проступила. При всех хлопотах, у Мин было необыкновенно легко на душе. Она чувствовала себя художником, создающим шедевр, и гордилась своим будущим творением едва ли не больше, чем китайский юноша из легенды, который вырезал самую первую в истории флейту, чтобы признаться своей возлюбленной. Платье украсили бы ещё больше живые цветы, но рвать розы с клумбы в присутствии многочисленных гостей — плохая идея. ...Она так и не спросила у настоящего, живого Призрака, кто мог подкинуть Сае ту голубую розу и зачем. Может, это какой-то знак, помимо очевидного? Или он тоже не знает, и это злая шутка кого-то из своих? С них бы сталось. Все же знали, что девушка, получившая розу, вскоре исчезнет. Впрочем, будто бы Призрак ответил ей что-нибудь вразумительное на такие расспросы, ага. У него выходной, между прочим, весь технический персонал, кроме кухни, отпустили. А официанты на фуршете наёмные, из Ханоя. То есть следить за тем, чтобы с Саей не произошло ничего плохого, остаётся ей, Мин. Заплутав в собственных мыслях, она еле успела собраться. Упаковалась в другое платье: лимонно-жёлтое, оборки, ещё оборки, многоярусный торт с широким поясом. Волосы убрать невидимками, очки протереть, и сойдёт. Она буквально не узнавала себя — к балам и приёмам раньше готовилась часами, ещё с утра в истерике. Дома гоняла горничных, боялась до трясучки, что её, дурнушку, не спасёт ни один богатый туалет. Что с ней случилось? Выросла, что ли? Когда она собралась выходить — соседки из 211-й уже дважды стучались, передавали, что мисс Ли велела всем спускаться вниз — Сая сидела на кровати и напряжённым взглядом сверлила розовый атлас, лежащий у неё на коленях. — Милая, ты скоро? — позвала Мин и сама вздрогнула от тона и обращения. — Давай одевайся. Возьмёшь перчатки? Белые на тумбочке. — Перчатки мне нельзя, — ответила Сая не задумываясь. Она не шелохнулась, как будто её внимание полностью занимали другие, куда более сложные вещи, чем Мин в дверях. — Почему? — Руки нельзя закрывать. — Ну как хочешь. Собирайся быстрее, через четверть часа открытие, нам до главного зала ещё через весь двор. — Я попозже. — Ну ладно. Пудреница у зеркала, если нужно. В коробочке с сердечком. Поторопись, хорошо? Я… — Мин запнулась, но всё же договорила то, что просилось на язык само. — Я тебя очень жду. Ты там будешь самая красивая. — Угу, — дёрнула плечом Сая. Она не слушала. Три часа спустя Мин сидела в своём лимонном оборочном платье прямо на холодных каменных ступенях у входа в церковь и уныло думала, что Сая никогда, буквально никогда не слушает, что ей говорят. — Будешь мороженое? — юноша из Дипломатической Академии протянул ей тарелку. О, собрал на одну несколько десертов с фуршетного стола. Как у себя дома. — Нет, спасибо. Как его там, этого юношу из Академии? Ван, Дан? Имя собственное и фамилию она не расслышала в суматохе бальной залы и не переспросила. Там, в затопленном светом огромном помещении, в сиянии люстр и зеркал, в волнообразном гуле голосов, легче давалось подойти к незнакомым юношам и вступить в беседу. Среди мужчин в дорогих костюмах, дам в вечерних платьях, разряженных сокурсниц и смущённых кадетов и студентов из всех закрытых учреждений Вьетнама страх отступал. Тем более что из-за её спины стреляли глазами остальные девчонки, а юноши напротив мялись и нервно поправляли галстуки, и вскоре и те, и другие принялись неловко демонстрировать, чему их научили на уроках этикета или в семье — у кого как. Мин отдавала себе отчёт: о том, как она себя вела на приёме, непременно расскажут папе и дяде, половина гостей вхожа в их дом. Ну и ладно, пусть оценят, как ловко она заводит полезные знакомства. Студенты Академии исправно отрабатывали программу-минимум для парней на великосветском вечере: потеть во фраках и парадных пиджаках, деревянно танцевать, неумеренно острить и первыми смеяться своим шуткам. Дежурные комплименты платьям, бесконечная заезженная пластинка ?какой чудесный вечер? — всё как всегда. Ван или Дан — Мин говорила в основном с ним — рискнул пригласить её на танец, но она отказалась. Ни в коем случае не упускать из поля зрения Саю. Соседка укрылась у стены рядом с колонной и что-то ела. Она уже привыкла к платью и каблукам, а от нападок завистливой стервы Анн-Мари Мин её отбила, прежде чем уйти выполнять долг перед обществом. Подошедшие к Сае леди и джентльмен из числа гостей, высокие, светловолосые, её вроде бы не обеспокоили и проговорили с ней совсем недолго. Скорее всего, джентльмен и был её таинственным опекуном. Мин позволила себе расслабиться. Сая в порядке, у неё праздник: нет ничего дурного в том, что для кого-то праздник — это досыта поесть. Юноши из Академии мирные, даже забавные. Она выпила полбокала шампанского, в голове приятно загудело, потеплели руки, отступило подспудное ощущение ответственного экзамена. Вид нарядной, взволнованной Саи в её платье нравился ей даже больше, чем Призраку из легенды — голубые розы, напоминавшие ему о красоте безвременной ушедшей невесты. У входа шумно приветствовали прибывшую делегацию спонсоров из ?Санк Флэш?, французов в светлых костюмах. Многие взрослые гости поспешили к ним, девушки восторженно завздыхали, и смешанной группке студентов и лицеисток пришлось переместиться в сторону, так как Мин старалась наблюдать за Саей краем глаза. ...А после бала они вернутся в комнату, будут долго снимать украшения, смывать макияж, выпутываться из нарядов — а это значит, столько прикосновений! Расстегнуть молнию, пуговку на спине, рукава, лиф — ведь это её платье, она лучше знает, как из него выбраться. Перед сном припомнят в деталях, кто на балу как смотрел, кто что говорил, всё-всё обсудят, перешучиваясь, — и, может быть, шампанское не до конца выветрится из головы Мин, и ей хватит смелости сказать: ?А знаешь, когда я поняла, что ты самая красивая? Когда ты мне в первый раз улыбнулась?. Но стоило замечтаться, отвлечься на несколько секунд — и Саю увёл на вальс спонсор из ?Санк Флэш?. Откуда взялось в последнее время столько сногсшибательно красивых людей? Сама Сая. Призрак. Теперь ещё этот блондин в белом костюме. Блондин в белом костюме вальсировал на такой скорости, что им с Саей уступили центр залы. Они смотрелись вместе идеально, как в кино, и танцевали так слаженно, как будто сто раз репетировали. Сая трогательно краснела. Спонсор-француз голливудски улыбался. Мин, изводясь от мерзкого, гложущего чувства, — ну не ревность же это, что за чушь, невозможно одной девушке ревновать другую к мужчине! — отметила заодно про себя, что костюм у него офисный, не для бала. Но с бутоньеркой — голубой розой. Новый кандидат на главную роль в легенде? Да сколько можно, развелось Призраков! Обычно спонсоры из ?Санк Флэш? беседовали или танцевали на ежегодном приёме с лучшими ученицами старших курсов лицея — тоже своеобразный метод поощрения отличниц. Но этот выбрал самую хорошенькую. Нетрудно понять мотив, и вряд ли он был одним из опасных злодеев, от которых Саю прятали в лицее, — но Мин всё равно мелочно досадовала. Голубая роза после танца перекочевала из чужой петлицы к Сае в волосы, за ухо. Стоило французу отойти с коллегами, Мин подскочила удостовериться, что у подруги всё нормально, тщательно скрывая собственное возмущение: нет причин для недовольства, первый бал, Сая развлекается. К тому же можно подумать, будто она завидует. И так весь курс завистниц, вон как пожирают глазами. Но показать, что и она сама неплохо проводит время, ей не удалось: пока она повторно пробиралась к Сае уже с Ваном-Даном на буксире, чтобы представить их друг другу, та умчалась из залы в сад. Они со спутником прогулялись по открытой галерее (Сая не возвращалась), вернулись в залу (а Сая нет), Мин согласилась потанцевать (Саи всё не было, а друг Вана-Дана, который её пригласил, наступил ей на подол платья). Наконец Мин утащила нового знакомого в жилое крыло проверить, не вернулась ли Сая в комнату. Точнее, сказала вслух, что пойдёт проведать подругу, а юноша пожелал её сопровождать. Дежурный учитель заверил их, что никто из лицеисток не приходил. Мин встревоженно притихла. Они с Ваном или Даном ещё раз ненадолго вернулись на бал, но оркестр играл слишком бравурную музыку, а гости слишком наигранно радовались жизни, и это действовало на нервы. Они бегло обошли залу (Сая не нашлась), захватили десерты и снова выбрались гулять по территории лицея. Через некоторое время Мин с опозданием осознала то очевидное, что раньше затмевала тяжесть её переживаний: бродить в саду вдвоём с молодым человеком небезопасно — и для репутации, и в принципе. — Что-то мы уже долго наедине, нас хватятся... — заметила она у церкви, в противоположной от бальной залы части лицея. — Ничего страшного, — отмахнулся Ван или Дан. Уйдя от компании друзей, он отбросил чопорно-вежливые манеры. — Неудивительно, если с большого приёма какая-нибудь парочка сбежит целоваться по кустам. Я не хочу оскорбить ваш лицей, но вообще это нормально. Мин похолодела, что-то в животе как с высоты оборвалось. — Ты… ты что же... ты подумал, должно быть, что мы… что я… тоже за этим!.. — Сначала да, — то ли Ван, то ли Дан стушевался и отвернулся. — Но быстро понял, что ты правда волнуешься за подругу, и тебе ни до чего. Ещё в вашем кампусе понял. Так что ни на что такое я не рассчитывал, поверь. И я знаю, что... ну, что не только за этим. По-разному. — А, — сказала Мин. — Это хорошо. Спасибо. — Да не за что, — удивился он. — Но я думаю, твоя подруга могла тоже с кем-нибудь познакомиться, пойти прогуляться. Я её не рассмотрел, но вроде бы она симпатичная девушка. — Красивая. Первая красавица курса. Ван-Дан обидно усомнился. Мин настояла — и сама не поняла, как получилось, что она стала рассказывать ему о Сае. Она говорила с жаром, увлечённо, начала с последних событий, с недавней контрольной по французскому и приготовлений к балу, но перепрыгнула к первой встрече и своей рукописной открытке для новенькой. Заодно потребовалось пояснить, почему она жила в комнате одна, без соседей, и пересказать лицейскую легенду о Призраке. Мин радовалась возможности рассказать стороннему слушателю не из лицея о том, что в последний месяц занимало все её дни, а судя по лицу Вана или Дана, он согласен был слушать хоть таблицу умножения — он после бала болтал с ученицей частной школы, доедал мороженое, и ему всё нравилось. Но истории закончились, а Сая так и не появилась, и Мин села на ступеньки грустить. Почему Сая совершенно её не слушает? Могла бы предупредить, сказать, куда она, почему так надолго. Как будто Мин станет её останавливать! Нет, конечно. Но они подруги. Они могут стать друг другу очень близкими людьми, но ничего ведь не выйдет, если усилия прикладывает кто-то один. Из дверей церкви за их с Ваном-Даном спинами выскочил человек и отрывисто загавкал в рацию по-английски. А за ним… Она узнала Саю — и не узнала одновременно. Осанка была другая. Движения. Но платье — её, Мин, она столько раз его надевала, не перепутаешь. Призрака Мин опознала тоже, хоть и не сразу — из-за непривычной одежды. На нём был чудной старомодный фрак, местами рваный, грязный, посеревший от пыли. Похоже было, что Призраком в полный рост протёрли пол в каком-то глухом подвале, где сто лет не проводили уборку. Правую руку он странно держал на отлёте, но Мин уже переключилась обратно, на более важное. Воскликнула: — Сая! Та как раз пробежала лестницу и замерла внизу в полуразвороте. Мир раздробился и замедлился. Мозг Мин перестал воспринимать больше одной детали за раз. Визг тормозов. Подъехала машина, габаритная, но легковая. Марку не различить. Жёлтый маслянистый свет фар. Паутина и мелкие щепки в волосах Призрака. Ярко-красные кровавые ссадины у Саи на лбу, на щеке. Красная, свежая кровь на её руках. На ногах. На боку, вокруг распоротой ткани лифа. Вокруг раны. Наверное. Обрывок тесьмы. Клочья розовой юбки. Лопнувший — разрезанный — фонарик рукава. Рукоять меча в её руке. Стоп, что?.. Рукоять меча. Ниже — длинное тусклое лезвие. Тёмное против света, но, кажется, местами побуревшее вдоль желобка. Нет, ещё раз. Меч. Человек, чёрная тень, машет чем-то от машины. Каким-то предметом… револьвером?.. — Сая, — коротко, на выдохе, позвал Призрак. Девушка с мечом кивнула. Кровь с её лба исчезла. Так, ещё раз, что?.. Просто исчезла. Сама. Как тряпкой стёрли. Последним Мин увидела взгляд Призрака, холодный и пристальный, глаза убийцы из триллера. Он глянул на неё, словно оценивал, подлежит ли объект устранению. На Мин никогда в жизни никто так страшно не смотрел. Все они: девушка с мечом, мужчина с жуткими глазами, тот вооружённый человек, какая-то женщина — нырнули в машину. Безумная сцена продолжалась не дольше нескольких секунд. — Пора вызывать полицию? — предельно корректным тоном предположил Дан. Мин и думать забыла, что он тоже стоит рядом — зато вдруг вспомнила его имя. Дан Хьен. Только фамилию так и не вспомнила. Машина резко газанула и развернулась, оставив на плитах отпечаток шин. — Нет, — прошептала Мин. — Нет, не надо.