Часть 3 (1/1)

После побега с экскурсии Саю продержали в кабинете мисс Ли час. Мин упрямо торчала под дверью, отказывалась уйти, сколько ни пытались отправить её в комнату. Обкусывала ногти. Подпирала стену. Пробовала сидеть на подоконнике, но ноги быстро уставали от неудобного положения почти на весу. Через плотно закрытые дверные створки наружу не доносилось ни звука. От угрызений совести Мин подташнивало ещё с Ханоя. Раз это она настояла, чтобы Сая непременно поехала с ними в музей, значит, она и виновата во всём, что произошло после. Мисс Ли ведь хотела оставить новенькую в школе, дать ей лишний день, чтобы нагнать программу — но нет, Мин, дурища, вмешалась, затараторила, замахала руками: я же ей помогаю, я же ей всё-всё объясню, мэм, ей нужно освоиться, мы все в поездке поближе познакомимся, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Вот и познакомились. Поближе. Когда Сая убежала из музея, она сразу заволновалась. Когда не вернулась к вечернему автобусу, и кто-то из сопровождающих экскурсию учителей предположил, что нужно звонить в полицию, Мин от нервов уже колотило. Саин телефон не отвечал весь день — Мин набирала заблаговременно выклянченный номер каждые четверть часа. В Ханое Саю так и не нашли, и часть сопровождения осталась в городе заниматься поисками, а автобус отправили обратно в школу. Всю дорогу Мин проплакала — и разревелась ещё горше, в три ручья, когда пропавшая помахала им от поворота с шоссе на дорогу к лицею: измученная, грустная, в запылённой одежде. Она сказала, что заблудилась, нечаянно попала на окраину, расспросила местных и поймала попутку до ближайшей к лицею остановки. Но идти пешком через лес не решилась — уже стемнело. Что с ней стряслось? На что вообще можно так отреагировать — побледнеть как полотно, впасть в ступор, а после броситься прочь с криком? Может быть, Саин покойный отец — военный? Раз весь этот кошмар начался с музея военной истории. Или она маленькой пережила какую-то катастрофу? Землетрясение, может быть, — в Японии же постоянно землетрясения. Мин пообещала себе вне очереди занять в библиотеке компьютер и узнать больше об этом ужасном расстройстве, как оно называется?.. Которое бывает у солдат и у заложников. Маленькая бессмысленная Мин, ничего не знает о своём самом дорогом человеке. Из кабинета Сая вышла совершенно зелёная и отвечала на вопросы неохотно. До комнаты Мин тащила её на буксире, под руку, — под левую, правую подруга почему-то берегла. Такую Саю, тихую, уставшую, хотелось спрятать от всего мира и не отпускать хотя бы неделю, пока она не восстановится. — Ты как, получше? Вот, смотри, что у меня есть! — в комнате Мин вытащила из тайника за шкафом запрещённую газировку: она сладкая, после такого стресса глюкоза пойдёт на пользу. В лицейской столовой на европейский манер подавали даже бургеры — диетические, не очень сытные, — но настоящий фастфуд лицеисткам есть не разрешали. Девочки накупали его с запасом на выездных экскурсиях или выпрашивали у родственников и протаскивали контрабандой. Предложение Сая прослушала, пришлось вложить ей банку в руку. Она машинально сделала глоток, но, кажется, не почувствовала вкуса. — Вкусно? Нравится? У меня ещё лайт-Кола есть, ванильная. Сая равнодушно угукнула. Мин открыла вторую банку себе и присела к соседке на кровать. Надо было сказать что-нибудь ободряющее — но что?.. — Мисс Ли так на тебя накинулась, жуть. Я в жизни не видела, чтобы её кто-то так выводил из себя. Но никто из девочек раньше и не убегал. Я имею в виду, надолго. Некоторые договаривались с парнями повидаться в обед на полчасика. Я уже решила, ты тоже, а потом... — С ободрением у Мин не заладилось. — Что теперь будет? — спросила она после паузы. — Тебя накажут? — Не знаю, — тускло ответила Сая. — Грозились позвонить опекуну. — Ой. А это очень плохо? Он будет тебя ругать? — Не знаю. Вряд ли. — Бедная моя. Давай я тебя пожалею, — Мин поставила пустую банку из-под колы на пол, заткнула мерзкий внутренний голос, утверждавший, что ей-то, после всего, что случилось из-за неё, нельзя и мечтать дотронуться до подруги хоть кончиком пальца, а лучше всего прямо сейчас пойти утопиться в душевой, — и обхватила Саю обеими руками. Та мелко дрожала всем телом: не так, как дрожат от холода или от страха, а как будто у неё под кожей бегали короткие статические разряды, и в её крови что-то металось, исступлённо билось во всех направлениях, искало выход. От прикосновения она дёрнулась, настороженно замерла, но не вывернулась. — Ты же вся трясёшься, как заяц, — не разжимая рук, Мин погладила её по плечу. — Что тебя так напугало? Почему ты убежала? Ты там в лице изменилась — как мертвеца увидела. Мне так стыдно ещё потом было, я совсем не подумала, что ты такая впечатлительная, и я… — Мин, слушай… — позвала Сая невпопад. — Да? Что? — А директор… Он… Давно тут работает? Дрожь усилилась. Словно пульс гулко стучал в каждой клетке её тела, не только в сосудах. — Не знаю, — пробормотала Мин. —Не могу сказать точно. Всё время, что я здесь учусь. Это получается со средней школы. Может, дольше. А что? Сая помедлила с ответом и сдавленно, через силу выговорила: — Мисс Ли сказала, что со мной разговаривал бы директор, не будь он в отъезде. — Да он не страшный совсем. Вечно недовольный и несчастный какой-то, но это из-за того, что главные спонсоры все французы и ведут себя, если честно, совершенно по-колонизаторски, когда приезжают. Очень некрасиво, по-моему. Мин никак, мучительно никак не могла выпустить Саю из объятий, но та справилась сама: — Давай я банки выброшу? — и встала. Сожаление Мин можно было почувствовать физически — она надеялась, что только ей. — Но всё же обошлось? — неуверенно сказала она Сае в спину. — На этот раз, — откликнулась та безрадостно. — Ну ты больше не собираешься ничего такого делать, правда же? Никаких выездов в ближайшее время не будет. Ох, я такая идиотка, ты не представляешь, я так себя ругала, когда мы вечером тебя ждали!.. И зачем я тебя потащила, понятно же было, что там ничего хорошего, такая нелепая идея… — Ты ни при чём. Не переживай, — Сая устроилась на её кровати. Неженственно села, уперев локти в колени, но опомнилась — мисс Ли и другие учителя постоянно делали ей замечания за осанку — и выпрямилась. Снова безотчётно потёрла правое запястье и сложила руки на коленях в замок. — Что мне для тебя сделать? — Три метра между кроватями казались несправедливо огромным расстоянием. Мин тянуло к Сае, кажется, всем существом. Прикосновения к ней, тепло её кожи, лёгкое покалывание этого странного, ни на что не похожего тремора впечатались в ладони. — Я же вижу, как тебе плохо. Я так не могу. Я очень хочу быть тебе полезной, помочь чем-нибудь. Сая молчала, и Мин спешно добавила фразу-заклинание, которая всегда всё объясняла, в том числе то, что никак невозможно было сказать прямо: — Мы ведь подруги. Заклинание сработало. — Ну, у меня есть одна просьба… Но ты точно решишь, что я свихнулась. — Сая прикрыла глаза, и у Мин на мгновение споткнулось и защемило сердце: таким измождённо-нежным стало её лицо. Проницаемым на свет. Словно она тяжело болела, но стойко притворялась здоровой. — Нет, лучше с начала расскажу. Однажды на Окинаве после тренировки я забыла шиповки на спортплощадке. А когда вспомнила и вернулась за ними, то попала… в одну историю. Из-за которой люди вокруг меня всё время умирают. Звучит странно, да. Но это правда так. Так что я тебя очень прошу… — Она вскинула голову и серьёзно и внимательно посмотрела на Мин. — Не надо умирать, пожалуйста. Если бы про них снимали фильм, в этот момент в нём случился бы стоп-кадр. Он и случился — время для Мин остановилось. — Не буду, — пролепетала она в этом безвременье чужим тонким голосом. — Я не буду… умирать. А то ты расстроишься, а мне жаль тебя расстраивать. Ты мне очень нравишься. — И ты мне, — кивнула Сая, как будто запросто говорить такие вещи — что-то само собой разумеющееся.

Чёртов английский, его запретить надо, почему невозможно ничего сказать по-английски так, чтобы тебя поняли. Пока Мин терзалась, не следует ли в таких случаях переходить на японский — вдруг на родном языке для Саи будет понятнее? — та отвернулась, заметно успокоенная. Момент прошёл. — А ты рассказывала кому-нибудь, что с тобой… вокруг тебя это всё происходит? — спросила Мин неловко. Сая помрачнела, но понять более точный оттенок эмоции Мин не смогла. Она неплохо читала по лицам, но и с Саей, и с Призраком — хотя подруга вела себя довольно открыто, а он, наоборот, был не разговорчивее камней часовни, — случались осечки. — Да, рассказывала. Но никто ничего не может сделать, — она вздохнула. — Один… один человек говорит, что это я должна быть сильной. И сражаться. — Второй вздох прозвучал ещё тяжелее. — Потому что иначе это всё не прекратится. Он прав, конечно. Но на самом деле я не хочу. Я хочу домой. Серьёзность, даже суровость её слов пугала. Особенно рядом с детским ?домой?. Ни у кого из лицеисток не было такого дома, куда хотелось бы вернуться. — Сражаться… это в смысле с обстоятельствами? — уточнила Мин. — Противостоять им? — Да, — со странной интонацией подтвердила Сая. — Противостоять. И что говорить дальше? Что на такое скажешь? — Это всё так страшно и тяжело! — неуклюже брякнула Мин, лишь бы не молчать. — Жесть какая-то. Я не представляю, как ты справляешься. Я вот боюсь, что теперь буду об этом думать и заснуть не смогу. Сая плавным жестом разгладила покрывало. — Скажи, пожалуйста, скоро отбой? — Был давно. Но до обхода мисс Ли ещё полчаса или около. А что? Тебе что-то нужно? Неужели она всё-таки нашла, чем Мин может ей пригодиться? Мин только рада. Чем угодно. Если Сая попросит её о чём-то запретном, нарушить правила, прикрыть её, пойти куда-то прямо сейчас — она готова. Ведь даже если ты недостаточно храбрый, чтобы говорить о том, что чувствуешь, если сам толком ничего не понимаешь, и голова идёт кругом, всё равно можно что-нибудь сделать — такое, что само всё скажет за тебя, чтобы тебя правильно поняли. — Может быть, ты сходишь почистить зубы? — смущённо предложила Сая. — Или к девочкам из 211-й, они вроде поздно ложатся. Ты не против? Прости. Я совсем не хочу, чтобы ты попала в неприятности, но мне нужно немного побыть одной. Полчаса мне хватит. Разочарование, резкое и холодное, ударило Мин под дых. — Хорошо… — она кивнула. — Хорошо, я… Я могу. Мне не трудно. Не переживай, со мной ничего не будет. Я же не ты, я давно здесь учусь, знаю, как не попадаться. Не страшно. Я уйду, если… — Она снова взглянула на Саину правую руку: та время от времени трогала запястье, скорее всего, неосознанно. — Если ты мне честно скажешь, что у тебя с рукой. — Ты внимательная, — заметила Сая неприятным голосом на грани усталого недовольства. Невысказанное ?ко всему, кроме уроков? повисло в воздухе. — Так ты скажешь? Сая сосредоточилась: искала обтекаемую формулировку. Это они с Призраком делали совершенно одинаково. — Когда я заплутала в Ханое, незнакомец в переулке сильно меня толкнул, — поскольку Мин не отвечала, она добавила: — Это правда. — А, — сказала Мин. — Хорошо. То есть плохо. И он, по-видимому, плохой человек. И не извинился, да? Я тогда схожу в медкрыло. Постучусь, вдруг там не спят. Попрошу тебе льда. Не настоящего льда, но, знаешь, такой пакет с искусственным, он помогает, если ушибёшься. Нет, какая же я всё-таки тупица, это ко мне его надо прикладывать. К голове. Охладить. Ты не слушай меня, ладно, я какую-то чепуху горожу. Я пойду. Ты отдыхай. Ты устала. Я уже ухожу, ага. Сая состроила вымученную улыбку, которая подхлестнула Мин, как слабый удар тока. Дверь за спиной чудом не хлопнула. На этот раз Сая не стала её искать.