Часть 3 (1/1)

Пусть Сингто и прошел через подобное много лет назад, но он помнил все: страх, боль, отчаяние... Тогда мама не смогла справиться. Не смог справиться и он. И был уверен, что не допустит этого снова, потому что уже просто не выдержит, это он знал наверняка и…Старший сорвался с места и чуть ли не бегом направился в свою комнату, распахнул дверь так, что она с грохотом впечаталась в стену, и включил ноутбук, со скоростью света принявшись ожесточенно бить по клавишам. В поисковой строке ввел название болезни и открыл первую же вкладку.Буквы быстро замелькали перед глазами, складываясь в предложения, состоящие из непонятных для Сингто заумных медицинских терминов. Он перечитывал их вновь и вновь, по несколько раз, но смысл так и не доходил до взбудораженного сознания, и это злило. Сингто бесился, зажмурившись, вздохнул, успокаивая бешено стучащее сердце, снова посмотрел на экран, пролистывая страницу до более понятных слов, и остановился на причинах развития заболевания: ?Ослабление иммунной защиты, регулярные вирусные заболевания, слабый иммунитет и предрасположенность организма…?Сингто знал о частых простудных заболеваниях Криста: вирусы цеплялись к младшему аки проказа, но он и предположить не мог… Прачая чувствовал, что начинает задыхаться, но через силу заставлял себя дышать и не поддаваться панике. Он снова начал листать ленту, останавливаясь на прогнозах.?Имеется огромное количество методов лечения, но исключительно при своевременном вмешательстве.?Дальше Сингто не читал. Не смог себя заставить, захлопнув крышку ноутбука и отшвырнув его как можно дальше. Он понял, что дрожит, только через несколько мгновений, когда, наконец, пелена перед глазами спала, и он смог ясно видеть.Крист умирал. Молча, никому не сообщив, затаив все в себе, младший смирился и словно опустил руки, но… Нет. Это ведь невозможно, этого просто не могло быть. Как подобное вообще могло случиться? Не могло, только не так. Не таким глупым способом, не от какой-то дурацкой болезни. Он должен, обязан, чёрт возьми, был прожить лет до восьмидесяти минимум! Назло всем вокруг и в старости досаждать каждому своими шуточками, и бесить окружающих тонной саркастических замечаний, сводящих с ума. Или… Да как угодно, но только не от болезни, абсолютно идиотской и так по-глупому!..Но почему же, почему младший скрыл это от него, от всех? Почему не сказал, утаил, промолчал? Ведь это не какая-то ерунда, не мелочь, это серьёзно! А они, чёрт возьми, все еще не чужие друг другу люди!Осознание пришло мгновенно. А так ли уж всем младший не сказал о своем нынешнем положении и состоянии в целом..?Все эти сочувствующие взгляды Пи’Юи, затравленное, растерянное, будто виноватое поведение Пи’Джейна всякий раз, когда дело касалось Перавата, стоило завести разговор о младшем, вот как сегодня…– Ты знал? - Сингто не помнил, как повторно набрал своего менеджера, как слушал длинные гудки и хриплым голосом задал вопрос, упершись головой в согнутые колени, скрючившись на холодном полу.– О чём именно, Нонг’? - старший тяжело вздохнул на том конце провода, но Сингто был уверен, что Пи’ уже в курсе того, что он имел в виду. В груди внезапно вспыхнула злость. Может, он и заслужил то, что Кит не посчитал нужным сообщать ему, но… Не сейчас, хотя бы не сейчас! Неужели нельзя просто ответить?– О том, что мой Кит болен. Смертельно болен, черт возьми! - грубо бросил в ответ Прачая, не задумываясь о правилах элементарной вежливости и этикета, вперившись яростным взглядом в раздражающий белым потолок.– Разумеется, - спокойно произнес старший и, словно бы предугадав следующий вопрос задохнувшегося и обуреваемого яростью младшего, добавил: – Все ваши близкие давно знают, Син. Он сообщил не только родным, но и начальству. От Пи’Та скрывать подобное явно не лучший вариант, а Кит никогда глупцом не был. Упрямым – да, но не глупцом. Его семья, а также мы с Юи и Та узнали все одними из первых. Я лично отвозил его в больницу на обследование. Пару месяцев назад он упал в обморок прямо во время записи одной из своих сольников... Позже выяснилось, что это был далеко не первый раз, когда ему было так плохо. Я же буквально силой запихнул его тогда в машину и отвез к врачу, а через несколько дней пришли результаты анализов... Кроме нас, теперь и тебя, не знает никто, он и друзьям еще не говорил: Тап явно забьется в истерике, и это его пугает, но… Его главным требованием было не сообщать обо всем этом тебе. Особенно тебе, Син, - менеджер тяжело сглотнул и Сингто словно бы физически прочувствовал, как напряжен сейчас Пи’. – Он не собирается афишировать это, Нонг’. Не ходит на необходимые процедуры, толком не посещает лечащего врача. Я даже не знаю, пьет ли он те препараты и соблюдает ли курс лечения, который прописал ему доктор. Он ни с кем не говорит об этом, а стоит начать объяснять ему что-либо, как моментально взрывается, а нервничать ему нельзя. Кхун’Джек пытается поговорить с ним, но Крист отмахивается каждый раз. Его мать молча сходит с ума и сидит на антидепрессантах вот уже полтора месяца. Никто также не винит тебя в том, что происходит между вами: с Кристом ведь всегда было не просто, а его желание подать на развод…– Что..? - резко перебив старшего и выхватив из всего его сумбурного монолога одну конкретную фразу, Прачая застыл, тяжело дыша и чувствуя, как огнем жжет изнутри скрутившиеся в противный, тугой узел все внутренние органы. Если бы ему сейчас с размаху прямо в сердце всадили острый штырь, наверное, было бы и в половину не так больно. – Крист подает на развод, Нонг’. Меня он уже попросил подготовить все необходимые бумаги, так что…Дальше Сингто снова не слушал, медленно сбросив вызов. Он опустился на пол рядом с тумбочкой, едва чувствуя собственные онемевшие ноги и закрыл лицо ладонями. Сумбур из чувств, эмоций, вихрем сменявших друг друга, сводили с ума. Злость, что буквально секунду назад разрывала на части, пропала, и на смену ей пришла пустота. Будто из него всё выкачали, выпотрошили, оставляя только оболочку и сделали чучело.Голова кружилась, тошнило и хотелось заорать в голос. Он был растерян, дезориентирован и не знал, что теперь делать дальше, хотя буквально какие-то пару часов назад все было так предельно просто и понятно… А сейчас... Впереди мерещилась только темень. Мрак, густой, плотный, как утренний туман в низине у реки, а за ним пустошь, выжженная дотла. И это страшно.Наверное, ему никогда ещё не было настолько страшно, что тело начинало мелко подрагивать, от холода дышать получалось через раз, и сглотнуть никак, потому что горло свело. А в голове набатом билось только ?Кит-Кит-Кит…?Так не бывает. Всё это дурной сон, навеянный чувством вины, нужно только проснуться, и тогда все закончится. Но Сингто понимал, что это не так, что всё так просто не решится и никуда ему не деться. Не скрыться, не убежать, не забыть. Не сейчас. Не после того, что он узнал.До слуха, будто через слой ваты, донёсся звонок. Сингто еле гнущимися пальцами нашарил рукой позади себя отброшенный в порыве эмоций смартфон. Он едва смог разобрать имя, которое высветилось на экране, а потом ещё несколько мгновений пытался понять, кому оно принадлежит. Но, честно говоря, в этом не было необходимости. Сингто не хотел сейчас разговаривать, даже с ней, особенно с ней.Не думая более ни секунды, парень сбросил вызов и снова невидящим взором уставился в пространство прямо перед собой. Не хотелось думать о ней, о том, что их связывает, связывало… Потому что больше это уже не играло роли, не имело значения, что он отклонил ее вызов, несмотря на то, что никогда прежде так не делал. Только если Крист оказывался поблизости. Но даже в этом случае писал ей сообщение и обещал перезвонить, как только появится время. А теперь стало наплевать. На неё, на то, что она может обидеться, на…да на всё плевать. И когда через несколько минут звонок повторился, Прачая просто отключил телефон, швырнув его куда-то в сторону.Он все также неподвижно сидел на полу, бездумно смотря в стену перед собой, думая только об одном. О Кристе. Кристе, который смертельно болен, который страдает и несет в себе весь этот тяжкий груз в одиночку, не принимая ничьей помощи, потому что слишком гордый, слишком упрямый, а он… Он даже не замечал этого. Или не хотел замечать, настолько поглощённый бурным романом на стороне... Сейчас многое становилось вполне понятным, объяснимым. Может, именно из-за болезни Крист и стал таким закрытым, отстранённым, необщительным… Боялся и ощущал себя потерянным, в душе надеясь на поддержку от самого близкого человека, надеясь, что уж Сингто-то обязательно заметит, увидит и почувствует, как младший в нём нуждается… Но Сингто замечал лишь то, что хотел замечать тогда, то, что ему было выгодно, а именно – все свои мелкие обиды, недовольства и предвзятость в отношении младшего. Проснувшееся чувство горькой вины вновь затопило сознание, и Сингто потёр лицо дрожащей рукой, старательно отгоняя все негативные мысли. Да, он виноват, но сейчас это не поможет, сейчас…Краем глаза он заметил свой альбом, лежащий на тумбочке, уже успевший покрыться тонким слоем пыли – так давно Сингто к нему не прикасался. Всё не было времени, или желания, если быть уж совсем честным.Держа в руках и поначалу не решаясь открыть простую, картонную обложку, парень крепко зажмурился, но спустя мгновение распахнул альбом и вперился взглядом в любимые, дорогие сердцу фотографии.Он не считал необходимостью приобретать подобные вещи, считая это старомодностью прошлого века, но неугомонный младший настоял на приобретении альбома, со всей серьезностью сообщив, что хранить самые лучшие, удачные фото Сингто должен в распечатанном виде, ибо это ни в какое сравнение не идет с цифровым, ?мертвым? электронным изображением на экране.Страницы сменяли одна другую, а он все листал и листал… Вот то самое, любимое фото младшего, с изображением всеми известного моста Рамы восьмого, местная макашница*, так полюбившаяся Сингто, и седовласый продавец, всегда приветливо улыбающийся Кристу, который регулярно выпрашивал у старика скидку, ведь они, в конце концов, уже практически постоянные клиенты, а значит, имеют право...Дальше шли фото их друзей: Наммон, вечно корчивший недовольные моськи, и хохочущий над ним Фиат; Пи’Бэнк, отвернувшийся от нацеленной на него камеры, но так и не сумевший скрыть теплую улыбку; Топтап, бегущий за размахивающим его любимой, фирменной кепкой Кристом; и, наконец, сам Кит. В студии, за ударной установкой, или же сидя на диване, с карандашом за правым ухом, старательно пишущий очередной хит. На кухне, за готовкой, на диване, дремлющий после тяжелого трудового дня... И ещё десятки его изображений, абсолютно разных и в то же время таких одинаковых, пропитанных нежностью и заботой. Любовью.На последнем фото, сделанном, кажется, около полутора лет назад, Крист улыбался. Так, как он улыбался только близким, так, как в принципе умел улыбаться только он – искренне, широко, с еле заметными морщинками в уголках больших, ярких глаз и ямочками на щеках. В такие моменты его глаза начинали светиться, как майское тёплое солнце, и Сингто всегда согревался под его лучами, ощущал себя как никогда живым и счастливым, чувствовал, как умирает и в то же время возрождается, как что-то в груди распахивается, а потом сжимается, желая сохранить этот момент в памяти, запечатать его глубоко-глубоко, чтобы потом, в минуты потерянности и отчаяния, вспоминать…и вспоминать.Раньше ради одной такой солнечной, теплой и настоящей улыбки младшего Сингто готов был продать душу. Раньше…да, именно так. Вот только ничего не изменилось и сейчас. Лишь бы Крист снова еще хоть раз так улыбнулся и… Понимание пришло мгновенно, как будто всегда было где-то рядом, совсем близко, и все ждало своего часа. Ничего не прошло, не перегорело, не исчезло. Просто Сингто забыл, как Крист умеет улыбаться...