Глава 7. Новые хозяева "Кентавра" (1/1)

Хан, за много парсеков от Сааринена, устроился в капитанском кресле ещё удобнее и рассеянно обводил взглядом свои новые владения. Позади осталось захваченное варп-ядро, сумасшедший бег в сторону командного отсека, расстрел двух засад, которые всё же смогли организовать его невольные враги. Последний акт разыгрался здесь, на мостике. Уже приближаясь к нему, Хан почувствовал неладное. Нет, никаких подозрительных шумов, бросающихся в глаза деталей он не заметил. Но весь его опыт кричал о том, что сражение не может закончиться так просто. Он резко остановился перед дверями, нащупал небольшой зазор между створками, раздвинул их на несколько дюймов и швырнул туда заранее перегруженный фазер. Взрыв встряхнул весь мостик. Двери загудели, выгнулись, но удержались в пазах. Хан выждал пару мгновений и только затем ворвался в помещение. Густые хлопья противопожарной пены падали с потолка на тлеющую обшивку кресел. Огонь погас, так и не разгоревшись, оборудование тоже уцелело – оно было рассчитанно и не на такие нагрузки. Оглядевшись, Хан понял, что был прав. Последняя линия обороны корабля проходила именно здесь. Он насчитал четыре трупа: двое мужчин и две женщины. Все в возрасте за пятьдесят. Хану стало понятно, почему ?Кентавр? так легко сдался: очень молодой экипаж (по его наблюдению, средний возраст охранников был не больше двадцати пяти) возглавляли пожилые офицеры, должно быть, они относились к подчинённым как к детям и не хотели жертвовать ими даже во имя присяги. Что ж, Хан мог это понять. Он осмотрел тела – коммуникаторов при них не было – значит, отдали отступающим, чтобы захватчик не смог их отследить. Простой трюк, но шансы на успех у них были.Бывший диктатор направился к пульту и заблокировал двери кают, в которых предстояло томиться его пленникам. Что с ними делать – он подумает позже. Пока же Хан принялся за изучение своего нового корабля. В целом он ему нравился: тяжелый крейсер класса ?Посол?, неплохое вооружение, способность достигать искривления девять, довольно современное оснащение, включающее репликаторы промышленного образца и установки стазис-поля. Последнее особенно порадовало – в криокапсулах надобность отпадала. Эти устройства, ставшие революцией инженерной мысли конца ХХ века, теперь превратились в опасные анахронизмы – ледяные тюрьмы для последних аугментов, а для двенадцати сверхлюдей они стали ледяными могилами. Впрочем, был у этого звездолёта и недостаток, снова заставивший Хана менять планы на ходу. ?Кентавром? невозможно было управлять в одиночку. Захватчик, конечно, знал, что кораблям федерации далеко до ?Возмездия?, но здесь отличия были уж слишком заметны. Основные пульты были разбросаны по всему мостику, некоторые (Хан не сомневался) вынесены и за его пределы. Даже уйти в варп можно было только с помощью двух операторов. Значит, придётся будить товарищей раньше, чем предполагалось, обучать их в считанные часы, и надеяться, что те не расправятся с ним, не дожидаясь объяснений. Оставалась ещё одна проблема: он не был уверен, что его соратники не пострадали за эти 300 лет и окажутся способны управлять хотя бы самими собой. В этом случае придётся отбирать самых сохранных и прибавить на обучение ещё пару часов. Ситуация станет критической, но всё ещё не безнадёжной. Решив так, он занялся изучением курса ?Кентавра?. Вся автоматика на мостике имела собственные источники питания, поэтому компьютеры продолжали исправно выдавать информацию, на которую корабль уже не мог реагировать. Навигационные данные говорили о том, что почивший капитан звездолёта не шутил – от них действительно собирались избавиться. Курс корабля был проложен слишком близко к звезде. Красный гигант, умирающий центр системы из трёх планет, готовился их встретить с распростёртыми объятиями. Хан усмехнулся, и проложил новый курс, направляя ?Кентавр? на орбиту ближайшей планеты. Покончив с этим, новый хозяин корабля принялся набрасывать план дальнейших действий. Прежде всего, следовало восстановить разорванные кабели и сделать звездолёт снова управляемым. Нужно было торопиться, пока притяжение звезды ещё не стало непреодолимым. Сверившись с проекцией на капитанском падде, Хан направился к складам. Зайдя в кабину турболифта, экс-диктатор снова занялся прогнозами. Судьба всё ещё улыбалась ему – но он прекрасно знал, как быстро эта улыбка может смениться гримасой. Главной проблемой сейчас становилась спасательная экспедиция, которая уже должна выйти на помощь ?Кентавру?. По расчётам Хана, корабли окажутся здесь через 10 – 15 часов. Нечего и пытаться вступить с ними в бой. Он ещё раз прикинул, сколько времени ему необходимо, чтобы обучить пробудившихся азам управления кораблём. Выходило, что десяти часов должно хватить, даже с учётом времени, потраченного на разморозку, во всяком случае, для тех, кто и раньше занимался космонавтикой. То, что когда-то считалось абстрактными проектами, игрой слишком продвинутого разума, теперь становилось условием выживания. ?Мы вплотную приблизились к созданию варп-двигателя – думал он – ещё бы десятилетие и межзвёздные перелёты стали бы реальностью для нас. Значит первыми проснуться Малик и его ассистенты, единственные, кроме него люди на корабле, для которых варп-двигателть не будет выглядеть нагромождением металла и проводов. А компанию им составит Савитри - если мои опасения подтвердятся, без врача нам не обойтись.? Он непроизвольно улыбнулся. мысли о тех, которые совсем скоро окажутся рядом, стало тепло на душе. Как только дверь лифта открылась, он быстро зашагал в сторону склада, непривычная радость охватила его, заставляя голову кружиться от предвкушения. ?Стоп! – со злостью сказал Хан сам себе, - я уже поверил однажды в их спасение, когда получил торпеды от Спока, тогда я позволил себе расслабиться и в результате погубил всё дело. Больше такого не допущу?. Пришлось давить так некстати разгоравшиеся чувства, полностью сосредоточившись на работе. Но замена кабеля – рутинная процедура. Вход в варп-ядро давно уже не пугал почти неуязвимого для радиации аугмента, и его мысли непроизвольно вернулись к пленникам капсул.Он вспомнил день отлёта ?Ботани Бэй?. Австралийская пустыня яростно полыхала полуденным солнцем, воздух над солончаками колыхался мутной пеленой. Острый силуэт корабля натянутой струной резал горизонт и было слышно, как жаркий ветер стучит песчинками по его корпусу. Под ногами тоже поскрипывал песок, пробуждая в душе Хана воспоминания о тренировочном центре, где прошла его юность. Так уж получилось: пустыня Гоби взрастила его, Большая Австралийская пустыня провожала в бесконечный путь. А между этими песчаными равнинами пролегла целая жизнь. Жизнь, наполненная интригами, разной степени тонкости, громкими победа, безграничной властью и слепым обожанием толпы, а затем предательством союзников, гибелью друзей, и позорными отступлениями, завершившимися здесь. Границы Великого Ханства сократились до размеров этой пустыни. Бесплодная земля, нашпигованная минами и радиоловушками кое-как сдерживала наступление китайских и русских повстанцев. Ничего, выдержит, теперь уже недолго. – Всё готово, капитан! – Малик появился на верхней площадке трапа с рацией в руке, сухой ветер трепал его длинные светлые волосы. Убирая непослушные пряди с лица, старший инженер посмотрел на Хана с восьмидесятиметровой высоты. От зорких глаз свергнутого диктатора не укрылась его мягкая, ободряющая улыбка, посланная всем собравшимся внизу, но по-настоящему понятная только ему. Хан был благодарен Малику за это последний подарок. – Поднимаемся! – скомандовал он. В лифт умещалось четверо. И каждый раз, когда очередная партия беглецов оказывалась наверху, они поступали совершенно одинаково: замирали на миг, оглядывая пустынный ландшафт, выбеленное жарой небо, товарищей, ещё оставшихся внизу и их лидера. Бывший хозяин четверти земного шара жадно ловил взгляды своих последних подданных, читая в них тоску, затаённый страх, осторожную надежду, но ни разу в их глазах не мелькнула даже тень осуждения. Хан мог сколько угодно обвинять себя в гибели империи, его солдаты готовы были ругать судьбу, повстанцев, собственную слабость, наконец, но не его. То, что им предстояло пережить, закрывало все прошлые ошибки.Аугмент прервал воспоминания, проверяя контакты кабеля инженерным трикодером. Эта работа требовала предельного внимания - малейшая неточность неизбежно приведёт к новым авариям, разбираться c последствиями которых, у него не будет времени. Покончив с проверкой, Хан вернулся на мостик и запустил двигатель. Корабль слегка тряхнуло, и ?Кентавр? послушно лёг на проложенный им курс. Звезда стала стремительно удаляться, но до выхода на орбиту планеты было ещё несколько стандартных минут. Хан решил использовать их для возвращения в грузовой отсек – программу разморозки нужно было запускать немедленно. Турболифт доставил его туда за считанные мгновения, но их хватило, чтобы перед мысленным взором Хана снова встала стартовая площадка ?Ботани-Бэй?. Людей рядом с ним становилось всё меньше, будто огромный корабль поглощал его спутников одного за другим. Они проходили мимо своего правителя, все, как на подбор темноволосые, смуглые, жилистые, с военной выправкой. Одинаковые красные комбинезоны делали их ещё более похожими друг на друга. Некоторые шли молча, другие тихо переговаривались. Одними из последних поднимались инженеры - Аюш и Рия. Хан много лет знал их, хотя они были и не из его тренировочного центра. В Индии подобных школ когда-то насчитывалось несколько десятков, и диктатор со временем научился не делать разницы между друзьями детства и теми, кто присоединился к нему позднее. Аюш и Рия… Несведующие могли принять их за брата и сетру – невысокие, подвижные, деятельные и жадные до знаний. Всегда вместе, всегда заодно. ?Идеальная пара? сказали бы про них люди. Но слишком обывательское звучание этих слов претило им. Этих двоих сплачивала работа, а затем уже чувства. Аюш в свободное время становился почти обыкновенным, немного сентиментальным мечтателем, Рия, умудрялась обдумывать очередной проект в любое время. Отдыхать она не любила и не умела. Часто прямо посреди нудной церемонии или очередного совещания, она вскакивала, хватала за руки мужа и Малика, своего непосредственного начальника, и на первой попавшейся бумажке начинала набрасывать чертежи. Хан всегда делал вид, что не замечает этих приступов вдохновения, терпеливо дожидаясь результатов. И результаты не разочаровывали – космическая программа, отданная на откуп этой троице, развивалась невероятными темпами: ?Ботани Бэй? был наглядным примером их успехов.Цепочка людей у трапа становилась всё короче. Наконец, на земле остались только сам Хан, Аюш, Рия и последний оставшийся в живых врач Савитри. Она никогда не собиралась заниматься медициной, но смерть Санжай – её лучшей подруги, от этого самого яда, заставила бывшего министра образования сменить профессию и пытаться хоть что-то сделать для умиравших. Са-вит-ри – слишком много времени прошло. Образ начинал распадаться. Савитри… взмах кудрей в закатном пламени, карие глаза – весёлые и лукавые, смуглые пальцы на чёрных клавишах. И голос, звонким ручейком: ?руку свободнее. Пятый палец вверх? - ?Да, учитель?- его шутливо-серьёзный ответ в тишине бескрайней залы. Их уроки – единственное время, когда Хан позволял командовать собой. И с единственной, кому позволял. Благодаря Сави музыка стала для Хана хорошим способом привести мысли в порядок и настроить себя на нужный лад. Большую роль в своей жизни он ей дать не хотел и не мог – учительницы, кстати, это тоже касалось. Савитри из его воспоминаний стояла рядом с единственным человеком, провожавшим бывших властителей мира в путь. Это был статный мужчина, чьё красивое, нервное лицо могло принадлежать музыканту или художнику. Он и был художником, его полотна славились далеко за пределами Ханства. Самым известным из них стал портрет ?Девушки в алом сари? – Савитри, его вечной модели, музы, а потом и жены. Она была изображена в образе танцовщицы, отдыхающей после выступления. Девушка сидела в пол оборота к зрителю, опираясь спиной на ствол кряжистого дерева. Прихотливые складки алой ткани бережно обрисовывали её гибкое сильное тело. Алые отблески падали на смуглое лицо с по-детски припухлыми щеками и ямочкой на подбородке. Но глаза, смотревшие из-под тонких насурмлённых бровей серьёзно и уверенно, сразу развеивали иллюзию детской беззащитности. Вся её фигура ещё жила недавним танцем, и ожиданием нового ритма. Жили разметавшиеся иссиня-чёрные волосы, жили напряженные руки в тяжёлых браслетах, даже полураскрытые губы, казалось, готовились то ли к песне, то ли к крику. В былые времена, Хан подолгу простаивал у этого портрета, висящего в Делийском дворце. В нём он видел всю суть сверхлюдей – неистовую силу тела и духа, смирённую неимоверной волей. И стоило барьеру воли лишь слегка ослабеть, как неудержимая волна энергии прорывалась наружу – танец Кали, уничтожающий миры и воссоздающий из их обломков новые. Сам портрет тоже был уничтожен, должно быть, вместе с дворцом, вместе с Нью-Дели, вместе со всем их миром, наконец. – Сави, пора! – негромко позвал Хан девушку. Та вздрогнула, в последний раз обняла мужа, и, тряхнув кудрями, быстро подошла к своему капитану – так теперь предпочитал именоваться Хан. Вскоре последняя четвёрка начала свой подъём на борт корабля. Савитри припала к решетчатой стенке лифта так, что ячейки отпечатались на коже, и впилась глазами в уменьшающуюся фигурку художника, всё ещё не веря в вечную разлуку. Хан знал, что ещё вчера этой разлуки вообще не должно было быть. Этот человек собирался отправиться с ними, долго и высокопарно рассуждал о великом мире будущего, который ему предстоит увидеть, и только под утро наотрез отказался лететь. Жене он сказал, что не может оставить родственников в разорённой стране, что он – последняя надежда старика-отца и беззащитных сестёр. ?Девушка в алом сари? только кивнула в ответ. Не заставлять же любимого признаться, что больше всего он боится тьмы, холода и неизвестности. Она до последнего надеялась, что муж передумает и отправится с ней, но ни разу не попыталась уговорить его. Гордость аугмента не оставляла Савитри выбора. Подъём занял полминуты, за это время никто из них не произнёс ни слова, время для речей давно вышло, да и не требовалось им слов, чтобы понимать друг друга. Лишь оказавшись у люка, Рия склонилась к Аюшу: – Я очень боюсь не проснуться. Уж лучше хорошая драка в конце, неважно с кем, только бы не этот вечный покой.– Мы проснёмся, я обещаю! – успокоил её Хан, задраивая люк.?Мы проснёмся, я обещаю? – вслух повторил Хан собственную фразу. И всё-таки он не мог, как хотелось бы, разбудить сразу всех. Его изменённая внешность становилась новым препятствием перед встречей. Более того, новую жизнь придётся начать с раздачи привилегий – предназначались они Савитри, и получила она её только потому, что помощь врача может понадобиться остальным. По крайней мер, Хан смог себя в это убедить. Молодая женщина проснётся на час раньше остальных. Чтобы не томиться ожиданием, свободное время Хан потратил на отправку трупов в утилизатор, починку переборки в грузовой отсек и дезактивацию всего вокруг. Не то, что радиационный фон сильно его беспокоил, но приборы начинали сходить с ума, как только он к ним приближался. Пришлось уничтожить всю одежду и реплицировать новую – он так и остался верен чёрному цвету. Стоя под душем, Хан размышлял, что делать с пленным экипажем, идея использовать их для отвлечения противника ему пока нравилась, оставалось обдумать кое-какие подробности, но в целом, он не видел особых препятствий для её осуществления. Наконец, убедившись, что время пробуждения подошло, аугмент снова вернулся в грузовой отсек. Приближаясь к нему, Хан замедлил шаги и почти слился со стеной. Осторожно выглянув из- за угла, он увидел всё те же закрытые криокапсулы. ?Либо что-то пошло не так, либо Сави, как и я, ждёт подходящего момента – что ж, она его получит!?– Здравствуй, Савитри, я обещал… – начал было Ханна хинди.Грохот металла прервал его фразу. Крышка капсулы рухнула у самых ног, а Савитри в полуистлевшем красном комбинезоне быстрыми мелкими шагами уже неслась на него, сжимая в руке длинный кинжал. Ложась в криосон, аугменты, конечно, мечтали проснуться в спокойном и дружелюбном мире, но особых иллюзий не питали, поэтому кинжал хранился в каждой капсуле. И сейчас этот клинок неумолимо приближался к Хану. Он успел отскочить, но Савитри мигом изменила траекторию, и лезвие распороло водолазку и оцарапало бок. Аугмент сумел перехватить руку нападающей, но Сави умудрилась сделать подсечку, и мужчина свалился на пол, увлекая её следом. Падая, он подмял её под себя и сжал её руку ещё сильнее. Девушка сдавленно застонала, но оружие не выпустила. Хан не хотел калечить подругу, и на мгновение ослабил хватку, это обошлось ему дорого – удар в пах заставил его согнуться и отпрянуть. Аугменты чувствуют боль так же как и обычные люди, но справляются с ней намного быстрее и она не отбирает у них способности рассуждать и действовать. Поэтому, когда Сави подскочила к нему для нового удара, Хан легко блокировал его, а затем, вывернув противнице руку с кинжалом, жёстко, но бережно опустил девушку на пол.– Бросай оружие, или мне придётся сломать тебе предплечье – Хан проговорил это спокойно, но та прекрасно чувствовала реальность угрозы. Нож со звоном выпал из её пальцев, Хан ногой отшвырнул его в сторону.– Сейчас я отпущу тебя. Обещай, что не попытаешься снова напасть.– Ничего я не стану тебе обещать!– Тогда нам придётся продолжить разговор в таком положении. Это неудобно, особенно для тебя, но другого выхода я не вижу. Запомни: если бы я хотел убить тебя, то уже бы это сделал. Ты, похоже, тоже не собираешься расправляться со мной, тогда зачем напала?- Чтобы допросить.-Это разумно, но советую просто расспросить меня – я расскажу всё, что тебя интересует.- Согласна, дай мне встать – ответила Савитри с раздражением, но без прежней агрессии.Хан тотчас поднялся на ноги, Сави последовала его примеру. Девушка растирала помятую руку, но смотрела на недавнего врага выжидающе и, кажется, с любопытством.– Тогда первый вопрос: что с моими спутниками? – Почти все здесь. Ещё трое проснутся примерно через час.– Почти все?– Да, тут 73 капсулы, считая твою.– Нас было 85. Где остальные?– Их больше нет, Сави, не все капсулы выдержали трехсотлетний перелёт, а у заражённых изначально было мало шансов – искренняя горечь в его голосе заставила девушку посмотреть на него ещё пристальнее. – У тебя будет время оплакать их, а сейчас продолжим разговор.– Ты сказал ?трёхсотлетний перелёт?? – после долгой паузы проговорила Савитри.– Да, сейчас на Земле 2379 год.– Что это за место? – Сави обвела рукой вокруг себя.– Звездолёт ?Кентавр?. Захвачен мной. Все выжившие члены экипажа – 63 человека, заперты в каютах. Они не опасны – Хан недобро усмехнулся. – Зачем ты это сделал? Чего добиваешься, зачем тебе мы? – выпалила Сави, теряя терпение.– Много вопросов, Савитри-диди*, но я жду главного…– Кто ты?- наконец сказала она – Ты тоже изменённый? Савитри не любила слово ?аугмент?.– В точку! Да, я – такой же, как и ты, иначе мне бы не удалось с тобой не справиться – с этими словами он задрал распоротую водолазку. Савитри скользнула быстрым, цепким взглядом по коже, на которой лишь смутно белел след от лезвия: – В вашем времени ещё используют эту технологию?– Нет, насколько мне известно, – люди слишком боятся таких как мы.– Правильно боятся! Тогда ты из прошлого, как и я? Ты из людей Эриксена, или Нортона, судя по внешности?– Нет, ни у кого из них не было под рукой корабля. Мы – последние сверхлюди, - Хан мучительно чувствовал, как уходят драгоценные минуты, – и хватит играть в загадки, у нас мало времени, поэтому слушай: в этом мире нет технологии аугментации, но технология полного изменения внешности тут развита в совершенстве. Я – живое доказательство этого. – Хан! – прошептала Савитри.– Да.– Твой любимый цвет - отвечай быстро!– Чёрный. Дальше!– Еда?– Таматар панир малай**.– Как мы стали друзьями?-Сразу после аугментации я проверял свои возможности. Меня интересовало, сколько я смогу продержаться без воздуха. Ты обнаружила меня лежащим на дне бассейна и нырнула следом. Продолжать?– Нет. Достаточно, я тебе верю – и, сложив руки в знаке ?Намасте?, она поклонилась, снова признавая его главенство. Но как только тот поклонился ей в ответ, Сави не сдержалась, обняла его за плечи, прильнула всем телом, силясь прогнать его уже привычное одиночество. Хан замер, словно растерявшись, а затем, впервые почувствовав рядом с собой родную душу, подхватил девушку на руки и осторожно, как величайшую драгоценность, вынес из залитого кровью отсека. – Я ещё во время драки стала догадываться, движения всё те же – улыбнувшись, продолжила пробуждённая, оказавшись, наконец, на своих ногах, но вдруг посуровела. – Что они с тобой сделали?! – девушка осторожно дотронулась до его щеки, словно касаясь открытой раны. – Это всего лишь внешность, Сави, ты привыкнешь. Надеюсь, остальные тоже. – Мне даже нравится! – улыбнулась она, рассматривая Хана в профиль – Ты стал утончённее и … – Сави пощёлкала пальцами, подбирая нужное слово, – от тебя холодом веет.– Это плохо? – Хочется согреть…– Обычно у всех возникают другие желания.– Я – не все! – Савитри развернулась к нему, не дойдя несколько шагов до иллюминатора, – ей не терпелось увидеть космос своими глазами, но она справилась с соблазном. В другой раз – сейчас есть дела поважней.– Тебе не поверят – заключила она. - Не станешь же ты драться с каждым и на расспросы времени нет. Вот что – немного помедлив, продолжила девушка – на этом корабле есть лаборатория?– Анализ ДНК?– Да. - И с чем ты будешь сравнивать результат? - Хан, я не самый лучший врач, но способна запомнить последовательности нуклеотидов. Твои-то уж точно.– Допустим. Но проверка займёт 6 – 8 часов. У нас их нет. Как только проснутся Малик и его помощники, мне придётся быстро их обучить и уводить корабль отсюда. В одиночку это невозможно.– Я поручусь за тебя. Меня послушают, а на первое время этого будет достаточно. Как только мы уйдём в безопасное место, анализ уже будет готов.– Спасибо, Сави. В лабораторию! – Хан кивком позвал её за собой.*-диди - букв. "сестрёнка". В Индии полушутливое обращение к хорошо знакомой женщине. в