Horror and the Wild (1/1)

Едва они приблизились к городским воротам, Цири перехватила инициативу. Она сбивчиво объяснила вооружённому мужчине у входа ситуацию, кивком головы указав на вновь ушедшего в себя Лютика, который лишь заторможенно моргнул. Он исчерпал свои силы окончательно. Привратник, как окрестила его Цири, сочувственно кивнул ей и перевёл восхищённый взгляд на него. Без лишних проблем пропустил их, даже указал направление до трактира.Цири благодарно улыбнулась ему и направила Пегаса по указанному маршруту, напрочь позабыв о том, что никого, кроме Лютика, он не слушался. Лютик сжимал поводья, ведя коня по заснеженной мостовой, обводя дома и цветастые вывески полумёртвым взглядом. Едва они достигли указанной корчмы, Цири пробормотала:?— Наконец-то!Пегас остановился. Лютик неловко спрыгнул с него и зашатался, чудом удержав равновесие и не упав в сугроб. Переваливаясь из стороны в сторону, проковылял к ней, порываясь снять. Она решительно отказалась от его протянутой руки и хотела слезть сама, но не достала ногой до стремени. Он обозначил свои намерения более настойчиво, и она всё же схватилась за его ладонь. Несмотря ни на что, он смог аккуратно снять её с седла и, взяв Пегаса под уздцы, не с первого раза ухватившись за них, медленно повёл его в конюшню.Цири сжала кулаки. Только сейчас она заметила, что он ухитрился всучить ей свой мешочек с пояса. Она открыла его и нашла кармашек с деньгами. Поблагодарив мысленно Лютика, она припустила в трактир, на ходу вынимая монеты. Сразу же наткнулась на хозяина у стойки. Выторговала самостоятельно комнату. Получила ключи. Кинулась к выходу и взяла Лютика за руку. За это время он только и успел завести коня в стойло и возвращался из конюшен. Она повела его, как маленького ребёнка, к лестнице, надеясь, что не придётся тащить его на себе.Он пошёл сам. Протестующе промычал, когда она буквально столкнула его на кровать. Он вяло попытался сесть, но она не позволила. Скинула с него капюшон и быстро начала расстёгивать куртку. Чехол с лютней наполовину свесился с кровати, но она рывком подхватила его и убрала на прикроватный столик. Стянула с него куртку и собиралась уже укрыть его одеялом, как ей в глаза бросились его штаны. Толстые, тёплые. В раздумьях она оставалась недолго. Плюнув на все правила приличия, она схватилась за штанины и с силой потянула на себя. После нескольких рывков Лютик оказался без них.Он уже мало что соображал. Совсем не сопротивлялся. Повис в её руках безвольной куклой. Она теперь смотрела на его дублет. Расстегнула и его. Когда он остался в одной камизе и вторых, но лёгких штанах, она слезла с кровати и набросила на него одеяло, ласково пригладив волосы. Уснул он мгновенно. Скорее всего он уже спал.Цири подхватила его вещи и аккуратно принялась развешивать их на стуле. От штанов отвратительно воняло. Конский пот, как догадалась она. Прихватив мешочек с деньгами, она спустилась со штанами, намереваясь узнать, где их можно было отстирать. Уже через пять минут она вернулась в комнату без штанов и нескольких крон. Сняла куртку, тоже вешая её на стул, оставаясь в платье. Стянула свои штаны, высвобождая подол. Спать ей не хотелось. Она прекрасно выспалась в дороге. Просто повалилась на соседнюю кровать.Есть ей тоже не хотелось. Она совершенно не знала, чем себя занять. Осторожно подкралась к окну, пытаясь не скрипеть половицами, чтобы не разбудить Лютика. Он и ухом не повёл. Метель. Ей не было видно совершенно ничего, кроме тысячи снежинок в бешеном танце. Можно приглядеться и выцепить взглядом каждую из них. Но вскоре ей надоело это занятие. Она отошла от окна и вернулась к своей кровати.Она обводила комнату взглядом, рассматривая небогатое убранство, снова и снова останавливая его на маленькой фигуре барда, лежащего на левом боку с коленями, прижатыми к груди. Она обратила внимание на мешочек, который всё ещё держала в руках. Оставшиеся кроны она ссыпала в кармашек и случайно зацепила рукой блокнот. Или, скорее, тетрадь.Она мигом одёрнула себя. Нельзя. Это неприлично. Не только потому, что так её учила бабушка. Она и сама так считала. Но, к своему стыду, признала, что просто не может положить блокнот обратно. Она осторожно раскрыла его на первой странице, намереваясь тут же закрыть её и положить на место.И забыла.За первой страницей последовала вторая, за второй?— третья. Одну прекрасную балладу сменяла другая, так же прекрасная или даже более предыдущей. Цикл баллад о Белом Волке. О Геральте.?Багровый пик?, рассказывающий про вампиршу из Вызимы. ?Красавица и чудовище? про зачарованную принцессу. ?Крупица истины? о несчастном проклятом. ?Немного жертвенности? о любви эгоистичного правителя к сирене. ?Русалочка? заставила Цири заплакать. Эта песня была переложением ?Немного жертвенности?, но с душераздирающим концом. Несчастная русалка отдала свой чарующий голос в обмен на пару ножек ради любви принца. Тот её жертвы не оценил. Изменил ей с другой, а она погибла, обратившись в пену морскую. ?Двенадцать стульев? заставила её уткнуться лицом в подушку, чтобы заглушить смех. Богатый барон умер, оставив солидное завещание в одном из двенадцати стульев, а его беспринципные отпрыски и приближённые устроили настоящую охоту за деньгами. Баллады эти являли собой восхитительную смесь остроты и динамичного сюжета. Простенькие, но бьющие прямо в цель сравнения, крепкие эпитеты. ?Узник замка Ис? о затерянном подводном городе заставил её задрожать от волнения.?Последнее желание? заставило её задуматься. ?Фиолетовый взгляд из вороньих пряд. Прежним ты не вернёшься назад?. Она медленно перечитала эти строки. Ей представилась женщина. Красивая, даже очень. Она обладала в воображении Цири той редкой красотой, которая способна в буквальном смысле свести с ума. Украсть рассудок. Волосы цвета воронова крыла. ?Прежним ты не вернёшься назад,??— шёпотом повторила Цири. Да, это она. Та женщина, про которую рассказывал ей Лютик. То переменчивое море. В котором Белый Волк утонул.Поглощённая чтением, изучив все баллады, все истории о Геральте, раскрывая его образ и находя его крайне приятным для себя, Цири перелистнула страницу. Ещё одну. И ещё. Несколько пустых листов подряд. Она перевернула ещё пару страниц, снова встречая исписанные бисерным почерком листы. Истории о Геральте закончились. Отсюда начинались любовные баллады.Пронзительная ?Звёздным трактом? о запретной любви. ?Перламутровая жемчужина? о любви ведьмака и поэтессы. Образ девушки, изображённый в балладе, совсем не походил на женщину, завладевшую рассудком Геральта. Несмотря на нежные рифмы и счастливый конец, Цири твёрдо была уверена, что счастливого конца не было. Просто невозможно! Хотя девушка в этой балладе показалась ей приятней той женщины. От неё не веяло опасностью.?Синяя роза?, говорящая о том, что и бруксы любить умеют. Лёгкая и дерзкая ?Неуловимая?. Жестокий ?Жестокий романс? с припиской ?Памяти Э.Д?. Переведённая с эльфийского ?Цветок Эттариэль?. Цири зачитывалась баллада за балладой, замечая, как в некоторых песнях Лютик обнажал свою душу. Не во всех песнях. Нет. Но периодически строки несли в себе такие пронзительные интонации, такой в них был безмолвный крик, что сердце Цири сжималось.Она совершенно потеряла счет времени и очнулась только тогда, когда в комнате стало настолько темно, что пришлось напрягать глаза и приближать страницы почти вплотную. Вечер! Уже вечер. Когда она только начала читать, было утро. Сколько прошло часов? Она в беспокойстве огляделась в потёмках. Еле заметный силуэт Лютика на соседней кровати. Всё в той же позе. Всё ещё спит. Она облегчённо вздохнула. После многочасового непрерывного чтения глаза начало словно резать. Они болели. Моргать было тяжело. Она отложила тетрадь Лютика обратно в его мешок и положила его на прикроватный столик рядом с его лютней. Разделась и уже хотела лечь под одеяло, как услышала стук в дверь. Наспех набросив платье обратно, ринулась открывать, пока стук не разбудил барда. Дочь трактирщика принесла ей отстиранные штаны Лютика. Цири, успевшая напрячься, мигом расслабилась и вновь прикрыла дверь. Упала на кровать и сразу уснула. Есть совершенно не хотелось.Утром она проснулась последняя. В комнате, освещённой блеклыми лучами солнца, она была одна. Постель Лютика была заправлена и ожидаемо пустовала. Цири подумала сначала, что он решил устроить выступление внизу, но на прикроватном столике заметила чехол от лютни. С самой лютней. Мешочек лежал рядом с ней незакрытый, и Цири вгляделась, не зная зачем.Первое, что бросилось ей в глаза, это отсутствие тетради. Возможно, Лютик решил написать новую песню? Выспался ли он? По примерным подсчётам девочки спал он около суток, так что чувствовать должен себя определённо лучше, чем вчера. Не походить на живой труп хотя бы.Она тоже выспалась, аккуратно заправила свою постель, оделась и спустилась вниз. Только сейчас, вдыхая ароматный запах еды, она поняла, как сильно проголодалась. До неё дошло, что вчера она не ела совсем ничего, даже думать забыла о еде.?— Веена! А ну-ка, подойди-ка ко мне!Не успела она спуститься с лестницы, как её окликнул Лютик. Она так и застыла на предпоследней ступеньке, отмечая новую нотку в голосе друга. Нехорошую нотку. Ей это не понравилось, но она собрала волю в кулак и прошла к его столу, за которым он сидел и хмуро глядел на неё. Вместо приветствия он взглядом указал на стул напротив. Она села, взволнованная.?— Объясни мне,?— не сразу начал он, нарочито медленно проговаривая каждый слог,?— каким же волшебным образом я оказался на кровати в одном белье? —?и, не давая ей ответить на первый вопрос, следом задал второй. —?Какого черта?Ответ на второй вопрос показался Цири более простым, чем на первый:?— Такого, что ты больше походил на труп, чем на человека! Ты еле ходил, тебе нужно было поспать!?— Это второй вопрос. —?медленно кивнул он. —?Теперь первый.?— Ну… —?вот тут она замялась. —?Понимаешь, в комнате было тепло, не спать же тебе в верхней одежде! Сварился бы!?— Допустим. —?Его взгляд смягчился. —?В таком случае вот ещё одно негласное правило для знатных особ. Третье по счёту. Молодые прекрасные принцессы не могут… эм-м… самостоятельно раздевать мужчину… в любых ситуациях! —?с трудом смог сформулировать правило Лютик. Он даже покраснел.?— А что в этом такого? —?непонимающе посмотрела на него Цири. —?Ну, увидела я тебя в штанах под другими штанами, ну и что?Лютик покраснел аж до кончиков ушей и зарылся руками в волосы, пытаясь выдать ей одновременно и исчерпывающий, и приличный ответ. В более неловкой ситуации ему бывать ещё не приходилось. Одно дело разъяснять правила приличия зазнавшимся любовницам, которые решили, что после секса личные границы перестают существовать. И совсем другое дело объяснять это одиннадцатилетней княжне, ребёнку-предназначению Геральта. Через несколько тяжёлых минут раздумья он осторожно произнёс:?— Ну, как тебе сказать. Мужчина в одном брэ по уровню приличия равен девушке без бра. Ну, без лифа, —?пояснил ей, заметив непонимание. —?Оголённой по пояс? —?он продолжил после её понимающего кивка. —?Разве прислуга женского пола ходила у вас в столь раскрепощённом виде?Она покачала головой. Задумчиво изрекла:?— Но как девушка с голой грудью может быть равна мужчине в штанах? Вот если бы он тоже был без штанов…В этот момент Лютик выпучил глаза и поперхнулся воздухом. Он отчаянно желал сейчас провалиться сквозь пол, лишь бы не беседовать с ней на эту тему. Тем более не затрагивая той самой темы, о которой ей было ещё рано знать. Он сделал глубокий вдох. Медленный выдох. Ещё раз. И ещё.В этот момент он впервые помолился. Он страстно молил у Мелитэле красноречие, чтобы поскорее отделаться от этой скользкой темы. Язык не развязывался. Наоборот, он словно свернулся в трубочку. Не зная, как закрыть эту тему, он сдался:?— Я не знаю! Понятия не имею! Честно! —?он беспомощно развёл руками в стороны. —?Ни в одном учебном пособии по этикету, что я детально изучал, а это, на минуточку, шесть объёмных томов, я не нашёл ответа на вопрос! Там просто указано, что нельзя. Причины не описывались!Мысленно он дал себе подзатыльник. Десятилетний он уж точно не купился бы на такое объяснение и потребовал бы показать ему лично выдержку из этого самого пособия. Возможно, именно поэтому к пятнадцати годам он сменил около сотни гувернанток и гувернёров. Приставленные к нему люди долго не задерживались, спустя несколько недель работы увольняясь и уходя, нет, даже убегая из поместья. Отец сокрушённо качал головой, мать причитала, воздев очи к небу. И только старший брат при них делал каменное лицо и называл его позором семьи, а наедине смеялся над каждой его проделкой и называл дьяволом. Удивительным дьяволом. До некоторого времени.Цири была совершенно не удовлетворена подобным ответом. Как он и ожидал. Но что он мог ей сказать? Приличного и положенного ей по возрасту, полу и статусу?Молитва Мелитэле всё-таки была услышана. Прежде чем Цири, возмущённая таким наглым соскоком с интересующей её темы, успела высказать ему всё своё недовольство, из другого конца трактира послышался возглас:?— Лютик? Ты ли это?Обнадёженный Лютик обернулся, встречаясь взглядом с женщиной, которая смотрела на него с искренним удивлением.Не успел он и рта раскрыть, как она задумчиво продолжила:?— Да. Именно ты. Так ты Лютик, оказывается? Тот самый? Вот дела! —?покачала она головой.Цири ничего не понимала. Она переводила взгляд с него на неё и обратно. Она видела, как на лице Лютика сначала отразилось непонимание. Затем оно вытянулось и словно посерело. Он побледнел. Сжал кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев. Они молчали. Затем незнакомка откинула длинные то ли рыжие, то ли русые волосы, взглядом чуть ли не прожигая то место, где он сидел.?— Спокойно. Я клиентов не выдаю. Правда, ты назвался тогда по-другому…Он побледнел ещё сильнее. Казалось, ещё немного, и он потеряет сознание. Он медленно встал со своего места и, приказав Цири ждать его, сделал ей кивок головой в сторону выхода. Она усмехнулась и последовала за ним, грациозно поправив и без того идеальную причёску, словно невзначай погладила пальцами большую сверкающую пряжку на накидке, всю усеянную драгоценными камнями, и вышла.Цири беспокойно заёрзала на стуле, не отрывая взгляда от окна, в котором виднелись их фигуры. Точнее, только их тени. Она ничего не понимала, но смутно ощущала тревогу, охватившую Лютика. Он узнал эту женщину. И она узнала его. Чему он совсем не обрадовался. Да он испугался, как только понял, что его опознали. Она чувствовала, что что-то между ними произошло. Что-то такое, о чём знают только они. И это что-то такое, от одного живого напоминания которого его бросает в дрожь. Большего Цири не могла предположить. Но она точно знала, что не спросит у Лютика о ней ничего. Она знала, что не сможет.Она всё ждала. Они всё ещё разговаривали, Цири видела отбрасываемые ими тени. Мужской силуэт стоял неподвижно. Женский был в движении. Он разводил руками в стороны, пожимал плечами. Протянул какую-то вещь Лютику. Он принял это. Кивнул. Показался из-за угла и у двери трактира обернулся в её сторону. Женщина выглядела взволнованной. Она скованно улыбнулась ему кораллового цвета губами и махнула рукой на прощание. Он тоже.Снова вошел в трактир и прошёл к их столу. Цири отметила, что выглядел он совершенно спокойным. Лицо вернуло краски, он даже улыбался. Цири облегчённо вздохнула. Она совершенно забыла, о чём они говорили до появления таинственной незнакомки. Лютик воспользовался этим обстоятельством и заказал завтрак. Тут он спохватился:?— Ты вчера хоть что-то ела, пока я валялся? Целые сутки прошли!По жадному взгляду, каким она одарила принесённые тарелки, Лютик понял ответ. Он осторожно произнёс:?— И чем же ты занималась целый день?Он вынул из кармана тетрадь и хитро прищурился:?— Я угадал?Ему снова хватило одного её взгляда, слегка смущённого, чтобы догадаться. Досады он не чувствовал. Уж кому, как не ему, знать, что такое любопытство. Он готовился к такому. Два дня назад специально перечитывал свои творения и вырывал те баллады, которые ей ещё не полагалось видеть. Тетрадь была чиста. Его совесть тоже.Цири, видя, что он не сердился на неё, заметно воспрянула духом:?— Можно вопрос? Вот две баллады, в которых я не всё поняла. Объяснишь?Он с готовностью кивнул.?— В балладе ?Последнее желание? ты описал ту женщину, которая покорила Геральта. Но в другой балладе, в ?Перламутровой жемчужине? ты описываешь уже другую девушку, совсем не похожую на ту, которая запала Геральту в сердце. Как это возможно? Ты же говорил, что после неё другие женщины потеряли для него всякий интерес!Лютик перестал улыбаться. Пристально взглянул на неё. Его пронзительный взгляд невозможно голубых глаз заставил её ощутить холодок по спине. Вместо ответа он поднялся с места, жестом оставив её сидеть.?— Я сейчас. —?И вышел.Через пару минут он вернулся с листком, аккуратно сложенным вчетверо. Он с превеликой осторожностью развернул его, нежно разгладил и протянул ей.?— Вот. ?Скалистый берег?. Истинная история.Цири внимательно рассмотрела бумагу. Ей чуть ли не год. Затем только приступила к содержанию.Какой ужас! Цири прижала ладони к губам, беззвучно зачитывая пронзительные строки. ?Он стоял, без надежды её полюбить?. Не любил он её. Так. ?А её через год забрала себе смерть?. ?Как сказать, может он даже помнил о ней?. По её щекам пробежали дорожки слёз.?— Я никогда не исполнял ни ?Перламутровую жемчужину?, ни ?Скалистый берег?. И никогда петь не буду. Особенно ?Берег?.Цири не слышала. Её взгляд зацепился за самую верхнюю строчку. Там, над самой балладой она увидела приписку ?Памяти Э.Д?. Как и у ?Жестокого романса?.?— Э.Д. Кому посвящены эти строки??— Эсси Давен. —?ответил он. —?Глазок. Девушка-поэтесса. Да, та самая.Цири задумчиво замолчала. ?Сорванный розы бутон не способен вновь зацвести!??— вспомнились ей строки из ?Жестокого романса?. ?Очаг должен согреть, но он может лишь разрушать!?. Она попросила тетрадь и нашла ту балладу.Ещё по бокалу и точно отправимся спать,В постель пока ты не хочешь, но на пол грузно упал.Глядишь на меня, в глазах твоих ужас и дикость.Я пришёл донести, что она не успела сказать!Она зачитала ему эти строки, но не услышала ответа. Тогда она выбрала ещё один неоднозначный отрывок:?— Всё, что ты скажешь, мне уже не имеет значенья.Лишь ветер проявит участье словам подлеца.Снимаю с пальца кольцо, бросаю гневно под ноги?—Вижу, как быстро краска сходит с тупого лица.На лице Лютика не дрогнул ни один мускул. Он словно совсем не был смущён: ни словами, ни персонажами баллады, ни их действиями.Он только мягко улыбнулся и взял из рук Цири тетрадь:?— Эти песни посвящены светлой памяти моей несчастной подруги, моей названной сестры. Она заслуживала большего, чем удостоила её судьба. —?На этих словах его голос дрогнул, а на лице отразилась тень. —?Есть ещё вопросы?Цири притихла и допила свой чай. Вопросов больше не было.