Not yet (1/1)

—?Куда мы дальше? —?с интересом спросила Цири, когда после завтрака они поднялись в комнату.?— Не знаю, —?пожал он плечами. Достал карту Континента, развернул и положил на стол.Цири села рядом и тоже начала рассматривать её.Тонкий длинный палец указал на значок крепости у самой Яруги.?— Мы здесь. В Розроге. До Каэдвена нам нужно идти в эту сторону. —?Он повёл пальцем вправо. —?Через Бругге, Майенну. —?Он нахмурился. Постучал ногтем. —?По-хорошему, лучше бы двигаться по направлению Вызима-Бан Глеан-Ард Каррайг, —?он провёл линию через эти точки.?— Но? —?уловила сомнение в его голосе Цири.Он улыбнулся ей и ответил:?— Всё верно. Но. Только год назад Вызиму поразила эпидемия оспы. Сейчас там ситуация относительно выровнялась, но границы всё ещё официально закрыты. Формально можно, конечно, попробовать пересечь, можно даже пропуск раздобыть, там, кстати, пропускная система работает… Но я бы не стал рисковать.Цири кивнула.?— Тогда можно обогнуть Содденский холм и вдоль берега Яруги… Нет, слишком долго! Лирия, Ривия, Аэдирн… долго! Ещё и слухи о скоя’таэлях,?— бубнил он себе под нос.?— Так! —?хлопнул он в ладоши. —?Раз путь напрямую слишком долгий и муторный, тогда выберем другой.Он снова склонился над картой. Вздохнул:?— Через Цидарис. Тогда что получается? Цидарис, Горс Велен, Новиград, Бан Глеан! Получается! Я сначала думал, что из-за этого Брокилонского крюка эта дорога отнимет много времени, но путь через Майенну намного дольше получился бы!Особо радостным Лютик не выглядел. Цири не знала, почему. Он не хотел идти в Цидарис? Но, опять же, почему??— Будут напоминать мне про Бремервоорд пять месяцев назад! —?ответил он на её вопрос. —?Там проводился ежегодный бардовский фестиваль. Вообще вот уже сто пять лет Вызима принимает гостей. Это стало красивой традицией. Но из-за эпидемии фестиваль было решено перенести в Бремервоорд. —?Тут Лютик усмехнулся. На её заинтригованный взгляд он пояснил:?— Не сказать, чтобы нам там были особо рады. Мероприятие достаточно дорогое. Это Фольтест, правитель Темерии, мог расщедриться по самое не хочу и вложить кругленькую сумму. Один фестиваль богаче и дороже другого. Эх, какие гулянья мы хмельной компанией устраивали! —?мечтательно протянул он, погружаясь в воспоминания. —?Весь город на ушах стоял. А сплетни, сплетни! Их потом Континент месяцами разжевывает!Цири усмехнулась и с ещё более явным интересом покосилась на него:?— А Бремервоорд?Лютик пожал плечами:?— Местный правитель, Агловаль, тот еще скряга. Об его скупости и тупости,?— тут он ехидно прошептал,?— слагают легенды! Кривить душой не стану, одна из баек за моим пером! Конкретно ?Немного жертвенности?. Его недалёкий образ лёг в основу главного горе-любовника.?— Он потерпел крах, а гордая и умная сирена отвергла его. —?откликнулась Цири. Содержание баллады она прекрасно помнила. ?Коль ноги ничего не значат, так откажись от них ты сам!?Лютик хмыкнул:?— Я рад, Веена, что ты правильно поняла суть этой песни. Но реальность, а в её основе реальная история, не столь логична. Та сирена отказалась от хвоста и вышла на поверхность.?— Она принесла жертву во имя любви,?— задумалась Цири,?— а он что??— А он ничего. Как был правителем, так и правит по сей день. Любовь его не сильно изменила. Всё тот же скряга. Разве что хранит верность. И то я не уверен.?— Так что там с Бремервоордом??— С моей протекцией искусству нам удалось его уговорить провести фестиваль там.?— А как ты его уговорил??— Тут уж мне оказала протекцию его жена. Она приняла меня более благосклонно, чем Агловаль. Мы как-то встречались, когда она была ещё сиреной.Лютик улыбнулся ей и подхватил чехол с лютней, вынимая красавицу. Нежно огладил струны, и после короткого мелодичного вступления запел. ?Немного жертвенности? была достаточно дерзкой и острой песней, изящной дразнилкой, изысканной насмешкой. Цири убедилась в этом, читая текст. Но к смелому тексту добавился нахальный звонкий голос. Он заставил некоторые слова звучать по-другому, он вкладывал самые разные интонации в них. Создавал забавную игру слов. На середине второго куплета Цири смеялась уже в голос. Лютик разулыбался и хитро подмигнул ей, не переставая тянуть ноту. Под конец девочка согнулась пополам, из глаз её брызнули слёзы.?— Вот, собственно, из-за чего Агловаль меня не слишком жалует.?— Это хорошо ещё, что не казнил!Лютик отложил лютню в сторону и карикатурно изобразил гримасу ужаса, картинно держась за сердце.?— То есть это мне ещё повезло?От его явного переигрывания Цири снова рассмеялась. Он присоединился к ней и добавил:?— Вообще, при всех его недостатках он имеет и достоинство. Хорошее, как по мне. Он юмор понимает. —?Он наткнулся на непонимающий взгляд. —?И не надо так смотреть! Был я при одном дворе, так меня там едва ли не повесили! Невинная шалость, во время выступления в шутку подмигнул хозяйке дома. Так её дражайший муженёк божился отправить меня на эшафот! —?Лютика аж передёрнуло от воспоминаний. Он решительно встряхнул головой. —?К чёрту этот Боклер! Я туда больше ни ногой!?— Даже если она овдовеет? —?ехидно протянула она. Догадалась. А он-то полагал, что он натура сложная. Неужели правда циник, свинтус, бабник и лжец?Лютик прыснул:?— Ну это другой вопрос! Хотя, вдруг я приеду раньше, чем его на стол положат? Тогда лежать буду уже я. Или висеть. Да ну. К чёрту!О Ясоге никаких вестей не было. Ни хороших, что маловероятно, ни вполне ожидаемых плохих. Или нильфгаардская армия решила отложить набег, или мужики всей деревней смогли сдержать натиск чёрных. Во второе Лютик не верил. В первое тоже верилось с трудом. Но за неимением других адекватных версий для оправдания затишья пришлось соглашаться с тем, что есть. Цири он решил не сообщать. Ему нравилось видеть её расслабленной и весёлой. Нравилось смотреть, как она смеётся. Нравилось понимать, что она смеётся над его шутками. Он вспомнил её в трактире в Ясине, когда только-только увидел её. Прошло совсем немного времени, но он заметил изменения. Пока незначительные, но они были. Из раненого, разбитого, напуганного птенца она постепенно превращалась в ухоженную, стойкую, дерзкую, взрослую птицу. Конечно же, Ласточку!Он никогда не замечал за собой особой любви к детям. Мог подразнить. Мог помочь. Мог приободрить. Мог легко успокоить. Дети тянулись к нему, к его улыбке, к его мягкому голосу. Дети доверяли его внешнему виду. От него так и веяло безопасностью. Детям он был интересен. Дети ему?— нет. Он никогда не засматривался на них, не воспринимал всерьёз. Шутил над их собственной логикой, которую, как ни старался, до конца постичь так и не смог. Четырёхлетний мальчик на приёме при всех снимает с себя камзольчик, который ему совсем не идёт. Гости умилялись, а Лютик тайком со смехом косился на такое вырвиглазное соцветие. Мальчонка снял камзольчик, скинул камизу?— и остался абсолютно голым. Ребёнка целое сборище помпезно разодетых людей ни капли не смутило. Вывернул камизу наизнанку и натянул обратно, не попав руками в рукава и просунув руки через горловое отверстие. В тот момент Лютик был в беседке в отдалённой части сада и соблазнял красавицу. Он первым увидел это переодевание. Рассмеялся в самый ответственный момент. Мысли о сексе улетучились в тот же миг. Лютик до сих пор без смеха вспоминать эту историю не может. Та красавица потом пустила слух, будто довести его до смеха во время секса может только она одна. Слух тот разлетелся чуть ли не по всему Северу. Мелитэле, сколько любовниц пыталось его рассмешить!С Цири всё было не так. Она была ему интересна. Она наблюдательная, не по своему возрасту умна, рассудительна. Проницательность её он отметил в первую очередь. О ней хотелось заботиться. Хотелось быть с ней рядом. Не отпускать от себя. Защищать. Он не мог точно понять, почему она его зацепила. Скорее всего, сыграл роль тот факт, что она была ребёнком неожиданности Геральта. Но факт этот, если и имел место быть, был далеко не первоочередным. Лютик в какой-то момент понял, что желание помогать Цирилле и защищать её возникает независимо от того, маячит ли за спиной угрюмая фигура ведьмака. Ему уже перестали везде мерещиться жёлтые кошачьи глаза, одним лишь взглядом обвиняя его во всех смертных грехах.Конечно, с момента их с Геральтом ссоры у Драконьих гор прошло два года. Лютик услышал Геральта. Услышал его желание. И был верен его просьбе. За эти два года он ни разу не пересёкся с ним, выполняя его последнее желание. Геральт не хотел его больше видеть?— Лютик навязываться не собирался. Менестрели тоже гордость имеют. И пусть она проснулась только в Каингорне?— ну и пусть. Главное, что проснулась вообще.Да, было неожиданно. Да, было чертовски обидно. Да, спускался с горы он в полной уверенности в своей невиновности относительно обвинений. От обиды на глазах выступили слёзы, он около десяти раз оступился на горной тропе, пару раз едва не сорвался в зияющую пропасть. Ночью заблудился в этих бесконечных тропах, свернув на развилке не в ту сторону. Три дня провёл без еды, безуспешно пытаясь выбраться к нужной тропе. В тот момент он чётко осознал, насколько он на самом деле жалок и беспомощен. Сплошной комок проблем. Сгусток неудач. Кусок… ладно, это, пожалуй, слишком. В свете этого осознания недавние слова Геральта обрели для него новый смысл. Вскоре, ещё раз прокрутив в голове сказанное, он не мог не согласиться с ним. Большая часть обвинений была справедливой. Не все?— но большая часть.С тех пор прошло два года. Даже больше. Рана затянулась. Обида прошла. Он не злился ни на Геральта, ни даже на Йеннифэр. Ей он даже начал сочувствовать. Он прекрасно видел, во что обернулось то импульсивное желание Геральта. В зависимость. Это не любовь, он понимал это. Понимала это, возможно, и Йеннифэр. Может быть, и сам Геральт. Они называли свои сходы и расходы по-разному. Поссорились. Не сошлись характерами. Спустя пару месяцев сладкой жизни Геральт бежал из их дома где-то в Венгерберге. Затем они сошлись на Беллетейн. Затем она оставила его с пустельгой и письмом в Аэд Гинваэле. Затем как раз был Каингорн. И дракон. ?В этом саду нет чувств?, думал про них поначалу Лютик. Нет, чувства были, и очень сильные. Страстные. Всепоглощающие. Как с её стороны, так и с его. Но это было абсолютно что угодно, но не любовь. Так считал Лютик. Хотя он не отрицал, что понятие ?любовь? многогранно, и возможно, что это не зависимость, а одна из её изощрённых форм или, скорее, извращённых. Как бы там ни было, он оставался при своём мнении.Он держал обещание. Хоть он и не судьба, но вполне в его силах спровадить самого себя подальше от него. Пару раз Лютик оказывался нечаянно в том же городе, где останавливался Геральт. Он его даже видел на рыночной площади. Но, памятуя об его последних словах, спешил скрыться. Он старался избегать тех мест, возле которых видели его. Если оказывался рядом, спешно менял маршрут. Он уяснил: Геральт его терпеть не может.Так Лютик думал и так он продолжает думать. Но всё изменилось с появлением Цириллы в непосредственной близости к нему. Она была нужна Геральту. Она?— его ребёнок-неожиданность. Его Предназначение. Лютик осознал это, еще когда впервые увидел. Он вынужден будет нарушить обещание. Вынужден будет вновь показаться на глаза ему. Лютик ощутил дрожь в руках. Он успокоил себя тем, что просто подведёт девочку за руку к нему, слегка кивнёт головой и удалится. Если он сделает вот так, Геральт же не разгневается?С другой стороны, а как ему ещё поступить? Как передать ему Цири, не показываясь на глаза? Подкараулить его в очередном городе и оставить её у его комнаты с запиской в руке? Лучше даже без записки. Возможно, Геральт терпеть не может Лютика даже на бумаге. Вручить девочку какому-то прохожему, чтобы тот за пару крон довёл её до ведьмака? Лютик не настолько идиот. Передать Цири Йеннифэр? Чтобы та поговорила с Геральтом? Из всех мыслей эта казалась Лютику самой лучшей. Уж лучше через чародейку, чем напрямую Геральту. Но этот план он держал в голове на крайний случай. Он хотел доказать Геральту свою состоятельность. Доказать, что он способен на большее, чем вляпываться в передряги. Доказать, что он может. Может защитить девочку и своими силами.?— Лютик, а эта баллада о ком? —?в мысли проник звонкий голосок Цири, возвращая в реальность.?— А??— ?Черный менестрель?,?— Цири вновь изучала его творчество.Лютик замялся. ?Песня о том, как шестнадцатилетний я влюбился с первого взгляда, словно девчонка?, чуть не сказал он. Он не знал, кто это был. Ни имени, ни внешности особо он не помнил. Чёрные глаза. Чёрные одежды. Смелые, дерзкие, чёрные речи. Он никогда больше его не видел. Лютик так и не был до конца уверен, влюбился ли он или это было что-то сродни наваждению.?— С этой песни начался мой творческий путь. А менестрель, которого я больше никогда не видел, подтолкнул меня.?— ?Смотри?— несовершенен мир, Где Свет, там кровь и правды нет. Илуватар?— пустой кумир, Ты заблуждался много лет…??— Цири задумчиво прочла. Посмотрела на него. —?А кто такой Илуватар? Там, в строчке…?— ?Илуватар?— пустой кумир?? Ох, я тебе это сразу не объясню.Лютик задумался. Вот как объяснить ей про Илуватар? Это был не человек, а преступная шайка. Движение молодых. Свобода от всяческих сословных, религиозных, расовых предрассудков. Они не проповедовали уважение друг к другу. Они проповедовали пренебрежение ко всем, кто не с ними. Кровавые набеги. Мешки фисштеха. В своё время Илуватар даже прославил его родину. И не сказать, чтобы сам Лютик держался в стороне от участников разбоев. Туда входили отпрыски влиятельных людей, много его знакомых. Закономерно он знал, где их квартира, приносил клятву не выдавать их расположение властям. Баловался алкоголем, фисштехом. И не только. В подпольях завелась крыса. После того, как их местонахождение выдали, многие участники были казнены. Часть разбежались. Крысу так и не нашли. Все единогласно объявили предателем Лютика. Ему удалось сбежать, удалось оторваться, скрыться. Но с тех пор путь в Ковир для него заказан.?— Не совсем законное молодёжное движение. —?наконец ответил он. —?В своё время навело немало шума. Прославились голословными обвинениями правящей верхушки. Разбои. Принципиально новая идеология, которая не всем пришлась по вкусу. Давненько это было! Лет пятнадцать назад, даже чуть больше.После некоторого молчания Цири спросила:?— А почему ты не пошёл за тем менестрелем? Он тебе понравился!Лютик приложил нечеловеческие усилия, чтобы не покраснеть. Неужели он в той песне это так явно написал? Что разгадать оказался способен одиннадцатилетний ребёнок? Хотя, успокоил он себя, Цири отличалась умом и проницательностью.?— Он был не моим Предназначением. Я это чувствовал. Поэтому отказался.Лютик облегчённо вздохнул. Раз он коснулся темы Предназначения, разговор дальше пойдет о Геральте.?— А почему ты тогда больше десяти лет провёл с Геральтом? Нашел своё Предназначение?Он всё же покраснел. Неужели для неё всё снова лежало на поверхности? До Лютика самого это дошло два года назад. После ссоры. А ей хватило тетради с балладами!Он теперь решительно не знал, что ей ответить. Да, он?— моё Предназначение, но я ему не нужен? Лютик понимал, что Цири не приемлет ложь. Она ждёт правды. Но если он прямо так и скажет, правду, то не возникнет ли у неё вполне закономерных вопросов? Скажем, ?Геральт?— моё Предназначение тоже, но вдруг я тоже окажусь не нужна ему??, и вслед за этим следующий: ?А если я окажусь не нужна ему, то что дальше? Куда мне??. Лютик не знал, что нужно ответить ей, если она задаст эти вопросы. Но она ждала правды, поэтому начал он осторожно:?— Понимаешь, Предназначение такая штука, наделённая иной раз странноватым чувством юмора. Геральт меня на дух не переносил. Да что там, он и сейчас терпеть меня не может.Изумрудные глаза Цири расширились. Она прошептала:?— Не может быть! Вы что, поссорились?Лютик мысленно дал себе крепкий подзатыльник. Он и не заметил, как ответил на слегка другой вопрос, не на тот, о чём спросила она.?— Поссорились? —?повторила она.Лютик вздохнул:?— Понимаешь, Веена, люди не всегда мило общаются. Даже между друзьями пробегает кошка. Чёрная. —?Он задумался и тихонько хмыкнул. —?Удачно совпало.?— И какая она, эта кошка? —?Цири пристально глядела на него. По её взгляду видно, что эта кошка ей совсем не нравится. И вряд ли понравится.?— Обычная кошка. Не мелкая, не крупная. Я бы рискнул назвать её средненькой, но это была бы наглая ложь. Чёрная блестящая шерсть. Спина, бока и лапы с хвостом чёрные, а живот, грудь и самые кончики лап белые. Породистая. Благородная. Статная.?— ?Фиолетовый взгляд из вороньих пряд. Прежним ты не вернёшься назад?? ?Последнее желание?? Она?Лютик спросил себя, сколько ещё таких эмоциональных цитат она запомнила. Он просто кивнул.?— Она хорошая кошка, не нужно на её образ волком смотреть!?— Сначала она была кобылой!?— Затем морем! —?попытался оправдаться Лютик. —?И вообще, на любовь всей жизни Геральта может бочки катить только сам Геральт!?— То есть любовь всей жизни Лютика не позволяет никому говорить что-либо про любовь всей жизни Геральта? Сложно получается.Силы спорить с Цири улетучились окончательно. Он опустился на кровать и зарылся руками в волосы. Заодно спросил себя, сколько раз он уже взъерошивает так свою причёску. За два года разлуки с Геральтом он отучился от этой привычки. Он вдумался в слова Цири. Она назвала Геральта любовью всей его жизни. Что ж, она права. За те два года Лютик смог в своей голове расставить всё по полочкам и признаться хотя бы себе. Но не Цири.?— Он не любовь, Веена. Он муза. Его подвиги вдохновили меня на львиную долю моих баллад нелюбовного толка.?— Называй это, как хочешь, только помиритесь!Легко сказать! Лютик хотел бы бросить язвительное замечание, но его удержало то, что Цири не знала о причине ссоры. И он не собирался посвящать её в подробности. Вместо этого он перевёл тему:?— Значит, Цидарис. Завтра двинемся. —?Он бросил взгляд в окно. —?Время обедать.И, перехватив взгляд девочки, проворно выхватил тетрадь с балладами:?— Мне кажется, на сегодня тебе хватит. Ты узнаёшь из песен меня больше, чем я сам узнаю себя!И, всем своим видом показывая, что разговор окончен, он вскочил с кровати, порывисто одёрнул дублет, разглаживая несуществующие складки, кое-как пригладил волосы. Он схватил лютню и вышел из комнаты. Цири последовала за ним, накинув куртку на плечи. Уже внизу она поняла, что Лютик так ничего про Бремервоорд ей не рассказал. Он уклонялся от ответа и мастерски заговаривал ей зубы. Так почему в Цидарисе все будут напоминать ему Бремервоорд? Напоминать фестиваль? Видимо, она узнает это только в самом Цидарисе.После обеда, когда они вернулись в комнату, Лютик первым делом ринулся к окну. Он поджал губы и громко прошипел какую-то непонятную фразу на неизвестном Цири языке. Она предположила, что он неприлично выразился. Тоже подошла к окну и поняла причину недовольства своего друга. Метель. Достаточно сильная. Намного сильнее, чем позавчера. И вчера. Если она не прекратится завтра, в Цидарис они не поедут.?— Правильно думаешь! —?вполголоса проговорил он.?— Лютик, а как переводится эта фраза??— Поэтический перевод: ?Какая незадача!?. Более короткий и ёмкий ты прекрасно знаешь и сама.?— Повторишь для меня??— Зачем? —?он развернулся к ней и хитро улыбнулся. —?Мат он везде мат. Хоть на обычном, хоть на краснолюдском.Она сделала такое жалостливое лицо, что он с усмешкой повторил. И ещё раз. Он повторил это выражение до тех пор, пока Цири не выучила эту фразу без единой ошибки. Секрет этого выражения кроется в том, что только при правильном произношении значение эквивалентно известному междометию. Если допущена хоть одна ошибка?— это уже признание в любви. Не самое изысканное и очень грубое.Лютику по этому поводу вспомнилась презабавная история с фестиваля в Вызиме шестилетней давности. Он с Вальдо Марксом тогда заключил что-то вроде контракта. Несколько раз в год они встречаются и устраивают соревнование вне фестиваля. Поют по одной песне из нового репертуара. Толпа выбирает лучшего. Проигравший оплачивает счёт победившего. После победы Лютик всегда нажирался самым безобразным образом. Ему льстило то, что он разоряет извечного соперника на несколько лишних монет.Он тогда победил и порядочно выпил на правах лучшего. Вальдо, сидевший рядом, тоже трезвым не был. Они оба уже порядочно надрались и едва не падали. Но, как истинные соперники, держались до последнего, терпеливо выжидая, кто из них первым перепьёт. Лютик уже ничего не соображал, но исправно наполнял свой бокал. Вальдо собирался допить свой, но из-за сильного опьянения пролил всё на себя. И тогда он резко перешёл на краснолюдский мат. Хотел произвести впечатление, видимо. Но на кого? На Лютика? Он даже усмехнулся такому бредовому предположению.Вальдо громко, на всю таверну выразил свое недовольство. Вернее, попытался выразить недовольство. По факту он предложил Лютику прямо сейчас подняться в комнату с огромной двухместной кроватью и изрядно пошуметь. На них мигом вылупилось полтаверны. Сидящие за соседним столиком краснолюды оглушительно расхохотались. Несмотря на головокружение, Лютик мигом осознал, что произошло. Вальдо, пусть и нехотя, оскорбил его и выставил перед ними не в лучшем свете. Он стиснул зубы, улыбнулся самой своей любимой елейной улыбкой и ласково проворковал:?— Не сейчас. Беги, любимый!Он гордо удалился, пошатываясь и спотыкаясь о собственные ноги. Но он не забыл совсем случайно задеть лютней голову Вальдо. Он просто не очень удачно встал, и лютня слегка задела его затылок. Задела ровно шесть раз.Лютик мог по-хорошему много чего ему припомнить. С каждого фестиваля обязательно хотя бы одна история да наберётся. Например, когда Маркс, будучи навеселе, отправился гулять по набережной. Это было пять месяцев назад в Бремервоорде. Лютик шутки ради решил за ним последить и отправился следом. Пьяный Вальдо вдохновил Лютика на один пассаж, который он так и не исполнил. И Цири о нём не знает. Он тогда пытался кадрить сирену, неизысканно мешая заезженные комплименты с призывом тотчас же пойти… с ним на нерест. Со Старшей Речью у него и так были довольно сложные отношения, а уж нереидское наречие не давалось ему совершенно. Лютик чуть не умер со смеху.?— Ого! А эта песня, Лютик! —?она снова оторвала его от воспоминаний. В её руках снова была его тетрадь.Нож завис над головой, и помощь не придёт.Его огромные глаза?— в них плещется Огонь.Слёз застывших пелена?— чудовищный оскал.Пытался сеть поставить ты?— и сам в неё попал.Беги, глупец, пока ещё в храме бьют в набат?—Полоску ту, что вокруг шеи, продолжит лишь закат.Когда доска последняя на площади спадёт,Все кинутся тебя искать?— никто уж не найдёт.Лютик сжал зубы. Вот и его побег от недобитков Илуватара. Почти что с эшафота. Да что уж там. Из тюрьмы выбрался очень удачно, чтобы застать казнь главаря. Виселица была одна, поэтому участников казнили по очереди. Он в это время сидел в допросной?— у него было время. Он не преминул им воспользоваться. После того побега его стали называть предателем. Абсолютно все были уверены, что он состоял в сговоре с властями и именно так освободился.?— Эта песня о надежде. —?выдавил из себя ответ.?— Скорее об отчаянии! —?возразила Цири. —?Главный герой, скорее всего, был абсолютно разбит.Лютик отрицать не стал. Он тогда был под следствием. Виселицы, что грозила ему, он не особо боялся. Грозило другое. Недобитки. Он прекрасно знал, едва он пересечёт порог тюрьмы, его прирежут. Как предателя. Он хотел жить. Выход был один: побег. В этот страшный день он лишился всего. Имени, титула, семьи, дома, родины. Юлиан тогда умер, но родился Лютик.?— Это поначалу. Затем он склеился и начал новую жизнь.?— Тебе откуда знать? —?проворчала она и вдруг осеклась. Перевела тревожный взгляд на него. —?Эта песня… о тебе?Он кивнул и улыбнулся. Цири не поняла, как можно улыбаться, говоря об этом??— Был в моей жизни один нехороший период. Не важно. Сначала было отчаяние, разбитость. Не знал, что делать. Но затем был чёрный менестрель. С него и начался жизненный путь Лютика.?— А чей же путь закончился? —?прошептала девочка поражённо. Ей не давал покоя тот факт, что у Лютика, её друга Лютика, оказывается, было тёмное прошлое.?— Не важно. Для всех он мёртв. Нет, вру. Пока он считается пропавшим без вести. Но, уверяю, его мало кто ищет уже. Столько лет прошло!?— Сколько??— Пятнадцать. С хвостиком.Он не стал добавлять, что хвостик?— это ещё два года. Итого семнадцать. Юлиан около года скитался по Ковиру, пока зимой не заглянул удачно в один трактир. Чёрный менестрель совершил то, чего не смогли сделать недобитки Илуватара. Он убил Юлиана своими чёрными глазами. Растворил Юлиана в яде своих речей. Из той таверны вышел уже Лютик. Юлиан же сгинул навсегда.