My eyes are made of winter (1/1)

После обеда Лютик о чём-то задумался и нахмурился. Он долго буравил большак взглядом, отчего Цири стало не по себе. Он только бубнил себе под нос, а из слов Цири расслышала только ?Осёл!?. Лютик быстро заметил, что Цири навострила уши, поэтому ругательства стали почти неразличимыми.?— Поздравь меня, я идиот! —?невесело хмыкнул он наконец. —?Про штаны-то я и забыл!На непонимающий взгляд Цири он пояснил:?— Как ты поедешь в платье на лошади? Зимой. Я просто идиот! Нужно срочно что-то делать. Но что?Он ещё раз вперился взглядом в берёзки, слегка дрожащие: ветер. Ну конечно, как же без него, родимого! Лютик нахмурился ещё больше:?— Веена, ты как, на лошадях ездить можешь??— Да! —?с готовностью отозвалась Цири, но, поймав его пристальный и серьёзный взгляд, стушевалась. —?Немного. Но сидеть в седле могу, вести тоже, но скакать пока нет.?— Сидеть как? —?тут же спросил Лютик.?— То есть? —?не поняла Цири. —?По-обычному, а как ещё сидят-то?Лютик вымученно вздохнул:?— Ясно. Все с тобой ясно. Объясняю: такая посадка, ?обычная?, как ты изволила выразиться, пригодна только в том случае, когда на наезднике надеты штаны. Это обязательный предмет гардероба. Хотя для мужчин он не настолько важен, как для женщин и особенно девушек. Для мужчин гораздо важнее наличие седла.Цири кивнула. Она начала понимать, что ехать без штанов ей будет явно неудобно.?— Но раз штанов на наезднице нет, то специально существует иная посадка, традиционно женская. Знаешь?По удивлённому взгляду Цири он понял, что нет. Лютик вытащил из сумки фиолетовую куртку из толстого сукна и протянул ей:?— Надевай, пошли в конюшню.В конюшне Лютик подошёл к красивому, белоснежному, статному, ухоженному коню. Цири издала восхищённый писк, а он улыбнулся краем губ:?— Нравится? Это Пегас. Не волнуйся, он смирный. Для начинающей наездницы подойдёт как раз. Взбирайся. Не высоко?Но Цири довольно ловко закинула ногу в стремя и легко уселась, перекинув другую ногу и свесив её. Она тут же шикнула и перестала улыбаться.?— Вот об этом я и говорил. Такая посадка непригодна для платьев. Тебе нужно свесить обе ноги на одну сторону. Только так.?— Вот так? —?Цири перекинула левую ногу на правую сторону слишком быстро и потеряла равновесие. Лютик успел подойти к ней и поймать со спины, словно предугадал её ошибку.?— Не так резко. Падение будет болезненным. Попробуй ещё раз, плавно, грациозно.Цири вновь вскарабкалась на Пегаса, который к их общему удовольствию стоял смирно. На этот раз она не стала садиться в неудобную позу и решила сразу сесть так, как нужно. Лютик стоял рядом и контролировал каждое её движение, отпуская короткие комментарии. Наконец Цири уселась и взяла поводья в руки, слегка неуверенно.?— Так вести неудобно! Точно упаду!?— Для быстрого передвижения такая посадка малопригодна, только для спокойных конных прогулок. Чаще всего девушек не обучают езде как таковой!?— Но тогда почему меня учить ехать, как мне потом не пригодится??— Потому что на тебе платье. Как только мы купим штаны, обещаю, больше ты так не сядешь!Лютик вывел Пегаса с Цири под уздцы на большак, припорошенный свежим чистым снегом. Затем он вернул поводья Цири и указал прямо:?— Пошли. Будем идти медленно, спокойным шагом, раз тебе неудобно. Дурацкая поза, скажу честно, но иных вариантов не вижу.Цири осталась неподвижно сидеть, глядя вопросительно на него:?— А ты??— Что??— Разве не сядешь??— Если на Пегаса сяду ещё и я, тебе будет неудобно вдвойне. Пошли!Цири вместо этого начала расстёгивать куртку, но Лютик взял её за руку, не позволяя продолжить:?— Застегни обратно! Идти будем три с половиной часа по моим прикидкам. Не точно, ориентировочно. Ты замёрзнешь!?— А ты разве нет? —?она с сомнением разглядывала Лютика, на котором был лишь бирюзовый дублет.?— Нам с Геральтом приходилось ехать при разных погодных условиях. Мои глаза сделаны из зимы. —?на этих словах он пожал плечами. —?Ветер?— это ещё цветочки!?— Ядовитые? —?Цири хмыкнула.Лютик улыбнулся и тихо проговорил:?— Научил на свою голову!Но в тот же миг подумал, что смех лучше и быстрее поможет ей пережить травму. Он понял, что совсем скоро осознание случившегося настигнет её. Она спала без кошмаров только потому, что сильно устала, поэтому в ближайшее время нужно быть готовым.Они двинулись в путь. Лютик внимательно следил за тем, чтобы Цири не совершала слишком резких движений и шёл рядом, готовый поддержать. Пегаса за повод он вёл сам, потому что у неё не получилось сдвинуть его с места. По просьбе Цири он рассказывал ей о других совместных походах с Геральтом, аккуратно приукрашивая некоторые моменты и сглаживая более острые. Всё-таки некоторые подробности ей знать не нужно было. Например, с какой силой бьют сапоги Торувьель или кулак Геральта по животу. Или какие желания попытался загадать он у джинна. Ладно, о Вальдо Марксе он ещё мог рассказать, и рассказывал бы о нём целый день напролёт нелестные эпиграммы, которые сочинил про него достаточно давно и пропевал при каждой их встрече. Но о строптивой Виргинии ей пока не нужно знать. Может, Виргиния всё же дождалась своих единорогов.Хоть Лютик и выглядел полностью поглощённым своими историями, но в то же время он внимательно глядел на Цири, в особенности на её ноги, до которых его куртка не доходила. От него не укрылись её все более слабая и явно вымученная улыбка, которую она из себя выдавливала, и еле заметное потирание ног друг о друга. Вращательное движение стоп. Её ноги затекли. И замёрзли.Лютик нахмурился и замолчал. И ведь молчит же! Он решительно расстегнул свой дублет, оставаясь в лёгкой рубашке. Скомандовал Пегасу остановиться. Подошёл к Цирилле и, ничего не объясняя, замотал её ноги в свой дублет, завязав рукавами, словно поясом. Отошёл, всё так же молча.?— С обморожением не шутят. Запомни, я не кусаюсь. Почувствуешь любой дискомфорт, абсолютно любой, скажи мне. Я помогу. Но молчать не надо.?— Извини! —?виновато пролепетала явно расстроенная Цири. Лютик тут же ободряюще улыбнулся ей, вызывая у неё ответную, немного смущённую:?— Но как же ты? Ты же в одной рубашке!?— Я взрослый, закалённый человек, а ты ребёнок, живший всю жизнь во дворце и очень прихотливый к погодным условиям. Кто из нас предназначен Геральту? Вот именно.Лютик дал понять Цири, что вопрос закрыт и не обсуждается. Он легко и непринуждённо улыбнулся, доказывая всем своим видом свою правоту, и, лишь слегка отстав и пропустив её вперёд, позволил себе поёжиться от нового порыва ветра.Солнце медленно, но верно начало опускаться, а небо темнеть. Цири немного отогрелась, как довольно заметил Лютик, у которого от холода зуб на зуб не попадал. Он внимательно наблюдал за ней, предугадывая каждый её оборот в свою сторону и натягивая на лицо широкую улыбку. Не хватало ей ещё заметить. Тогда она точно размотает ноги и замёрзнет опять. Поначалу он планировал отогнать мысли о холоде игрой на лютне, но после нескольких фальшивых аккордов подряд, когда онемевшие пальцы наотрез отказались ему подчиняться, он бросил эту затею. Затем он решил сочинять новую балладу, часть которой уже напел Цири утром. Эти слова сложились у него сами собой, но после её восхищения этими строками Лютик твёрдо вознамерился дописать её и превратить в настоящую балладу. С названием он уже определился, ?Счастье?. Он немного порассуждал и добавил в песню ещё одно действующее лицо. Он справедливо решил, что если речь идет о влюблённых, то партии должны исполнять оба: и юноша, и девушка. От её лица начали складываться строки. Он долго думал над ними. Нужно было чуть более пронзительных интонаций вложить. Лютик прекрасно знал, как заставить людей чувствовать. Когда он пел, то ощущал себя кем-то вроде вершителя судеб, заставляя то плакать, то смеяться, то думать. А то и всё вместе. Людям вообще полезно думать.Он недовольно покосился на солнце, которое изволило садиться раньше, чем он предполагал. Небо заволокло огромными, густыми, вязкими тучами, словно кто-то пролил пузырёк с чернилами. Закат рассмотреть было невозможно, эта завеса плотно скрывала солнце от посторонних глаз, попутно погружая всё во мрак. Ветер усилился. Лютик недовольно поёжился. Снег начал сыпать совсем недавно, но волосы его и брови уже были припорошены белым холодным слоем. Он хмыкнул, думая, что стал хоть немного похож на Геральта цветом волос. Но от дикого холода хмык получился особенно жалким. Лютик выругался по себя: как можно было в хмыканье, простом хмыканье, допустить дрожание голоса? А если бы он выразился словами? Он не хотел пугать Цири.?— Лютик! Ты… ты.! Сам же говорил! А сам.!За размышлениями он пропустил оборот её в свою сторону и не успел сделать вид, будто всё хорошо. Он мог только гадать, насколько жалким он мог выглядеть. Тяжело вздохнул. Но, заслышав всхлипывание и шмыгание носом, не позволившие ей продолжить возмущённый крик, осторожно подошёл. Вытер слёзы. Осталось идти полчаса. Он оглядел её: подрагивание плеч от плача, красные глаза, дрожащие губы. Волосы точно также щедро посыпаны снегом. Лютик поднял руку, пытаясь не дрожать, чтобы не напугать её ещё сильнее. Он хотел накинуть на её головку капюшон, но пальцы предательски не гнулись. Она заметила:?— Ты же замёрз! Немедленно надень куртку!?— Не вздумай снимать! Эй, я-я, что? Чт-то то н-не так гов-ворю? Заст-тег-гнии обратн-но!Мелитэле, как это отвратительно прозвучало! Он выругался вполголоса, но язык чертовски медленно ворочался и не поспевал за мыслями, из рта выходили лишь тоненькие звуки, больше походящие на мяуканье котёнка, чем на членораздельную речь.Цири даже не вздумала послушаться. Лютик попробовал перехватить её руки и не дать расстегнуть куртку до конца, но все его попытки на вызвали никакого эффекта, кроме жалости в глазах девочки. Она решительно сняла с себя куртку и, нагнувшись, уверенным движением накинула ему на плечи. Её взглядом легко можно было убить, отчего Лютику снова вспомнился Геральт. Как она всё же могла походить на него! Точно поладят. Цири продолжала хмуро смотреть на него, давая понять, что не отвернётся, пока он не просунет руки в рукава и не застегнёт все пуговицы. Лютик стушевался и послушно продел руки. Он даже не задумался о том, как легко ему приказывает ребёнок и как легко он подчиняется ей. Не из страха перед этим пронзительным изумрудным взглядом, не из-за того, что она княжна. Лютик сам не понял, почему. Только подумалось вдруг, что приказному тону Геральта и такому же красноречивому взгляду холодных янтарных глаз мог легко не внять.?— Как ноги? —?осторожно, медленно спросил он. Голос отказывался подчиняться.?— Как голос? —?резко отозвалась она. Цири была рассержена.Лютику вспомнилось почему-то одно приключение. Они с Геральтом охотились на вампира, не высшего, но и не низшего. Бруксу. Они остановились в таверне, где Геральт готовился выходить на ночную разведку, проверяя и тщательно вычищая свой серебряный арсенал. Вампир-то был городским, поэтому поиски могли продолжаться довольно долго. Геральт красноречиво дал понять Лютику, что не нуждается в нём, отчего он обиженно вскинулся и вышел из таверны к площади. Был тёплый летний вечер, как раз и попеть к удовольствию и деньгам от местных, и повосхищаться местными видами, ловя вдохновение и парочку хлёстких эпитетов, и охмурить пару красоток. Лютик преуспел во всём. За исключением одного, Марты. Она охмурила его сама за считанные секунды. Лютик не понял ничего, всё было как в тумане. Вот он пел, вот взглядом пожирал прелести эффектной рыжеволосой девушки, вот тяжёлый, томный взгляд густо-зелёных, почти болотных глаз. Пробел. Вот они куда-то идут. Вернее, она его куда-то ведёт. Лютик смутно догадывается, что идут они не к ней домой, и не в бордель, и не в любое более подходящее для страсти место. Дома становились всё старее и обшарпаннее, улочки всё уже и зловоннее.Они вышли к какому-то пустырю, неподалёку от которого стоял каменный памятник. Место захоронения, пронеслась тревожная мысль в его голове, но так и осталась похоронена под этим страстным, томным, хищным взглядом. Она бесцеремонно прижала его к холодному серому камню и налегла на него всем телом, намертво прижимая к себе, отрезая пути спасения. Она жадно припала к его губам, врываясь ему в рот. Лютик от такого напора впал в короткий ступор, позволяя наглому языку исследовать его рот, пересчитать зубы, коснуться языка. Он немного отмер и стал неловко отвечать, все ещё пребывая в коротком шоке. Так нагло и быстро его ещё не снимали. А шлюхой в этой ситуации, как ни странно, ощущал себя именно он. Она приставила колено между его ног и налегла ещё сильнее, всё грубее вторгаясь в рот. Её духи опьяняли, заставляя выпадать из реальности. Он, как ни старался, не мог узнать ни один его компонент. В сознание его привела острая боль на языке и следом горячий, тяжёлый привкус металла. Она возбуждённо что-то промурлыкала сквозь поцелуй и начала даже не слизывать?— всасывать кровь с его языка. Он отодвинул его подальше от неё, но нащупал то, от чего его прошиб холодный пот. Он ясно ощутил клык, немного длиннее, чем должен быть, а рядом нащупал ещё один. Вампирша. Здесь. Сейчас. С ним. Что делать?!Она отстранилась. Кровь тоненькой струйкой начала стекать по его подбородку, кадыку и норовила испачкать рубашку. Марта приникла к его шее и языком осторожно слизала ту струйку, щекоча и раздражая его. Он снова возбудился бы, если бы это не было так страшно. Она дошла до его нижней губы и внезапно прокусила её, вырывая недовольный и болезненный стон. Она хищно усмехнулась и прижала колено сильнее, ощутимо давя на пах. Слизала губу, припала к шее. Лютик сделал слабую попытку оттолкнуть её, но руки его были быстро перехвачены, а шею пронзила короткая вспышка боли. К ней жадно припали и начали вылизывать, издавая при этом настолько неприличные чавкающие звуки, что Лютик только еле слышно проскулил, чувствуя внезапный упадок сил. Слегка закружилась голова.Он ощутил сильную слабость. Холодный, липкий страх проник ему под рубашку. Он практически повис безвольной куклой в её руках. В голове стучала одна мысль. Геральт. Где ты? Он знал, что с огромной долей вероятности он не придёт, что скорее всего завтра преспокойно или убьёт её и двинется один в путь, или не сможет её поймать и всё равно двинется один в путь. Лютик же в обоих случаях будет найден здесь утром.Он внезапно ощутил, что совсем скоро потеряет сознание. В голове стучала новая мысль: бежать. Необходимо срочно бежать! Но как? Он уже почти осел на землю, когда она наконец отпустила его. В голове созрел план, который он, пребывая в трезвом уме, назвал бы идиотским и издевательски рассмеялся, но Лютик, полумёртвый и в буквальном, и в переносном смысле, даже не стал рассуждать. Он засунул руку в карман и перекатился на живот, издавая громкий кашель, издеваясь над своим горлом. Он прижал руки ко рту, мельком взглянув на них. В глазах мелькнула надежда, и он прекратил кашлять, отнимая руки от губ. Они были перепачканы в крови, как и рубашка, ранее белоснежная. Он медленно поднялся и хрипло спросил:?— Есть хоть надежда на продолжение завтра?Она хищно улыбнулась. С её подбородка стекала кровь. Его кровь. И покачала головой, окропляя каплями траву. Лютик был готов к такому ответу, но всё равно ощутил в груди премерзкое, гадкое чувство, будто он действительно надеялся на продолжение банкета. От подобной шутки у него мигом свело зубы, и он поклялся никогда больше её не вспоминать и забыть, как страшный сон.?— Тогда поцелуй меня в последний раз! —?от этого ?в последний раз? зубы свело сильнее. Она приблизилась и обхватила его талию руками, прижимая к себе. Он приобнял её в ответ, хотя дрожащие руки плохо слушались. Она призывно раскрыла эти омерзительно пухлые красные губы, позволяя в этот раз вести ему, словно давая поблажку. Кровавое жерло разверзлось перед ним, намереваясь разбить его о те две белоснежные скалы, что сейчас были вымазаны в металлической дряни. Вот он. Вот его конец. Или последний шанс на жизнь. Он жадно припал к её губам, доставая что-то из-за щеки и, пользуясь моментом, глубоко протолкнул его в её горло. Она проглотила быстрее, чем сообразила.Лютик стремительно оттолкнул её и стремглав кинулся к тропинке, безуспешно пытаясь вспомнить обратную дорогу. Он слышал шипение, запах горелого мяса, перекрывающий её парфюм, и пронзительный крик, полный ярости и боли. Серебряная монетка, спасшая ему жизнь.Он нёсся, совершенно не разбирая дороги, даже не пытаясь рассматривать улочки и дома, не давая себе шанса хотя бы узнать эти места. За переулком следовал переулок, становилось всё темнее и темнее, а силы начали стремительно покидать его. Плохая была идея сразу после головокружения, когда слабость ещё не прошла, а только усилилась, перейти на быстрый бег, но он отчётливо слышал пронзительный вопль и стук когтей за спиной, что только подгоняло его. Вот наконец начали мелькать знакомые фасады домов, внушая Лютику надежду на спасение. Он перебежал ещё одну улицу, перед тем, как споткнуться. Ему послышался странный звук, будто кто-то грязно выругался. Скорее всего, это был он. Отвратительное нечто, бывшее недавно Мартой, с премерзкой ухмылочкой склонилось над ним, а он видел только серебряную гриву где-то за её спиной. Лютик зажмурился, с плохо скрытым удовольствием взглянув на шипящий след на её шее. Это был самый приятный поступок за всю его никчёмную жизнь.В темноте сверкнуло лезвие. Голова Марты отделилась от туловища и покатилась по брусчатке, останавливаясь на левом ухе. Тело тут же навалилось на него, щедро поливая алой кровью, толчками покидающей аккуратный срез. Лютик от ужаса и отвращения издал писк, беря при этом такую ноту, что с роду не брал. Кровь бестии залила ему лицо, слегка попала на глаза. Волосы измазались в луже крови, став мерзко-липкими и отвратно воняли. Коротким, чётко отмеренным пинком с него сняли тело, высвобождая.?— Г-геральт? —?собственный голос не слушался. Лёгкие с силой ударялись о грудную клетку, так сильно, будто реально могли проломить рёбра.Сильная рука подняла его чуть ли не за шкирку и перекинула через плечо. Пребывай Лютик не в столь жалком состоянии, он бы возмутился, но сейчас с его разбитых губ не сорвалось даже недовольного стона.Он покорно позволил ему себя нести, по дороге удивлённо отметив, что Геральт прихрамывал. Когда он уходил петь на площадь, его друг был в полном здравии. Когда успел только??— Как ноги? —?он сразу же пожалел, что вообще открыл рот. Из горла вырвался нечленораздельный набор звуков таким тембром, от которого всё похолодело внутри. Он даже не смог сформулировать вопрос нормально!?— Как голос? —?резко отозвался он. Геральт был явно рассержен.Лютик поёжился, вспоминая эту историю. Он опять словил чувство дежавю, услышав резкие слова Цири. Совсем такие, что были у Геральта. Это было невозможно. Но она в точности повторила даже интонацию Геральта!В гнетущей тишине они наконец достигли маленьких покатых домиков. Начиналась деревня Анки. Лютик удовлетворённо взглянул на Цири, которая всё же улыбнулась ему в ответ. Она больше не сердилась на него, но он всё ещё чувствовал себя виноватым. Она спросила его, как он. Он хотел заверить её, что в порядке, даже смог слегка приглушить дрожь в зубах, но не смог из себя выдавить ни звука. Голос совершенно не повиновался ему. Лютик нахмурился и попробовал снова что-то сказать. Из горла вырвался задушенный хрип, раздирая голосовые связки, причиняя сильную боль. Как тогда, с джинном.Лютик вымученно улыбнулся, но мигом осёкся. Он столкнулся с поражённо застывшей Цири, которая глядела на него широко раскрытыми изумрудными огромными глазищами. Уголки её губ дрожали, в глазах начала собираться влага. Он осознал, что сильно напугал её. Притянул к себе, мягко обнял и осторожно погладил по волосам, с неудовольствием отмечая, что они от снега промокли насквозь. Цири лихо спрыгнула с Пегаса и обняла его ещё раз.Лютик попробовал снова что-то произнести, но опять прохрипел нечто нечленораздельное. Цири расслышала только одно слово: ?Курва!?. Когда она всё-таки отстранилась, сразу же споткнулась и упала в сугроб. Она совершенно забыла, что её ноги были перевязаны его дублетом. Он мигом склонился и торопливо принялся развязывать узел из рукавов. Пальцы не слушались. Цири с жалостью смотрела на его бесплодные попытки улыбнуться и освободить ей ноги. Наконец дублет развязался, и он помог Цири подняться. Предпринял ещё одну попытку заговорить. Голос сел. Лютик отметил про себя, что за всё время, проведённое в различных передрягах с Геральтом, такого не случалось с ним ни разу. Ему показалось забавным, что Геральт, так страстно желающий, чтобы он заткнулся, не видел исполнения своей мечты. Лютик не хотел давать ему даже призрачный повод для злорадной паскудной усмешки. Он увидел рядом удивлённую Цири:?— Ты чему улыбаешься? Разве это смешно? Ты напугал меня!Он виновато улыбнулся, но понял, что делать этого явно не стоило. Он коротко и отрывисто просипел:?— Прости. Вот корчма, там. Пошли. Нужно высушиться и снять комнату.Зайдя в конюшни и пристроив Пегаса, Лютик повёл её к корчме, открывая и придерживая дверь за ней. Повёл к дальнему столику и уже хотел отойти переговорить с хозяином о комнате и бадье, как его остановила Цири:?— Ты не можешь говорить! Я и сама смогу договориться. Сколько там выходит? —?Цири, несмотря на весь свой пыл поняла, что деньги только у него.Лютик покачал головой. Она с волнением смотрела, как тот обращается к хозяину, готовая помочь ему в любой момент. Его голос пару раз сорвался, сиплость не позволяла расслышать некоторые слоги и даже слова. Цири пару раз продолжала фразу, начатую им, безошибочно определяя, о чём он хотел расспросить подробнее.Наконец, получив комнату, Лютик твёрдо взял её за руку и повёл по лестнице. Заведя в, мягко говоря, скромные покои, он расстегнул свою сумку и вынул аккуратно завёрнутое платье Цири. То, в котором она бежала из дворца. На немой вопрос девочки Лютик осторожно прочистил горло и ответил:?— Его удалось отстирать от пятен крови. Переоденься, а мокрое платье передашь мне. Его нужно высушить. —?он помолчал, видимо, собираясь с силами, и продолжил чуть тише:?— Когда оденешься, спускайся вниз. Ужин.Лютик кивнул ей и покинул комнату. Цири отметила его предусмотрительность, но поздно поняла то, что сменная одежда была только у нее. Одежда самого барда была в единственном экземпляре, к тому же насквозь промокшая. Но об этом предусмотрительный друг предпочел великодушно не упоминать. Цири снова обиделась на него. Как можно быть настолько легкомысленным?Когда она спустилась, он уже занял столик в углу и глядел на лестницу. Завидев спускающуюся девочку, он приветливо помахал ей рукой. На этот раз уловка не сработала. Цири не улыбнулась. Она подошла, села и молча взглянула на него:?— Ты простудился и не можешь нормально говорить, не то что петь. Ты весь продрог, но пытаешься убедить меня в обратном. Твоя одежда мокрая, но другой у тебя нет. —?Она глубоко вздохнула. Он внимательно смотрел на нее. —?Чему ты так рад??— Я рад, Ласточка, что с тобой всё хорошо. У тебя было намного больше шансов заболеть, проведя четыре часа в снежном ветре, будучи только в платье. Так что я считаю это победой.?— Что??— Именно. Я обещал, что доставлю тебя Геральту в целости и сохранности.?— А себя ты не хочешь доставить в целости и сохранности? Думаешь, он будет рад увидеть тебя без голоса?Лютик уже открыл рот, чтобы ответить, но вовремя спохватился. Расстраивать её ему не хотелось. Пусть думает, что Геральту было бы не всё равно.?— К тому времени, как мы достигнем Каэдвена, мой голос успеет десять раз восстановиться! —?голос Лютика не подчинился ему, поэтому он дальше продолжил шёпотом.Цири была возмущена до глубины души. Перед ней сидел самый натуральный ребёнок, пожалуй, ещё более упрямый, чем она.?— Я всё расскажу Геральту, вот увидишь! Он всё узнает!?— Хоть когда-нибудь почувствует себя счастливым. —?Лютик не удержался.Цири пропустила эту фразу мимо ушей. Она только дождалась, когда перед ними разносчица поставила тарелки с едой и напитки. Девочка придирчиво потрогала кружку друга, проверяя, достаточно ли она горячая. Ему нужно только горячее питье.?— От температуры чая мне сильно не полегчает. Голос восстановится естественным путём. День-другой. Не больше.Лютик исчерпал возможности своих связок, поэтому только шептал без возможности говорить громче. Но молчать он явно не любил. На недовольную мину Цири он шёпотом ответил:?— Если не продолжать говорить, могу перестать управлять своим голосом. Это моя жизнь. Так что хоть шёпотом, но упражняться надо.?— Разозлишь связки!?— Они меня люто ненавидят каждый раз, как я пою ?Чеканную монету?. И ничего, как видишь!Цири против воли оживилась:?— Кстати, я несколько раз слышала эту балладу, но никогда её не исполняли так, как ты. Не тянули ноты, не вкладывали в неё смысл, то есть эмоции, —?произнесла она задумчиво. —?Так не делал никто. Но ты придумал её такой. Почему??— Захотелось! —?пожал плечами Лютик. Он осторожно сделал глоток. —?Не знаю. Геральт был безумно интересным ведьмаком. Мне было противно то презрение и ненависть, с которым на него смотрели местные. Я просто захотел как-то вмешаться в ситуацию. Повернуть её в хорошую сторону. Вроде получилось.?— Но никто ведь не поёт так, как ты! Почему никто не пытается тянуть эти ноты??— Они достаточно умны, чтобы не рвать свои связки. Мои мне позволяют эту вольность.Цири хмыкнула. Совсем как Геральт. Лютик усмехнулся.?— Доедай. Бадья скоро будет готова. Завтра узнаем, когда будет готов твой костюм, купим тебе штаны?— и в Вердэн!?— А куда дальше??— Совершенно не представляю. Обогнуть бы Брокилон.Цири попыталась расспросить его поподробней о пути, но он красноречиво уставился в свою тарелку и принялся стучать ложкой.В комнате на этот раз были две кровати, чему обрадовалась Цири, ведь Лютик отказался бы спать с ней и опять не смог бы заснуть на полу. Он и так не спал ночь и ужасно устал, хотя бодрится, будто проспал часов десять. Он терпеливо подождал, пока она не разденется и не укроется одеялом, разморённая после бани. Только после её утвердительного ответа он зашёл и пристроился на соседней кровати. Цири заметила, что ей он дал большую, широкую кровать, а сам улёгся на более маленькой и узкой. Ей это отношение не нравилось. Она уже не княжна, чтобы покои были соответствующими!Она закрыла глаза, но расслышала скрип. Перо. Он опять сочиняет балладу? С сорванным голосом? Она не открывает глаз, но пытается прислушаться, о чём он нашёптывает себе. Мотив кажется ей знакомым. Но пока она не может его узнать.?— Ты спишь? —?она зачем-то задала этот вопрос, несмотря на то, что ответ очевиден.?— А ты, Веена? Ложись. Я скоро.Цири поуютнее закуталась в одеяло и закрыла глаза. Под шелест пера засыпать было спокойнее.