сила или слабость (1/1)

В голове гудит, а зубы нехотя пережёвывают безвкусную перловую кашу. Трэвис прикрывает тяжёлые веки, запивая невкусную кашу сладким чаем. Парень не обращает внимания на всё происходящее рядом: кто-то разливает чай на столе; кто-то разбивает грязные миски и тарелки об пол; кто-то орёт и доказывает о чём-то; кто-то спокойно ест; кто-то случайно тыкает себе вилкой в глаз; кто-то помогает убрать со стола, а кто-то... — Трэвис!!! ...пытается достучаться и помочь. — Господи, Трэвис, ты весь побледнел!! Крик Ларри и Эшли выводят Фелпса из своих мыслей, заставляя несильно вздрогнуть. — Я слаб или силён? Этот вопрос вводит в ступор его друзей, а недовольную Нику заставляет так громко засмеяться, что аж другие пациенты вздрагивают и замолкают. — Ты?! — она хватается за свой живот, покрасневшими глазами смотря на блондина, который побледнел очень сильно. Непонятно, мысли его так довели или ему стало очень плохо физически. — Конечно же слаб, ха-ха!! Ларри недовольно хватает её за волосы, окуная её лицом в тарелку с кашей. Та ею давится, Эшли аккуратно хватает его за ладонь, которая покоилась на его колене, а Трэвис переносицу свою зажимает. Джонсон поднимает её, заглянув ей в глаза, а потом бьёт об эту же тарелку с такой силой, что та аж на две части ломается, заставляя Нику приглушённо вскрикнуть. Эшли воздухом давится, отпуская его ладонь, а Трэвис поднимается со скамейки, уходя из столовой. Ноги ведут его в туалет, где он, случайно ударившись головой об стену, смотрит в зеркало, в котором он видит не себя. Он видит слабое ничтожество, которое не в силах справится с проблемами. С чужими проблемами, а не своими.Трэвис вглядывается в собственные чёрные глаза, постепенно видя там себя маленького, у которого лицо всё в гематомах, кровоточащих ранах и содранной кожей. Он видит сзади себя отца, у которого огромный ремень в руках, который одним ударом размажет его по стенке. Который доведёт до такого состояния, от которого спасти его сможет лишь один человек: курящий и сидящий на крыше здания. Его лицо, как обычно, будет прикрыто тёмным капюшоном, а глаза будут задумчиво смотреть вдаль. А когда он услышит до боли знакомые шаги сзади, его губы расплывутся в ухмылке, от которой всегда становилось лучше. Возможно, он бы угостил Трэвиса таблетками радости, профилософил бы ему о жизненных проблемах, а потом, махнув рукой, спустился бы по дереву вниз, Трэвиса за собой позвав. А потом, в один день, признавшись ему в любви, этот человек упадёт с крыши, прямо на глазах у Трэвиса. С одной стороны — Трэвис силён, верно? Он ведь всё детство терпел издёвки со стороны отца, а потом вообще лишился сначала одного хорошего друга, который поддержать мог, а потом и второго, который был для него как старший брат. А потом вообще в психиатрическую больницу попал, а там он попал ещё сильнее, влюбившись в соседа по палате. И всё ведь начиналось так хорошо, улыбки каждую ночь и утро, нежные прикосновения. Прогулки тёплыми днями, разговоры по душам, а потом то что? А потом произошёл грёбанный ад наяву — к ним в палату поселили ещё одного пациента. А ведь и не поспоришь, эти двое — похожи ведь чем-то. Чёрт, да они же как инь и ян, как добро и зло, как радость и грусть! Сал никогда не говорил, почему он её так сильно испугался. Да он и не смог. И теперь не может. Сердечный приступ, клиническая смерть, кома... Чёрт... Первый удар лбом об зеркало отдаётся в голове сильной пульсацией. Там всё ещё сильнее гудеть начинает; руки до побеления костяшек сжимают раковину, а в глазах застывают слёзы. Я силён или я слаб?Второй удар и зеркало несильно трескается, на лбу остается еле заметная царапина, а руки чуть ли не ломают пожелтевшую раковину. Слёзы капают туда же, стекая по щекам, а тело трясётся, будто бы находясь в судороге. Я силён или я слаб?Третий удар уже посильнее — зеркало трескается, оставляя на себе трещины и кровавые разводы; сжатые кулаки стучат по стене, разбивая кафель и превращаясь в месиво, а слёзы льются ручьём из глаз. Больно, надоело, невыносимо. Почему?! Зачем?! Для чего?!Четвёртый удар заставляет осколки зеркала упасть в запачканную кровью раковину, а коже со лба сдираться заживо. — Разве я сам себе выбираю жизнь, — хрипит он себе под нос, ударяясь об зеркало снова и снова. На лбу живого места уже нет, на зеркале — тоже. Всё вокруг запачкано в крови и пахнет здесь тоже ею. — Почему я тебя вижу? Ты мне не нужен, слышишь? — говорит он в пустоту. — Не нужен, понимаешь? Ты был мне нужен живым, осознаёшь ты это или нет? Оставь меня, Филлип.И опять удар, и снова удар. С губ слетает первый смешок, который постепенно перерастает в истерический громкий смех. Лоб разорван в клочья: мясо отлетает кусками, кажется, скоро можно будет увидеть его череп, скрывающий мозг. Руки кровью истекают, ею же запачкана его пижама и весь грёбанный туалет. Но это не его вина, хорошо? Вы ведь не будете винить его в этом?Белые волосы, которые слиплись от пота и крови — неприятно прилипают ко лбу. Он грязную руку в них впутывает, а потом слышит, как дверь в туалет открывается.С другой стороны...Осознание резко к нему приходит, заставляя широко распахнуть глаза. — Трэвис, блять!! — к нему подбегает Ларри, ужасаясь от всего этого месива творящегося здесь. — Ёб твою мать, что ты тут устроил?! — сорвавшимся голосом кричит Ларри. — Ты ебанулся?! А у блондина лишь болезненный вздох с губ слетает — теперь лоб жжётся сильно. — Пошли, Трэвис, тебе зашьют и перевяжут лоб, — Ларри помогает ему выйти, придерживая его за предплечье своими трясущимися руками. — Пожалуйста, не отключайся только, хорошо? Я умоляю, блять, я не выдержу второй потери... Нет. Другой стороны нет.***— Весьма... тебе плохо? — врач отрывает взгляд от окна и ставит кружку с кофе на стол. Трэвис лишь кивает, а его покрасневшие глаза слегка закатываются. Судорожно схватив чистую кружку, психиатр наливает в неё чистой воды из кулера и пытается вручить её в чужие слабые руки. — Помочь?.. — и снова кивок. Мужчина поит его аккуратно, чтобы тот, не дай бог, не захлебнулся бы водой. Отдышавшись, Фелпс прикрывает глаза, немного потерев их своими холодными пальцами. — Мы продолжим или тебе слишком плохо? — Продолжим, — кивает он. — Хуже уже не будет, хах.. Врач качает головой, садясь за стол и хватая ручку в руки. На ней он рисует перевёрнутый треугольник, где в одно углу пишет слово ?преследователь?, во втором: ?спасатель?, а внизу — ?жертва?. — Понимаешь, что это? Трэвис внимательно смотрит на карточку, медленно моргая. — Мы с тобой не раз об этом говорили, помнишь? — неуверенный кивок в ответ. Психиатр вздыхает, опуская свой взгляд с блондина на карточку. — От твоего синдрома спасателя нужно избавляться, видишь, до чего он доводит тебя? — Трэвис морщится немного, а врач продолжает: — Получается, преследователь — это чьи-то проблемы, жертва — это именно тот человек с проблемами, а ты здесь — спасатель. Помнишь я тебе цитировал слова Клода Штайнера*, что: ?Жертва на самом деле не так беспомощна, как себя чувствует; Спасатель на самом деле не помогает, а Преследователь на самом деле не имеет обоснованных претензий?. Помнишь? — и снова неуверенный кивок. — Ну вот. Получается, что ты только сам себя губишь. Я удивлён, что у тебя нет сотрясения, Трэвис. Я правда удивлён.Фелпс неприятно морщится, а потом тянется к кружке с водой, трясущейся рукой поднося её ко рту. Кружка по зубам стучит, врач напряжённо наблюдает за ним, чтобы можно было бы понять, в какой момент ему помочь. — Мы с тобой на протяжении двух лет пытаемся избавиться от этой дурной привычки, а результаты... — Результаты есть... — хрипит он, морщась от боли в голове, которая плотно замотана бинтами, скрывая швы на лбу. — Мне... Меня волнуют проблемы только одного человека. И в целом, — он отводит взгляд в сторону, вздохнув, — меня волнует лишь один человек. Как бы... я безразлично отношусь к проблемам других соседей по палате, а вот... Он закусывает губу и смотрит в пол. — Наверное, объяснение этому есть. Ты в этого человека влюблён? Трэвис кивает. Часто и быстро, отчего становится больно и он морщится. Врач пару раз моргает, а потом, сделав глоток остывшего кофе, кивает. Пишет что-то внизу этого треугольника, а потом, сложив в двое, протягивает это Трэвису. — Наше время закончилось, — замечает он, посмотрев на часы. — Это храни у себя в тумбочке и, когда будешь чувствовать это, перечитывай текст по несколько раз и пытайся успокоиться. Трэвис кивает, а потом он останавливает врача, схватив его за предплечье. — Скажите... Я силён или я слаб? Врач удивлённо на него смотрит, а потом, почесав подбородок, улыбается слегка: — Ты думаешь, что ты слаб, из-за того, что ты не можешь справиться с трудностями других? И своими тоже? — блондин взгляд отводит, а врач ободряюще хлопает по его плечу. — Поверь, ты очень сильный. Напомни, не ты ли пережил несколько смертей своих друзей? Не ты ли до сих пор их видишь? Не ты ли пытаешься спастись сам, пытаясь не захлебнуться в этом болоте? Не ты ли ждёшь, пока твой друг выберется из комы? — врач смотрит на парня, а тот лишь громко сглатывает. — Подумай над этим сам, только не заигрывайся. А ещё, я думаю, тебя спасут три слова, которые тебе скажет твоя симпатия, — кивает врач, а Фелпс только что и может делать, так это смотреть на него огромными глазами. — Тебе помочь дойти до палаты или ты сам? Блондин кивает, открывая дверь. — Сам... — он кивает снова. — Спасибо... — добавлено тише. ***Развернув перед сном лист отданный психиатром, Трэвис смотрит на перевёрнутый треугольник, а потом читает в мыслях уже сказанные психиатром слова: ?Жертва на самом деле не так беспомощна, как себя чувствует; Спасатель на самом деле не помогает, а Преследователь на самом деле не имеет обоснованных претензий.?Наверное, это должно помочь, в конце концов, разве нет?