Это ниша уже занята (1/1)

Вокруг суетились люди, на платформу транспортера стаскивались ящики разных размеров и степени упакованности, сумки, коробки… В некоторых глухо звякало стекло. Сам Хан с Крисом на руках и сумкой через плечо, готовый к вылазке, стоял чуть в стороне, ждал Кирка. Он надеялся, Кирк хоть что-то прояснит, хотя сегодня с утра он поднял Хана с чётким: ?К восьми ноль-ноль быть в транспортерной готовым к увольнительной?, – и с тех пор всё.– Что вообще происходит? – спросил Хан пустоту. Крис недовольно завозился на его руках – ему хотелось исследовать коробки и сумки, но Хан не пускал. Радостней от этого Крис не становился, возился всё активней и норовил вывернуться из рук. – Это последняя, – Чехов только что подтащил ещё одну коробку и опустил её рядом со штабелями других. – Тебе что, никто не сказал? – обратился к Хану, отряхивая руки. – Как видишь.Крис завозился активнее и начал тянуть к Пашке свои крохотные ладошки. Он любил сидеть на руках у Чехова.– Капитан с коммандером женятся.Чехов забрал Криса с его рук и замер в ожидании. Хан только брови поднял – он не первый день жил на корабле и успел хорошо познакомиться с Джимом Кирком. Если бы тот решил развестись со Споком, чтобы ещё раз сыграть свадьбу, Хан бы даже не удивился.Чехов вздохнул. Ему явно хотелось более эмоциональной реакции.Крис, сидя на его руках, ментально гулил и не ментально тянул навигатора за одежду.– Традиция у них такая, – продолжил Павел, – в годовщину своей свадьбы они вступают в брак по каким-нибудь народным традициям какой-нибудь планеты, – тут он слегка взгрустнул, – в прошлом году обещали, что следующей будет русская.– А какая в этом году?Хан всё-таки забрал ребёнка с его рук. Крис попытался пожевать форменку Павла, а тому ещё работать.Павел рассеянно пожал плечами.– А чёрт его знает. Но раз ко мне ещё никто не обратился, значит, не русская. Погодите, тут есть…Он подтащил одну из сумок поближе и расстегнул её. Сумка оказалась наполнена мягкими тканевыми цветами. От вида сумки, полной разноцветных штучек, Крис пришёл в полный восторг и опять попытался вывернуться из рук.– Они безопасны, – Павел взял Криса с рук Хана и посадил прямо в эту сумку. – Ткани натуральные, красители тоже. Пусть играется.– Это же к свадьбе, – Хан, на самом деле, не возражал. Держать ребёнка, который постоянно пытается вывернуться, очень трудно. – Он ничего не испортит?– Ну, может, хоть в следующий раз русскую выберут. Пока, господин сверхчеловек.Пашка помахал ему рукой и отправился работать дальше.Крис в полном восторге зарылся поглубже в цветы и, кажется, уже что-то жевал.Наблюдая за приготовлениями, Хан постепенно начал понимать, в какой традиции будет свадьба. Небольшой народ на небольшой планете, известной разнообразием свой флоры, считал, что любовь между людьми похожа на цветы, такая же прекрасная, лёгкая, хрупкая и не терпящая несвободы. Поэтому свадьба должна быть окружена как можно большим количеством цветов. Естественные цветы ?молодожёны? себе позволить не могли из-за аллергий капитана, но искусственные не возбранялись.Для проведения праздника сняли небольшой коттедж в живописном местечке. Хан спустился туда одним из первых и теперь наблюдал, как коттедж медленно утопает в гирляндах искусственных цветов. Хана не трогали – его никогда не трогали, он уже начинал ощущать себя неприкасаемым. Он просто гулял среди приготовлений, деревьев, украшаемых цветами и гирляндами, среди огромного количества разноцветных лент и тканей. Сад, в котором должна была пройти церемония, уже утопал в них.Хану это всё не слишком нравилось. А вот Крис был в полном восторге, он тянулся своими маленькими ручонками всюду и везде, поминутно пытался вывернуться из рук или притянуть к себе телекинезом ленточную гирлянду. И пожевать. Пожевать, конечно же.Хан привязался к мальчику. Может, даже, уже полюбил. Да и вообще он никогда не мог злиться на таких крошечных невинных существ, а это крошечное невинное существо было так от него зависимо, так привязано… Но как же Хан устал. Крис был его маленькой живой тюрьмой. Гарантией, что в несколько последующих лет вся жизнь, всё свободолюбивое и деятельное существо Хана будет… похоронено. Самое страшное, что в последнее время Хан действительно ощущал, что смирился с этим. Его не интересовали разговоры капитана и коммандера о миссиях. Ему было неинтересно читать новые книги. Всё, что он делал, было посвящено ребёнку, а жажда создавать, открывать, творить, узнавать новое медленно задыхалась в серости и однообразии жизни.Так, разглядывая приготовления и защищая их от посягательств малыша, Хан гулял среди деревьев. Пока не началась церемония, он даже успел зайти в дом, покормить ребёнка, искупать, сменить одежду, вернуться в сад. А потом его перехватила юная дочь зловещего доктора – Джоанна МакКой.– Мистер Хан, капитан распределил время ухода за Крисом сегодня, – она забрала малыша из его рук. – И ваша работа закончена. Отдыхайте.– И почему я об этом не знал? – Хан даже слегка растерялся от её напора.– Потому что не взяли падд, – она кинула на него весёлый взгляд. – Капитан высылал расписание вам пару часов назад, чтобы вы посмотрели и согласовали. Он хочет, чтобы вы сегодня отвлеклись от роли няни. С малышом всё будет хорошо, потом меня сменит Чехов, а после церемонии он будет с родителями.Она кивнула Хану и убежала куда-то под весёлое ментальное гуление Кристофера. А Хан остался наедине с неожиданно свалившейся свободой.Тем временем смеркалось. В сад начали транспортироваться первые гости, на деревьях загорались крохотные золотые огни. Церемония должна была вот-вот начаться.… – И буду идти с тобой рука об руку сегодня – и до конца моих дней, – произнёс Кирк в торжественной тишине, и Спок, уже успевший произнести клятву, притянул его к себе. МакКой заворчал и поплотнее запахнулся в куртку. Вечер в горах выдался прохладный.Рядом стоял Хан, задумчиво глядя, как в очередной раз забракованные капитан и коммандер целуются. Проводящий церемонию местный житель посыпал их лепестками цветов. МакКой чихнул. На него тут же зашикали в темноте другие гости – церемония должна была проводиться в полной тишине.– Ну простите, простите, – проворчал он недовольно. Хотелось выпить и в тепло, а не торчать тут под открытым небом с крупными яркими звёздами. – В кои-то веки мы с вами солидарны в чём-то, доктор, – в полголоса сказал Хан. – И в чём же это? – Я тоже не хочу здесь находиться. МакКой хотел ответить, что ему плевать, что там хочет или не хочет Хан, но в этот момент грянул гром аплодисментов и гости повалили поздравлять новобрачных – церемония закончилась.МакКой, не имея ни малейшего желания поздравлять сияющего Кирка с его очередной свадьбой, кое-как протолкался к краю помоста.– А ещё здесь из алкоголя только цветочное вино, – снова услышал он голос Хана. Но теперь с другого бока.– Святой космос, этого ещё не хватало, – застонал МакКой. – Ты точно знаешь? Ничего крепче не будет? Нам тут всю ночь торчать!Хан, наконец, вытолкался из толпы и встал рядом, почему-то потирая запястья. Окинул его своим невыносимым холодно-высокомерным взглядом.– Скажем так, я был к этому готов. Я стащил у капитана пару бутылок отличного скотча.– Ты предлагаешь надраться? Мне?Под шум толпы МакКой уставился на него. Хан молча смотрел в ответ. В саду начали пускать салюты.– Ладно, хуже не будет. Веди к своим закромам. Хан, кивнув, развернулся и пошёл в сторону коттеджа. Оказалось, свои запасы он спрятал буквально у всех на виду – внутри огромной декоративной вазы в цветочной лепнине. Сунул туда руку, как фокусник в шляпу, и вытащил две бутылки. Потом оттуда же – два стакана. И, наверное, чтобы добить МакКоя, вакуумную упаковку с копчёным салом. Тем, что бабуля им с Кирком высылала.– Предлагаю на кухню, – прохрипел МакКой. Прокашлялся и указал на неприметную дверь в конце коридора. Вся еда на банкете была заказанной из ресторана, часть была приготовлена на огромном костре, разведённом прямо посреди двора, и кухня грустно пустовала.Когда МакКой закрыл за ними дверь, шум с улицы стал потише. Он устроился на табуретке у холодной плиты. Хан, устроившийся на столе, уже разливал по стаканам. – А ты как-то… похудел, – заметил МакКой, впервые за два последних месяца присмотревшийся к Хану. – Муки родительства? – Диета.Хан чокнулся своим стаканом о его, влил в себя свой залпом и прижал запястье к носу.МакКой повторил его подвиг, правда, с непривычки закашлялся. – Какая ещё диета? – просипел невнятно. Прочистил горло и громче продолжил: – если с тобой что-то не так, лучше сразу расскажи. Я не отстану. Что? Плохо спишь? Потеря аппетита? Хан закинул в рот ломтик сала и посмотрел на МакКоя. Взгляд был недовольный.– Если я скажу, что здоров, вас устроит?– Не устроит, потому что это враньё, – МакКой отобрал у него упаковку с салом, вытащил кусочек. – Ты не выглядишь здоровым. А при твоей физиологии это ещё умудриться надо – выглядеть больным, так что… можешь пудрить мозги другим, со мной не прокатит. Хан снова разлил виски. Молча. Закинул в рот ещё один ломтик сала. Прикинул что-то. Слез со стола и начал поиски по кухонным шкафам.– Сказал же, что здоров, – ответил немного невнятно, залезши в один из верхних. Довольно похмыкал и вытащил оттуда горчицу, поставил рядом с салом. Продолжил поиски.– А я сказал, что ты врёшь.На улице загромыхало и послышались радостные вопли – опять, видимо, взрывали салюты. МакКой чертыхнулся. – Ты не здоров. Вернёмся на корабль, и пройдёшь полное обследование. Будешь сопротивляться, я дойду до Кирка и нажалуюсь на тебя самым наглым образом. И нет, опережая события, мне не стыдно. Ты слишком важен для этого корабля, чтобы можно было махать рукой на твоё состояние. Хан, наконец, нашёл, что хотел. Положил рядом с салом и горчицей упаковку нарезанного хлеба. И вернулся на своё место, на стол.– Я сказал, что чувствую себя нормально, – отрезал холодно и взял свой стакан. – Не думайте, что я не знаю, как моё здоровье важно. Я лучше всех вас это знаю.И снова опрокинул виски в себя. Залпом.– Ладно, – МакКой постарался успокоиться. Хан его раздражал, но… с кем ещё можно было надраться на пустой кухне? – Тогда я буду задавать простые вопросы, а ты на них отвечай. Как в игре. Спишь хорошо?– Плохо.Хан разодрал упаковку хлеба, вытащил ломтик и выдавил на него горчицу.– Бывает, что целыми днями не хочется есть? – Я бы сказал… – Хан провёл в воздухе своим бутербродом, – бывает, что целыми днями не хочется вообще ничего. Но это же нормально для бывших диктаторов, которые больше не могут диктаторствовать. К чему ваш психоанализ, доктор? Я знаю, что со мной. И вы тоже знаете.– Степени депрессии тоже бывают разными, чтоб ты знал, – огрызнулся МакКой, подтягивая к себе стакан. – Проблема в том, что стандартный тест для выявления насчитывает больше семидесяти вопросов, и так можно определить тяжесть состояния. Но я не знаю, как тебя при твоём метаболизме сажать на таблетки. Хан снова подтянул к себе хлеб, и МакКой с удивлением понял – сверх делает бутерброд уже для него.– Поэтому давайте мы с вами просто проведём приятный вечер, и вы не будете портить мне настроение, – предложил Хан, аккуратно укладывая на бутерброд два ломтика сала. – Посидим, выпьем, переждём эту ужасную свадьбу. А о работе вы подумаете завтра.– Ты придёшь на обследование. Иначе, клянусь, я нажалуюсь Кирку, – пригрозил ему МакКой. Всё его существо требовало что-то делать с ситуацией. – Давай сюда этот чёртов бутерброд. – Всё. Завтра.Хан отдал ему бутерброд и снова плеснул себе виски. На этот раз немного. И чокнулся о его стакан.– За вашу беспокойную задницу и мою начинающуюся депрессию.Два часа спустяМакКой не стал дожидаться, пока Хан поднимет стакан, стукнул по нему своим и опрокинул в себя виски. Поморщился, заел кусочком бутерброда. Тосты предлагал в основном он же, Хан больше отмалчивался и делал бутерброды. – Не хватает грибов, – сказал МакКой, заметив, что Хан подливает в его стакан. – Или огурцов… солёных таких… на Земле есть одна женщина… Которая первой поверила в то, что для тебя возможна жизнь в Федерации. Моя приёмная мать. Именно она подала идею, что тебя можно взять как ментальный якорь для Криса, когда мы все уже отчаялись тут. Так вот, она делает потрясающие солёные грибы. – Капитан о ней рассказывал. – Хан подлил и в свой. – Но немного. Сказал, рассказы тут бессильны. Нужно самому познакомиться.– Ну конечно, Кирк готов допустить тебя куда угодно и к кому угодно, – МакКой фыркнул. – Будь моя воля… – Дайте предположу, – прервал его Хан с непередаваемой иронией в голосе. – Чтоб предать меня смертной казни, вы слишком гуманны, да? Тогда, будь ваша воля, я остался бы в криосне навечно. Выпьем же за то, чтоб Хан Нуньен Сингх никогда не просыпался в этом времени.И снова опрокинул в себя стакан.– Поздно, ты уже проснулся, – МакКой теперь наблюдал за ним с тревогой. Голова уже слегка кружилась. – А зачем ты пьёшь? Ты же даже не пьянеешь. Хан откусил бутерброд. Задумался.– Ну так… вы же тоже не для этого пьёте. Не для того, чтобы голова начала кружиться, потом ослаб самоконтроль, потом интоксикация и тошнота, а наутро – головная боль. Вы пьёте, чтоб расслабиться. А меня, наверное, расслабляет сам процесс.– Я пью, чтобы не ощущать мерзотность реальности, – не согласился МакКой. – Чувство опьянения даёт иллюзорную свободу. Он едва не признался, что в последние полгода мучительно хотел напиться ещё и из-за чувства одиночества. Вот что Хану знать совершенно точно не следовало. – И это, – спокойно согласился Хан. – Алкоголь – такая палочка-выручалочка, когда тебя всё достало. Даже пьянеть необязательно.Он поднял свой стакан, посмотрел на него задумчиво. И опустил обратно. Вместо того чтобы приложиться к выпивке, сунул в рот остаток бутерброда.– Проблемы вместе с ним не исчезают.МакКой отставил свой стакан, дошёл до окна и открыл форточку. В кухню ворвались ночная прохлада и звуки празднества – музыка, голоса. – Я вас умоляю. Чтобы проблемы исчезали, их надо решать. Но некоторые же решить невозможно.– Невозможно… Да, ты прав. МакКою в голову вдруг забрела шальная мысль. Он был уже достаточно пьян для этого и достаточно взбудоражен странными ночными посиделками с Ханом, чтобы попробовать. – Иди сюда. Подойди, – он протянул руки к Хану. Хан не сдвинулся. Только прищурился. Выглядело опасно, но... да, кажется, МакКой был реально слишком пьян.– Вам захотелось пощупать сверхчеловека? – уточнил Хан. – Вне медосмотра, так сказать?МакКой только фыркнул.– Ты меня за кого принимаешь?! Зачем мне тебя щупать, а, скажи на милость? Если трусишь подойти, так и скажи. Хан медленно отставил стакан, мазнув по краю пальцами. Соскользнул со стола и приблизился, ни на секунду не отпуская взгляда МакКоя своим, внимательным, будто пытающимся разглядеть мысли через черепушку.МакКой взял его за руку, вторую положил на плечо. – У-у, высоченный-то какой. Ты куда такой вымахал? – Верите ли, я не специально.Хан отстранённо посмотрел, как МакКой расположил его руки. Медленно положил правую ему на поясницу. Понял, видимо, хотя взгляд остался настороженным.– Ну, не будь букой. Потанцуй со старым уставшим доктором, – подначил его МакКой. Взгляд Хана немного потеплел. Сильные руки потянули МакКоя на себя.– Доктор, с огнём играете. Того и гляди, поверите, что я человек.– Ты обо мне слишком хорошего мнения, – заметил МакКой, позволяя ему вести. Руки Хана были на удивление тёплыми и надёжными.– Почему бы мне не быть о вас хорошего мнения? Вы помогали мне больше всех.– И где в этом хоть капля моей инициативы? Я выполняю приказ капитана.Взгляд Хана потеплел больше. Теперь он даже не выглядел льдистым.– Я знаю, что вы делаете это ради капитана и его сына. Но вы помогаете мне. Без вас я бы не справился.Некоторое время МакКой просто позволял Хану кружить себя по кухне. Удивительно, как они не налетали на стол или какой-нибудь шкафчик, но Хан каждый раз предотвращал столкновение, плавно уводя МакКоя в сторону. – Так я решу, – заговорил, наконец, тихо, не решаясь посмотреть на сверха,– что ты меня не ненавидишь. Прекращай. Хан тоже ответил не сразу.– То, что вы ненавидите меня, не значит, что я ненавижу вас в ответ.– Это неправильно! – возмутился МакКой. – Я тебя терпеть не могу, не выношу, не перевариваю! Как можно хорошо относиться к тому, кто тебя ни во что не ставит?Хан усмехнулся. Тихо усмехнулся, не будь МакКой почти прижат к нему, не услышал бы.– Коммандер усмотрел бы в этом одну из нелогичностей человеческой натуры. Я нелогично нахожу ваше общество приятным и зову разделить выпивку на кухне. Вы нелогично принимаете моё предложение, а потом приглашаете на танец.– Я хотел сбежать с праздника. Это другое, – пробормотал Боунс. – Всё в порядке. Я тоже хотел оттуда сбежать.– Вот и не ищи в этом подтекстов. Мы помогаем друг другу скоротать жуткую праздничную ночь. МакКой уткнулся лбом в его плечо. Музыка, доносящаяся с улицы, сменилась на более весёлую и динамичную, но они оба продолжали покачиваться в центре кухни под несуществующую тихую мелодию. – Знал бы ты, как иногда заёбывает наблюдать за этим чёртовым капитанским… семейным счастьем. С души воротит. Прямо как от тебя. – Да что вы говорите? – иронией в голосе Хана можно было убивать. – А сексом они при вас заниматься не пробовали?МакКой содрогнулся. – На Цириусе-3 есть такая свадебная традиция, при которой первая брачная ночь проходит в присутствии свидетелей… И я еле отговорил Кирка праздновать в этой традиции. Только голых задниц этих двоих мне не хватало для полного счастья, знаешь ли! – Зря отговаривали. Я бы с удовольствием посмотрел на ужас коммандера и его попытки отговорить капитана. Иногда в своей любви к супругу капитан напоминает безумца.– Ты недооцениваешь Спока. МакКой вспомнил пон-фарр и содрогнулся ещё раз. Его даже слегка затошнило. – Нет, этого я тебе не расскажу, – Боунс прямо ощутил исходящий от Хана интерес. – И не проси, медицинская тайна. – М-м-м... я сегодня спас вас, доктор. Понимаете?Голос Хана был таким ласковым, прям и не скажешь, что голос сверхчеловека.– Однажды Спок трахнулся с капитаном прямо при клингонах, рядом с трупом только что поверженного врага, и это всё, что я тебе расскажу, – заупрямился Боунс. – Всё это не то что в отчёты не попало, я сделал так, чтобы оно… Тьфу, чёрт. Я и впрямь слишком пьян. Хан присвистнул и похлопал МакКоя по пояснице. Слегка.– Однако. Я думал, в их паре капитан безумнее. А вы прям-таки... открываете мне новые грани. Может, мне не стоит с ними общаться?– Тебе? Не смеши, – МакКой в ответ похлопал его по плечу. – То же мне нашёлся, нежный и ранимый. Это ниша уже занята – мной и моими израненными нервами. – Придётся вам потесниться. Я с ними живу. И вижу больше ужасов, чем вы.– Что, ты видел, как Кирк с утра кормит Спока с рук тостиком, намазанным мандариновым джемом? Нет? Тогда даже не претендуй.– Я видел, как он чешет коммандера за ушком и умоляет мурлыкать.– Господи, они уже и это при тебе делали! Ну да, зачем стесняться, на мне уже опробовано… – Капитан во время ужина прижимался к коммандеру и шептал на ухо, что хочет с ним сделать. Забыв о том, что у меня хороший слух.– Лежали в медотсеке, обнявшись, хотя я запретил им спать на одной кровати, и целовались, – МакКой прижимался к плечу Хана, закрыв глаза. Его плавно покачивало в крепких объятиях, голова чуть кружилась, было тепло… Кажется, ему просто было хорошо впервые за долгое время. – Ты меня не переплюнешь, я с этой парочкой бок о бок уже шесть лет. – А я с ними живу. И воспитываю их ребёнка-телепата, который иногда транслирует мне их мысли. Контакт короче, но теснее.– Мы тут что, меряемся, кто больше морально пострадал от нежностей капитана и коммандера? Тогда вот тебе добивающий: в начале их отношений Кирк приходил и рассказывал мне всё об их постельной жизни. Он мальчик открытый, делиться радостью любит. Так что я знаю то, чего знать вообще не хотел бы никогда. Например, как Кирк поэтически называет задницу Спока. Или как Спок учился заигрываниям по земной порнухе. Хан прочистил горло.– Что вы хотите за подробности?– У тебя не найдётся такой платы, расслабься.МакКой и сам последовал своему совету. Просто покачивался плавно под музыку, прижимаясь к Хану, и молчал. Хан прижимал его к себе. Правда, их вскоре прервали – дверь распахнулась, принеся с собой вечернюю свежесть и усилив уличный шум.– Боунс, ты... – раздался громкий голос Пашки, – о... О-о-о...– Чего ?о?? – огрызнулся Боунс, отстраняясь от Хана. – Тебя Кирк послал, что ли?– Ну типа... ага. Там ты для ритуала нужен, помнишь?Чехов круглыми глазами смотрел то на Хана, то на него. МакКой осознал, что рука Хана всё ещё лежит на его пояснице.– Иду, – МакКой, не глядя на Хана, высвободился из его объятий. – А ты, – к Хану, – жди меня здесь. Вернусь, допьём бутылку. …Конечно, когда он вернулся, Хана на кухне уже не было. Зато сверх оставил бутылку, два бутерброда на тарелке и записку. ?Развлекайтесь, доктор, ночь длинная?. МакКой выругался. Он определённо начал терять нить происходящего.…– В общем, я считаю, таблетки тебе пока ни к чему. Пришлось бы назначать слоновьи дозы, да и побочки… Так что пока попробуем без них. Кирк уже в курсе, – МакКой протянул Хану падд с закачанным расписанием. – Тебя допустят в инженерный и научный, будешь получать работу как сотрудник, участвовать в планёрках.МакКой перевёл взгляд с Хана на документы для заполнения. Их была целая голографическая кипа. Но в данный момент они мало волновали МакКоя. А вот произошедшее на кухне – да.– Командование позволило вам допускать меня к работе корабля? – осведомился Хан. – Это, между прочим, требовало от меня и капитана значительных усилий. На самом деле, командование, кажется, на них плюнуло. За последний месяц среди экипажа было ещё несколько прошений о переводе. Взамен присылали студентов-стажёров, которых было уже процентов тридцать экипажа. А это значило – никаких серьёзных миссий. Зато разрешение ?ввести? Хана в экипаж в терапевтических целях пришлось буквально выбивать. – Не сомневаюсь, – Хан, проглядев расписание, поднял на него нечитаемый взгляд. – Тогда… спасибо, доктор МакКой.И – показалось ли? – сверх слегка ему улыбнулся.– Это моя работа, – отрезал МакКой, начиная злиться. Но он поклялся вести себя по отношению к Хану профессионально. Хан сморгнул, и улыбки как не бывало. Наверное, и правда показалось. Аугмент снова перевёл взгляд на расписание.– Вы отлично справляетесь со своей работой. Разрешите идти?– Минуту. – МакКой потёр лоб, собираясь с мыслями. Взглянул на Хана. – То, что произошло на той кухне… Ты должен понимать, что это всё вина обстановки и алкоголя. Никаких дружеских отношений между нами нет и быть не может. Хан поймал его взгляд своим – светлым, чёрт его подери, почти рентгеновским. И удерживал так несколько секунд. А потом действительно улыбнулся, но не как вчера, а этой жуткой параболической улыбкой.– Конечно, доктор. Никакой дружбы в трезвом состоянии. Правильно?– В пьяном тоже, – МакКой бесился всё сильней, он словно издали слышал свой холодный, лишённый интонаций голос. – С моей стороны было ошибкой дать тебе повод так думать. Хан улыбнулся шире.– Но практика показывает, что в пьяном как раз да. Кому же мне верить, доктор?– Я всё сказал. Свободен. МакКой уткнулся взглядом в документы, не видя ни слова. Казалось, ещё секунда, и он сорвётся с места и полезет в драку со сверхом – заранее обречённую. Хан усмехнулся.– Доктор, вы как-то чрезмерно озабочены вопросом нашей дружбы. Но тут всё просто. Вы меня ненавидите. И вы мне неинтересны. И раз уж нас обоих это положение вещей устраивает – всё замечательно. Хорошего дня.МакКой еле дождался, пока за ним закроются двери. Схватил со стола первое попавшееся – кассету для репликатора – и швырнул в закрывшиеся створки. Кассета разлетелась на части.