музыка горьких земель (1/1)

Когда Харуки позвонил Акихико, чтобы напомнить про поход в бар, он отказался, сославшись на плохое самочувствие. Когда Харуки пришёл на репетицию в студию, Акихико там не было. И дело, конечно, заключалось не в плохом самочувствии или занятости. Видеть его с девушкой, или случайно услышать женский голос на фоне во время телефонного разговора, или изредка узнавать об очередных слухах касательно его личной жизни было мучительно. Но Харуки ругался про себя, страдал и проглатывал, закапывал и заверял, что всё нормально. Ведь взамен ему выпал уникальный шанс стать другом Акихико, помогать Акихико, быть полезным Акихико, сделать для него хоть что-то, пусть даже мелочь, откладывая свои потребности на второй план и решая чужие проблемы по мере сил. Чистейший мазохизм. Наверное, так бы сказал Таке-сан. А Харуки в ответ засмеялся бы, заверяя, что здесь не было места никаким манипуляциям. Просто ему нравилось помогать.?И если это единственный способ быть рядом с любимым человеком, то Харуки отчасти хотел, чтобы его использовали, сделали инструментом. Он не давал себя обмануть, всегда понимал, что до скончания времён засел на позиции товарища по команде. Может быть, в далёком будущем даже на позиции самого близкого друга. А пока пусть продолжается театр двух актёров. Харуки способен всё держать под контролем, даже если станет до невыносимого плохо.?Ещё одна маленькая ложь. Чувствовать себя ненужным Акихико – привычка. Чувствовать себя ненужным группе – отрава. Чувствовать себя не нужным в принципе – диагноз. Харуки находился где-то между вторым и третьим, в переходной зоне, поддался на уговоры Таке-сана и сыграл в группе бывшей. Ничего страшного, утешал он себя, подумаешь, большое дело, всего лишь немного перевёл дух, чтобы не сгнить заживо, ничего противозаконного. Вот только у Кадзи Акихико на этот счёт нашёлся целый обвинительный вердикт.***Истощённый перманентной тревогой и потоком пессимистичных мыслей, Харуки в последнее время плохо спал, посвящая себя учёбе и организационным повесткам для блага собственной группы, словно пытаясь наперёд загладить вину за предстоящие новости. Конечно, игра в качестве поддержки в другом коллективе – это временно, это всего лишь необходимая пауза, всего лишь маленькая потребность отойти в сторону, чтобы перевести дыхание. Неужели эгоистично хотеть почувствовать себя лучше? Для Харуки, как для лидера и создателя группы, ответ был очевиден. Он беспощадно презирал себя и корил не столько за поступок, сколько за испытанное долгожданное облегчение. Живя с преданной любовью к музыке, искренне заботясь о своих товарищах, Харуки чувствовал себя по-настоящему счастливым. Но вопреки всему рядом всегда находилось место боли.??Какой же я всё-таки трус!??Раздавшееся посреди ночи оповещение о коротком сообщении казалось божественным провидением. В момент особенной чёрной печали Кадзи Акихико решил внезапно оказаться на пороге его квартиры с просьбой переночевать, и Харуки, до безумия взволнованный, мчался скорее распахнуть двери и увидеть полуночного гостя.?Акихико, мрачный, молчаливый и побитый, сидел на ступеньках, сверкая ссадиной на скуле. Безусловно такой вид не был сюрпризом. Но когда дело касалось этого человека, случиться могло буквально, что угодно, и Харуки терялся в многочисленных догадках, суетливо приглашая его в дом, предлагая всё на свете от чая или кофе до полноценного позднего ужина. Впрочем, посетитель предельно ясно дал понять три вещи: во-первых, произошедшее – просто мелкая стычка с соседом, во-вторых, он не хочет это обсуждать, в-третьих, алкоголь вполне подойдёт, чтобы отвлечься. Оставив его потягивать ?Саппоро? из жестяной банки, Харуки торопливо дошёл до ванной, где перед зеркалом стал расчёсывать волосы, после чего собрал их в косичку, заплетённую по всем правилам лёгкой небрежности, и напоследок мельком осмотрел своё отражение, находя его вполне приемлемым.?В гостиную он вернулся уже с аптечкой в руках, захватил из холодильника лёд и велел Акихико приложить его к ушибу, но тот лишь отмахнулся.?— Ты такой упрямый, — мягко констатировал Харуки и, выудив из аптечки тюбик, выдавил на кончик пальца немного мази, после чего осторожно прикоснулся к лицу Акихико. Парень сморщился и недовольно хмыкнул, но оставался неподвижным, неохотно принимая помощь. Харуки вздохнул и пару раз покачал головой. — В следующий раз вместо кулаков можете использовать слова. Ну, для разнообразия…?Акихико коротко усмехнулся, не сдержавшись.?— Вот так… — заключил Харуки, чью трепетную обходительность и нежность Акихико, казалось, игнорировал, сидел, не проронив ни слова, изредка моргая, погруженный глубоко в свои мысли, и заканчивал с четвёртой банкой пива. Вскоре с разрешения он закурил, сделав сразу несколько долгих затяжек, задумчиво выпуская дым и утомлённо вздыхая. Харуки понимающе и сочувственно наблюдал. — Значит… ты не планируешь возвращаться домой??Харуки продолжал осторожничать, пытался не показаться навязчивым, оценивая ситуацию и размышляя над тем, как помочь.?— Эм-м… как-нибудь потом…?Акихико не общался с родителями, жил сам по себе, почти не распространялся о своём прошлом и настоящем и порой вёл себя так, будто не хотел подпускать Харуки слишком близко, тщательно выстраивая границы, словно колючий морской ёж.??Иногда смотрю на него и думаю, насколько мы разные. Но в каком-то смысле он так похож на меня прежнего?.?— Как прошла репетиция??Харуки вздрогнул и замешкался, но на вопрос всё же ответил, не вдаваясь в лишние подробности, однако Акихико, словно ищейка, шёл по следу, ведомый жаждой истины.?— Если они планируют усиленно работать над песнями, то, полагаю, нам нужно будет увеличить количество репетиций и уделять группе больше времени… Ты ведь сможешь этим летом, да??— М-м, — тихонько промычал Харуки, поддаваясь нарастающей волне напряжения. Сердце ускоряло свой ритм, а заледеневшие ладони вспотели. ??— Что не так? — после недолгой тишины поинтересовался Акихико, впиваясь пристальным взглядом в собеседника, демонстрируя свою знаменитую проницательность. — Что-то случилось??— Э? Н-нет, не то ч-чтобы… — Харуки тараторил и заикался, но соврать так и не смог.?— Ты… — наклонившись ближе, Акихико продолжал свою безжалостную визуально-вербальную атаку. — Ты что-то скрываешь от меня??Они оба словно не ожидали, что это будет произнесено вслух. Харуки смутился и сильнее занервничал, словно какой-то преступник, которого поймали за руку, а в груди Акихико тем временем постепенно загоралось бушующее пламя – смесь алкоголя с выброшенным в кровь адреналином и злостью из-за ссоры с Угэцу, временно откинутой на задворки сознания. Атмосфера накалилась, даже дышать становилось всё сложнее. Когда Харуки попытался встать и открыть окно, то был сразу же остановлен повторным вопросом.?— Я ничего не скрываю, — отодвигаясь подальше, стараясь сохранять остатки спокойствия ответил Харуки. — Да что с тобой такое? Почему ты злишься??— Что это, Харуки? Скажи мне, — продолжал настаивать на своём Акихико, сокращая расстояние между ними. Его напористости и эффективности можно было только позавидовать.?Харуки ощутил себя слабым и бесконечно уставшим от всего на свете. Получив смс от Акихико, он хоть и забеспокоился, но в глубине души также испытал и радость, ведь в последнее время виделся с ним гораздо реже, чем обычно. Он надеялся на непродолжительный, но приятный вечер, готов был отвлечь Акихико, поднять ему настроение или просто оставить его в покое, или поиграть в глупые настолки, или посмотреть бессмысленную комедию. Боже, да что угодно, ведь Харуки, действительно, так скучал по Акихико. Потому накопленная за прошлые недели обида воскресла в памяти не сразу: сорванные встречи, опоздания или пропуски репетиции, грубый телефонный разговор, его отношения с… Харуки закусил губу.??Пусть я не имею права ревновать тебя, но ты пренебрегал мною, как друг, и от этого не менее паршиво?.?— Я не хочу тебе рассказывать! — громко и честно выпалил Харуки, чем явно задел самолюбие Кадзи, рука которого в следующую же секунду вцепилась в его запястье стальной хваткой. Харуки встрепенулся от внезапного порыва собеседника и скривился: неприятное жжение оцарапало кожу. — Акихико, прекрати! Мне больно!..?— Тогда просто скажи мне!?Ощутив, как его пальцы чуть расслабились, Харуки выдернул свою руку и со шлепком отмахнулся, яростно выкрикивая своё признание:?— Меня пригласили играть в поддержке для другой группы.?Наверное, это не так плохо звучит.?— Для группы моей бывшей. Но тебе ведь всё равно, не так ли??Нет, звучит ужасно.?Харуки обречённо вздохнул, ожидая ответной реакции. Акихико застыл и замолк, ошарашенный полученной информацией, а после сурово нахмурился. Его руки легонько тряслись, а лицо исказилось в гримасе злости, обиды и разочарования. Он пугающе медленно приближался к Харуки, грозно нависая с тяжелым взглядом верховного судьи и палача в одном лице.?— И что же?.. Пойдешь к ней? Дела в твоей группе идут не очень, поэтому ты решил всё бросить и сбежать? — Акихико был в ярости, а Харуки - в ужасе.??Сжалься надо мной. Я бы никогда так не поступил?.?— Всё совсем не так!.. Я не говорил...?— Ты тоже!.. — Акихико крепко сжал в кулаке плед и потянул на себя, притягивая Харуки ближе. — Даже несмотря на то, что любишь меня, ты сбегаешь?..?Харуки испуганно вздрогнул и, проронив сдавленный вздох, густо покраснел. Эти слова шокировали и придавали совершенно иной смысл всему, что было между ними раньше. Он ведь не мог быть настолько жесток? Харуки растерялся, в голове хаотично роились нехорошие мысли, озвучить которые ему уже не позволили.?— Ч-что… что ты… — стеснённо дыша, Акихико упёрся рукой в спинку дивана, сильнее натягивая и сжимая плед, фиксируясь, после чего рухнул сверху. Тяжесть чужого тела, сдавившая Харуки, выветрила все размышления, освобождая место для тревоги и страха. — Подожди! Акихико… ты пьян! Хватит! Почему?!?— Почему?! — обозлённо повторил Акихико, срываясь на крик. — По-твоему, этого недостаточно?!?Он был настолько близко, что Харуки мог чувствовать его бешеное сердцебиение, барабанящее под рёбрами, и опаляющее дыхание, щекотавшее шею. Одной рукой Харуки упёрся в плечо Акихико, а другой – в грудь, отчаянно давя в надежде оттолкнуть и остановить происходящее.??Что мне делать? Я не могу двигаться, я просто не могу... Он слишком сильный?.?Акихико даже не замечал его тщетных усилий, погрузившись в рассматривание знакомых черт лица: из-за сведённых бровей и зажмуренных глаз появилось несколько морщинок, губы немного дрожали, зубы стиснулись, щёки покраснели, нос тихонько и быстро вдыхал и выдыхал. Какой непорочный, подумал Акихико и переключил внимание на обожаемые им шелковистые светло-медовые волосы: сначала поддел кончиками пальцев непослушную прядь и смахнул с его лица, после чего принюхался, ловя приятный аромат травяного шампуня, и прикоснулся к косе, поглаживая и спускаясь от основания почти до кончика, взял её в руки, водя большим пальцем по собранным локонам.?Харуки, ощущая странное щекотание, удивлённо распахнул глаза и слабо встрепенулся. Губы Акихико, находившиеся в паре сантиметров от его собственных, вынудили сильнее вжаться в подушку. Когда коса была между указательным и средним пальцем, Акихико сказал:?— Эй, Харуки, говоря о твоей бывшей… Ты и правда прикасался к женщине??Насмешливый кивок на волосы и тотальная бессердечность. Накаяма, обескураженный бесцеремонностью и наглостью этого человека, вспыхнул от стыда, поджав губы.??Шутишь? Ты же это не всерьёз? Я любил до того, как встретил тебя. У меня была жизнь до тебя!??Правда в том, что Акихико не нуждался в оправданиях, которые ему так отчаянно пытались предоставить. Нет, он пришёл сюда совсем не ради душевных бесед. В груди томилось странное и страшное существо, которому не было имени. С каждым днём оно росло, подпитываемое ненавистью, обидами и болью, и именно в такой неподходящий момент из недр одурманенного сознания вырвалось безликое чудовище.?Ещё тогда, сидя перед дверью храма спокойствия, Акихико точно знал, что сотворит что-то непростительное этой ночью. Сломленный и обозлённый на весь мир, он нуждался в ком-то, кто сможет выдержать всё его горе до последней капли, став вместилищем печальных пережитков прошлого. Он безмолвно кричал о помощи. Вот только к его величайшему ужасу Харуки вдруг заявил, что имеет свои планы на будущее. Единственный человек, который у него по-настоящему был, мог отдалиться или вовсе исчезнуть, посвящая себя другим делам и людям.??Ты, как он. Вы оба выбираете не меня. Вы считаете, что без меня будет лучше?.?Ведомый собственными демонами, Акихико эгоистично похоронил священное знание о том, что никто в этом мире ему не принадлежал, что Харуки ему не принадлежал, что вопреки своим нежным чувствам не превратился в марионетку, жаждущую внимания от кукловода. Он, такой добрый и беззащитный, но стойкий и храбрый, из последних сил боролся с тем, кого любил, кричал, вырывался, терзался сомнениями, поддавался тяге и снова сомневался, пихался, умоляя остановиться и испытывая сильнейшее страдание, ведь одно из его самых заветных мечтаний обернулось сущим кошмаром.Акихико так долго старался держаться подальше, но в глубине души тайно желал Харуки, желал отрезать ему все пути отступления, желал привязать к себе окончательно и бесповоротно, желал почувствовать его, желал найти в нём своё спасение. И выбрал способ, который считал единственно верным. ??Нравится французский, да???Акихико целовал его. Грубо. Влажно. Страстно. Давая распробовать вкус табака, пива и металла на своём языке. Харуки потерялся на несколько мгновений, но интуитивно продолжал давать отпор. Кадзи переместил большой палец к уголку губ Харуки, проникая внутрь и сильнее открывая ему рот, углубляя поцелуй. Из-за чрезмерного усилия пирсинг слегка царапнул нежную кожу. Одно неприятное прикосновение сменилось другим: рука Акихико скользнула вниз и, стянув края штанов, проникла под нижнее бельё. Почувствовав на себе горячие шершавые пальцы, Харуки вздрогнул и, высвободив руку, сдвинул голову Акихико, разрывая таким образом поцелуй.?На каждое движение руки Акихико Харуки просил прекратить, ухватился за его запястье, сжал и стал тянуть на себя.?— Нет… я не хочу… Хватит! Акихико. Аки…?Кадзи раздражённо цыкнул, приподнялся и резким рывком сдёрнул вещи, вынуждая свою жертву вскрикнуть, затем развёл ноги Харуки и, обдавая кожу в паху жарким дыханием, поднял свой предупреждающий взгляд. Некогда завораживающие и манящие зелёные глаза с угрозой сообщили Харуки о том, что должно было сейчас произойти.?— Нет… Нет-нет-нет! Ты с ума сошёл?! Остановись! Хва-??Ты не можешь уйти. Ты не можешь бросить меня. Ты – мой. Мой и больше ничей?.Харуки стыдливо закрылся руками, услышав свой первый, но далеко не последний стон. Остаток самоконтроля карточным домиком разлетелся по комнате. Тело вдруг стало слишком мягким и податливым. От плеч до кончиков пальцев растекалась ноющая боль из-за длительного сопротивления, и теперь перетекла в ступни, сжимающиеся от пикового напряжения. Жалобный писк, который Харуки так старался заглушить, сильнее раззадорил мучителя и буквально довёл до исступления. Акихико почти перестал осознавать, что вымещал всю ярость на невиновном человеке, но продолжал делать это с особой жестокостью, искусно удерживая и блистая техникой.?Отличный минет, первое место, так бы сказал Угэцу.?Но Харуки молчал, дышал сквозь сжатые зубы и надеялся, что всё вот-вот прекратится, затем его тело содрогнулось, пальцы неосторожно вцепились в собственную кожу, из груди вырвался утробный стон, а внизу разгорелся пожар. Лишь тогда Харуки, зажимая рот ладонью, громко всхлипывая, испуганно взглянул на Акихико, стиравшего с уголка губ остатки произошедшего, и на мгновение провалился в небытие. Акихико же спешно расстегнул ширинку, приспустил джинсы и сменил позу, пристраиваясь пахом между ног Харуки, окончательно переставшего шевелиться.?Затуманенный фантазиями об Угэцу разум окончательно сдался в плен иллюзий: в какой-то момент Акихико увидел возлюбленного скрипача перед собой.??Чем ты занят? О чём думаешь? Утопаешь ли в объятиях другого мужчины? Или страдаешь по мне? Так больно. Так больно знать правду. Я хочу развернуться и убежать, хочу сдаться, хочу не любить тебя, но не могу. Я хочу коснуться тебя?.?Акихико тяжело дышал в предвкушении и напоследок ещё раз поцеловал Харуки, после чего в стоящей на полу сумке с лекарствами спешно вытащил тюбик с мазью и выдавил почти всё содержимое на пальцы.?Когда Акихико резко вошёл в него, Харуки закричал. Режущее и невыносимое жжение быстро расходилось пульсирующими волнами по всему телу, отрезвляя от спасительного сна, но только на несколько мгновений. Потом боль отступила: сработал долгожданный защитный механизм, позволивший ему отбросить собственную телесность, расслабиться и поплыть, изредка постанывая и подавая признаки жизни в виде покладистых движений в такт фрикциям. Пока разгорячённый и взмокший Акихико продолжал отчаянно вдалбливать в лежащее под собой тело все скопившиеся сожаления, блуждая глазами по пустоте, Харуки смотрел на него. Измученно и безотрывно.?Последние толчки были отрывистыми и сопровождались звонким хлюпаньем. Кончив, Акихико хрипло задышал, и теперь взгляд на жертву стал более осмысленным, постепенно освобождаясь от пелены наваждения.?— Аки…хико… что такое? — страдальчески вымолвил Харуки надрывным голосом, дрожа и цепляясь за мускулистую сильную руку, что ранее удерживала его в плену. — Прошу, хватит. Прошу не делай такое печальное лицо. Расскажи мне, что произошло. Ведь я всё для тебя сделаю!..?Напуганный и изувеченный, Харуки коснулся его щеки дрожащей ладонью и выжидал, нежно поглаживая по влажной, покрытой испариной коже. Всё, о чём он просил – довериться, и был готов помочь даже сейчас. Но услышав озвученное признание в любви, Акихико опешил. Его шокировали не только эти слова, но и надежда, которая до сих пор пробивалась сквозь раны и сверкала в умоляющем взгляде Харуки.??Почему… Почему ты говоришь мне это???— Даже если расскажу тебе – это ничего не изменит, — он решил вынести смертный приговор и не стал идти на компромиссы с совестью. После сказанного Акихико зажмурился и уткнулся лицом в оголённый живот Харуки, снова вдыхая запах его тела, оставляя чуть выше пупка оправдательный поцелуй. От ярости, управлявшей им, уже через пару мгновений не осталось и следа, а пустоту внутри потихоньку начало заполнять чувство вины. — Прости.?Ты мог использовать меня, моё время, моё гостеприимство и мои ресурсы. Но использовал мои чувства...??***?Отверженный и раздавленный Харуки выглядел ещё более уязвимым. На него было больно смотреть, и Акихико, шмыгнув носом и взъерошив волосы, молча вытащил пачку сигарет с зажигалкой и вышел на балкон покурить. А Харуки, с трудом взяв себя в руки, приподнялся, застонал от болезненных ощущений, но всё-таки встал на ватные ноги и, раскачиваясь из стороны в сторону, пополз в ванную. Заперся, дёрнув ручку пару раз для успокоения, и принялся снимать одежду сначала спокойно, потом нервно и порывисто, после скомкал и выкинул на дно бельевой корзины, затем обратился к своему отражению. Как и ожидалось, в зеркале на него смотрел кто-то совсем чужой, какой-то растрёпанный незнакомец с пунцовыми следами на руках и небольшим багровым пятном под левой ключицей.?Харуки упёрся руками в раковину и лихорадочно закачал головой, всматриваясь в раскрасневшееся лицо и глаза, утирая остатки слёз. Сбоку свисала коса, вдруг ставшая нестерпимо ненавистной. Харуки выдохнул, вспоминая, как заплетал её, пока Акихико допивал вторую банку пива. Спешно перевязав волосы, он нырнул под тёплые струи воды и вдруг сморщился: сзади по ноге поползла вниз тягучая жидкость. Харуки затрясся, зажал себе рот, кривясь и жмурясь. Желудок стянуло судорогами, из пищевода в горло поднималась жёлчь. Сдерживая позывы, он смог добраться до туалета и вцепившись пальцами в белый ободок, наконец, расслабился, подчиняясь действию рефлекса. Рвота продолжалась несколько мучительных секунд, после чего Харуки откашлялся, сплюнул остатки горечи и, стараясь не всматриваться в содержимое собственного желудка, нажал кнопку слива, затем торопливо начал полоскать рот и чистить зубы, чтобы устранить гадкий вяжущий налёт.?Тело, охваченное свинцовой усталостью, с трудом двигалось. Принимал душ Харуки, держась исключительно на силе воли, судорожно и спешно водил мочалкой по телу, пока не наступило вожделенное ощущение чистоты. Переодевшись, он вернулся в гостиную и обнаружил там сидящего на полу Акихико. С расстёгнутой ширинкой, сминавшего в беспощадных руках орудие захвата – плед, и мешкавшего в подборе слов.?Харуки старался не подавать виду, что едва способен устоять на трясущихся ногах, быстро дошёл до дивана и присел, отворачиваясь и выравнивая сбившееся дыхание. В комнате пахло сигаретами Акихико и нежеланной близостью. Снова накатила тошнота. В голове мысли лишь о самоконтроле и необходимости в кратчайшие сроки покинуть дом.?— Харуки, прости меня! — голос звучал так знакомо, терпко, виновато и заботливо, словно жестокий безумец сбежал, а обратно вернулся тот Акихико, которого Харуки полюбил, и от этого стало жутко. — Мне жаль… Мне, правда, так жаль…?Сколько неподдельной искренности, сколько участия и раскаяния. Харуки беззвучно вздохнул и пробормотал:?— Это не то, за что тебе нужно извиняться. Я же сказал, что сделаю для тебя, что угодно, прямо после того, как мы занялись сексом.??Это был не секс, Харуки…??Акихико опустил голову вниз и, слушая звуки шорохов и негромкие быстрые шаги, наблюдая исподлобья за тем, как Харуки проворно закидывал в шоппер вещи из шкафа, до сих пор пытался подобрать слова, чтобы начать разговор о содеянном.?— Как бы там ни было, можешь спать здесь сегодня.?Кадзи поражённо ахнул, потеряв дар речи.?— Я пойду к другу, вернусь утром. Бери всё, что тебе понадобится. Провожать меня не надо, — инструкции предельно чёткие, ничего лишнего.?— Харуки! — Акихико почти подорвался с места в порыве схватить его за руку, но вовремя смог остановиться. — По…?— Я отклоню предложение играть в другой группе… Поэтому утром ты должен уйти.?Безжизненный холодный и апатичный, Харуки покинул родное пристанище, которое вдруг стало напоминать тюрьму, а не место, куда хотелось вернуться. Шёл быстро, почти срываясь на бег, торопливо преодолевая ступени. Но обретя заветную свободу, вобрав в лёгкие прохладный уличный воздух, он притормозил, переходя на размеренный шаг и, наконец, заплакал под звенящий эхом в ушах контрольный выстрел: ?Даже если расскажу тебе – ничего не изменится?.?Акихико тем временем застыл, оглушённый звуком хлопнувшей двери, после чего выругался и яростно смахнул пустые банки из-под пива на пол. Всё, что они упорно строили вместе, всё, к чему неустанно стремились, своими руками он уничтожил.??Будь я проклят за то, что своей гнилью запятнал Харуки?.?Больше всего на свете Акихико не желал показывать ему эту сторону себя, но, как обычно, не устоял. Так всегда происходило, если дело касалось Харуки. Свою первую ошибку он совершил, когда увидел знакомые слегка взъерошенные медовые волосы и яркий малиновый джемпер в аудитории и решил, что подсесть будет хорошей идеей. С тех самых пор изо дня в день сплошные промахи и срывы. Ничего страшного ведь не случится, если прикоснуться к его волосам. А потом к нему. А потом писать ему нелепые вещи ночью. А потом выпивать вместе. А потом ночевать у него дома при любом удобном случае. Бережно упаковывать в каждое действие двусмысленные намёки, а после вероломно отобрать то, что Харуки так бережно и тихо взращивал в своём сердце, не навязываясь, скрывая личные переживания, недооценивая себя, всегда заботясь о благополучии других больше, чем о собственном.?Акихико запустил пальцы в волосы, взъерошив их, и, сложив руки на коленях, спрятал лицо. Вёл себя словно жертва, хотя на самом деле был преступником. Стало ещё противнее от самого себя. Снова выругался. Взглянул на часы. Каждое тиканье напоминало об уходе Харуки, после чего в памяти вновь начала всплывать драка с Угэцу.?Злобно рыкнув на свои мысли, Акихико повторно стукнул кулаком, но уже по дивану. Рука наткнулась на плед, за который Кадзи мгновенно схватился и снова притянул к себе. Остатки тепла начали рассеиваться, а влажность почти испарилась, но зарывшись лицом в плед, он ощутил запах Харуки, смешанный с его собственным. Что-то приятное с древесными и цитрусовыми нотками безвозвратно растворялось в запахе табака, пота, страха и боли.??Почему это не мог быть ты???Он зажмурился и беспомощно хныкнул, расправил плед и накрыл им голову, лицо и грудь, откидываясь спиной назад. Словно ему не хватило той преступной близости, которая произошла всего пару часов назад, словно он думал, что таким образом хоть как-то наказывал себя, вдыхая этот запах, томительно ожидая возвращения Харуки. Акихико не знал, что сказать, не знал, как себя вести, знал лишь одно: прежними их отношения уже никогда не будут. Однако внутри продолжало теплиться эгоистичное желание увидеть его, поговорить, раскаяться, вымолить снисхождение. Акихико, действительно, рассчитывал на прощение. ?Но в тот день к утру Харуки так и не пришёл.