спой для меня happy birthday (1/1)

— Харуки-сан, ты уже определился с подарком для Кадзи-сана? — Уэнояма был предельно сконцентрирован и в привычной манере напряжён. — Может, новые палочки. Хотя мы не настолько часто репетируем, его нынешние в приличном состоянии. И всё же новые никогда не помешают. У меня осталось немного накоплений с подработки, но… Рицка делал задумчивые паузы между репликами, но рассуждения вслух не прекращал, не уходя от сути дела дальше, чем на две-три мысли. — Я думал, мы сходим в барбекю! И почему он так внезапно написал, что не сможет на этой неделе? В последнее время только и слышу от него про новые подработки. Но с собой меня он брать отказался. Вот и пусть ходит со старыми палочками!Вредный Рицка с врождённой суровостью взгляда и холодностью голоса казался милым и слегка беспомощным. — Харуки-сан, как насчёт общего подарка? Обессилевший и бледный Харуки уже несколько минут молча таращился в пустоту, словно призрак, совершенно не реагируя на собеседника, но добросовестно улавливая каждое слово. Потому что важнее подарка на двадцатилетие Акихико мог быть только сам Акихико. В последнее время виновник торжества, действительно, уклонялся от совместных походов в кафе, на репетициях был немногословен и витал в облаках, в игру вкладывался со старанием, но не перетруждался. А ещё его подработки… Не сказать, что Харуки испытывал волнение по этому поводу, так как толком не знал ни о материальном положении товарища по группе, ни про его семью. Акихико вообще являлся человеком крайне закрытым, и порой это невыносимо удручало. Но кое-что Харуки всё-таки знал наверняка: Кадзи прогуливал учёбу. И некоторые недоброжелатели не стеснялись распускать нелицеприятные сплетни, дошедшие в конечном счёте до руководителя университетского оркестра, где Акихико играл на скрипке. Ну как играл… в редкие встречи на кампусе во время перерыва Кадзи беспечно держал в руках потёртый и местами облезший кожаный чехол, с инструментом, лежащим внутри, обращался бережно, но с едва ощутимой неволей. Харуки казалось, что игра на скрипке по какой-то причине делает Акихико несчастным, но стоило лишь на пару мгновений углубиться в рассуждения, как Накаяма возвращался с небес на землю, упрекая себя в самонадеянности. Однако факт оставался фактом: Харуки думал об Акихико больше, чем слишком много. — Харуки-сан? — Уэнояма склонил голову набок, ожидая ответа уже, как ему казалось, целую вечность. — А… эм-м… — Харуки смущённо спрятал взгляд за волнистыми прилично отросшими локонами и потёр шею, собираясь с ответом. — Прости, Уэччи… Я уже купил ему подарок. Рицка вскинул брови и с протяжным ?ха? подскочил с места.— А ты времени зря не терял, семпай.Обиделся. Нет, ну, точно обиделся. — Барабанные палочки – отличная идея! — Харуки даже не знал, кого он пытался утешить сильнее: себя или Уэнояму. — Но если у тебя сложности, то могу поделиться сертификатом в автосервис. Рицка резко обернулся, мгновенно выскальзывая из позы человека с пострадавшей гордыней, превращаясь в нечто среднее между очень заинтересованным человеком и щеночком. В его глазах горело множество вопросов. — Ну, знаешь, его мотоциклу может понадобиться техобслуживание и всё такое…Вопрошающий огонёк не затухал.— Ну, это длинная история… Знакомый знакомого моего друга открыл свой автосервис, и…— Не продолжай, пожалуйста! —перебил Уэнояма, подняв правую ладонь вверх и опустив голову. — Как и ожидалось от Харуки-сана.— Я буду считать это комплиментом, — усмехнулся Накаяма. — Тогда завтра я принесу сертификат?— Не нужно! — воскликнул Уэнояма, сжав кулак. С нахмуренными бровями и чуть надутой губой он напоминал героя сёнена, который готовится к своей главнейшей задаче – превозмогать все тяготы жизни. — Моих накоплений должно хватить! На что-то… — Уэччи, подарок не обязательно должен быть дорогим. Главное, что ты думаешь о человеке и стараешься ради него. — Тогда я подарю ему рисунок барабанных палочек. Харуки в голос засмеялся. — Творческий подход.***Вечерняя репетиция прошла, на удивление, энергично. Акихико с довольным видом вкладывался в игру, обычно сонливый и ворчливый Рицка бодро перебирал струны гитары с самую малость надменным видом. Харуки радостно поддерживал их рвение своей бас-гитарой, не в силах унять приступ эйфории от происходящего, смешанный с неумолимым волнением от грядущего момента. Когда началась импровизированная торжественная часть, Харуки едва ли слышал голоса своих товарищей. В памяти неожиданно всплыли моменты прошлой ночи, где он в шутку (или нет) перед сном пытался продумать речь, которой сопроводит вручение подарка, ведь в его обязанности, как старшего и как лидера, входили возвышенные, заряженные мотивацией речи. Харуки смотрел на улыбающегося Акихико и покрасневшего от ярости и подростковой застенчивости Уэнояму. В миг, когда студия заполнилась громким искренним хохотом Кадзи, Харуки вдруг почувствовал необыкновенный прилив нежности в животе и умиротворённо вздохнул. — С днём рождения, Акихико.Именинник обернулся и взглянул на Харуки до неприличия ласково и мягко, затем перевёл внимание на огромный свёрток и, взвесив его в руках, озадаченно присвистнул.— Можно открыть? — спросил Кадзи наигранным восторженным голоском пятилетки. Харуки утвердительно фыркнул, про себя умиляясь. Он стремительно потянул за ленту, ослабляя её хватку, затем почти безжалостно принялся разрывать мощными руками пергаментную обёртку, обнажая долгожданный подарок. От увиденного Акихико вздрогнул и резко замолк.— Футляр для... скрипки? — удивлённо подметил Рицка, для которого данный выбор тоже стал сюрпризом. — Красивый!Ещё бы, подумалось Харуки. Ведь чтобы урвать этот совершенно новенький фирменный футляр ручной работы, ему пришлось, если не продать душу дьяволу, то, как минимум, изрядно поторговаться. ***С Бенни ему довелось познакомиться год назад, и подобные встречи обычно делят жизнь на до и после. Харуки же отделался лёгким испугом. Бенедикта или Бенни предстала перед ним в блестящем чёрном платье на тоненьких бретельках, с леопардовой накидкой на костлявом левом плече, длинной перчаткой на правой руке и высоченных каблуках, с вуалью на глазах, красной помадой на губах и дерзким взглядом. Взмахнув своим сигаретным мундштуком, она пламенно поприветствовала посетителя её музыкального магазина и призывала выбирать, чего душе угодно, даже пообещала сделать скидку ?такому роскошному красавчику?. Это даже смущением нельзя было назвать. Хотелось развернуться и бежать, куда подальше, настолько пристальным и назойливым было внимание хозяйки. Но к счастью, на глаза попался крутой чехол для любимой бас-гитары – цветастый, в меру экстравагантный, с доминирующим фиолетовым цветом. — Малыш, твой вкус бесподобен! — не стесняясь в выражениях, прощебетала она тогда, быстро пробивая товар. — С обещанной скидкой с тебя восемь с половиной тысяч иен, милый. И это скидка, подумал Харуки с выражением лица ?я хочу этот чехол, возьмите все мои деньги?. — Спасибо за покупку! Приходите к нам ещё! — пропела Бенни.— Спасибо! Простите, но почему Бенедикта? — спросил Харуки, и тут же успел почувствовать вину за бестактность. — Ах, милый, не всё сразу, в даме должна быть толика загадки. Приходи в следующий раз, и, может быть, я тебе раскрою маленькую тайну. Харуки чуть не подавился от неожиданности, извинился ещё раз, поблагодарил чудную дамочку и поспешил уйти. Как оказалось, тайна была отнюдь не маленькая: Бенедикту на самом деле звали Синохара Коичи, двадцатишестилетний безобидный, тотально эксцентричный и общительный кроссдрессер1 с вагоном проблем и травм, но жаждой жить на широкую ногу. И в одном он не соврал: магазин принадлежал ему. По его же словам, это подарок от одного до неприличия состоятельного любовника. Узнав, что Харуки работает бариста в ?непыльном местечке?, Бенни напросился на чашечку кофе. Посетителей он, как ни странно, не распугал, пришёл без макияжа, в узких джинсах и яркой рубашке, с кольцами и маленькой сумочкой. Засиделся до позднего вечера, болтая без умолку, рассказывая о себе, плача, смеясь и молясь на кофе, которое приготовил Харуки. Даже на свидание звал, получив в ответ робкое ?у меня уже есть любимый человек?, понимающе кивнул, поблагодарил с улыбкой и подарил воздушный флиртующий поцелуй. А напоследок сказал, что Бенедикта – его игра и прихоть, что он – такой, какой есть, и мечтает найти того, кто принял бы его целиком без остатка. Странное знакомство оказалось необычайно полезным. Час Бенни настал ровно за месяц до двадцать первого октября. — Харусик выбирает подарок своему парню, как мило! — Он не мой парень! — заливаясь краской, воскликнул Харуки.— И это, милый, к сожалению, совсем не повод для гордости… Накаяма обречённо вздохнул, отворачиваясь к стеллажам. Ситуация, пусть и комичная, отозвалась неприятным покалыванием в сердце. Ведь безответной любви никогда не будет достаточно. — Помогу, чем смогу, если покажешь его фотку! — Бенни с энтузиазмом подмигнул, а когда поднёс телефон Харуки ближе, едва ли смог устоять на ногах. — Он горяч и хорош настолько, что я позволил бы ему делать с собой абсолютно всё, забраться в меня так глубоко, что…— Скрипка! Мне нужен футляр для скрипки! — Харуки не привык кричать, но таки закричал на всё Токио. — Этот бесподобный ходячий секс ещё и скрипач? Я же не усну сегодня! — Бенни страдальчески захныкал, сослался на вспыхнувшую мигрень и скрылся за сплетёнными из бусин шторами. Акихико рассказывал, что с детства играл на скрипке, даже вскользь упоминал, что его отец скрипач, обещал подробностей, но так и не выдал. Говоря о драгоценном инструменте, он становился особенно задумчивым, хмурым и недосягаемым. Сначала Харуки даже испугался собственной идеи прикоснуться к запретной теме, вытащить её на поверхность и вынудить Акихико раскрыться. Слишком много давления. Слишком жестоко. Слишком неправильно. — Хочу поддержать его и дать понять, что мне можно доверять, — вслух пробормотал Накаяма, обернувшись к страдающему Бенни. — Дорогуша, ты должен хотеть уединиться с ним в укромном месте! А ты словно пытаешься стать ему лучшей подружкой. Помяни моё слово, присядет тебе на шею, и будет плакаться, как неудачно потрахался с очередным ничтожеством!По мере продвижения разговора Харуки всё сильнее краснел.— Знавал я таких, как твой альфа-самец. И таких простачков, как ты – тоже. Ни в коем случае не строй из себя родственника. — Родств… ох! И что же мне делать?! — от возмущения ни осталось и следа, Харуки вдруг усмехнулся своему вопросу, а Бенни не заставил ждать с ответом. — Ты должен показать ему, что ты тут не в семью играть пришёл. Ты же понимаешь, к чему всё идёт да?— Ну, я…— Ты наивен, словно девственник! Член, Харуки, тебе нужен его член, а не его проблемы!Вспыхнув, Накаяма застонал и закрыл лицо руками, гневно выплёвывая слова, сквозь пальцы:— Мне. Нужен. Футляр. Для скрипки.— Ах, да! Точно! Есть у меня один вариантик, обалдеешь! Когда-нибудь участвовал в онлайн-аукционах?Харуки вопросительно изогнул бровь. ***— Помимо добродетели музыка несёт в себе магию общения. Музыка способна миновать забвение и стать частью вечности. Без исполнителя не будет музыки, в привычном нам смысле. А без любви, труда, желания и капельки таланта не будет исполнителя. Ты связал свою жизнь с музыкой во всех смыслах. Ты усерден и талантлив в игре на барабанах в нашей группе. И хотя мы слышали твою игру на скрипке всего один раз, я точно знаю, что ты любишь этот инструмент. И отдаешься ему с упорством. Поэтому пусть он будет в безопасности. Задушевная и высокопарная речь завершилась. И воцарившаяся тишина зажгла на щеках Харуки румянец неловкости. Если у Рицки в глазах блестели звёздочки, то выражение лица Акихико было бесцветным и нечитаемым, но вскоре он шумно вздохнул и, выдержав паузу, выдал:— Говоришь, как старикан какой-то.Харуки казалось, что его выкинули за борт корабля жизни и отправили прямиком на дно небезызвестной Мариинской впадины. ?Кто-нибудь, пожалуйста, удалите меня уже?.— Ну, всё, отдавай обратно! Я размещу объявления повсюду и завтра же его продам! Акихико снова прыснул, а Харуки настойчиво пытался вернуть футляр, тянулся и прыгал вокруг.— Харуки. Накаяма притормозил и сердито взглянул на товарища по команде, и Акихико, воспользовавшись моментом, взъерошил ему волосы. — Спасибо! Я счастлив. ?Коварный негодяй!.. Такой милый, что прямо сейчас умру?.По пути на станцию троица весело разговаривала, в шутку препиралась и обсуждала будущую репетицию. Затем Рицка вежливо попрощался со старшими, кое-как влез в поезд и отправился домой. Акихико и Харуки взглядом проводили стремительно сменяющие друг друга вагоны.— А ты… — одновременно начали они и скованно засмеялись. — Ты – первый, — благородно уступил Кадзи.— Я… я просто… Р-рицка… он сказал, что ты много работаешь в последнее время. Акихико кивнул с усмешкой.— Волнуешься за меня?Харуки замолчал. — Ты… в порядке?..Они оба замерли и затихли, слушая гул проезжающих составов. Акихико поджал губы и спешно улыбнулся. — Конечно, в порядке! Я переполнен магией музыки! — дурацкий голосок и восторженная гримаса, словно щит и меч были выставлены против Харуки, а серьёзность нивелирована в шутку. — Бесполезно! С таким страшным лицом не быть тебе милым!— подыграл Накаяма и чуть нахмурился. — Теперь твоя очередь. Акихико будто рассчитывал уйти от разговора, но не смог и судорожно пытался придумать очередную глупость. — Мне… мне давно не дарили такие крутые подарки, — буркнул Кадзи, почёсывая порозовевшую щеку. — Я… ты… т-ты и Рицка очень добры ко мне. — Что ещё за диалог из манги?! — Харуки едва сдерживал чувство полнейшей растроганности моментом. — Спасибо, — Акихико улыбнулся и махнул рукой на прощание. — Кажется, вы заслужили поесть барбекю за мой счёт!— Закажу дорогущий стейк и напиток, понял?! — засмеялся Харуки и тоже помахал, направляясь ко входу в вагон. ?Кажется, я снова проиграл?.***Сегодня Харуки в очередной раз удивил. Акихико чуть не лишился самообладания прямо посреди студии: набухшие артерии сдавили мозг, ведомое адреналином сердце зачастило, ладони вспотели и налились свинцом. Харуки с трепетом говорил о важности и безграничности музыки, говорил о скрипке так, словно знал абсолютно каждую деталь из жизни Кадзи, словно он по-настоящему знал!Правда в том, что Акихико не отрекался от скрипки. Ему казалось, что скрипка сама отвергла его, ведь посредственности не место на сцене, тем более не рядом с подлинными гениями. Хотелось, чтобы тяжесть ушла, а ей на смену пришла вселенская ясность. А ещё закурить. Напиться. И забыться. Только бы заглушить тот факт, что Харуки подарил ему футляр для скрипки, и что это выглядело, как благословение на чёртово ?долго и счастливо? вместе с другим человеком. С Угэцу.В доме, куда не проникал свет, было тихо. Акихико медленно спускался по ступеням, прижимая подарки и остановился, заметив возлюбленного. В сумрачном свете лампы на кровати лежал Угэцу и что-то рассматривал в телефоне, судя по виду, от изнуряющей скуки. — Я вернулся, — пробурчал Акихико осевшим голосом. Угэцу тем временем отбросил телефон, присмотрелся и, ухмыльнувшись, поднялся. — Добро пожаловать, — по-английски прощебетал он, поправляя полотенце на своих бёдрах.— Гляди, сколько у меня крутых подарков, — не сводя глаз с Угэцу, продемонстрировал Акихико. Их сплетение взглядами длилось не больше секунды. А после Угэцу подошёл вплотную и с силой выбил футляр и свёрток с палочками из рук Акихико, затем слегка откинул голову назад, надменно улыбаясь, и плавно стянул полотенце, кидая его в ту же сторону, что и подарки. И они схлестнулись, теперь уже телами, целовались до беспамятства, утопая в первобытном вожделении. Акихико напряжённо стонал, чувствуя на себе до умопомрачения знакомые касания тонких пальцев и горячих губ, спускавшихся всё ниже и ниже. Сегодня он хотя бы смог найти в себе силы признать, что между ними больше не осталось любви. Только страсть. Да. Угэцу – его первая совершенная важнейшая волнительная мучительная незыблемая вечная страсть. Сколько бы им не приходилось тонуть в ненависти, боли, отчаянии и злобе, Акихико не знал, где взять духу, чтобы разорвать это колесо сансары. Всё, что ему оставалось – преодолевать, бороться, терпеть, подстраиваться, игнорировать и прощать. Но с каждым днём рвение всё слабело.— Скажи, что любишь меня, — попросил Акихико.И Угэцу сказал.