Ты уверена в своих действиях? (1/1)

Ну и пускай она думает, что у меня биполярка; только не смотрит с благодарностью и непонятной мне нежностью сквозь такую высветленную голубизну глаз. Первое, и самое важное, что я подметила — она красивая. Билли Айлиш пиздецки привлекательная. И эта ее неуверенность, с которой она стояла на лестнице, ?оттряхивая? пострадавшую ногу, и попытка придать взгляду непрошибаемость и безразличие, которая каждый раз проваливалась, стоило мне наигранно пройтись по нереально красивым ногам, прятавшимся за шортами-парусами, давали баллов в копилку ее внутренней красоты, но, каждый раз вспоминая о пунктах договора (каждый из которых как мозоль на пятке), я вновь проходилась по ногам, влажным пухлым губам и свисающей мокрой ярко-зеленой прядке, которая была сейчас ну оооочень кстати, только чтобы смутить и посмеяться про себя ее маленьким пунцовым пятнам, что выступали на чуть виднеющихся щечках. И да, я опять засмотрелась. Да, я люблю красивых людей. И насрать, что Билли несовершеннолетняя — за похотливый взгляд ещё никого в тюрьму не сажали. Значит, пускай мне это будет грех в уже доверху заполненную карму, но я буду и дальше пожирать Айлиш глазами, потому что, да блять!, она пиздец сексуальная. Стоит из себя такая вся суперзвезда, а на самом деле нихуя ведь не понимает, что своими мокрыми волосами, налипшими на худую шейку, губами, раз через раз которые она закусывал рефлекторно, и смешно шевелящимся носиком она соблазняет меня и двигает по черному пути насилия, потому что (и, может быть, все дело в недатрахе или же только все из-за него), не смотря на милую маму и злыдню брата, я хотела прижаться к ней и хотя бы поцеловать. Хотя не думаю, что это ?хотя бы? продлится долго, потому что после поцелуев обычно в ход идёт язык. Нереально красивая! Я убивала двух зайцев одновременно (от этой мысли как карамелькой по сердцу), потому что могла бессовестно проигрывать в голове, как кусаю ее губы и сминаю грудь (хули она скрывает ее под балахонами? Может у бедняги нулевой размер?), и в тоже время заставлять ее заливаться краской и принуждать мозг лишний раз искать подвох в моем поведении, хотя единственным подвохом здесь был договор (это ж, блять, очевидно). Ссаный договор, из-за которого мне и хотелось надрать Айлиш зад больше, чем из-за желания насладиться молодым стройным телом. Уже вечером, слушая ее, как у котенка, сопение, я проштудировала множество статей по поводу синдрома Туретта и, зная на 10% больше информации, чем раньше, спокойно зарылась в подушку, сделав пометку, что на лестнице теперь стоит ее слегка придерживать за локоть, чтобы она больше летягой не проскакивала коленями несколько пролетов вниз. Сейчас я могла отыгрываться на ней, как раньше отыгрывалась на младшем брате или подруге, если они слишком сильно меня бесили (только бы не заплакать!), потому что чересчур неуверенно выглядели ее глаза, когда показывали дом; совершенно не так, как 13 на концерте, когда она держала меня на своих руках и пыталась привести в чувство. Тогда ее взгляд был смелым и решительным, поэтому, вставая вчера на тропу войны под двумя бутылками шампанского, я ещё долго раздумывала над тем, стоит ли брать в соперники таких серьезных людей. И определенно стоило, потому что, на самом-то деле, в ней невинности ребенка больше, чем в каком-либо другом ребенке дошкольного возраста. Боится меня? Зависит от моего поведения. Когда почти в притирку я встала за ее спиной и словила либидо от одних исходящих от нее запахов (из-за запахов... ИЗ-ЗА ЗАПАХОВ, БИЛЛИ, МАТЬ ТВОЮ, АЙЛИШ, ЧТО ТВОРИШЬ?!), то уловила бегущую строку в божественных глазах: ?Я сейчас буду или плакать или кусаться. Отойди от меня! Не трогай!? Да, она боялась, и в эту минуту я чувствовала такую власть, какую чувствуешь, когда приказываешь младшим членам семьи делать всю твою работу за тебя под предлогом конфетки или журнала из ближайшего киоска. Но я, как всегда, облажалась. И не потому что мне потом пришлось сменить тактику общения, ещё больше ее напугав, а потому что опять причинила боль, хотя совсем этого не хотела. Хоть и пыталась себя оправдать тем, что это небо ее наказывает за меня за четвертый пункт, но, видя ее ногу в неестественном положении, а губы сжатыми от боли, в голове сразу: ?Помоги ей!?Ее ноги накаченные. Хотя издали не скажешь. Но впрочем неудивительно — я видела в действии ее на концерте, когда она, прокручиваясь вокруг себя миллиарды раз, занося ногу чуть ли не за голову, бегая от края до глубины сцены, заводила народ движениями и, задыхаясь, продолжала петь. Она сильная духом и со всеми проблемами, включая проблемы со здоровьем, пытается справляться сама. Это видно по тому, с какой лёгкостью Финн и Мэгги отстали от нее после полета с лестницы-видимо это было не впервой. Ее кожа очень нежная. И безумно холодная. Когда я почувствовала, что судорога отпустила мышцы, то краем глаза заметила, как Билли облегчённо улыбнулась и на миг прикрыла веки. Красивая. Беззаботная. Самостоятельная. Оттого какая-то одинокая. Нереальная нежность проснулась у меня в душе. ?Такая милашка?, — подумала я, замедляя ход рук на ее ноге, но, стоило Билли раскрыть глаза, как невинные мысли испарились. От греха подальше ошпаренной встала с дивана и под предлогом льда для ее ноги убежала на кухню. Надеюсь, очень надеюсь!, что она не заметила паники в моих движениях (хотя я старалась придать взгляду и голосу холодности). А эта дурацкая фотография! Вернее, нет. Фотография хорошая, а ностальгия и воспоминания штука плохая. Я ведь чуть не заплакала перед Билли, но, видя ее руки, что решались меня обнять, сразу же попросила показать мне второй этаж и, пока Айлиш рассказывала о местонахождении спален, незаметно вытирала выступившую влагу. — Финнеас уже как полгода с нами не живёт. Иногда только приезжает ночевать, а так все время живёт у Клаудии. Поэтому его комната свободна, и, вроде как, он даже сегодня последние несколько вещей забрал. Поэтому...Щелк! Под быстрый джаз в голове забегали мысли. ?А зачем нам комната Финнеаса, зайка??, — последнее, что промелькнуло, перед тем, как я обернулась к ней и одарила О'Коннелл недобрым взглядом. Я видела, как по ее телу побежали мурашки и на секунду она пыталась уловить все, что происходит вокруг сейчас, потому что моя перемена настроения (а это пиздец как быстро и неожиданно!) ее заставила испугаться и слегка поджать шею в плечи. Я подала ей договор, но, только назвав цифру пункта, по ее глазам поняла, что скомканная в заднем кармане шорт бумага сейчас вовсе и не нужна — Айлиш знает, о чём идёт речь. — И что ты предлагаешь? Мои действия сказали все за себя. Бесстыдно раскинув руки на аккуратно заправленной кровати, я с игривым блеском в глазах, чуть закусив нижнюю губу, сказала: — Я буду спать здесь. Или ты против? Да, я переборщила с действиями, но меня до безумия заводил ее исступленный взгляд и открывающийся и закрывающийся превосходный ротик, которым она пыталась то ли возразить, то ли согласиться. Она неловко пятерней прошлась по все ещё мокрым волосам и выдавила просто.— Нет. Как здорово развиваются события! Я перевернулась на бок, положив свою голову на лежащий локоть, и из-под темных бровей посмотрела на нее. — Теперь мы точно подружимся. У тебя милая комната. И кровать мягкая. А ещё большая. — Ага. Приятных сновидений, - без злости сказала Айлиш и направилась собирать какие-то вещи. — А ты куда? — Ну, здесь только одна кровать. На которой теперь будешь спать ты. А я у Финна перекантуюсь. Не впервой. — Так, а в чем смысл четвертого пункта? Я думала, моя обязанность всегда быть рядом с тобой. Вдруг тебе ночью плохо станет или ещё что-то типа того. — У меня только судорога и Туретта. А так всё нормально. — И все же. — Думаю, я переночую у Финна. — Тогда я с тобой. Помню, такой игрой в ?липучку? довела до белого каления Аню в восьмом классе — она меня чуть не побила и неделю после этого со мной не разговаривала. Собственно, сейчас та же реакция. Билли, бедняжка, Айлиш мялась у двери, успев уже прихватить наушники и зарядное устройство, чтобы скорее свалить в комнату брата, но я, вскочив бодро на ноги, прикинулась дурочкой, которая беспрекословно выполняет все пункты своего трудового договора, готовая идти по пятам за ней. Я видела, что эта игра изрядно ее бесит. Она ещё минут пять пыталась переубедить, что ночью с ней ничего не случится и помощь ей не понадобится, поэтому мы с ней можем спать в разных комнатах, но я контраргументами заставила все же согласится спать в одной. — Ну... ладно. Кровать у меня и вправду большая, поэтому поспим в разных углах. Не против, если я лягу ближе к окну? Моя комната находится в солнечной стороне дома, поэтому даже ночью бывает жарко. — Ну... хорошо. Так, какая просьба у тебя ко мне была? Опять искусно заломила брови. — Ты писала в смс. — А, да... собственно, никакой просьбы и нет. Только одна — чтобы ты приехала вовремя. И Билли просто пожала плечами. Не знаю почему, но меня взбесило ее это поведение. Наверное потому, что она легко относилась к тому, что сама написала в договоре. И правда — не ей носиться за звездой-малолеткой, выполняя все приказания. Конечно, ей не впервой подминать под себя человека под предлогом работы, а потом даже не здороваться с ним в одной гримерке или в коридоре концертного зала перед самым выходом на сцену. Блять! Такой простой взгляд и слабая улыбка. ?Как же ты меня бесишь!? — подумала я, ибо нет разницы, какой стервой или паинькой я буду, все равно все решает Айлиш, потому что такие, как она, лидеры, а такие, как я, слуги. И мой срок — 8 месяцев. Время пошло. Я легла вновь на кровать и продолжала неотрывно следить за Билли. Она положила зарядку и наушники и чувствовала себя до того здесь неуютно, что стала постукивать пальцем по стеклу аквариума. — Надеюсь, ты не боишься пауков. — К чему это? — Так всё-таки боишься? Или нет? — Единственный мой страх — это насекомые. Я ненавижу их. Мелкие, ползают везде и гадко выглядят. Даже бабочек не люблю. А пауков... боюсь. До ужаса. Билли засмеялась и повернулась ко мне. Ох уж эти глаза... таких более не существует на свете! Почему в них можно захлебнуться? И почему только они меня не раздражают? — Тогда тебе и впрямь придется жить в комнате Финна. Ну или нам, раз ты так настаиваешь, чтобы мы по условию договора были рядом. — Так, в чем проблема? — Хочешь познакомиться с моим маленьким другом? И Билли, как ребенок, стала теребить подол длиннющей футболки, ехидно улыбаясь. — Ну... ок. Ты наверное спрашивала про пауков, потому что в этом стеклянном контейнере у тебя живёт один из них, да? Через миг я уже корила себя за беспечность. Потому что Айлиш (сука ебаная Айлиш!!!), прикрыв ладошкой что-то, поднесла его прямо к моему лицу и... открыла. — Блять! Твою мать! БИЛЛИ АЙЛИШ!!! И я просто стала орать, резко встав с кровати с противоположной от Билли стороны. Потому что черная мохнатая хуйня медленно перебирала лапами на маленькой руке его хозяйки, а она мило улыбалась и все продолжала смотреть на меня. — Не смотри на меня! Лучше это чудовище убери! Сука! Блять!! Фу! Убери! — Смотри, не вывались в окно сзади. Да ладно тебе. Он же такой милый. Я тебя уверяю, что он не причинит вреда. Не бойся, дай руку. — Я не буду давать руку! Я арахнофоб. Я ненавижу этих существ! Если ты приблизишься сейчас с этим, то я просто выброшу его в окно. Я тебе серьезно говорю! Билли! Она медленно приближалась ко мне, и эта игра ее забавляла. Я была зажата в угол комнаты, и на меня глядели только ее искрящиеся озорством глаза и мохнатый клубок гадости, который перебирал лапками и моими нервами. — Айлиш! Прошу! Убери его. — Доверься мне, пожалуйста. Он ничего не сделает. — Айлиш, пожалуйста, — и я просто стала хныкать. Меня стало колотить, потому что, да!, я до ужаса боюсь этих существ. — Прошу. — Боже, Венер, тебя всю колотит. Прости, я больше так я буду. Я его уберу, ладно? Только не бойся! Я не думала, что ты боишься их до побеления. И Айлиш осторожно убрала в аквариум паука, после закрыв его крышкой. И вновь оказалась рядом со мной. В ее глазах читалось беспокойство и искренняя жалость. Забота. — Прости меня, пожалуйста. Я правда не думала, что ты будешь так реагировать. — Не трогай меня! У тебя он в руках был. Билли вытерла сухие и чистые ладони о футболку и вновь раскрыла объятья. — А теперь? — Нет. Я просила тебя изначально так не делать, а ты с этой хуйней пошла на меня! — Это не хуйня, а паук. Живое существо. Такое же, как и мы. — Блять! Ты ебнутая, Айлиш. — Ах, ну да. В договоре ведь не прописано, как можно меня называть. — Потому что ты ебнутая. Объективно! Блять! Как это можно держать дома? Пиздец! — Прекрати так называть меня. — На правду не обижаются! Но в ее глазах вперемешку с нежным желанием меня успокоить и искренним прощением мелькала обида. Маленькой такой каплей в ее огромном море. ?Серьезно?! Я тут на твою кровать улеглась ?звёздочкой?, перед твоей мамой и братом с тобой заигрывала, а ты отреагировала только на ебнутую?!?— Ладно. Айлиш подняла руки, как бы отмахиваясь от всего, и просто пошла к выходу. На заднем дворе послышалась резина подъехавшей машины — скорее всего отца Билли, — и она собиралась вниз. — Ты обиделась на меня что ли? Задела нежные струнки души? Наша Билли оказывается очень ранимая. ?Заткнись, заткнись, заткнись!!!?Айлиш резко повернулась. Волосы зелёным веером мелькнули в моих глазах перед тем, как я узрела настоящий, неистовый, страшный шторм в ее взгляде. Я опешила. Вот та Билли, что прошла мимо меня на сцену 13 числа, вот та Айлиш, которая пыталась меня откачать, вот теперь та О'Коннелл, которая пускает заряд электричества по телу. Потому что я ее достала. Потому что задела. Потому что потопталась на ее светлых порывах со мной познакомиться. Потому что забылась, кто здесь лидер, а кто паж. — Нет. Совсем не задела. Просто не понимаю, какое право имеешь так поступать со мной, называть меня так. Я хотела по-хорошему, хотела на восемь месяцев забыть, что есть одиночество и просто проводить с удовольствием время, хотела, чтобы этот договор не был преградой в нашем общении, но ты, видимо, педантичная в этом плане, поскольку так и рвешься выполнять абсолютно все пункты, расписанные на этой ссаной бумаге. Окей. Договор есть договор: комната моя, соответственно будем ночевать здесь; завтра я скажу твой распорядок дня и мой, чтобы ты скорректировала свои обычные ежедневные планы под меня; в поездках в самоволку будешь уходить строго тогда, когда я тебе разрешу. И... да, точно. Тру?сы в моей команде не нужны. Так что...И Айлиш открыла крышку аквариума, совсем не мило в оскале приподняв уголки губ. Я тяжело сглотнула, но во взгляде не дала мелькнуть страху. Потому что я влияю на нее, и терять свой статус в ее глазах не намеревалась. Сейчас не время показывать, что я ей позволю подгонять себя под ее приказные рамки. ?Даже не смей завладеть Билли тобою!?Я медленно подошла к ней, гордо подняв голову. Лишние девять сантиметров роста психологически прибавляли мне статуса, но на деле ладошки вспотели, а сердце заколотилось чаще. — Для чего это тебе? Хочешь самоутвердиться? — Нет. Хочу показать тебе твое место в этом договоре. Чтобы более не перегибала. Плюс ко всему, ты обязана познакомиться со всеми членами моей семьи. Даже с такими, как он. Я посмотрела в аквариум, где между прутьями и листвой зарылся тарантул, и вновь подняла глаза на Айлиш. — Нет. — Это моя просьба. А по договору ты должна выполнять все мои просьбы. Взгляд Билли был настойчивым. Я тонула в ее разбушевавшемся океане и никто мне не собирался помогать; потому что я удачно просрала момент, когда проплывала спасательная лодка. — Пожалуйста. — Обязана. Выполнять. Все. Мои. Просьбы, членораздельно проговорила Айлиш, как для умственно отсталого. Для верности выловила паука из его убежища и стала подносить к моим рукам. — Раскрой ладони. Ты обязана. Потому что этого хочу я. Потому что ты работаешь на меня. Голос словно сталь. Холодная. Безжалостная. Я соединила ладошки и, смотря на Билли, которая одновременно с тем, что аккуратно размещала на моих пальцах лохматое чудовище, от которого меня просто стало нереально колотить, также смотрела на меня, просто стала терпеть. Унижение? Да. Заслужила?..да. Потому что не стоило разбрасываться добротой, которую посылал человек, стоящий напротив. Потому что не стоило распускать язык и давать себе самовольничать. Просто не стоило. Я думала, что моя экзекуция продлится минуту. Тарантул не шевелился, также как и его хозяйка и я, но стоит появиться хоть одному малейшему движению, то эти мохнатые лапки понесут пузатое тело куда-то вверх под рукав моего пиджака. Глазами я просила прощения у Айлиш и обещала, что больше так делать не буду. Не буду говорить лишнего, буду паинькой и просто пушистой заинькой, только лишь бы она забрала это дерьмо с моей ладони. Честно говоря, даже мое раздражение по поводу четвертого пункта исчезло — я хотела лишь, чтобы Айлиш сняла своего ?милого? питомца с меня. — Хорошо. Я поняла, где мое место. Я больше не буду себя вести так, как вела, переступив порог твоего дома. Только сними его, пожалуйста, с меня. Сама удивлялась своему спокойствию в голосе. Он даже был мягким. Чересчур мягким для данной ситуации. — Вот и отлично. Ведь можешь, когда захочешь: и вести себя нормально и пауков не бояться. Даже радость в голосе появилась, — открыто стала издеваться надо мной Билли. Я же просто молчала. Мне нечего было сказать. Только то, что передо мной стоит не просто девочка-малолетка, суперзвезда с завышенным эгом, а человек, который умеет поставить на колени или вытрахать все нутро через страхи и болевые точки. Я ошиблась насчёт нее, и теперь мне приходится расплачиваться за это. — Билли, Венера, мы пришли! Я решила все-таки приготовить пасту. Мне кажется, что Финн с Клаудией ещё вечером заедут. — Да, мам, иду. Сейчас помогу с пакетами. И Айлиш направилась к выходу. Я только открыла рот, чтобы напомнить о пауке, как девушка сама меня опередила. — И, если вдруг ты наобщалась с моим милым другом, то, будь добра, посади его назад в аквариум и закрой плотно его крышкой. А вы прям одно целое, — засмеялась Билли и прикрыла дверь. — А где Венера? — Послышался тихий голос в коридоре Патрика. — Она вещи разбирает. Как с ними разберётся, то спустится. ?Сука, Айлиш, я ненавижу тебя!? Сразу же предыдущие мысли о прощении и примирении ушли. Теперь Билли не соперник; теперь Билли мой враг. И пока я не вытряхну из нее всю спесь, пока не выпью все соки, не успокоюсь. Я пыталась не шевелиться, но тело затекло, а пауку было насрать, что человек, который его держит, уже покрылся с ног до головы мурашками и ночи напролет не сможет из-за него спать. Его мохнатые лапки поднимались и опускались, а мои комочки нервов лопались и лопались. ?Ты сможешь! Это паук. Просто паук. Тупое существо. Просто медленно посади его в аквариум, закрой крышку и все-дело сделано! Ну давай же!!!?Медленно, не дыша, опустила это существо на ветку, и тарантул, не долго думая, побежал по ней вниз к листве. Быстро закрыла крышку, пока по всему телу табуном из маленьких молний не промчались мурашки. Все чесалось и зудело, а рот раскрылся в немом крике. К слову, меня били конвульсии, а я пыталась дышать, потому что, ой!, сердце кажется остановилось. Выйдя из оцепенения, пошла в ванную смывать дух этого мерзостного животного, одновременно в зеркале наблюдая за тем, как красные пятна поплыли на шее, потому что до этого я расчесала ее длинными ногтями. ?Ну Айлиш, ну... блять, не на того напала! Сука! И будет тебе договор, и выполнение всех твоих просьб. Тебя если и трахать, то жёстко!? Спустилась на кухню, где Билли спокойно выкладывала на столе несколько упаковок печенья и зефира. В ее поднятом на меня взгляде более я не уловила жёсткости и холодности; вновь ясное небо без признаков надвигающихся облаков. Впрочем, она указала мне мое место и, убедившись (конечно же заботой в глазах и волнением) по царапинам на шее, что урок я уяснила и более так делать не буду, подошла и накрыла ледяной ладонью горящие полосы. — Прости, но я поступила не просто так, — грустно заключила Айлиш, все ещё держа на пульсе свою руку. — Да, я поняла. Какие будут твои следующие указания? И я, обойдя ее, подошла к столу. — О, Венер, разобралась тут в доме? Он небольшой, поэтому не думаю... боже, что это такое? Билли?! — Нет, миссис О'Коннелл, все в порядке. У меня просто аллергия на цветение. Билли ни в чем не виновата. Она очень милая девушка. И я наигранно широко улыбнулась Айлиш, которая грустно смотрела на мою расцарапанную в кровь шею, а на ее лбу красной строкой бежал вопрос: ?Теперь ты меня ненавидишь?? И пока мы смеясь щебетали с Мэгги о пользе пасты, в тон строке Билли горел ей ответ: ?Я тебя не могла терпеть. А теперь я тебя и терпеть не могу и ненавижу?. До следующего утра Айлиш я не сказала ни одного слова.