Я хочу поиграть (1/1)

Хемунд стоял у окна. За ним была ночь, которая изредка оглашалась возгласами и громким смехом пьющих воинов. Они вновь были вдвоем. Голос Ивара вкрадчиво звучал и отражался тихим эхом от каменных стен, заставляя покрываться мурашками холодную кожу священника. Он стоял в десятке метров от епископа, но тот будто ощущал Бескостного всем естеством, так, словно тот был в дюйме от его лица. Вдруг Хемунд почувствовал, как воздух, мертво стоящий уже несколько часов, еле-еле колыхнулся вблизи его тела. Он не видел, что происходит позади него, но спиной ощущал слишком близко присутствие Особенного, и это заставило все мышцы его тела напрячься.-…почему ты такой? Я так хочу разгадать тебя.Ивар не стеснял себя в выражениях, он не боялся осуждения или отказа. Он умело вел лезвием ножа по жёсткой щетине Хемунда, пальцами даже на расстоянии ощущая холод мужской щеки. Епископ молчал. Ивар ненавидел паузы после своих вопросов. Он нетерпеливо сжал зубы и нажал кончиком лезвия на скулу, неглубоко рассекая кожу. Хемунд еле заметно дернулся и вздохнул, чувствуя, как раскаленная на контрасте с ледяным телом кровь струйкой бежит вниз по шее.—?Ты же понимаешь?— твоё молчание заведёт нас слишком, слишком далеко.Ивар подставил нож, собирая на нем горячие капли. Он слушал молчание и стук своего сердца, который тупой болью отдавался в висках. Внезапно он перестал так злиться. Проскочила мысль о том, что если тот и дальше будет держать рот на замке, то он сможет воплотить все, что хотел.—?Я сам еще пытаюсь разгадать себя, Ивар.Бескостный словно очнулся от звуков чужого голоса. Он резко поменялся в лице и рвано выдохнул, услышав свое имя. Сын Рагнара грубо схватил священника повыше плеча и развернул к себе, не встретив сопротивления. Их взоры соединились, и будто тысячи вольт пробежали между ними. Казалось, можно было зажечь факел, если древко держать в том пространстве. Молча глядя недавнему врагу в лицо, Ивар поднес ко рту окровавленное лезвие.—?Смотри на меня.Он раскрыл губы и резко провел языком по красным каплям, что ничуть не согрели острие. Он не боялся того, что поранится, ему, наоборот, хотелось испытать сейчас хоть какую-то разрядку. Малозаметным движением он криво усмехнулся, чувствуя на языке тупую боль от пореза. Кровь обоих смешалась у него во рту и Ивар медленно облизал нижнюю губу, показывая Хемунду красный яд. Тот, в свою очередь, не отводил глаз, он хотел, чтобы это длилось вечно, но продолжал беспристрастно наблюдать, и лишь сам знал, как сводит все тело от напряжения. Если бы Ивар сейчас вдруг исчез, епископ бы бессильно упал на пол. Бескостный проглотил и слегка поморщился от солоновато-металлического привкуса?— все-таки приятного здесь мало.Особенный отошёл на шаг назад, зная, что мужчина не двинется с места и проскользил взглядом по его телу снизу вверх. Ему нравилось все. Нравились худощавые ступни и лодыжки, крепкие икры и бедра, стройный и даже, наверное, немногим менее рельефный торс, слегка широкие плечи, великолепные вены на запястьях, длинные пальцы, шея с тонкой кожей, сквозь которую просматривались сосуды, колкая щетина, с одной стороны которой запеклась кровь, прямой нос и пронзительно чёрные в полумраке глаза, устремленные на него. Ивар хотел броситься на Хемунда, вжать в холодную стену, заставить его царапать ногтями тёмный камень, стонать и отдаваться ему полностью. Он боролся с идеями, беспрестанно сменяющимися каждую секунду, он метался между сладким мучением и резкой страстью. И он решил.Священник все это время пытался совладать с собой. Ему было тесно вдвоем в этой огромной комнате, душно и жарко внутри, особенно когда Ивар сокращал расстояние между ними, и до ледяной дрожи холодно одновременно. Он стоял без единого движения, пока Бескостный явно оценивал его и не стремился к ответу тем же, ибо рассмотрел все самые мельчайшие детали уже с первой встречи. Ивар казался ему чужим, странным, пугающим, таким сильным и самовлюбленным, импульсивным и сумасшедшим. Он понимал, что не уступает ему по нраву, но ему хотелось прогнуться под сильное мужское тело, позволив Бескостному управлять им. Он хотел дерзить, нарочно злить и подначивать, а затем принимать на себя вымещение гнева. Он заводился, думая о том, как доводит собой Ивара до отчаяния, до крика, и страстно жаждал отдачи.Особенный вновь приблизился настолько, что мог почувствовать вмиг ставшее прерывистым дыхание священника. Он до дикости медленно наклонился, так, чтобы кончики носов соприкоснулись бы через мгновение и громко клацнул зубами, тотчас же отстранившись и смеясь.—?Я хочу поиграть.Ивар сладко отметил про себя то, как епископ отшатнулся, пусть несильно, но он сделал это, быстро моргнув от неожиданности.—?Наверное, ты уже устал стоять здесь. Я же не изверг, садись.Ивар скалился, его взгляд был затуманен своими собственными желаниями, которые, как кинопленка, сменялись, щелкая у него в мыслях. Епископ не двинулся, он прекрасно понимал, что из мебели здесь лишь высокий стол. Бескостный расхохотался спустя мгновение, поймав вопросительный взгляд молчаливого собеседника. Он спокойно и небрежно провел пальцами по плечу Хемунда, перешёл на ключицы, соскользнул ими назад к затылку и сильно сжал их на шее. Рывком двинувшись к уху он прошипел:—?Ты думаешь, я буду повторять?И с невероятной силой надавил на плечи правой рукой, заставляя епископа рухнуть на колени. Это отозвалось болью, ведь обездвиженность даже на десяток минут заставляет тело после этого будто заново учиться ходить, а он простоял так, по меньшей мере, полчаса.—?Я хочу, чтобы ты не двигался снова. Но, как мы уже поняли, ты не очень охотно слушаешься.Ивар скорчил гримасу огорчения и вновь натянул на себя безразличие, немного хромая прошагав к столу и взяв с него жёсткую бечевку. Он повернулся обратно и невольно залюбовался смиренным священником, стоящим на коленях, чьи руки были опущены по телу вниз, но кисти сжаты в кулаки.—?Ладони.Бескостный требовательно и тихо потребовал то, что хотел, зная, что получит свое. Но прошла секунда, две, пять, и Хемунд не шевелился. Ивар нетерпеливо наклонился к лицу епископа и собирался было повторить, как тот вдруг поднял на него глаза. Чёрный и синий, эти цвета могли бы смешаться в какой-то невообразимой глубины космос. Священник улыбался. Он кривил губы в насмешливой улыбке, словно даже стоя на коленях он был выше Ивара. Он поднял руку, дождался внимания на неё и так же медленно, как и Ивар вел рукой по его шее, положил свою на крест, цепочка которого висела на груди.