Часть 9 (1/1)

Ванечка Рудбой звереет. Это всё, что нужно знать.Или скорее монстреет: Охра внутри в предвкушении скребёт когтями и рвётся в бой. Дурно. Он же вообще-то только образ, чтобы по сцене с Мироном скакать,?— какое там раздвоение личности? —?но конкретно сейчас Ваня ощущает себя даже не как дитя первозданного хаоса, нет, он весь сейчас?— ебучий хаос во плоти. И ему ни капельки не стыдно, скорее наоборот?— чувство есть такое, что он готов любого разъебать, переломав одним только взглядом кости.Любого не надо. Охра?— хороший монстр, если Окси вовремя пузико почешет. Есть конкретный объект?— длинный такой, нескладный, с природной ебанцой, от которой глаз дёргается. Но Мирона сейчас нет, и держать себя в руках становится всё труднее.Ванечка, держись. Бля, может, хэштег такой вывести в ?Твиттере?? Вдруг поможет хоть раз.А Мирон там, у выхода из здания, стоит и пиздит с этим долбоёбом, как только в глотке не пересыхает, вопрос. Он там лясы точит, бороду задумчиво трёт; отлично, прекрасно, заебато, блять, а Ваня тут, в тачке, на говно исходит, думая, на сколько по шкале от одного до десяти из охуевших Рудбоев будет невежливо в их разговор влезть.Согласился, бля, забрать на свою голову. Он ему в таксисты не нанимался, из него ?Убер? плавно перетекает в ?убери, блять, свои руки?. От Мирона, разумеется. Ване такой апгрейд даже больше нравится.О чем вообще можно так долго пиздеть? Предложение он там, что ли, ему делает? Предложение, блять, от которого ну просто невозможно отказаться. Окси в таких делах мастер, хули, без шуток: Ванечка на своей шкуре давным-давно испытал. Понравилось даже.Краткий экскурс в историю:—?Будешь моим бэком?—?Ты чё, бля. Ты и я на одной сцене… я ж налажаю. Не… не, не, не. Я не умею нихуя, Мирон. Не буду.—?Ну, а кто сказал, что ебаться ты умеешь?Рудбой тогда подзавис знатно, пока его пьяный мозг выкупал сказанное. Потом поржал, конечно, и согласился. И теперь Мирон, вроде как, ни на те, ни на другие навыки не жалуется. Уж очень хочется верить, знаете ли!Ваня в кресле вниз сползает, нервно тарабанит пальцами по рулю и взглядом Зиту и Гиту русского репа сверлит. Кому расскажешь, ведь не поверят: милуются, суки, как в последний раз, по нескромному мнению единственного зрителя.И этот единственный зритель предпочёл бы не иметь мнения на этот счёт, вот вообще никакого, и это такой же сюр, как и сама ситуация. В то, что Хованский не пьёт, или Ларин не картавит, и то поверится легче, чем в милую беседу Мирона со Славой и нежелание Ванечки по этому поводу высказаться.Смешно, бля, но правда?— сейчас на мандёж по этому поводу реально похуй, хочется лишь съебаться отсюда подальше. С Мироном. Без него никак нельзя.И Ваня не сдерживается, из машины вылетает, одержимый прекрасной идеей взять Окси за руку и утащить одно своё движимое имущество в другое. Надо бороться за свои права и собственность: этому Ваню научили бесконечные сериалы про ментов по телеку.Ноги длинные, а энтузиазма столько, что хоть маши крыльями и взлетай, так что на месте он оказывается в два счёта. Останавливается, к Мирону поближе притирается, окидывая Гнойного максимально презрительным взглядом, он подобным образом только на него и хуёвые оладушки пялится, так вот?— Гнойный всё ещё Гнойный, нихуя с последней встречи не изменился: всё ещё длинный, стрёмный и напрашивающийся на кулаки, как жертва домашнего насилия по мнению Регины Тодоренко. Только Ваня бы с ним не жил, убил бы ещё в подъезде.Надо что-то делать с этой ссаной агрессией. Например, выпускать её на белый свет,? ну чем не подходящий вариант, а?Он морщится на Славкино ?здорова?, когда голову к Мирону поворачивает и слышит до блевоты гнусавое и мерзкое над ухом:—?А ты чего выбежал? Команды ?к ноге? вроде как не было.И тут не надо быть ясновидящим, чтобы знать, насколько широко этот пидор сейчас губы в ухмылке растягивает. Причём ?не надо быть? в самом что ни на есть прямом смысле?— такое реально нормальным людям лучше не видеть.—?Знаешь, Слава. Жаль разочаровывать в тебе течную фанаточку, но не всяк в ?БМ? входящий?— Локимин,?— Ваня даже взгляд на этого ущербного бросает с таким видом, будто одолжение делает, хотя так оно и есть?— глаза вообще-то не казённые, и так со зрением беда, тут смотреть ещё на всяких ебанатов приходится. Лучше на что-нибудь приятное. На мужика своего,?— а чё нет-то? —?именно ему Ваня всё своё внимание и возвращает, —?Мирон, мы опаздываем.—?Куда? —?Мирон глаза вылупляет. Конечно. Вот где-то, где не надо, он дохуя умный, а тут… толстые, нет, просто жирнющие намёки не выкупает, скотина носатая. Ну должен же у него быть нюх на такую хуйню, иначе зачем ему вообще такой шнобель?—?Домой. Не видишь что ли: твой бэк боится от злости на людях лопнуть. Статейки потом неприятные напишут, куда такое годится? —?Слава, Слава. Ну чего тебе неймётся, Слава? Господи, на его памяти к Мирону на хуй с таким неприкрытым рвением даже Джонибой не лез, а этот Гнойный: ну просто здравствуй, ну просто как дела, я не шлюха?— вот просто захотела и дала. Кошмары теперь будут сниться, бля, вот будто мало ему проблем, давайте ещё такое добавим.—?Главное, чтобы у тебя от перенапряжения ничего не лопнуло, а то радости будут полные штаны?— глядишь, на новый альбом хватит.—?Какая забота о моём скромном творчестве!—?Ну что поделать. Любовь?— это поддерживать его пиар-проекты, даже если очень хочется слить сделанное в унитаз.Гнойный подвисает на пару секунд, как трансляция в ?Инстаграме?, с точно таким же уёбским и ржачным стоп-кадром?— рука так и тянется сделать скрин, чтоб потом добытое тяжким и непосильным трудом приспособить на мемы. Ох, жаль, что реальная жизнь пока ещё не доросла до таких технологий.Мирон кашляет, явно чувствуя, что этот цирк надо заканчивать?— лучше бы он так кашлял, когда они снимали ?Фреш блад?, но что уж теперь, поздно; он с Славой сдержанно прощается и Ваню в машину тащит, будто этот Ваня, который Рудбой и который любит его до усрачки, может противиться такому прекрасному исходу. Ага. Конечно. Он ведь дебил.Успокаивается Вано только в машине, когда выдыхает нормально и на Мирона, сидящего рядом, залипает. Становится реально спокойно, а ещё нормально и правильно, безо всяких там говноедов на горизонте. Не плюсик в карму, но происходит это только к середине пути.Ох уж эти нервы.Пялиться на краша, когда за рулём?— не самая лучшая идея, наверное. Но у Вани с идеями совсем беда: то одно, то другое, то третье, цепляется всегда за то, что первым в голову придёт, а сейчас там только ?Мирон, Мирон, Мирон? ебашит, причём на охуеть какой скорости.—?Ты во мне дырку протрёшь, членом затыкать придётся, —?Мирон говорит со смешком и отрывается, наконец, от созерцания ленты ?Инстаграма?, поворачивает к Ване голову и улыбается во все тридцать два, демонстрируя добротную работу своего стоматолога, —?Вот угробишь так прошлое, настоящее и будущее русского репа, и что тогда?—?Ну хули, сам альбом запишу.//Что может быть лучше, чем покурить после охуительного секса?С Мироном для Вани каждый секс охуительный. Бля, окей, поправочка: они не боги порноиндустрии, всякое случается: быстро, с фейлами, ещё Бог знает, как, но разве можно не кончать с человеком, рядом с которым ты кончился как отдельно взятая и никому не нужная букашка,? и всё в таком духе?Теперь не ?я?, теперь только ?мы, мы, мы?. И может это не совсем здоро?во, но зато ебать как приятно. Рудбой во всяком случае не жалуется, его вполне такая ситуёвина устраивает, он вообще слабо себе представляет существование без своей лысой ебанутой мессии.Он выпускает дым в открытое форточкой окно и чувствует, как на ногах поджимаются пальцы,?— холодок до яиц пробирает,?— и это определённо не самые приятные ощущения на свете. Ваня, долбоёб, как обычно даже не подумал на себя шмотку какую-нибудь нацепить, чтобы прикрыть самое дорогое и важное.Но с места Рудбой не сдвигается?— упёртый, как стадо баранов,?— а какой в этом смысл? —?он только ноги между собой сильнее сжимает: поможет это, ага?— разве что в жопу ничего не надует.Сигаретка никак не кончается, да и курить всё ещё хочется просто жуть, так что приходится терпеть некоторые трудности.Но сто?ит только голову обратно к кровати повернуть?— на рожу лезет довольная, расслабленная лыба, и даже Ванечка со своим уровнем похуизма, прокаченным до небес, не может её оттуда убрать. Да и желанием таким не горит, если честно.Мирон валяется?— затраханный, изнеженый, красивый, с вытекающей спермой из задницы,?— и от одной только мысли об этом становится охуеть как хорошо. У Вани влюблённое сердце не выдерживает и оперативно падает в пятки, потом назад?— и скачет вот так, как бешеное.—?Ну ты и сволота ревнивая, Ванечка. Это было преступление против всего человеческого,?— Мирон тянет это капризно, как телочка, будто ему потом придётся в декрете сидеть. От этого в принципе мало что в его жизни изменится, но поворчать же надо. Ну, а вдруг!Поворчать: по поводу, без, в удовольствие, от злости, остроумно, на отъебись?— этого Окси у него понахватался и до сих пор отказывается судиться за авторские права. Еврей же, хуй чё с него поимеешь, кроме него самого.—?Не-а,?— если б он мог согласиться, он бы согласился, но это же Ваня. Куда ему до таких радостей жизни? —?Это мелкое хулиганство, ты пока всё человечество не захватил.—?У меня, может, просто для этого вдохновительницы не было,?— Мирон голову кулаком подпирает и смотрит на него с любопытством. Или не с любопытством. С его глазищами хуй поймёшь, если честно, даже Ваня иногда до конца не уверен.—?То есть меня в платье тебе не хватило?В целом обидно. Он же в нём такая конфетка, ух!.. правда, времён СССР или чего-то очень к этому близкого, такие обычно из новогодних подарков бате отдают, как самому всеядному. А Мирон у нас кто? Правильно, он?— отец баттл-репа на русском. Всё так прекрасно у них в отношениях складывается.—?Это антимотивация, фу! Прямо фу.—?Сам ты фу, бестолочь. Твой вкус съебался туда же, куда и лучшие годы.Глаза в глаза. Ваня не боится, он уже привык дёргать Мирона за его ублюдские усы, ему терять нечего: как в первый раз жопа болеть уже всё равно не будет.—?Рядом с тобой, Вано, я верю, что они ещё впереди.—?Не хуесос, а жополиз, здравствуйте,?— Ваня глаза закатывает и делает последнюю затяжку, после которой окурок тушит в пепельнице, а не по-свински обо что придётся, как он раньше это делал, снова к Мирону поворачивается и балдеет.Бля, сфоткать бы его такого. Он бы охуеть какой фотосет ему замутил, только ведь Окси залупаться и визжать начнёт, достань Ваня сейчас камеру.Миро красивым себя не считает,?— ?обаятельный?,?— куда там до признания своей сексуальности. И Ваня в душе не ебёт, почему его пожизненный стояк для него?— так себе доказательство.Он мог бы попробовать,? как последняя сука, настоять и потребовать, только одно останавливает: магия момента всё равно в трубу улетит, когда его любимая модель начнёт позировать. Живые снимки пиздатей, на личном опыте проверено раз сто. Стоит ли парочка кадров ссоры?Ну как сказать…Вано бы потом эти фотки под семью замка?ми и семью печатями хранил, что в переводе на современный означает: в запароленой папке, в единственном экземпляре и исключительно для личного пользования.Он бы, наверное, их даже самому Мирону не скинул, обойдётся, засрёт ещё, не оценит, а Ване потом с этим жить. Ну его нахуй.Рудбой аккуратной котячей походкой с полки камеру стаскивает, включает и настраивает, пока Окси с закрытыми глазами валяется и тихо мурчит что-то незатейливое себе под нос,?— на реп не похоже, а больше он ведь и не слушает ничего,?— странно, очень странно.Всё происходит на каких-то инстинктах, он сам не понимает, какого хуя творит, и почему к этой хуйне настолько тянет. В себя приходит только тогда, когда подбирает нужный ракурс и делает фотку с характерным ?щёлк?.Мирон глаза резко открывает. Смотрит на Ваню, на камеру, потом снова на Ваню, и цепочка ?искра, буря, безумие? тут явно не в тему, и в их ситуации скорее тоже три слова, но все три с незамысловатым посылом нахуй.—?Совсем ёбнулся, что ли?Ага. К его же ногам и ёбнулся, только этот слепой идиот всё никак не соизволит заметить.Ваня не огрызается, стоит и мнётся, как школьник, которого поймали на невыполненной домашке у доски, только двойкой в журнал тут дело не ограничится.Можно, конечно, что-нибудь остроумное в ответ сказануть и с невозмутимым видом на кухню съебаться, но проблема в том, что он не хочет на кухню, ему бы тут?— с Мироном, с камерой, и чтобы на него не смотрели так, будто он котёнка голыми руками придушил.Это ведь просто фотки. И голым он видел его столько раз, что уже, в принципе, смешно чего-то такого стесняться. Так хули нет?—?Можно? —?Ваня чертыхается. Это ведь Миро, с ним так просто не сработает, и поэтому приходится добавить,?— Пожалуйста?Браво, Рудбой.Уговаривать он точно умеет.Про то, что его пошлют даже с ?пожалуйста?, он старается не думать. Просто смотрит на него с таким видом, будто всё, что сейчас происходит, абсолютно нормальная тема и абсолютно в порядке вещей.Окси думает, это видно по стрёмной складке между бровей, которую хочется разгладить?: Ваня не пальцем бы провёл, нет, губами. Он бы по всему его телу в принципе губами прошёлся с огромным, неприкрытым удовольствием, если только сейчас его из квартиры прямо так, голожопым, не выставят.Ванечка охуевает, глазами удивлённо хлопает, когда все морщины на любимом ебале разглаживаются, и Мирон с показушной расслабленостью разваливается на подушках и взглядом его сверлит, мол, ну ебашь, раз уж начал.—?Ты ведь понимаешь, что на деньги с продажи этих фоток я смогу безбедно жить до конца своих дней? —?язык держать за зубами он определённо не умеет, приходится прикусывать впоследствии. И ?лучше поздно, чем никогда?, тут как назло не работает.—?Ты не будешь жить, Рудбой,?— Мирон заявляет это спокойно, как что-то само собой разумеющееся. Пиздец. С кем ты связался, Ванечка? —?А деньги я отправлю в какой-нибудь фонд по борьбе с курением. Пусть люди дышат, если ты не смог.—?Я буду приходить к тебе в кошмарах.—?Прекрасно. Я люблю эротические сны.—?Долбоёб, бля.Как есть долбоёб.А Ваня не долбоёб, чтобы от таких предложений отказываться, он головой встряхивает, мысленно сбрасывая с себя всё лишнее: надо сосредоточиться, чтоб потом не обосраться?— великая мудрость, бля, а главное, что всегда работает.Когда он залазит на кровать, становится удобнее: Ваня делает пару кадров на пробу. Красиво, но хочется совсем не этого, а поймать в естественной среде, в движении, чтобы Мирон не зажимался и не позировал?— просто сохранить Миро на память таким, какой он есть, и таким, каким его видит лишь Ваня.Мирон глазами Вани. И абсолютно ничего лишнего.Рудбой в нетерпении закусывает губу.—?Расслабься,?— он говорит это максимально поучительным тоном, прописные истины ведь приходится вкладывать в эту шибко умную голову. —?Представь, что меня здесь нет.—?Не боишься, что я реально представлю, и мне это понравится? —?Мирон смотрит на него с азартом, с любопытством. Вызов бросает, не иначе. Только Ваня сейчас слишком увлечён, чтобы всерьёз на это заявление отреагировать.—?Не боюсь. У создателя ?Горгорода? с фантазией явный напряг, в полной мере насладиться всё равно не сможешь, а ты не тот человек, который станет размениваться по мелочам,?— Ваня отмахивается, стараясь при этом камеру не разъебать: технику жалко, да когда потом ещё такой шанс пофоткать голожопого Мирона представится. —?А теперь помолчи и не мешай мне.Окси, видимо, решает не то что не вредить процессу, но и помогать?— без лишних слов понимает, чего Ваня от него хочет, и делает: двигается плавно, изгибается в кровати и в самую душу через камеру смотрит, Рудбою остаётся только снимать: каждым кадром ловить удачные моменты и практически не дышать, боясь спугнуть собственную удачу, вздохнув лишний раз.Крупные ракурсы или отдалённые, неважно?— Ваня берётся буквально за всё, подмечая за собой ту самую хуйню, как ?дорвался?. Мечтал один раз сфоткать по-тихому и огрести, а получил неограниченный доступ к телу и ко всем ракурсам.Тут любой кукухой отъедет.Он его и так, и сяк, и как только душеньке вздумается. Красиво получается, хорошо?— у Рудбоя аж сердце в бешеном ритме заходится.Ваня, если честно, в ахуе, что у него до сих пор член на это до неприличия неприличное действо не встал. Походу, недавний секс сказывается.Камера ловит каждое изменение на лице, каждый взамах ресниц, каждую полуулыбку, движение языка по приоткрытым губам, движения рук, ног. Он не стремится фотографировать его всего, не гнушается так называемой ?расчленёнкой?, цепляя в кадр какой-то определённой кусок.Ваня просто увековечивает то, что сейчас видит.Тона такие тёплые, абсолютно домашние спокойные, вся комната будто пропитана томностью после недавнего перепиха, и Мирон в этом всём, как вишенка на торте, выделяется. А он и не может не выделяться — с его-то чертами лица и с той любовью, которую вкладывает в это фотограф.Он не похож на то бесчисленное количество девушек, побывавших под прицелом Ваниной камеры, это не идёт абсолютно ни в какое сравнение, а Рудбой понимает, что именно сейчас творит искусство, а с теми тёлками занимался хуй пойми чем.Мирон по определению взгляд притягивает, а Ваня слишком влюблён, чтобы этому сопротивляться.Глаза.Нос.Припухшие губы.Парочка засосов на шее и ключицах, потому что кое-кто удержаться не смог.Грудь и плоский живот.Ноги. Бёдра, которые он так любит раздвигать. Острые коленки, за которые он так любит подхватывать. И охуеть какие красивые щиколотки, которые просто грех не закинуть на плечи. Ване хватает того, что он?— пидорас, больше он в жизни грешить не намерен.Становится горячо. Каждое прикосновение кожу обжигает, импульсами в кончиках пальцев отдаёт, когда он дотрагивается, чтобы направить, показать, подтолкнуть. Ваня себя кукловодом ощущает, а Мирон впервые, наверное, подчиняется без оглядки.Доверяет.Или просто хочет порадовать, накормить вдоволь зверя внутри, чтобы больше не рычал на прохожих.У нас всё хорошо, Вань, ты разве не видишь?Видит. И такое развидеть сможет ещё не скоро. Если вообще сможет. Не факт. У него будут восхитительные напоминания о каждой, абсолютно каждой детали.Из-за этого на пару мгновений становится сложно дышать. Выдыхай, Вань. Выдыхай. Он твой, и он никуда, блять, не денется.Хватит.Хватит. Иначе он окончательно ёбнется без возможности вернуться назад. Камера заботливо убирается на полку. Хорошего понемножку, он и так сегодня получил даже больше, чем хотел, и им обоим сейчас не помешает снять стресс.Выпить, закусить и для закрепления ещё раз потрахаться.А для этого до кухни сгонять надо. Мирона, к удивлению, тревожить совершенно не хочется, пусть лежит, а с Рудбоя не убудет, Рудбой сегодня добрый.Всем бы такого заботливого и скромного мужика, как он.Когда Ваня в комнату возвращается, то открывает дверь всем, чем можно, но не руками, потому что они заняты так, что аж каждый палец при деле, и вероятность всё разъебать приближается к стратосфере.Вот дёрнул же чёрт её закрыть, когда на кухню сваливал.—?Оу,?— Мирон беззлобно ржёт, рассматривая бутылку вина, штопор, бокалы и клубнику в Ваниных лапах. —?Кажется, я забыл постирать своё парадное кружевное бельё, надеюсь, у тебя встанет без этого?Бровь свою выгибает красиво так, в полутьме особенно атмосферно и горячо выходит. Но рядом с ним всегда, как в Сахаре, хоть одеяло выбрасывай за ненадобностью, и это не потому, что из него давным давно песок сыпется.Ваня со всем этим добром на кровать залазит, раскладывает рядом и к своему счастью поближе ползёт?— хочется ведь, тянет.—?К этому набору прилагается изолента и карандаш, будешь моей рукодельницей?—?Рукодельнице нужен напальчник.Так кольцо на его памяти ещё никто не обзывал.