4 (1/1)

К принцессе отнеслись небрежно, якобы не узнав её, но радушного приема Такер и не ждал. Он сидел в старом поскрипывающем кресле с вафельной обивкой, грыз ногти, как делал это всегда, когда нервничал. Несмотря на то, что Кенни давно пришла в себя, его к ней не подпускали, ссылаясь на то, что больной нужен отдых. Крэйга напрягал недобрый взгляд старика с недельной щетиной, седеющими дымчатыми волосами и деревянным костылем в морщинистых руках. Тот смотрел на него неотрывно, осуждал за что-то, совершенно этого не скрывая. Вор пытался не обращать внимания, строил заинтересованность в первой попавшейся под руку книге, но с каждой секундой становилось все труднее держать язык за зубами. Взгляд смуглого старика, опирающегося на костыль, выводил его из себя.— Что!? — Не выдержав, рявкнул Такер. Старик усмехнулся непонятно чему, встал на дрожащие ноги и поковылял в другую комнату, подцепляя костылем пыльный ковер.— Скоро, друг мой, — прохрипел пожилой мужчина и закашлялся, — уже скоро. Он достал из кармана застиранных брюк со спущенными подтяжками заржавевшие часы, на удивление еще работающие и противно тикающие, взглянул на циферблат и, после недолгого раздумья, снова усмехнулся. Такер чувствовал себя оскорбленным, но предпринимать ничего не стал. Он только лишь поднялся с уже ненавистного кресла, осторожным шагом приблизился к запертой комнате, в которой отдыхала принцесса. За деревянной дверью не было слышно ни звука, и похититель беспрепятственно вошел. Его встретила застеленная одноместная постель и полное одиночество. Никакой старухи и её молодой внучки, что согласились помочь, ни самой Маккормик в спальне не оказалось. Такер невольно сжал ладони в кулаки, развернулся, тяжело дыша от напряжения, но дверь, ведущая в комнату, открытая лично им несколько мгновений назад, оказалась заперта на ключ со внешней стороны.Он долбился в двери, метался по комнате, пытался разбить окно, но металлическая решетка всё равно не позволяла ему выбраться наружу. За окном стемнело, из-за собственного ора, полного отчаяния и возмущения, он не услышал гул лошадей, приближающихся к неприметному домику. Такер был паникером, но его редко доводили до такого состояния. Обычно внешне холодный и равнодушный ко всему Крэйг готов был повалиться на пол и расплакаться, как маленькая глупая девчонка, свернувшись калачиком и обняв пуховую подушку. Его руки блуждали по карманам, но ножика нигде не было. Да и в самой комнате не было ничего примечательного. Ничего, что могло бы помочь Крэйгу в этой что ни на есть глупой и абсурдной ситуации.Деревянная калитка с потрескавшейся зеленой краской отворилась, пропуская во двор толпу вооруженных военных. Они вошли в дом, приблизились к двери. Крэйг прекратил попытки выбраться, осознавая всю безвыходность его положения. Он просто ждал, когда дверь откроется, и его лицо разукрасят до неузнаваемости. Ждал смерти, но не такой. О, он думал совершенно о другой смерти. Его ждала казнь перед сотнями разинутых ртов, скорее всего, через повешение. Но, быть может, отец, до безумия любящий свою дочурку, придумает что-нибудь менее гуманное. Что-либо пугающее и жестокое, абсолютно заслуженное похитителем. Стоящее его. Дверь, действительно, открылась. Удары, действительно, посыпались. Такеру повезло, ведь он слишком быстро отрубился, словно сделал это сознательно. Словно это входило в его планы. — Вот черт, — разочарованно проговорил один из мужчин, — я ожидал чего-то большего.