Дополнение к главе 49. Amore. Наивный возраст. (Алана Роллод/Клаус Майклсон) (1/2)

Ты делишь всю меня на До и После

Пропились все мозги и наивный возраст

Все оказалось слишком, слишком просто

Люби меня сейчас, пока не поздно

Elvira — T — Наивный возраст </p>

Чтобы исцелить страдание, нужно пережить его полностью. — Марсель Пруст.</p>

Твердят, что жизнь делится на До и После.

Вот жизнь Аланы Роллод разделилась на две части.

До возвращения в родной и любимый город, принятие регентства, знакомства с Клаусом Майклсоном.

До она жила в Швейцарии, путешествовала по местным деревушкам, любовалась озерами и Альпами, пробовала себя в скалолазание, ела шоколад и сыр, училась, находила время для новых друзей, и просто жила ожиданием чего — то. В семье ее любили, давали все.

После смерти отца, того, как она узнала о том, что является самой настоящей ведьмой всерьез увлеклась акультизмом, только разачаровалась в конечном итоге.

После ей необходимо было закончить университет, но горный чистый воздух, любимый шоколад уже не радовали.

До этого имела права управлять своей жизнью.

После ее жизнь уже не принадлежала ей, разве что имела право покрасить волосы в лавандовой.

Я не хочу, чтоб на виду

Были все наши чувства

Я так хочу тебя обнять

До самого хруста</p>

Чувствовала ли приближение смерти?

Накаленная обстановка в городе, охота за ее головой привели к тому, что тело юной ведьмы, с ножом в сонной артерии, остывает в городском морге.

А этот исход стоило ожидать.

Один на один со смертью, в которой, по правде говоря, нет ничего романтического.

Трагедия в том, что с ней не смогли проститься, посмотреть в глаза?

Где был Клаус Майклсон, который поклялся защищать ее? Вопреки запретам, истерии матери [погибшей] спускается в морг, чтобы [проститься]. Как могла чувствовать себя мать, которой предстояло хоронить своего единственного ребенка? В природе вещей, что дети хоронят своих родителей, но не оборот. Повезло, что Элайджа последовал за ним. Он привык дисциплинировать абсолютно все. Можно ли дисциплинировать смерть? Невозможно контролировать человека узнавшего о потери близкого. Ивони с превеликим удовольствием заставила бы Клауса захлебнуться собственной кровью, переломала бы все двести шесть костей, проще говоря заставила бы его испытать то, что сейчас испытывает она — невыносимые страдания. Все о чем она мечтала — прожить достойную жизнь, обеспечить своих детей и внуков, тихо состарится в окружении роскоши и достатка, собирать семью за чашечкой чая, рассказывая сказки внукам. Только вот это никогда не случится, а на всплеск магии, с ее стороны, не очень хорошо отреагируют обычные люди. Глаза женщины опухли от слез, дрожащими руками вцепилась в темно — зеленый пиджак Элайджи, прижалась к его груди, но прежде Майклсон успел отметить, что выражение лица у неё было обыденным, аристократичным.

— Мне жаль, — говорит Элайджа, хотя мог бы подобрать что — то оригинальное, учитывая его дар красноречия, но у него не было на это времени. Обязан был остановить ее от куда большей ошибки, а в самом худшем случает нейтрализовать, если она осмелится пойти против его семье.

— Моя дочь мертва, — кажется, она начинает понимать и принимать это, но все еще словно не замечает его, людей вокруг.

У каждого свое понимание смерти.

Медики относятся к этому проще, а патологоанатомы даже могут стать знаменитыми философами и писать книги на тему: «Жизни и смерти».

Для таких монстров, как Майклсоны — это обыденность бытия. Эта семья поспорила бы с тем фактом, что смерть — это финал.

Многие боятся сторонятся смерти, до тех самых пор, когда впервые сталкиваются с потерей.

Каждый реагирует по своему: орут, плачут, рвут на куски свою душу и отказываются принимать смерть — слабые. Сильные даже в такой стрессовой ситуации, мыслят трезво, поддерживают остальных.

Клаус Майклсон просто смотрит на обнажённое тело, лежащие металлическом на столе.

Глаза девушке закрыты, на шее засохшая кровь, медного оттенка, непослушные локоны цвета прекрасных цветов лаванды, которые по идее должны даровать покой и успокоение, небрежно разбросаны.

Слишком поздно?

В этот момент готов согласится с тем, что смерть — это наказание, особенно для бессмертных, как он. Для людей смерть — освобождение от бремени, любой организм имеет свойство изнашиваться, стареет и в конце концов погибает. Так было до нас и будет после, каждый проходит свой жизненный цикл. Каждому отведено столько, сколько тот может вынести. Некоторым суждено умереть долго, моля о пощаде, извиваясь от боли, в Адских муках. Кому — то дарована легкая смерть. Объяснить это невозможно. Может это и есть, то, что принято считать Раем и Адом?

Мне так нужны все твои мысли

Не нужно твое тело</p>

Опускает голову, касается губами ее холодных, сухих губ. За этим его застает работник морга, вошедшей в холодное помещение. Впервые видит подобную странную картину, да многие отказывались прощаться, смириться с тем, что больше никогда не увидят умершего, оставляли значимые предметы, к примеру любимое кольцо.

Для этого тридцатилетнего мужчина лежащие на столе тело даже не человек, а объект исследования, простой очередной «кейс».

Но целовать мертвого в губы для него выше всякого понимание и этики.

Почему Эрнест, так кстати зовут этого мужчину, согласился на столь специфическую, весьма интересную работу сложно ответить. Может ему просто нравится этим заниматься, принимать участие в медицинских конференциях, посещать трупные фермы. Многие его сверстники практикующие доктора, работают в офисах или что-то вроде того, часто жалуются ему на работу или коллег, пропуская бокал бурбона в баре и из этого можно подметить первый плюс его работы «мертвые не жалуются», «мертвым плевать». Не смог бы работать врачом, с живыми, больными людьми. Это явно не его призвание. Он вращается в лабораториях с людьми занимающими наукой на высочайшем уровне. Помимо вскрытий и проб анализов не мало времени проводит с бумагами, занимается статистикой, бюджетом, не сидит на одном месте, а когда есть свободное время, посещает отделение неотложной помощи, где работает его жена — Кайла, сидит и изучает, с какими диагнозами привозят пациентов. Очень часто туда поступают люди с необычными несчастными случаями.

— Вам здесь нельзя находиться. Кто вы вообще такой? Как вас попустили? Это ваша девушка? Жена? — задает вопросы мужчина.

— Один из главных поставщиков, в это мрачное заведение, — обернувшись отвечает он, даже не соизволил представиться, но нагло ухмыляется осматривая этого мужчину: хорошо сложенный кареглазый брюнет в защитном костюме, перчатках.

Вот уж точно тот, кто не знает слов соболезнования, прямо, как Клаус Майклсон.

Подойдя ближе к незнакомцу ощущает запах его терпких духов, сочетание сладостных и горьких ноты Tom ford black orchid специфический, готический аромат, настраивающий на определённую волну, размышления, как и смерть.

Умирать всегда страшно, но, с другой стороны, это как освобождение от цепей.

У смерти два лика, даже сам Клаус Майклсон задумывается о вечном покое, раз в два соления, пытался лиiить себя жизни, только это не выходило, сколько мук перетерпел, сколько умирал, сколько проигрывал, сколько сдавался, но в конце концов оставался жив.

— Бедная девочка, вряд ли она знала, как с ювелирной точностью, вонзить нож в сонную артерию. На неудачную попытку самоубийства тоже не похоже. Просто некоторые не знают, как это правильно делать, потом остаются калеками на всю оставшуюся жизнь. Очередное нападение какого - нибудь психа? Что случилось?

Этот брюнет не знает с кем разговаривает, чем этот разговор может закончится учитывая вспыльчивость Клауса Майклсона.

Хотя работа развила в нем два совершенно противоположных человеческий качества: злоба и спокойствие.

Злость. Точнее человеческая глупость из - за которой случается большинство нелепых случаев, которые в конечном итоге приводят к печальным последствиям.Эрнесту, с первых дней работы тяжело, при исследовании детей, жертв убийц, молодых людей, которые ушли слишком рано, а если оказывается, что жертву пытали или подвергали насилию, то просто невыносимо, головой о стену биться хотелось и кричать. Он же такой человек, как все, а не сверх робот, который ничего не чувствует, не плачет, но со временем ломается. Эрнест же не сломался. За столько лет работы в морге самый большой отпечаток, что наложился на его — разочарование в людях. Знает, на что способен человек, стал более осмотрительным, ведь чужая душа — потемки. Нельзя же посветить фонариком и распознать, что этот человек представят собой на самом деле. Невозможно понять, что творится в голове другого человека.Увы, но именно на такие размышления его подтолкнула работа. Еще он бы приводил потенциальных самоубийц в этот морг, чтобы те увидели всю изнанку, поняли, что в смерти нет ничего привлекательного, а жизнь дороже всего.

Ему нужно было научиться ментально отстраняться от всех этих людей иначе бы недели не продержался на этой работе, убежал бы, закрылся бы в своем доме, напился бы до беспамятства. Рехнулся бы точно спустя месяц и сам бы стал пациентом психиатрической клиники.

Для него мертвецы — это «кейсы». Один из случаев, доставленных сегодня вызвал у него жалость, от того он покинул свою обитель мертвых, нужно было посидеть на улице, мозги проветрить. Это же вам, не офисно — чистая работа, а нелицеприятная, в которой видишь изнанку человеческого общества. Уходил, двадцать минут назад, с тяжелым ощущением, знал, что эта симпатичная девушка, не своей смертью умерла, всегда думает, почему это случилось, что надо было такого сделать, в и без того непродолжительной жизни, чтобы заслужить подобное. На какого маньяка идиота или психа нарвалась эта бедная умершая.

Спокойствие. Мужчина стал более спокойным, хладнокровным, уверенным в себе. Ведь его работа неторопливая, структурированная, такая работа успокаивает, очень аналитическая. Скольких убийц арестовали благодаря судмедэкспертизе не сосчитать.

Ответа на его вопрос Майклсон, к великому сожалению, не знает, но обязательно узнает, на каждом выместит свой гнев. Его редко удавалось ослабить или одурачить. Сам не помнит, как спускаясь, упал с лестницы. Очнулся спустя несколько часов, но было уже слишком поздно, как в ситуации с Камиллой О’Кеннел, от чего ему вдвойне не по себе. Может хорошо, что здесь мертвых больше, чем живых?

Здесь на «ты» с госпожой смертью.

Полная остановка всех биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма — медицинская формулировка и объяснение смерти.

После смерти остается плита, место, где покоятся останки, которые со временем обратятся в удобрение, в один прекрасный день даже кости обратятся в пыль и от человека, в конечном итоге останется — ничего.

— Хотел бы я знать, что случилось, друг мой.

Уходя Клаус хлопает по плечу мужчину, который оборачивается, чтобы посмотреть ему вслед.

— Вы так и не представились. Я Эрнест.

— Что ж, Эрнест, надеюсь наши пути пересекутся в одном из баров французского квартала, где за бокалом бурбона, мы сможет обсудить смерть. Уверен, ты прекрасный собеседник, а я очень хорошо запоминаю лица.

Если Алана была ему дорога, то останется жить в мыслях и памяти, в поступках, которые успела совершить — это можно назвать той самой реинкарнацией, жизнью после смерти, а не красивыми легендами и изречения буддизма.

Часто по телевидению часто рассказывают истории о чудесном воскрешение из мертвых.

Случается ли подобное в реальной жизни?

Среди тишины подземного склепа, раздается кашель, исходивший от девушке, лежавшей на столе. Открыв глаза не понимает, где находится. Надо ли рассказывать, как перепугались молодые медсестры, с визгом, вылетели из дверей морга. Оказалось, что у мужчины действительно крепкие нервы, если решается подойти к ней. Такое увидишь не каждый день, поверил бы в кому, к примеру из — за хронического заболевание или ряда других причин, что наступила клиническая смерть, но все, были уверены, что она мертва, он лично доставал нож из ее горла. А она очнулась прямо на столе.

— Как? Как это возможно? — хрипло, прерывисто, вздрогнул, протянул руку помогая подняться.

Без паники. Крепко схватила его за руку, не позволила бы уйти, смотрит прямо в глаза, говорит уверенно — Я не хочу причинить тебе вред. Уходи сейчас же! Забудь меня и уходи!

Внушение срабатывает, мужчина подчиняется, покидает антисептический склеп.

В один день даже кости стираются в пыль, ничего не остается, человек становится площадкой для новой жизни.

Кто назначает встречу на кладбище?

Наверное больше у Аланы не было куда бежать. Вроде бы жива [мертва].

Обращение в вампира было неизбежным?

Домой пойти не могла, а без одежды покинуть морг. Благо у нее ушло несколько минут на поиски пакета с ее именем. Голова разрывается на части, не в силах контролировать жажду крови. Становиться убийцей в двадцать пять не хотелось, дышит часто пытаясь хоть как — то заглушить жажду, отвлекается на свою любимую эксклюзивную кожаную куртку с вышивкой алых роз, кажется это срабатывает, невинные медработницы и патологоанатом не виноваты, что все оказалось именно так. Здесь нет яркого света, только надев куртку она видит свое отражение в сером металле: бледная, растрепанные волосы, под глазами набухли черные венки, прорезались клыки, которые исчезли, как только та испугано отшатывается, часто моргает, оборачивает столик с инструментами.

Слишком быстро осознала, что произошло.

Обрела или потеряла себя? Ее обращение в вампира завершено. Когда она успела испить теплую человеческую кровь, тем самым завершить процесс? Достаточно всего лишь капли.

Обрела свободу в смерти?

Пока есть шанс должна бежать, как можно скорее.

Бежать куда подальше из этого места.

Марсель Жерар догадался, чем закончилась ее история, да вариантов всего только два, если втянут в мир сверхъестественных существ и являлся одним из них: умереть или обратиться. Алане даже этого выбора не предоставили.

Вся эта фальшь та что вокруг

Мне осточертела</p>

Видимо не пришло ее время умирать.

Марсель понимал, что она останется совершенно одна, как и он, лишившись любимой и смысла жизни этим утром.

Неужели все вокруг видели, того, чего не замечала она, что Клаус подонок и ничем хорошим эта история не закончится.

Гораздо больше его тревожила перспектива повторения истории с Камиллой. Это же беспокоило Клауса, послужило причиной его отстранение от нее.

— В городе нет других мест для встрече? — возмущенно, идя по узкой дорожке ведущей к одному из склепов. — Почему именно здесь?

— С возвращением в мир живых, — отвечает Марсель ставя белые пионы, любимые цветы Камиллы, в мраморную вазу.

— Как себя чувствуешь? — интересуется Хейли.

— Голова гудит, жажда, раньше я могла умереть от сердечного приступа, а теперь от обычной деревяшки, перспектива так себе, — разводит руки в стороны.

— Тебе говорили, каково это быть вампиром? Все эмоции и чувства обострены.

— Да, я знаю это.Где Клаус?

— Ему абсолютно плевать на тебя, Алана.Мы здесь, чтобы помочь.Камилла была моей подругой, психотерапевтом Клауса, кажется она видела в нем добро и что — то испытывала к такому чудовищу, как он. Она обратилась по вине сумасшедшей бывшей Клауса — Авроры, которая внушила ей перерезать себе горло. Она не хотела обращаться, а Клаус не желал мириться с ее выбором. Он окружает себя только бессмертными, мало кого подпускает к себе.

— Боясь агонии потери. Я заметила это. Нож в мое горло всадила явно не очередная ревнивая бывшая Клауса. Я не помню, как все произошло. Помню только, как выбежала на шум, Клаус упал с лестницы. Очнулась в морге перепугав всех, уже завершив обращение.

— Вампиризм ее очень изменил, в худшую сторону. Она вызвала гнев Клауса, украла единственное оружие способное убить Первородного, а закончилось все тем, что она умерла от укуса Люсьена Касла. Он и тебе не оставил выбора. Мне жаль, что ты не смогла прожить ту жизнь, о которой мечтала. Клаус не должен был так поступать с тобой.

— Переделать тысячелетнего убийцу вряд ли выйдет, но на фоне всех вас Клаус хотя бы не скрывает свой эгоизм. Не проще ли принять его, таким, какой он есть? Ты боишься за город, Марсель, а Хейли, ты переживаешь за то, что начну мстить Клаусу через дочь. Вам же абсолютно наплевать на меня, просто признайте это. Вам было плевать, когда я только приняла регенство, переехала к Клауса. Интересно, моя мать отреагирует типа » Лучше бы ты была мертва» или «Хорошо, что ты мертва».

— Я сообщу ей позже, с ней Элайджа. Он позаботится об Ивони, пока ты не вернешься к обычной жизни. Тебе нужен учитель. Я с радостью помогу тебе.

— Спасибо, ваше высочество, за ваше милосердие и доброту, за что не заковали меня в цепи или замуровали в стене, боясь повторение истории. Тебе с Ребеккой следует разобраться и выбрать любовь. Я не Камилла! Хватит! В последнее время я слишком часто слышу это имя! Меня это достало! Оставьте меня в покое!

Было ли ошибкой говорить с ней на эту тему? Предлагать помощь? Теперь, когда Алана стала частью фракции вампиров, есть ли надежда вернуть все?