Every time you talk to me, (1/1)

Фриц. Не слишком редкое имя, но ребёнка, названного так, всего лишь раз я встретил в своей жизни.

Что для тебя имя Фриц? Фриц и Мари?— герои сказки о рождественском чуде.Мой Фриц — словно олицетворение стихотворных образов. Мой Фриц низенький, но маленького роста он по сравнению со мной. В последний раз в больнице тётя-доктор насчитала сто семьдесят сантиметров. Ах, но на это маленькое тельце приходится такое большое сердечко!..Фриц появился в моей жизни внезапно, абсолютно случайно и неожиданно. С безумной нежностью и с такой же болью вспоминаю я первую нашу встречу.Пыльные польские улицы. Старые дома, узкие тёмные переулки. Густая ночная чернь с пробивающейся сквозь неё панорамой космоса. И я, бесцельно бредущий по гарволинскому асфальту, пуская сигаретный дым в предрассветный воздух. Гарволин стал для меня уже вторым родным домом: настолько сильно полюбил я этот паршивый город.Признаться, я не хочу вспоминать этот миг. Миг, когда над своей пустой головой я услышал плач. Нет, не плач?— крик о помощи, о пожирающем совсем ещё детское сердечко одиночестве и отчаянии. Я подумал, что мне чудится, хоть и был трезв как стёклышко. Естественно, для меня детские крики?— обыденность, и я прошёл бы мимо, если бы не… Если бы не нотки глубокого бессилия. Ах, как же близки вы мне, эти оттенки беспомощности и чёрной, промозглой тоски! Услышав этот громкий детский плач, я будто бы снова увидел себя, сидящим на полу перед пьянющим в хлам Багулом, будто снова попытался зажмурить глаза от бессилия.Боже, каким же горьким, будто чрезмерно крепкий чай, был этот страх…Задрав голову, я встретился взглядом с пятиэтажной польской коробкой. В окнах не горел свет, кроме одного углового на самом последнем этаже. Втаптывая окурок в мостовую, я разглядел худенький силуэт в этом самом окне… Господи, Бог ты мой! Кажется, я впервые побеспокоился за жизнь ребёнка! Никогда такого за собой не замечал…С подоконника куда-то в угол сдвинуты цветы в разноцветных кашпо. И, свесив тоненькие лапки в лакированных башмачках, подняв глаза на небосвод, будто воя на луну, сидел мальчишка и плакал. Я сразу даже не разобрал, принял за девочку из-за густых волос, отросших до линии челюстей. Но так плакать может только мальчик… По своему опыту знаю.Я сразу понял, что творится в его голове. Мне стало вдруг больно от его намерений, колко внутри. Боже, хоть ты мне скажи, какая херня в этом мире стоит жизни невинного, только начавшего свой путь ребёнка?!?Ну ты и дебил, Бабадук!?А мальчишка плакал так громко, так отчаянно, что было ясно и без слов?— это не притворство, не показательное выступление. Отвратительное чувство вспыхнуло внутри меня пламенем. Чувство холодной тревоги, траура, смерти.—Nie wa? si?! —?единственное, что пришло мне в голову.А он даже не взглянул на меня. Чёрт! Чёрт! Я не позволю!—Не надо! Слышишь?! Nie.Худая ступня потянулась вниз. За ней соскользнуло хрупкое, цветочное тельце… Он не послушал меня. Он всё-таки решил это сделать. Старенькая рама чуть зазвенела, выпуская из своих объятий совсем маленькое существо.Пыльной мостовой Гарволина сегодня не суждено было встретиться с мягким нутром ребёнка. Не произойдёт свидания холодной осенней земли и детских косточек.Будто первая снежинка в ноябре, Фриц приземлился в мои протянутые руки. На моих предплечьях будто в тот момент отпечатались выпирающие косточки. Вопреки всем своим принципам, своему образу жизни, я спас, оградил от гибели детскую душу. С десяток сантиметров от моих глаз мягкие щёчки Фрица зацвели маковым цветом. Родной, считай, что ты умер и попал в Рай. В Рай, построенный из атомов нежности сущностью, которая вполне могла бы стать твоею ночной головной болью…А что случилось дальше, я помню как-то смутно. Я был слишком шокирован произошедшим. Да и, нежное личико персикового цвета свело меня с ума. Попробуй тут сообрази что-нибудь! Я лишь запомнил, что я, не спуская Фрица со своих рук, сказал, что нельзя ему тут оставаться, и если он хочет, то я могу отвезти его ко мне домой на время. Если мальчик решился на такой ужасный поступок, то значит дома у него явно не совсем здоровый микроклимат.Фриц бросил взгляд на кирпичную серую стену дома, затем на своё окно. Столько боли и усталости читалось в его лазурных глазёнках! Он снова посмотрел на меня, будто бы изучая жуткие черты моего лица. Фриц с первых секунд ни капли не испугался моего облика, что показалось мне очень необычным. И молча, прерывисто вздыхая, кивнул.До чего, ответьте же мне, надо довести ребёнка, чтобы он поздней ночью после попытки самоубийства, согласился поехать неизвестно куда с незнакомым мужиком, да ещё и такой внешности?!Когда я встретил Фрица, на моём запястье было всего лишь десять порезов. И когда я поставил Фрица на мостовую, успокоил, отряхнул, а потом взял за ручку, чтобы дать понять, что ему можно вздохнуть спокойно, рукав моей рубашки пополз вверх, и Фриц невзначай увидел восемь царапок, как от кошки, только глубже и ярче.—?Что это? —?его тонкий пальчик с длинным белым ноготком коснулся моего пореза около самой ладони. Я ощутил тонкую нить боли и одновременно жар от прикосновения ко мне детской ручонки.—?Не обращай внимания…Фриц не унимался. Он время от времени тихонько спрашивал, боясь показаться назойливым, откуда у меня эти раны. Я молчал. Другим сейчас были заняты мои мысли.Фриц, явно так же, как и я, ?не от мира сего?. В первый час пребывания у меня дома я безуспешно пытался разговорить его. Я не стал сразу лезть в душу ребёнку и расспрашивать, почему он хотел свести счёты с жизнью. Сначала я задавал банальные вопросы: сколько лет, где учится, что любит делать. Но в ответ я лишь получал слезливое молчание и упирающийся в пол взгляд, наполненный болью и беспокойством. В те секунды мне казалось, что Фрицу страшно. Страшно рядом с Бабадуком.Мы сидели на моей кухне. Фрица слепил блеск белых стен, белого кафеля, белого света лампы. При нём он казался чистым ангелочком, что спустился ко мне с небес в прямом смысле. Сидя на деревянном стуле, подвернув одну ножку под себя, Фриц тихонько вздыхал, и молчал, будто партизан. Лишь тогда я смог разглядеть его хрустальную внешность, что не встречал ни на одном чудесном полотне мастеров. Длинные (для мальчика, конечно же) светлые волосёнки, голубые глазки, а сам весь тощенький, и на это туманное тельце, будто балахоном, накинута чёрная футболка с вышитым букетиком цветов на правом боку. Костлявые бёдра обвивали бордовые шортики, как хитон обвивал Афродиту…Я подсел к Фрицу чуть ближе. Стесняясь, он чуть сжался под моим взглядом, словно воробушек зимой. Мне и самому немного было волнительно. Всё-таки он пока ещё маленький…—?Не волнуйся! —?я робко обнял мальчика, почувствовал, как еле слышно колотится его сердчишко,?— тут ты в безопасности!—?Вы же меня съедите! —?улыбнулся Фриц, взмахнув своими смоляными ресницами, но всё так же не отводя глаз от кафеля.

Меня удивило, что он обратился ко мне на ?вы?, но больше я захотел другого. Так игриво и непринуждённо в этой обстановке прозвучала эта незамысловатая шутка, так нежно улыбнулся Фриц, что я решил немного подыграть. Чуть наклонив голову, упёрся носом в мягкую шею моего заиньки. Аккуратно, не сжимая зубов, я прикусил сладенькую, словно дождевой червячок, кожу на шейке Фрица.—?Ой! —?взвизгнул он и рассмеялся. А я снова обнял его, только теперь крепче. И никому я его не отдам! Это мой Фриц!Я пододвинул кружку с малиновым чаем к нему поближе, придвинул блюдце с конфетами. Я встретил Фрица, как дорогого гостя, а он не стал ничего кушать! Конечно же, я отравил это всё! Мне же больше нечем заняться!..—?Бери! Не стесняйся! —?я погладил Фрица одним пальцем по правой щеке.

При каждом прикосновении моём он весь съёживался. Видимо, новое место для него. Ну, да это не страшно.— Ну, что же ты, будто воды в рот набрал, м? Скажи хоть, как тебя зовут? Сколько лет тебе?!—Фриц… Ну, шестнадцать… —?он снова конфузливо растянул губы в улыбке—?Да ну? Шестнадцать?! А весишь на все двенадцать!—?Вас никто и не просил меня подхватывать! — тихонько произнес Фриц. И снова это манерное ?вы?! Ну, может, я и старше, но пока не старик, чтобы меня так почитали.—?Фриц, давай на ?ты?! Я пока ещё не настолько мудрый для всех этих этикетов. Что же касается просьб?— в свободной стране живём! Имею право делать, что хочу!—?Раз в свободной стране, то я имею право на смерть… —?с этими словами он снова погрустнел, и я мгновенно опустился на землю.—?Фриц, я хочу тебя спросить... —?осторожно подхватив мальчишку на руки, я посадил его к себе на коленки, а он сразу нежно прижался ко мне, или мне так показалось, но неподдельная детская ласковость была в его стремлении устроиться поудобнее,?— скажи, зачем ты это сделал?Фрица этот вопрос снова заставил погрузиться в апатию. Светлые волосёнки снова упали на его щеки.—?Фигня…—?Ну, Фриц! —?я заглянул ему в глаза. Почему-то от его голубых жемчужинок повеяло спокойствием, Раем, что совсем не свойственно человеку, что хочет уйти,?— а моська-то повеселела! —?поставил я Фрица в известность.—?Мне с тобой понравилось! Ты такой… Ты не такой, как моя мать!—?Она разве плохая?—?Ну…Ох, Фриц! Как же так? Как же, какой же изувер способен издеваться над таким чудным созданием? Я бы с удовольствием сейчас уткнулся в твоё плечо и рыдал. Но нельзя. Мне ведь столько всего ещё нужно о тебе узнать, Фриц…Фрица мало кто любил. Точнее, вообще никто. У него не было отца. Мать — алкоголичка. Заставляла ребёнка воровать деньги, отдавать ей на выпивку. Била Фрица, когда была не в настроении. Боже, как же больно мне это говорить!.. Парнишка о своей ориентации знал всегда. Знал, что нравились мальчики, но не с кем было проговорить. У его матери были свои планы. Она ненавидела всё, что не соответствовало её ?хочу?. Фриц любил длинные волосы, мать грозилась его побрить налысо. Иногда ночью бедняжка плакал в подушку, нуждаясь в любви и умирая от одиночества. А внешность моя не пугает парнишку потому, что ему хочется, чтобы его хотя бы кто-нибудь полюбил. И даже Ночной Кошмар его устраивал… О, Господи!.. И обо всём этом Фриц говорил с неловкой улыбкой, настолько обыденным стало для него токсичное отношение его матери к нему. Такой маленький, худенький, молоденький Фриц… Настолько жалко мне стало ребёнка. Непутевая мать родила Фрица как раз в его возрасте.—?Ох, Фриц! —?я прижал мальчика к себе, насколько это возможно, чуть ли не повредил его хрупкие косточки,?— как же так можно?—?Знаешь, кто бы говорил! —?рассмеялся Фриц.

И весь мой мир рассмеялся вместе с ним. Будто ознобом в груди разбежалась по моему сознанию плутоватая улыбка розовых, словно спелая вишенка, губ. Заплясали на щеках полевыми подсолнухами озорные призраки-веснушки, рыжие, как сама радость во плоти. Обнажились передние белоснежные зубки. Фриц смеялся. Смеялся над монстром, что поражался зверству над таким милым созданием, хотя сам не раз портил детям жизнь.Я калечил детей. Пусть будут линчевать меня бесы на главной площади Ада. Я портил детям жизнь. Тихий стук заставлял седеть молодое поколение. Но… Я не знаю, как это объяснить… Я будто бросил своего лирического героя умирать и сменил стиль на сентиментализм.—?У тебя разошлась рубашка. Там, где воротник! —?маленькие ручки касаются моей шеи. И закипают феромоны внутри моего тела.—?Фриц, а оставайся со мной! —?неожиданно для самого себя выдал я.В первые секунды мне эта фраза показалась бессмысленной и глупой. Сценарий до того абсурден, только послушайте! Польский парень попытался покончить с собой, его у самого асфальта ловит Бабадук, они идут к ночному кошмару домой, и парнишка остаётся жить у него. Но… Я не мог позволить Фрицу вернуться в эту чёртову прокуренную квартиру. Я не могу отпустить этот цветочек от себя ни на секунду.Я что, влюбился?Я?гей?Нет, это невозможно! Это глупости!Что со мной? Почему мои руки не слушаются меня? Почему я не могу спустить Фрица со своих колен, оторвать взгляд от его голубых океанов глаз? Почему мои губы приближаются к его щеке, оставляя на ней свой холодный след? Почему Фриц отвечает мне тем же? Зачем он целует меня в открытую ключицу, потому что может дотянуться лишь до неё? Почему я забыл обо всём, что тревожило меня? Почему я забыл о том, что завтра снова придёт он? Фриц как перкосет: обладает сильным успокаивающими эффектом и вызывает радостные галлюцинации.Мы долго болтали на кухне. Фриц показался мне очень умным для своих шестнадцати лет. Отлично знает литературу и русский язык, а ещё умеет очень красиво рисовать и вышивать гладью. Цветочки на своей футболке он вышил сам и пообещал сделать для меня что-нибудь красивое. Его даже не волновало, что совсем не мужское это дело, по мнению многих. Фриц давно мечтал о волосах яркого цвета, но мама была против. И я тоже против. Я никогда не видел такого русого оттенка. Он будто с золотым отливом на солнце, удивительный, неповторимый. Жалко будет замазать его синим. Очень жалко. Фриц много чего хотел. Ну что же, заказывай, милый, я сделаю для тебя всё, что пожелаешь! Когда я смотрю на тебя, я будто под гипнозом! Словно книгу с красной обложкой, открыл для тебя Бабадук своё сердце. И эта была не та мимолетная страсть, которую я испытал к Багулу под сильным наркотиком. Эта самая настоящая нежная привязанность.Фриц уснул под утро. Я постелил ему рядом с собой. Он стеснительный, отказался раздеваться перед незнакомцем, одевать мою футболку тоже не захотел. Так и лёг: в шортиках и майке. Укрывшись тёплым одеяльцем, Фриц спокойно сопел у меня под боком, пока я пялился в потолок, выкуривая сигарету за сигаретой. Я лёг полуголым, но мне всё равно безумно душно. Фриц во сне ворочается, закидывая лапку на меня, хватаясь за своего спасителя. Я улыбаюсь, смотря на него. Фриц… Чувства со вкусом экстази.Я надеялся, что наличие Фрица у меня в доме остановит Пожирателя Детей. Может, он поймёт, что теперь я не свободен. Что теперь мне есть, на кого изливать свои тонны накопившейся любви. Он хотя бы постесняется насиловать меня потому, что он может по пьяни рассказать Эшли, а она всё передаст моему мальчику.Но как же я ошибался…На следующий день я решил устроить для Фрица его второй день рождение. Он вскочил в семь утра, думая, что снова нужно готовить еду, но моя огромная ладонь аккуратным толчком в грудь уложила его назад в мягкую постельку. Фриц успел лишь недовольно мурлыкнуть, как снова провалился в глубокий сон и поднялся только уже к десяти часам. Я принёс ему завтрак в постель, а он отказалась есть один. И делился со мною, отрезая вилкой половину от блинчиков с клубникой, угощал меня. И я разделял с ним это удовольствие, хоть и не нужна мне эта ваша человеческая еда. В те моменты я был счастлив. Я, кажется, обрёл свою радость.Я провёл с Фрицем весь день. Я купил ему лучшей одежды в лучших магазинах самых дорогих брендов. Это было довольно сложно, ведь Фриц такой стесняшка. Даже когда мне удалось разговорить его, Фриц общался со мною вполголоса. Он не хотел мерить дорогие вещи. Он привык к дешевизне и секонд-хендам. А я считаю, что такое замечательное существо должно одеваться только в лучших местах. Я ничего не жалел для Фрица. Я хотел, чтобы он радовался жизни вместе со мной. Хотя в моей голове крутилась мысль, что придётся вернуть мальчишку домой, и я никак не мог с ней свыкнуться. Мне так нравится проводить время с ним. Он такой… Он не такой, как Багул.Когда мы пришли домой, я был ?немного? пьян. Фрица нужно было покормить, и мы зашли в ресторан. Тут я наблюдаю ту же самую картину: ?я не хочу, потому что это дорого, отстань!? Я даже не стал это слушать. Растущему организму нужны витамины, нужно всё самое лучшее. Дарить кому-то праздник, позволяя делать всё, что захочешь?— лучшее чувство, которое я испытывал когда-либо…Когда мы пришли домой, я по пьяни предложил Фрицу познакомиться с моим лучшим другом. Пока он рядом, меня и не волновал тот факт, что надо мною сегодня снова надругается Багул. Я старался не обращать внимания на нарастающее чувство тревоги внутри моей души. Фриц с радостью согласился, кивнув своей русой головой. Наконец! Наконец он увидит, что я счастлив! Он увидит, что я разобью Фрицу сердечко, если изменю даже не по своей воле! Наконец он не будет раскрашивать сине-бардовыми мотыльками моё тело! Мы снова станем лучшими друзьями, а не куклой и её хозяином!—?Фриц, знакомься,?— чтобы не упасть, я держусь за угол стола, присаживаясь на корточки рядом с Фрицем,?— это Багул, мой дорогой друг!Пожиратель Детей ухмыльнулся, разглядывая парнишку сверху. Фриц ведь порядком ниже нас обоих. Ниже аж на четыре с половиной головы.—?Очень приятно! —?произнёс Багул, особо не интересуясь происходящим. Ему важно то, что будет дальше. Но дальше ничего не будет!.. Я скажу ему всё, что думаю. Сегодня, Бабадук, или никогда!—?Знаешь, Фриц, у него же есть точно такой же зверёк, как ты! —?я с улыбкой посмотрел на него,?— представляешь, да! Он тоже очень сильно любит её и дорожит! Верно, Багул?! —?он ничего не ответил, лишь медленно кивнул,?— если получится, он в следующий раз приведёт Эшли к нам в гости, и вы познакомитесь.—?Отлично! —?Фриц обнял меня за шею.—?Ну всё, беги наверх! Я тоже скоро приду!Как только дверь на веранду захлопнулась за Фрицем, я обернулся на него. Он сидел в старом пыльном кресле с расстёгнутым ремнём и, так же, как и я этой ночью, бесконечно курил. На веранде сгустился вечер, и во мгле лишь огонёк от его сигареты развеивал мою тревогу. На столе так же неизменно стояла бутылка вина, и сиротливо, около вазы с засохшими цветами, валялись два пакетика белого порошка.Стараясь не шуметь, я опустился на стул рядом с ним, почувствовав жуткий запах перегара.—?Уже трахнул? —?усмехаясь, спросил он.

М-да, я был прав: у Багула в мыслях одна пошлятина (и наркота). Я тоже не святой, признаю, я думал какие-то доли секунд о сексе с Фрицем, но явно не всё время, пока мы были вместе, и не ставил это целью нашей встречи. На месте Багула я, хотя бы из вежливости, не стал бы задавать первым именно этот вопрос.—?Разве я такой же, как ты? —?кончик моей сигары встретился с пламенем зажигалки,?— уж извини, но меня волнует не только секс…Он ничего не ответил. Чёрными дырами своих глаз он изучал вечерне-ночное, тёмное небо, задумчиво пуская дым в воздух.—?Знаешь что? —?наконец вкрадчиво сказал Пожиратель Детей,?— я принёс для тебя кое-что новенькое! —?он наплевательски швырнул на стол передо мной ещё два голубоватых пакетика с порошком,?— Его Величество мефедрон! Под ним ты точно ничего не почувствуешь, сучка! —?он рассмеялся.Не молчи! Скажи же ему всё, что должен! Иначе это никогда не прекратится!—?Заткнись!Он явно не ожидал такой дерзости от его жертвы.—?Зачем же так грубо?! Я ведь хочу тебе только добра!—?Прости, но мы должны прекратить всё это! —?я почувствовал нутром, как ярость потихоньку закипала внутри Багула,?— выслушай меня… Я не буду больше заниматься с тобой любовью! —?чётко и с расстановкой сказал я,?— и даже наркотики…—?Да? И кто же мне запретит, м? —?приторно ухмыльнулся он, затушив окурок.—?Твоя совесть, мистер Буги, если она ещё жива в тебе! —?странно, но я думал, что мне будет трудно это говорить,?— теперь в моём сердце поселился Фриц. И, каким бы безумным маньяком я ни был, прости, друг! Я не буду изменять ему. Даже против своей воли!Секундная тишина. Ночь укрыла одеялом мглы всё вокруг. Силуэт Пожирателя Детей в этой чернильной тьме выглядел так величественно и в то же время пугающе.—?Боже, ты такой милый, когда пытаешься сопротивляться! —?неожиданно он поднялся и приблизился ко мне, многозначительно взяв меня за скулы, заставив смотреть ему в лицо.—?Пойми, Фрицу будет безумно больно! Я не стану…—?Ох, как же меня это заводит! —?полушёпотом произнёс Багул, — сегодня я планировал сделать это не на полу, а в постели. Что думаешь, лапочка?—?Пошёл ты на хер! —?вполсилы я оттолкнул его горячее тело от себя.

Он не хотел соглашаться. Он просто хочет и дальше продолжать пользоваться мною. Ну уж нет! Я не настолько себя неуважаю!Что же, я не желал так поступать, но ты меня вынудил.Я уверенно, тяжёлым шагом подошёл к нему. Видно, он тоже выпил, так как держался за стену, чтобы не упасть. Пустые глазницы всё так же неизменно сверлили меня своим холодным взглядом, будто пытаясь усмирить мой пыл и моё негодование. Нет, родной! Не сегодня!Взяв его за грудки, как он когда-то поступал со мною, я притянул его к себе. Его дорогая тёмно-бордовая рубашка жалобно затрещала под моими сжатыми до предела пальцами.—?Ну-ну, милый, не злись! —?заплетающимся языком проговорил он, пытаясь обнять меня за талию.—?Ещё раз хоть попробуешь, хоть посмеешь совратить меня… —?я приостановился, чтобы он осознал серьёзность моих намерений,?— Бабадук всё до капли расскажет Эшли! Ясно?! Посмотрим, будет ли Эшли довольна!?Лицо? Пожирателя Детей расплылось в нахальной улыбке.—?Мудак!