ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Зал Испытаний. Глава 2 (1/1)

После тяжёлой болезни Рыска образумилась: решила забыть Алька и жить своей жизнью. Учитель посоветовал выйти замуж и назвал кандидата, а она просто не стала спорить. В один прекрасный день Рыска сама пришла к Тамелю после занятий и напрямую спросила: — Я тебе нравлюсь? Парень опешил. Он был единственным на её потоке саврянином, тем более — дремучим весчанином, не просто полуграмотным, а практически неграмотным. Ринтарский язык он знал так плохо, что наставники с трудом его понимали — как и он их. Обычно ему давали задание из книг на саврянском языке и особенно его успехами не заморачивались, да к тому же ни друзей, ни просто знакомых у парня так и не появилось, ибо отношение к его нации в Ринтаре по сути мало изменилось, не смотря на объединение на высшем уровне. В чужой, по своей сути, стране несчастному парню жилось нелегко... А теперь самая красивая девушка обращалась к нему, так, что он её понимал, да ещё и с таким вопросом! — Ну… Да, — ответил он в замешательстве. — Что значит ?ну да?? Как я тебе, в качестве жены, подошла бы или нет? — спросила Рыска жёстко, не оставляя место даже малейшему намёку на романтику. А бедный парень чуть сознания от радости не лишился! В Рыску он влюбился с первого взгляда, как верно подметил Крысолов, только мечтать о ней считал тем же самым, что мечтать о звезде с неба: не возбраняется, но бесполезно и малорезультативно. — Конечно! — воскликнул он, — Я давно тебя люблю! — Тогда женись на мне, — спокойно и безразлично пожав плечами, предложила девушка, — Но учти: у меня есть сын, ему четыре года, он тоже, как ты, белокосый, и мне нужно, чтобы тебя все считали его отцом. За это я буду твоей женой, а также стану зарабатывать для нас всех, дам тебе кров, и ты будешь при деле. Есть ещё одно условие: обучение в Пристани ты должен будешь бросить. — Почему? — Потому что путником тебе всё равно не быть и потому что я так хочу, — снова жёстко объяснила Рыска. Ей, по большому счёту, было всё равно, откажется он или согласится. В случае отказа ей всего лишь пришлось бы искать другого кандидата в мужья, но никаких чувств это вызвать у неё не могло. Но Тамель посмотрел на неё влюблёнными глазами и спросил, словно не слышал больше ничего: — А ты тоже уйдёшь из Пристани, да? — Ещё чего! — фыркнула Рыска, — Я-то с чего? Нет, конечно. Я продолжу учиться, потом получу грамоту, стану работать. А ты будешь растить моего сына, помогать тёте, работать в поле, ухаживать за скотиной — всё, как ты привык, Тамель. Если ты сомневаешься, подумай, я не тороплю. Скоро каникулы, так вот: съезди домой, посоветуйся с родными. А согласишься — добро, свадьбу планируем тогда на начало осени. Рыска развернулась к выходу, но не успела дойти до двери, как Тамель остановил её словами: — Я согласен!.. Можно теперь тебя поцеловать? Чтоб укрепить его согласие, она уступила... И тошнило её тогда до утра, стоило лишь припомнить этот поцелуй!.. Но, решив, что привыкнет потом, Рыска взяла себя в руки. То, что парень сразу со всем согласился, значительно облегчало дело: теперь не придётся искать другого. А полюбить она всё равно никого и никогда больше не сможет… Приезд Алька на свадьбу развеял её мечту убедить всех, что Тамель — отец её ребёнка, и смысл самой свадьбы буквально пропал. Но теперь уже назло Альку Рыска решила остаться с Тамелем. Пусть не думает, что она никому не нужна! Да и хозяин в доме всё же нужен, а потому выгонять мужа она не собиралась. В первую брачную ночь Тамель потребовал реализации своих законных прав. — Нет, — спокойно ответила ему Рыска. — Как это — нет? Я твой муж! Ты должна! — возмутился он. — Что значит — должна? Я тебе сразу доходчиво объяснила, для чего ты мне нужен. Чего тебе ещё? Она разговаривала с ним как со швалью, надеясь, что он обидится и долго не будет к ней приставать. Да и несколько не этим в тот момент была занята её голова… Но парень совершенно неожиданно проявил агрессию: — Так значит, да? Это всё из-за хахаля твоего благородного? Это от него ты дитя прижила? Что ж не поехала с ним, звал ведь? — Не твоё собачье дело! — вызверилась в ответ Рыска, — Я не врала тебе: я тебя не люблю. Мне просто нужен в доме хозяин. Я думала, ты всё понял и согласился. А сейчас что тебе не нравится? — Не нравится, как ты смотрела на него. И что говорила, — с обидой ответил Тамель. — Знаешь, что? — взбесилась Рыска, — Тебя ни мои отношения с Альком, ни это всё не касается. Если хочешь — уходи, я держать тебя не собираюсь! — Ах, так вот как его зовут! Альк! Такие имена только в господских домах дают, в веске — и не ищи!.. — возмутился её новоиспечённый супруг. Рыска поднялась с кровати, куда присела было. — Ты его имя своим поганым языком не трогай! — тихо, изменившимся голосом произнесла девушка. — Таких, как он, на свете больше нет, — одухотворённо, с фанатичным огнём в глазах, добавила она, — А таких как ты — пруд пруди. Вот и цени, что на тебя обратили внимание, — она подошла к двери, взялась за ручку. — До утра тебе время подумать, — предупредила Рыска. — Не нравится что — иди лесом, — и вышла, тихо притворив дверь. Сердце её бешено колотилось, щёки горели: оказывается просто проститься с любимым и выйти замуж за другого недостаточно, — заменить в своей душе одного на второго и жить с этим — вот что на самом деле трудно! Всю свою первую брачную ночь она прогуляла: на озере искупалась, по веске прошлась, на нетопырихе покаталась. Животное оказалось покладистым и ласковым, словно для неё выбранным. И звали нетопыриху так романтично — Лада. Так савряне называют своих любимых женщин… Впору было разреветься, но Рыска уже выплакала все свои слёзы. Лишь горький смешок у неё вырвался при мысли об этом. А может, Альк не сам её называл, уже с именем купил?.. Хотя продаются нетопыри на юге, очень далеко от Саврии, так что только сам мог дать саврянское имя… А если купил у саврянского купца? Да какая, к Сашию, разница?.. А с Тамелем, и правда, грубо получилось — надо бы как-то поласковее впредь, она всё-таки женщина и его жена; нужно хоть немного проявить к нему нежность. Но ложиться в одну постель?.. Пока не получится, ей противно; может быть, потом. Рыска вздохнула, вспомнив, как это было с Альком… Она ведь в первый их раз даже подумать не успела, как оказалась в его объятиях, никто её не уговаривал и не принуждал, и было хорошо уже даже от самой мысли, что это произойдёт... И такого больше ни с кем у неё не будет, — с этим следует смириться. …На рассвете Рыска вернулась домой, всё в том же платье, мокром, с грязным подолом, тащившимся по земле. Прошёл обещанный дождь, и, попав под него, Рыска выглядела как мокрая курица, хотя ей и было всё равно. Гости, конечно же, не разъехались, и после вчерашней весёлой пирушки ещё спали, разместившись кто где. Предстоял второй день праздника. Одна только тётя Ульфина уже поднялась и кормила скотину, когда Рыска возвратилась после ночного променада. — Ты где была? — печально спросила она, оглядев девушку. — Гуляла, тёть… — так же невесело уронила Рыска. — Что, в кровати не улежала? — Тётка подошла ближе, заглянула ей в глаза… — Нет, — честно призналась девушка. — Ну и правильно, — неожиданно согласилась женщина, — Нечего размениваться. Я думала вчера, что ты вообще уедешь… Уже загрустила, думаю, как я теперь одна? Мальчик-то мне как кровинка, да и ты… Но лучше б ехала! Рыска печально посмотрела вдаль, на уходящую в лес дорогу. — Нет, тётя, я теперь замужем, да и это всё — уже прошлое. Два раза в одну реку не входят, а три — так тем более… Да и куда я от тебя? — Рыска обернулась, постаралась улыбнуться. — Ты мне столько хорошего сделала, больше, чем мать моя. Я теперь тебя никогда не брошу, — она обняла тётю. Ульфина со вздохом похлопала её по плечу. — А он краси-и-ивый, — мечтательно протянула она, — Как лебедь среди воронья. И благородный. И добрый… Такого грех не полюбить… А мальчик как на него похож! — женщина аж головой покачала, — вы ж мне говорили, но не верилось, пока не увидела: ну просто вылитый!.. Рыска задумчиво покивала. Причёска рассыпалась, завитые кудри разлетелись по плечам. — Красивый… — повторила она, — Только не быть мне с ним уже никогда... Тётушка неожиданно тепло и ласково улыбнулась, отстранилась, снова заглянув девушке в глаза. — Почему ты так говоришь? Ты же путница! — Видунья, — поправила Рыска. — Ну, пока видунья, неважно… Тебе должно быть многое известно. И неужели ты сама не видишь, что в жизни всё может измениться за щепку, за долю щепки? — Рыска нахмурилась. — Вот например, — продолжала тётя, — когда ты на хуторе жила, считала меня злой ведьмой, и даже как зовут меня, не знала, как все, Мухой величала, а теперь говоришь, что я тебе роднее матери. Когда ты ушла, думала, что и не увидишь меня больше, а теперь живёшь со мной, я сына твоего ращу, а ты меня кормишь, чтишь, подарки мне возишь — сама, никто не заставляет. Могла б ты о таком подумать десять лет назад? — Не могла, — уронила Рыска. Не согласиться со сказанным было невозможно. — Так вот, и с ним ещё можешь встретиться — так неожиданно, что и сама не представляешь сейчас, где, когда и как. И будете вы друг другу не то, что сейчас, а намного ближе и дороже! — произнесла тётя. Рыска, покачала головой, вздохнула. — Он обиделся… Я ведь специально сказала так, чтобы обиделся. А он гордый, не простит… — Ещё как простит! — снова улыбнулась тётушка. — Да ты его не знаешь!.. — Жизнь долгая, моя родная, — перебила Ульфина, — А чем мы старше, тем умнее делаемся — и он тоже. Мало ли, что может произойти? Ты, главное, верь и надейся. — Путникам надежда не полагается, — озвучила девушка общеизвестную, заученную истину. — Надежда всем полагается, — веско произнесла Ульфина. Рыска лишь головой покачала — нет. — Тогда просто улыбнись и живи дальше. Путница ты или нет, отчаяние — грех, а Хольга всё видит и по делам воздаст, — заключила тётка. — Тебе за что воздала? — слегка возмутилась девушка: в справедливости богов она всегда сильно сомневалась. — В юности ни счастья не было, ни толком мужа, ни детей… — Было за что, девонька, уж поверь на слово, было, — вздохнула женщина, — Да и простила меня Хольга, всё дала: и дом, полную чашу, мой, а не двоюродного мужа, и любимого под старость — учителя твоего, и дочь, и внука. А ведь думала когда-то, что на пожаре том вся жизнь моя сгорела! Ан нет, Викий-то деньги мне завещал; я сюда смогла перебраться, в родную веску. А потом и ты, светик мой, ко мне пришла, сама, словно знала, куда идёшь. Рыска стояла, привалившись к плечу обнявшей её тётки. И правда, роднее матери за пять лет стала… — Я бы без тебя пропала, — произнесла она задумчиво. — А я бы — без тебя. Поэтому Хольга нас друг другу и послала, — она с улыбкой отстранилась. — Ладно, пойду я; свиньям ещё не задала, — сказала Ульфина. Сделала два шага к сараю, обернулась и добавила: — А ты... пусть всё вышло вот так, но Алька своего не забывай! Не каждый мужик за девкой приедет, чтоб со свадьбы её увезти. Не просто это всё! За мной вот не приехали в своё время… — Мне так больно, тёть… — Рыска всхлипнула. — Больно — знать, ещё живая, — утешила её тётка, — а живая — так дождёшься счастья своего, так или иначе. Мы, бабы, все такие, даже и путницы. Рыска кивнула, соглашаясь: надо было как-то жить дальше.