Кукловод (1/1)

Дни сплелись в сплошную вереницу мучений.Голод пожирал изнутри, отчего он истощал так, что прежняя одежда смотрелась на нем лохмотьями. Впрочем, не только поэтому — она просто превратилась в лохмотья: испачканная в грязи и дожде, пропахшая потом и сыростью, истертая на локтях и коленях, изорванная на рукавах… Ботинки, что были сшиты из мягчайшей дубленой кожи со вставками из замши и красной парчи, уже на второй день пути разлезлись по швам, натерев ноги до кровавых мозолей.Они шагали почти что без перерывов. Катория нещадно гнала его вперед, а на ночлег позволила остановиться только тогда, как Галрос, в край обессиленный, свалился без чувств. Это было унизительно, но, правду говоря, он больше не беспокоился из-за подобного: когда тебя раздирает голод, ноги стерты в кровь, тело изнывает от истощения, правая рука почернела, а засевшее в ней заклятие пожирает изнутри, становится не до таких мелочей, как гордость или чувство собственного достоинства.Ручьев, мелких озер и рек на пути было предостаточно, так что от жажды Галрос не умирал. Голод — вот что стало бичом, преследующим его долгие дни. Катория не снисходила до небольших остановок ради того, чтоб он собрал еды. Лишь изредка она переливала в его тело небольшое количество энергии, достаточной для того, чтобы Галрос смог продолжить идти. Стоит ли говорить, что еду это никак не могло заменить…Но были вещи и пострашнее голода — например, заклинание Селесты, что с каждым днем все глубже вгрызалось в него, выжигая чувствительность к мане и медленно убивая. Вначале черное пятно на предплечье поползло вниз, к ладони и пальцам. Оно росло, оставляя вслед за собой потемневшую, иссохшую плоть и причиняя немыслимые страдания. На четвертый день Галросу пришлось сотворить легкое обезболивающее заклинание, чтобы не скулить при каждом движении. Вероятно, тем самым он приблизил свой конец: заклинание Селесты жадно накинулось на него, поглощая сотворенную магию и затраченную на нее энергию, но теперь уже магу было все равно — лишь бы отдохнуть от ненасытной боли, что стала отдавать в спину, сопровождая каждый шаг вспышкой новых страданий.Катория наблюдала за его мучениями с гробовым бесстрастием, если вообще наблюдала — Галрос не был уверен, потому как все его силы, внимание и мысли уходили на поддержание остатков жизни в измученном, израненном и избитом теле. Он не знал, что она думает обо всем этом, да и знать не хотел. Перспектива умереть и быть воскрешенным в качестве ее подручного претила, так что все имеющиеся ресурсы Галрос направлял на то, чтобы протянуть как можно дольше и отсрочить неизбежное.На шестой день они миновали горный перевал, а на девятый вышли к реке Септакорд. Гробница Гар-Тадариса находилась на другом берегу, а значит, следовало найти переправу. Неподалеку как раз должен был находиться мост, через который проходил тракт, соединяющий города Риксентел и Лань с Ямбриэлом, а затем и Сивилией. Пройдя немного восточней и завидев вдали очертания каменного моста, они остановились.Катория долго смотрела на проезжавшие вдали телеги торговцев и крестьян, о чем-то раздумывая. Галрос не думал вовсе, молча опустившись на землю и радуясь краткой возможности передохнуть: в последнее время он стал ценить такие мгновение как ничто иное. На темно-зеленой траве задрожали бирюзовые блики. Подняв глаза, он застал Каторию в другом облике — том, что больше походил на человека, чем на призрака. Впрочем, менее зловещей она отнюдь не казалась. В глазах горел прежний огонь, волосы продолжали извиваться подобно змеям. Худое лицо было мертвецки бледным. — Поднимайся, — холодно приказала она, набросив на голову черный капюшон.Катория направилась в сторону моста, даже не удосужившись проверить, следует за ней Галрос или нет. Ей этого не требовалось: едва она отвернулась, он тут же поднялся на ноги и, несмотря на подкатившую к горлу тошноту, покорно побрел следом. Дело было не в обыкновенном послушании, а в омерзительных зеленых кандалах, покоящихся на его руках и ногах. Галрос на горьком опыте знал, что они потянут его душу вслед за Каторией вне зависимости от того, поспевает ли тело. Если это произойдет, ему придется очень худо. В прошлый раз боль была так сильна, что его стошнило прямиком на одежду.Приблизившись к мосту, они тут же собрали на себе любопытные взгляды крестьян, что сгрудились у телеги, о чем-то переговариваясь. Неподалеку стояла группа всадников, дежуривших по обе стороны от моста. Завидев звенящую сбрую на лошадях и лазурные цвета, Галрос догадался, что это должны быть люди самого герцога. Когда вперед выехал капитан в крылатом шлеме и эмблемой грифона на груди, его догадка подтвердилась — сам герцог Русвём отправил их сюда. Любопытно, что они делают здесь, на южном берегу Септакорд? Если память не подводила Галроса, все, что находилось по эту сторону реки, принадлежало Южному герцогству, а значит, и семье Денмир[1]. Что здесь могли забыть люди Русвём?.. Не будь Галрос столь измучен, эти обстоятельства могли бы всерьез его заинтриговать... — Стоять! — гаркнул командир, выехав вперед, тем самым преграждая Катории дорогу. — Кто такие? По какому делу направляетесь в центральные земли?Пока говорил, глаза его внимательно оглядывали Каторию, а после переметнулись к Галросу. Волшебник никак не отреагировал, безразлично глядя себе под ноги. Положение было унизительней некуда, зато он впервые обрадовался тому, что его дорогие одеяния превратились в жалкие обноски — так хотя бы никто не признает в нем одного из Девятки, а значит, репутация не пострадает. — Я — некромант Катория, а мой добрый спутник — никто иной, как сам Галрос, великий и несокрушимый маг Первой Звезды. — Из-за таких, как вы, мы и стоим здесь днями напролет! — сплюнул командир. — Западному графству не нужны беженцы из юга! Герцог Русвём не желает видеть в своих землях отребье из пустыни, которое Денмир без разбору пускает к себе. Здесь вам не пройти! — Не пойдет, — покачала головой Катория, на которую не произвела впечатления ни пылкая речь, ни угрожающе нависший над ней всадник. — Мы должны попасть на тот берег, а мой спутник вряд ли протянет до следующей переправы. Так или иначе, вы пропустите нас. Либо добровольно, либо нет — выбирать вам. Заслышав дерзкую угрозу, всадники обнажили мечи, а их кони принялись нетерпеливо гарцевать. Катория не сдвинулась с места. Галрос и рад был отойти, но не хотел тратить на это лишних сил — они и без того были в ограниченном запасе. — Последнее предупреждение: разворачивайтесь откуда пришли, пока я вас не прикончил на месте! — рявкнул командир, едва ли не вплотную наехав на Каторию. Клюв грифона на его груди хищно блеснул в скудных лучах солнца. — Некромант или маг — вам здесь одинаково не рады! — Да будет так, — безразлично вздохнула она, воздев обе руки.Солдат замахнулся, намереваясь ударить по ней мечом, но к великой досаде Галроса, сделать этого не успел. Белые волосы баньши взметнулись, а от пальцев потянулись тонкие нити, ближайшая из которых вела к командиру. Издав неразборчивый звук, он обмяк, его лицо приняло бездумное выражение, а в пустых глазах загорелся бирюзовый огонь. Спустя мгновение с его подчиненными произошло то же самое: все как один безвольно застыли с тупым выражением на лице и бледным свечением в глазах.Глядя на них, Галроса передернуло. Уж каких отвратительных вещей он на своем веку не повидал, это зрелище показалось ему самым омерзительным изо всех. Подчинение чужой воли? Такое не было под силу даже сильнейшим из магов. Человеческий разум и его душа оставались неприступным храмом, в который не могли пробиться ни чары волшебников, ни колдовство чернокнижников. Получается, некромантам всегда была доступна подобная сила?.. От мысли об этом внутри Галроса похолодело. Одно дело, когда увечат твое тело, но совсем другое — душу. У всех народов она считалась чем-то сокровенным, личным и неподвластным ни времени, ни магии.Тем временем Катория как ни в чем не бывало взмахнула руками, притянув к себе нити подобно кукловоду. Солдаты с все тем же бездумным выражением лица приструнили взволнованных лошадей, после чего покорно расступились, пропуская странников вперед. Галрос обернулся в поисках остальных, но увидел только брошенную телегу — крестьян уже и след простыл.Неприятное покалывание на запястьях привело его в чувство: Катория отправилась вперед, сопровождаемая всадниками, что на почтительном расстоянии ехали по бокам. Издалека это напоминало торжественную процессию, однако стоило заглянуть в глаза одному из солдат, как иллюзия рассыпалась в прах: в безвольном подчинении не было ничего торжественного. Иногда уголком глаза можно было заметить полупрозрачные нити, соединяющие каждого из них с бледными ладонями некроманта. В тот миг Галрос готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы не оказаться на их месте.Миновав каменный мост и оказавшись на северном берегу, они остановились. Солдаты покорно замерли, ожидая дальнейших приказов. Их бывший командир стоял тут же, тупо глядя перед собой. Рельефный герб с грифоном на груди больше не выглядел угрожающе. Это было жалкое зрелище. Жалкое и очень, очень жуткое. — Отдайте ему всю еду, что у вас есть, — приказала Катория, небрежно указав на Галроса.Солдаты сразу же принялись выполнять приказ. Собрав припасы в тяжелую сумку, они бросили ее к ногам мага. От одного только вида ржаной буханки, покоящейся на самом верху, его живот взвыл. Сколь бы испуган он не был, сколько бы людей не стали свидетелем его позора, Галрос накинулся на хлеб так жадно, как изголодавшийся пес — теперь разница между ними была не так уж велика. Остатков его достоинства хватило лишь на то, чтобы не съесть все сразу, ограничившись всего половиной буханки.Наградив мага презрительным взглядом, Катория вновь повернулась к солдатам, застывшим подобно безвольным куклам. — Вы вернетесь на свой пост и не будете помнить ничего из этого, однако впредь и вовек станете уважать некромантов, уважать и бояться! Если встретите одного из них в жизни, то будете готовы всячески ему помогать — невзирая на клятву, данную вашему правителю, и на личные взгляды.Солдаты молчали, безжизненно глядя вперед. Уста Катории тронула легкая улыбка, от которой внутри Галроса все перевернулось. — Едва не забыла! — спохватилась она, глядя им вслед. Солдаты моментально обернулись, готовые внимать каждому слову. — Не забудьте рассказать в тавернах о том, как маг Первой Звезды, гордый предводитель союза волшебников, пал перед чарами некроманта и присягнул ей в верности!?Твое чувство юмора всегда оставляло желать лучшего? — вяло подумал Галрос, слишком измученный для того, чтобы злиться.На сим они разошлись. Солдаты герцога покорно отправились на другой конец моста, а Катория возобновила путь на север. Перекинув увесистую сумку через плечо, Галрос прогнулся под ее весом. Она показалась ему такой тяжелой, словно была набита камнями, а не едой. Однако пища есть пища — в данный миг она была для него на вес золота и всех драгоценностей, что лежали в сокровищнице дворца Девяти Звезд. Беззвучно вздохнув, маг отправился вслед за баньши, неровно ступая по земле.***Вечером того же дня Катория снизошла до еще одной милости, позволив остановиться на ночлег. Прежде, чем забыться беспамятным сном, Галрос заглянул в сумку, облегчив ее на вес, приблизительно равный половине колбасы и тому, что осталось от ржаной буханки.Еда придала немного сил. Этого было мало, но достаточно, чтоб он вновь почувствовал себя человеком. Впрочем, долго радоваться не пришлось: почуяв, как маг оживился, заклятие Селесты с двойным усердием накинулось на него, пожирая всю ману, с которой взаимодействовало тело. Обезболивающий наговор треснул по швам, и правая рука налилась болью, отдававшей вплоть до хребта. Галрос стиснул зубы, чтобы не застонать. Во рту появился металлический привкус крови от прокушенного языка. Он ненавистно покосился на чернеющее пятно. Заклятие почти полностью захватило его руку, оставив нетронутыми лишь кончики пальцев. К утру и они потемнеют — этой рукой он больше не сможет колдовать. И если на пути не попадется волшебник, достаточно искусный для того, чтобы снять заклятие, то Галрос никогда не будет творить магию — он попросту умрет.Скривившись от боли и отвращения, маг осторожно дотронулся до черных участков. Кожа на них была сухой и горячей, однако прикосновения он не почувствовал: рука потеряла чувствительность, он больше не мог ощутить ею ни собственного касания, ни прохладной травы, на которой она безвольно лежала. Иссохшая бесполезная конечность, которая очень скоро выжжет из него магию, а следом за ней и жизнь. Поморщившись, Галрос снова прибегнул к обезболивающему заклинанию, на сей раз помощнее — мириться с болью он не желал, пускай даже это приблизит его вероятную кончину.Катория неотрывно наблюдала за ним. Насмешливая улыбка блуждала на ее устах, в зеленых глазах таилось довольство. Она даже не пыталась скрыть то, какую радость ей приносит жалкое состояние Галроса. Это заставило его сильно пожалеть о том, как великодушно он обходился с ней во дворце.?Неблагодарная нежить!?Когда ее голос зазвенел среди обволакивающей тишины пролеска, у которого они остановились, маг вздрогнул. Во дворце он наслаждался мгновениями, когда Катория отвечала на его расспросы, но сейчас он проклинал каждое мгновение, что она говорила.Не сводя с него изучающего взгляда, баньши произнесла: — Если бы пришлось выбирать: твоя жизнь в обмен на благополучие вольных городов вместе с вашим распрекрасным дворцом, библиотеками и академиями, — что бы ты выбрал?Галрос молчал. — Так я и думала, — хмыкнула она. — Все эти разговоры о наследии магов, славе союза, благословении Фладрио и твоем ?великом предназначении? — лишь пустой звук, пыль в глаза. Своя шкура для тебя всегда была и будет гораздо дороже процветания и доброго имени волшебников.Катория немного помолчала, следом за чем тихо добавила, обращаясь к себе: — Приятно знать, что я была права. Такими вы, маги, мне и представлялись: стоит хоть немного соскрести ваш лоск, и тут же обнаружится уродливая, прогнившая сердцевина. За красивыми фасадами дворцов скрывается кучка самолюбивых волшебников, считающихся себя величайшей силой Дауэрта. Если бы не ваши академии, мир бы уже давно от вас избавился. — И тем не менее, этого оказалось достаточно, чтобы захватить два ваших некрополиса, стерев их обитателей в пыль. В котором, говоришь, находился твой наставник? Урргос?.. Жаль, что меня в тот миг не было рядом — той битвой руководила Селеста. Полагаю, именно она вогнала солнечный янтарь в гнилой труп твоего учителя, — ухмыльнулся Галрос. Его голос звучал хрипло и надрывно. — Но знаешь, что мне удалось застать? Твою смерть, моя дорогая. Вот только, она была настолько незначительна, что я не знал, куда нужно смотреть. Тебе не обидно из-за того, что при жизни ты значила так мало, что даже твоя смерть не была никому интересна?.. На сказанное ушло слишком много сил, но Галрос ни о чем не жалел. Эта жестокость была ему необходима — она подарила мгновение наслаждения, которое еще не скоро повторится. Пока ты в состоянии насмехаться над своим палачом, ты остаешься победителем. Это было приятно, это вернуло ему чувство контроля над ситуацией.Однако Катория на издевку не отреагировала. Ее лицо не изменило выражения, и даже взгляд не переменился: она продолжала глядеть на Галроса испытующе, словно ученый, разглядывающий нечто необычное сквозь окуляр. Это шло вразрез с эффектом, которого маг хотел достичь, поэтому он решился добавить: — Какое же должно быть жалкое зрелище: стать значимой лишь после своей смерти. — Все никак не уймешься? — ласково улыбнулась Катория. Искры, пылающие в ее глазах, были очень далеки от ласковых. — И что же ты сделаешь? Расскажешь мне еще один жуткий стишок?Это было глупое, необоснованное бахвальство, но на краткий, очень краткий миг Галрос ощутил проблеск превосходства. Пустая бравада была уделом дураков и самозванцев, а он ни тем, ни другим себя не считал, однако сейчас это было единственным, что у него осталось.Их-под рваных рукавов некроманта вылезли зеленые нити, жадно потянувшись к магу — точно такие же, как те, что подчинили волю солдат накануне. Их вид заставил его душу завопить от страха, но Галрос не отпрянул. Не из гордости или достоинства, а лишь потому, что у него не было на это сил. Еще одно случайное совпадение, которое можно было выдать за храбрость.Катория долго и выжидательно на него смотрела, после чего еще раз хмыкнула и отвернулась. Зеленые нити растаяли, так его и не настигнув.Галрос ощутил больше облегчения, чем готов был признать.[1] Королевство людей состояло из четырех герцогств и семи графств. Северное герцогство находилось за рекой Лоа. Им правило семейство Ямбер, что некогда прибыло в Дауэрт из земель Ностэрии. В их подчинении находилось одно графство.Следующие два герцогства делили центральные земли Королевства: западной частью правил герцог Русвём, а восточная считалась владениями Короны и самого короля. На каждое из герцогств приходилось по два графства.Последнее герцогство находилось на юге, отделяемое от центральных земель рекой Септакорд. Им правила семья Денмир. Точно так же, как у южных герцогств, в их подчинении находилось два графства.В простонародье герцогствам не придумывали специальных имен, попросту называя их Северным, Восточным, Западным и Южным.