Небесная Бухта (1/1)

Яркий луч солнца проник сквозь арочное окошко дворца, тут же угодив в плен высокого зеркала, что простиралось от пола и до самого потолка. Вдоль его рамы были раскиданы инкрустированные самоцветы, а на поверхности, ровно по контуру, чья-то позолоченная кисть вывела узор из переплетающихся линий и цветов. Однако, сколь красивым бы не было зеркало, его камни и позолота не могли приковать к себе внимание Катории — куда больше ее интересовал мерцающий силуэт призрака, отраженный в серебре. Слова Галроса все никак не шли из головы: ?На моих глазах ты по нескольку раз на день способна менять вид.... Неужто эти метаморфозы неподвластны тебе??Действительно — так уж ли они неподвластны? Всю ночь и целое утро она бездвижно стояла перед зеркалом, пытаясь прощупать границы своих возможностей, стремясь узнать, где лежит грянь между ее волей и новой оболочкой, принявшей облик призрака. В словах мага была определенная истина: раз внешность могла меняться, то почему бы не попытаться изменить ее по своему желанию?Катория нахмурилась, вглядываясь в очертания тела, которым ее наградила Госпожа. В нем по-прежнему должна была остаться частика предыдущей плоти, видоизмененная силой, тянущейся прямиком из Хранилища. Так почему бы не отыскать ее и не внести определенные… ?поправки? в свой внешний вид? Катория не имела ничего против оболочки призрака, и уж тем более ею не руководило желание угодить Галросу, но в одном он оказался прав: теперешний облик привлекал к себе слишком много внимания.В который раз она прикрыла глаза, прислушиваясь к энергии, бурлящей внутри. К многочисленным потокам силы, что поддерживали ее существование и незримыми венами простирались туда, где живым не было места — к последнему пристанищу душ, в обитель Смерти. Если Катория способна повелевать этой силой, используя на свое усмотрение — воскрешая, проклиная и зачаровывая — то разве нельзя зайти чуточку дальше, обратив ее против своего же облика?..Действуя вслепую, пробираясь наощупь, Катория попыталась призвать из памяти точный образ того, как выглядела раньше, и придать его очертания своей новой оболочке. Прежде всего следовало избавиться от невесомости, навязанной сущностью призрака. Следом воплотить пару ног и облачиться в одеяния более подобающие некроманту. Убрать бирюзовое свечение, придав новому облику ?естественные? краски.Закончив, Катория раскрыла глаза. Получилось куда лучше, чем она предполагала. Конечно, это оказался не тот же облик, что был у нее до смерти, но даже так получилось вполне сносно. Кожа наконец приобрела нормальный оттенок, хоть и не без отголосков мертвенной бледности. Глаза больше не сияли бирюзой, приняв спокойный зеленый цвет — как у остальных некромантов. Лицо перестало искажаться, запечатлевшись таким, каким было раньше. Вместо платья на ней теперь красовалась черная мантия до самого пола, в которой угадывались очертания ее прошлого одеяния: подол и края рукавов по-прежнему были малость потрепанными. Кроме того, на ней осталось снаряжение из пехита: диадема с черными зубьями путалась в волосах, а тяжелый пояс прилежно висел на талии, удерживая кинжал и выученный наизусть дневник Бавроса Чернозора.Единственным, что осталось прежним, это волосы — они утратили призрачное сияние, но остались полностью белесыми, словно седыми. И, как прежде, землетяжение на них не действовало, отчего они продолжали клубиться и вздрагивать от малейшего движения, словно были под водой. Впрочем, это можно было легко исправить, накинув на голову широкий капюшон.Теперь Катория походила на обыкновенного некроманта, а издалека даже могла сойти за простого человека, если скрыть волосы и изумрудный цвет глаз, а за рукавами прятать пальцы: теперь они не были столь же искаженными и заостренными, как раньше, но все еще оставались куда тоньше и длинней, чем у обычных людей.Катория удовлетворенно улыбнулась отражению. Впервые с момента, как ее воскресили, она осталась довольна своим новым обликом. Однако долго любоваться им не судилось: в дверь постучали. Как и следовало ожидать, на пороге поджидал Галрос. Завидев ее, вначале он растерялся, затем — насторожился, едва не сотворив боевое заклинание, а следом, узнав наконец, озадаченно спросил:— Прошу прощения, миледи, вы не видели здесь мою знакомую? Больше всего она походит на недовольное всем и вся приведение. О, а еще обожает говорить о том, как вырвет мне позвоночник и развесит внутренности по всему дворцу. Не встречали такую?Катория изобразила наимилейшую из своих улыбок, не забыв при этом придать лицу вид гниющей старухи — даже при новом облике, такие изменения были ей подвластны. Но, к сожалению, Галроса не смутили ни оскаленные зубы, ни сгнивший нос, ни ввалившиеся глаза с почерневшей кожей. Обольстительно ухмыльнувшись, он учтиво осведомился: — Не угодно ли миледи составить мне компанию в небольшой прогулке по городу?Проигнорировав как этот вопрос, так и услужливо вытянутую руку, Катория прошла вперед, сосредоточившись на мысли на том, что уже этим днем Врамур покинет пределы Небесной Бухты, раз и навсегда освободившись от заклятия Галроса. Ради этого стоило еще немного потерпеть болтовню мага, подыграв ему в этом спектакле… Впрочем, потерпеть ли?Впервые пройдя сквозь громадные ворота, Катория наконец оказалась снаружи, за пределами позолоты и эмали, мрамора и белой древесины, росписей и скульптур дворца Девяти Звезд. Предварительно накинув на голову капюшон, чтобы бледное лицо и седые волосы не так сильно бросались в глаза, она ступила во владения яркого солнца. Некромант не чувствовала его жара, но могла ощутить, как лучи тщетно пытаются разогреть ее оболочку. Вне владений магов, где на каждую стену было наложено с десяток заклинаний, начиная от тех, что не пропускали внутрь жар улиц и сохраняли прохладу внутри здания, заканчивая теми, что поддерживали воздух чистым и свежим, словно они находились не в людном дворце, а где-то посреди Вайнорских гор, отсутствие всех этих чар мгновенно ощущалось: стоило покинуть пределы дворца, как город мгновенно ударил по ним многолюдной толпой, шумом и удушливой духотой.Брезгливо подобравшись, Катория следовала за Галросом, что умело пробирался сквозь весь этот хаос, держась так непринужденно, словно делал это каждый день. Правда, окружающие значительно упрощали ему задачу, ибо те, кто видел запонку с золотой звездой на груди и дорогие наручи с самоцветами, мгновенно уступали дорогу. Таким образом они сумели посетить сразу несколько мест: ярмарку специй с ее крикливыми витринами и разноцветными навесами, несколько миловидных скверов и аллею, вдоль которой росли горделивые акации. Также они посетили несколько живописных улиц, одна из которых располагалась в квартале богачей, вторая лежала в районе ремесленников, а последняя раскинулась неподалеку от мозаичной площади, чья мостовая была выложена из разноцветных камней, образующих узоры в виде цветов и орнамента.Во время прогулки Катории казалось, словно она попала в новый мир. Жизнь в Небесной Бухте, улицы и культура города так сильно отличались от всего, что ей доводилось видеть раньше. Некроманта не покидало ощущение, будто она попала на другой конец мира, а не посетила один из городов, находящихся всего лишь в нескольких сотнях лессов от Урргоса. Подтопленные деревни и зеленые топи, вокруг которых находился ее родной некрополис, теперь казались до неприличия простыми, серыми и скучными. Пожалуй, лишь за сегодня она повстречала больше людей, чем разом проживало в Урргосе и ближайших к нему селениях.После того, как Галрос показал ей самые любопытные места в Небесной Бухте, настал черед подняться на холм, раскинувшейся у восточной части города. Невзирая на постоянную жару и засуху пустыни, его земля была усажена зелеными деревьями и цветниками, вдоль которых вилась дорога, ведущая к вершине — туда, где раскинулся храм, подпираемый множеством массивных колонн.Катория никогда не верила в богов, но оказавшись у подножья храма, не смогла избежать благоговейного трепета. У основания каждой колонны было высечено существо, поддерживающее ее лапами, крыльями или плечами. Все они оказались изображены весьма своеобразно, а сам камень с годами раскрошился и обломался, однако некоторых существ все еще можно было распознать: дракон, девятиглавая гидра, василиск и нечто, отдаленно смахивающее на кракена…Вид внутри оказался не менее внушительным. Храм был построен в форме шестиугольника — по уголку для каждого божества. Если условно разделить его пополам, получалось, что с одной стороны находились алтари трех богинь, а со второй — противоположных им богов. Таким образом Даддрис, бог подземелий и смерти, находился ровно напротив своей любовницы Равилион, матери ночи и покровительницы темных тварей. Богиня Исая, символизирующая свет и правопорядок, стояла напротив Эстелара, властителя небес, которому принадлежали солнце, луна, звезды, и в чьих силах было повелевать погодой. Последними были Эллдея, богиня жизни, зверей и растений, и ее извечный противник — Кхитар, бог знаний и войны.В отличии от каменных существ, подпирающих храм, алтари здешних божеств оказались не в пример ухоженней. Их статуи сохранились очень хорошо, позволяя разглядеть то, какими их видели древние народы. Катория принялась неспешно обходить зал по кругу, внимательно изучая каждого. Не так уж и часто выпадает шанс увидеть их всех в одном месте — храм Небесной Бухты остался одним из немногих, где все шесть богов были собраны вместе.Первым на ее пути оказался алтарь Эллдеи, изображенной в виде юной девушки, чье нагое тело было покрыто лозами и растениями, словно у нимфы. Накидкой ей служил ковер из мха, а вокруг стояли робкие косули. Сразу за ней шел черед Равилион, праматери двенадцати существ тьмы — именно ее дети удерживали на себе тяжелый свод храма. Богиня ночи оказалась женщиной неопределенного возраста с короной из полумесяцев на лбу и просторным плащом, из-под подола которого выглядывало множество жутких существ, походящих ни то на жуков, ни то на крыс.Последней богиней стала Исая, самая старая изо всех. Несмотря на множество морщин, иссекающих каменное лицо, ее осанка была ровной, а рука, удерживающая меч правосудия, твердо сжимала оружие. Скульптору удалось отобразить несочетаемое на лике богини: она оказалась одновременно похожа на добрую пожилую женщину, но вместе с тем и на строгого, непреклонного судью. Вот уж действительно, богиня света и порядка. Не удивительно, что Королевство избрало ее в качестве своей единственной покровительницы.Сразу же после Исаи шел алтарь Кхитара, младшего из богов. Его высокое чело украшал шипастый венок, а мускулистое тело покрывал доспех. В одной из рук Кхитар держал раскрытый свиток — символ знаний, а во второй копье — знак войны. Несмотря на воинственный вид, на устах юного бога играла легкая, насмешливая улыбка. Хоть нынче одному лишь Кхитару никто не поклонялся, его алтарь оказался наиболее ухоженным среди прочих, украшенный цветами и подношениями. Маги вольных городов не признавали ничью религию, что не помешало им выделить любимчика среди древних богов — покровителя знаний и войны. И почему Катория не удивлена?Следом за Кхитаром шел Даддрис, мужчина лет сорока с густой бородой и грозным взглядом. В руках он держал череп, в глазницах которого сияли рубины, символизируя ?взор смерти?, якобы способный видеть души насквозь. Некромант тихо хмыкнула. Конечно, она провела в Хранилище не так уж много времени, но никакого бородатого божества, облаченного в тогу и с черепом в руках, она точно не видала. Да и не было то место похоже на подземелья, так что древние народы крупно просчитались, выдумав себе такое вот божество. Не проще ли было сразу поклоняться Смерти, раз уж на то пошло?Последним стал Эстелар. В его длинной бороде путались звезды, а над головой возвышался нимб, усеянный множеством небесных тел. Считалось, что все они крутятся вокруг старого бога с кустистыми бровями и усталым взглядом. У худых рук, обнаженных по предплечья, клубились облака, символизируя власть над погодой.Так и закончился круг божеств, которых некогда считали властителями мира. Нынче всем шестерым поклонялись лишь темные эльфы. Королевство избрало для почитания одну только Исаю, а Андор-Нау отдали предпочтение божествам тьмы, Даддрису и Равилион. Этим и кончилась слава шести Великих, как их раньше было принято называть. Катории показалось забавным, что чем-то их культ напомнил ей нынешних магов Девяти Звезд — красивые легенды, запоминающиеся образы и говорящие названия, а на деле?.. Однажды они точно так же распадутся на части и канут в небытие, чтобы служить еще одной историей из прошлого. Жаль только, сама она вряд ли доживет до дня, когда можно будет положить венок у подножья дворца в память магов, что некогда жили в нем, считая себя величайшей из сил мира.Когда с изучением храма было покончено, они направились к выходу. Вопреки ожиданиям Катории, снаружи Галрос пошел не к спуску с холма, а куда-то за святилище, обойдя его сбоку. Оказалось, что позади располагалась небольшая смотровая площадка, умело скрытая от посторонних глаз густыми кустами и парочкой лавровых древ с низко склоненными кронами. Не многие посетители догадывались сюда заглянуть. Пройдя сквозь преграду из благоухающих листьев и белых цветов, они оказались перед каменным бортиком, за которым открывался прекрасный вид на дворец Девяти Звезд. — Ну что, Катория, как тебе наш чудесный город? — спросил Галрос, небрежно облокотившись о перила. Он даже не попытался скрыть самодовольства в голосе. — Я ожидала большего, — соврала баньши, наблюдая за яркими бликами солнца, что играли на голубых и позолоченных куполах замка. — Вот как? — хмыкнул маг. — Очень жаль.Катория не видела его лица, неотрывно наблюдая за дворцом — так, словно это позволило бы заглянуть за его пределы, увидев, как обстоят дела у Врамур и тех, кто ей помогает… Впрочем, что смыслу загадывать? Ее задачей было отвлекать внимание Галроса как можно дольше, а значит, следовало приниматься за дело. — Ты наконец скажешь мне, зачем все это затеял? — спросила она, повернувшись к нему. — Эти вопросы о некромантах и нашей магии — любой мало-мальски сообразительный человек уже должен был понять, что ты не сможешь повелевать жизнью, хоть даже прочти ты все существующие в мире фолианты о некромантии, изучи все ритуалы призыва и тонкости нашего ремесла. Так ради чего все это, Галрос? Что тебе от меня нужно? — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что произойдет, если воскресить мага? — Ничего хорошего, это точно. Хочешь сказать, что надумал продлить свое существование в этом бренном мирке? В таком случае у меня для тебя плохие новости: нельзя обмануть смерть, Галрос. Ни в каком из значений. Все мы по итогу будем ей принадлежать — даже те из нас, кто удостоился шанса вернуться сюда после смерти. — Вот ты говоришь, что я не смогу повелевать мертвыми, не заполучив эту самую ?длань Госпожи?, так? — вел дальше маг, словно не слыша ее вовсе. — Но скажи, что будет, если ты меня воскресишь точно так же, как одного из своих некромантов? Насколько я понял из всего, что ты говорила ранее, мое новое существование будет поддерживаться энергией жизни, а значит, так или иначе, для меня откроется некромантия. Верно? — Возможно, — нехотя согласилась Катория. — Но даже если это сработает, ты не будешь так же силен, как те некроманты, что готовились к этому с детства. Мы не просто так берем на обучение маленьких детей: чтобы стать колдуном смерти, требуются долгие годы самоотверженного обучения. Ритуалы, призывы, умение общаться с мертвыми и погружаться в Хранилище — все это не выучить даже за пять лет, Галрос. — Хорошо, допустим, — примирительно сказал он, улыбнувшись. — Скажи тогда вот что: должна ли остаться при мне моя магия? В теории, разумеется. — Не вижу причин, по которым она должна будет исчезнуть, — пожала плечами Катория, даже не заметив, как прониклась интересом к этой странной дискуссии. — Но, как я сказала раньше, магов еще никто не воскрешал, поэтому нельзя знать наверняка. Возможно, способность чувствовать ману останется при тебе. Или нет. В конце концов, мана берется от энергии мира, в то время как будучи нежитью, ты теряешь с ним связь, становясь инородным существом, которого все живое будет старательно сторониться. Не исключено, что в том числе и магия. Быть может, ты все еще будешь способен колдовать, но при этом твои же чары будут обращены против тебя, выходя из-под контроля и становясь нестабильными. — Интересно, — задумался Галрос, поглаживая бороду. — Сколько любопытных возможностей перед нами раскрыто. — Так значит, вот ради чего все затевалось? — скептично отозвалась Катория. — Желаешь стать первым в мире магом, что сможет жить после смерти, став в придачу еще и некромантом? Даже несмотря на большой риск того, что ты можешь утратить свою магию или не заполучить силу некромантов? А может, и то и другое разом. — Судьба любит отчаянных, — подмигнул маг. — …И не любит дураков. Кстати, вот еще один вероятный исход: ты воскреснешь, при тебе останется магия и откроется некромантия, но при этом ты утратишь интерес к подобным экспериментам. То есть тебе будет абсолютно все равно до новых возможностей, знания, силы и власти. — Это было бы весьма иронично. — О, можешь поверить мне на слово: смерть просто обожает такие шутки. — Совсем позабыл! — вдруг спохватился Галрос, принявшись шарить в закромах туники. Достав небольшой оранжевый фрукт, размером не больше кулака, протянул Катории. — Это тебе. — Как мило с твоей стороны, — насмешливо отозвалась та, приняв яркий плод огнекапли. — Вот только, в придачу еще стоило подарить мне способность чувствовать вкус — иначе я не отличу его от куска глины. — К сожалению, такого у меня под рукой не найдется, но знаешь, ведь раньше ты говорила, что не способна переменить облик — а теперь стоишь передо мной, почти не отличаясь от остальных людей. Думаю, что после такого тебе все по силам.Катория не ответила, разглядывая огнекаплю в руке. Сочный плод, оранжевая кожура, отражающая солнечные блики. Таких красивых фруктов ей еще не попадалось. Те, что добирались до Урргоса, были в разы меньше и не такие яркие. Вздохнув, она осторожно надкусила плод. Поначалу, из-за знакомых ощущений, ей показалось, что она вновь чувствует терпкую сладость на языке, но наваждение довольно быстро растаяло, и мягкий кусок огнекапли мигом превратился в безвкусную массу, ничем не лучше упомянутого куска глины. — Сожалею, — сочувственно произнес Галрос, догадавшись обо всем по ее скривленной гримасе.Катория брезгливо сплюнула безвкусный кусок, а саму огнекаплю вначале хотела отправить в долгий полет вниз по холму, но следом придумала куда более живописный способ от нее избавиться. Мгновение, и рыжий плод в ее руке принялся скукоживаться, тлея на глазах. Некогда упругая кожура съежилась, проваливаясь внутрь, вслед за гниющей мякотью. Еще пара взмахов, и от огнекапли осталась лишь кучка трухи. В ученичестве Катория всегда любила наблюдать за заклятием ускоренного тления — на каждый предмет оно действовало по-разному. Стряхнув с ладони то, что осталось от фрукта, она повернулась к магу. — Итак, на чем это мы… Галрос? Ты в порядке?Что-то было не так. Маг сильно побледнел, сосредоточенно глядя перед собой. Руки, что до этого свободно лежали на перилах, были крепко стиснуты. — Не уверен, — наконец произнес он, повернувшись. Хотел сказать что-то еще, но не успел, приглушенно ахнув, прижав ладонь к груди — к месту, где ткань потемнела, начав намокать от крови.?Это еще что значит?!? — сердито подумала Катория, наблюдая за тем, как Галрос разорвал ткань только затем, чтоб обнаружить под ней ровный порез. Откуда он взялся? Это не имело никакого смысла, если только не… — Маленькая ученица… — пробормотал маг. — Мы должны вернуться во дворец!