Пастырь душ (1/1)

Эта пустота была другой. Поначалу Рафир решил, что вновь оказался в Хранилище, но довольно быстро в этом переубедился: в месте, где он находился, пустота имела свой предел. Мир Госпожи был необъятным, а может даже бесконечным, в то время как это пространство имело определенные… границы. Каждый раз, когда Рафир пытался уйти как можно дальше и узнать пределы своего нового обиталища, нечто одергивало его назад — на подобии длинной, но крепкой привязи. Все кончилось относительно быстро, хотя нельзя знать наверняка — времени здесь не существовало в его привычном понимании. Если проникновение сюда было подобно удару тяжелого молота, где наковальней служил Рафир, то возвращение ближе всего походило на прыжок в реку, состоящую из раскаленных углей. Казалось, душа его сжалась и застонала — столь невыносимой была боль, что жалила и никак не желала отпускать. Рафир не сразу смог понять, что ее вызвало соприкосновение с его новым (или старым?) телом. По мере того, как к нему возвращалось сознание, тысяча вопросов роились в голове: что произошло? Умер ли он? Его заново воскресили? Но почему тогда пребывание в Хранилище показалось таким странным и непохожим на то, что было до этого?С восьмой попытки раскрыв глаза, он первым делом вытянул перед собой руку, желая удостовериться, что все еще является собой. Кожу покрывало множество синяков, начиная от ало-бордовых и заканчивая переливами синего с желтым. Надавив на парочку из них, Рафир сумел убедиться, что все еще не чувствует боли — по крайней мере физической. — Приветствую, — раздался неподалеку уже знакомый голос. Инстинктивно вскочив, готовый лицом к лицу встретиться с опасностью, Рафир быстро пожалел о столь поспешном решении. Тело, что еще не до конца сумело прийти в себя, ответило тошнотворным головокружением и темными пятнами перед глазами. Каким бы унизительным это не выглядело со стороны, Рафиру пришлось со стоном повалиться обратно. — Дай ему время, — участливо посоветовал все тот же голос. — Телу необходимо освоиться с наличием души, а душе — с наличием тела. Вторая попытка подняться оказалась более успешной. Придерживаясь одной рукой за висок так, словно это могло унять головокружение и развеять туман, окутавший мысли, Рафир смог наконец как следует осмотреться. Увиденное не выглядело слишком обнадеживающим. Вокруг него мерцала зеленая сеть, походя на клетку, созданную из тонких изумрудных нитей. Зазор между ними был достаточно широким, поэтому некромант сразу же попытался просунуть туда руку. Ничего не произошло, но стоило задеть одну из нитей, что оказалась эфемерной и прошла сквозь тело, как руку обожгло такой сильной болью, что Рафир вскрикнул от неожиданности. Ощущения походили на то, как если бы кто-то попытался выдернуть его кость прямиком из плоти. Дальнейшее желание изучать клетку отпало напрочь. — Тело может пройти, а душа — нет, — решил уточнить незнакомец, что все это время сидел неподалеку, у слабо тлеющего костра. Рафир обернулся к нему, пытаясь понять, кто и зачем его здесь удерживает. Черный капюшон скрывал лицо незнакомца так же хорошо, как мантия Авикара прятала его лик от остальных обитателей Урргоса. Одежда тоже была схожей с облачением жнеца, отчего поначалу Рафир принял его за одного из них. Сходство портил лишь голос: не низкий, вибрирующий и басовитый, а тихий, уподобляющийся едва ли не до шепота. Вторым разительным отличием оказались тонкие зеленые нити — вроде тех, что прямо сейчас окружали Рафира. Все они начинались от того места, где должно было находиться лицо существа, после чего растягивались в разные стороны, опоясывая его своеобразным ореолом и напоминающие… привязь. Множество привязей, на конце каждой из которых дрожал крохотный огонек. — Это то, что я думаю?.. — пораженно спросил Рафир, не веря своим глазам. — Зависит от того, о чем именно ты думаешь. — Все это — души? Настоящие души, что раньше принадлежали живым? — Большая часть из них — да. — Но как такое возможно? Разве они не должны быть неосязаемыми для этого мира? — Когда я имею с ними дело, души выглядят лишь таким образом, — пожало плечами существо, поправляя что-то на левом предплечье. Только сейчас Рафир заметил, что все это время на его руке сидел костяной ворон. Похоже, незнакомец с головой погрузился в работу, сращивая сломанные кости и возвращая их на правильное место. Кадавр ничего не имел против. Поймав на себе взгляд Рафира, он приветливо щелкнул клювом и попытался замахать полупрозрачными крыльями, тем самым мешая незнакомцу продолжить работу. Снова переведя взгляд на тонкие зеленые прутья, что окружали его со всех сторон, Рафир как можно невозмутимей спросил: — Кто ты такой и почему держишь меня в этом странном… заточении?Незнакомец не удостоил его ответом, продолжая кропотливо восстанавливать скелет ворона. Поняв, что тот не намерен говорить, некромант предпринял вторую попытку: — Ты высшая нечисть, не так ли? Я не уверен, что слышал о ком-то вроде тебя. — Возможно, ты просто недостаточно прилежно учился, — холодно отозвался незнакомец. — Раз не слыхал о тех, кого кличут ?пастырями душ?, значит в Культе Смерти все куда более скверно с образованием, чем я помню. — Пастырь душ? — переспросил Рафир. — Значит ли это, что ты… А что ты, собственно, делаешь? — То же, о чем говорит название: странствую по миру и собираю неприкаянные души, чтобы после помочь им распутать связь, что не позволяет отправиться на покой, под надзор Госпожи Смерти. — Но если ты помогаешь им отправиться в Хранилище, то что это такое? — некромант указал на колыхающиеся огоньки. — Чтобы правильно отвязать их от этого мира, необходим индивидуальный подход к каждой душе. Некоторым нужно немного побыть здесь, чтобы после самостоятельно уйти. Другие требуют вернуться к определенному месту или человеку. Каждый случай индивидуальный, а мой долг — выслушать каждую из них и сделать так, как будет лучше. Это и привело меня сюда. Одна из моих подопечных жаждет повидать родную деревню прежде, чем будет готова навсегда покинуть этот мир. Кто же мог знать, что на пути мне придется повстречаться с кем-то вроде тебя?.. — Боюсь, что не совсем понимаю… — начал Рафир, но Пастырь еще не докончил. — …Никогда прежде я не встречал столь грубого нарушения правил! Ввязаться в драку с крестьянами и попытаться атаковать их нашей магией? Вероятно, Культ Смерти совсем выжил из ума, раз посвящает столь бездумных и безответственных детей в некроманты, позволяя им слоняться по миру и нарушать здешние порядки! — Я… Что? — окончательно растерялся Рафир. — О чем гласит первое правило последователей Госпожи? — непреклонно вопросил Пастырь, окончив вправлять ворону кости. Радостно подпрыгнув, кадавр взмыл вверх, сев на одной из крючковатых ветвей толстого дерева, что возвышалось над ними. — Правило? — глупо повторил Рафир, не понимая, что происходит. Рассудив, что лучше подыграть, а там уж все как-то прояснится, послушно ответил: — О том, что ценность жизни стоит превыше всего остального? — Именно, — с угрожающим спокойствием согласился Пастырь. Каждый раз, когда он говорил, казалось, словно несколько голосов шептали одновременно. — А каким было второе правило?Второе правило? Ситуация все больше выходила из-под контроля, но Рафир не мог придумать ничего лучше, чем покорно отвечать на вопросы этой странной нежити. Складывалось ощущение, будто он вновь стал младшим учеником, чьи знания решил проверить один из наставников. — Никогда не использовать некромантию во вред? — скорее угадал, чем вспомнил Рафир. — Не причинять с ее помощью вреда невинным, — мрачно поправил его Пастырь. — И оба этих правила ты намеревался нарушить. — Справедливости ради, те крестьяне были очень далеки от невинных! Я до последнего пытался разойтись с ними мирным путем, но они решили иначе. Что ж, получили бы то, чего заслуживали — невелика беда. — Похоже, все куда хуже, чем я предполагал, — покачал головой Пастырь, подтянув к себе жезл с зеленым камнем посредине. Этот жест показался Рафиру очень тревожным. — Ты так и не ответил, зачем держишь меня в этой клетке, — нервно произнес он, окинув взглядом зловещие прутья. — Раз уж Культ Смерти не смог воспитать из тебя достойного некроманта и обучить нашим законам, это придется сделать мне. Думаю, странствие со мной пойдет тебе на пользу. Возможность созерцать в покорном бездействии позволяет многое в этом мире понять… — Что ты такое говоришь?! — испуганно переспросил Рафир. — Правила были созданы не просто так, — невозмутимо произнес Пастырь, проведя крючковатым пальцем вдоль камня, в ответ на что тот выпустил сноп ярких искр. — Нарушая их, ты порочишь доброе имя Культа и всех некромантов. На протяжении нескольких сотен лет я странствовал по континенту, и ни разу не встречал того, кто был готов применить свой дар на глазах у целой деревни лишь потому, что боялся заполучить парочку синяков на своем и без того мертвом теле. Когда я еще был молод, подобное своеволие сурово каралось. Не вижу причины, по которой ты должен избежать наказания. — Причины? Да мы сейчас в самом разгаре войны с магами Девяти Звезд!!! — Войны? Что за бессмыслица! Культ Смерти всегда хранит нейтралитет — это одно из главных правил, на которых основана наша… — Похоже, ты давно не оглядывался на то, что творится вокруг, так называемый ?пастырь душ?! — ожесточенно перебил его Рафир. — Множество лун назад союз Девяти Звезд объявил нам войну и захватил Зольмарк, после чего направился сюда, желая заполучить оставшиеся некрополисы. Урргос был захвачен, Мор-Анросс едва не пал, и если бы не Катория, то маги уже праздновали бы победу в самом Нудрармире, ступая по нашим останкам! Пастырь долго молчал, переваривая информацию. Мерцание камня на жезле поубавилось, уловив сомнения хозяина. Взмахи стали тянуться нестерпимо долго, но что хуже того — близился рассвет, а значит, и назначенный паромщиком час отплытия. Ситуация становилась все хуже…Когда Рафир решил, что Пастырь не поверил его словам, тот наконец произнес: — Даже если в твоих словах есть доля правды, и Культ Смерти действительно ввязался в войну, что идет вразрез с нашими принципами, это не освобождает тебя от ответственности. Я по-прежнему намерен проучить тебя, заточив душу в кристалле. Пару столетий побудешь под моей опекой, и быть может, наконец усвоишь, что значит быть некромантом…?Пару столетий?.. За неудавшееся нападение на парочку обозленных деревенщин? А я еще считал Эреб невыносимой занозой, упивающейся старыми традициями Культа… Думай, Рафир, думай! Нужно сбежать от этого полоумного мертвяка, что окончательно обезумел в своих одиноких странствиях…? — Послушай, твое предложение неимоверно заманчиво — я всегда мечтал провести парочку столетий, будучи заточенным в какой-то волшебный камень! — но боюсь, что вынужден отказаться. Видишь ли, те самые маги захватили в плен одного из наших некромантов и младшую ученицу. Мне было поручено освободить их, и поручение это дал никто иной, как старейшина Урргоса и временная предводительница всего Культа Смерти — Эреб Вравен. Она возлагает на меня большие надежды, иначе бы не отправила на столь трудную миссию. Если ты сомневаешься в моей добропорядочности, Пастырь, то спроси у нее. Уверен, Эреб расскажет обо мне много хорошего! — Мне не знакомо это имя, — безразлично отрезал древний некромант, снова взявшись за жезл. — Ну как же?! Неужто ты никогда не слышал об Эреб, Прядущей Тени? Весьма видная личность в наших кругах! — воскликнул Рафир, лихорадочно придумывая план спасения. Костяной ворон, что до этого задорно скакал по ветвям, поймал его взгляд и вопросительно склонил черепушку. К сожалению, большим умом и чуткостью он никогда не отличался. — Прядущая Тени? — отозвался Пастырь. — Так значит, это один из ее подручных? Сказав это, он махнул рукой в сторону спутанных кустов ежевики. Приглядевшись, Рафир разглядел размытый темный силуэт. Значит, чутье его не подвело — Эреб и впрямь приставила к нему одного из своих шпионов. Хорошо это или плохо, он еще не знал. Интересно, видит ли она сейчас то, что происходит?.. — Все верно! Эреб за мной наблюдает, потому как моя миссия крайне важна. То, что пользуюсь у нее таким доверием, не может не говорить в мою пользу, не так ли? Ну же, Пастырь! Неужели ты хочешь спутать все планы своей коллеге по ремеслу? — Тем лучше. Значит, она отправит кого-то еще спасать своих людей, в то время как ты заново откроешь для себя мир и поймешь, какова в нем роль некромантов.Рафир готов был взвыть от отчаяния, когда вдруг обратил внимание на своего ворона. Тот, ловко перепрыгивая с ветки на ветку, подобрался к одной из нитей, которыми Пастырь удерживал души. Любопытно склонившись, скелет попытался ухватить ее клювом и, к неописуемому удивлению Рафира, перекусил изумрудную привязь. Вторая ее половинка, вместе с подрагивающим огоньком души, продолжила причудливо колыхаться, удерживаемая в клюве птицы. Довольный своей находкой, ворон поскакал ко второй нити, намереваясь заполучить и ее. Опасаясь, как бы Пастырь не заподозрил неладного, Рафир поспешно затараторил: — Раз уж ты намерен заточить мою душу в свой камень, то скажи хоть, что станет с моим телом? — То же, что и со всеми, кто стал лишен энергии жизни — оно сгниет и возвратится в землю. — Вот как… А есть у меня хоть малейший шанс провести с тобой парочку столетий, при этом не расставаясь с этим телом? Видишь ли, оно мне как… родное. Несмотря на напряженную ситуацию, Рафир не смог сдержать нервного смешка. — В том и заключается главная часть твоего наказания, — невозмутимо отвечал Пастырь. — Ты будешь всего лишь наблюдателем, не способным на что-либо повлиять. Это приучит к смирению, которого, как я вижу, тебе очень недостает. Когда же я решу, что ты усвоил урок и заслуживаешь того, чтобы вернуться в мир, мы подыщем тебе новую оболочку. — Но послушай, если смогу остаться при своем нынешнем облике, то клянусь Госпожой: я буду паинькой! Кроме того, оставив меня без тела, ты лишишь себя уникальной возможности. — Это какой же? — Слушать шутки! Ты даже не представляешь, как это может разбавить твою повседневность. Вот, к примеру…Рафир принялся усиленно вспоминать знакомые каламбуры. Как назло, из-за волнения все они вылетели из головы. Да еще и ворон, маячивший наверху, сильно отвлекал. К этому моменту в его клюве красовалось целых три нити с душами, и он был на полпути к четвертой, если бы не отвлекся на ползущее по дереву насекомое. — Вспомнил! — наконец воскликнул Рафир. — Почему скелет постоянно грустит? — Что? Причем тут скелет?.. — непонимающе переспросил Пастырь. — Это часть шутки. Я задаю вопрос, а ты должен либо позволить мне выждать паузу, либо спросить ?почему??Древний некромант молчал, из чего Рафир сделал вывод, что он решил отдать предпочтение паузе. Что ж, тем лучше. — Итак, почему скелет постоянно грустит? — повторил юноша, вложив в фразу всю театральность, на которую был способен. — Потому что чувствует пустоту внутри!Как и следовало ожидать, на Пастыря этот каламбур среднего пошиба не произвел впечатления, однако Рафиру того и не требовалось. Костяной ворон наконец оставил в покое несчастного жука и принялся за четвертую привязь. Она находилась выше остальных, и ему пришлось вытянуться, чтобы до нее достать. От его усилий ветка покачнулась, а когти издали тихий скрип о древесину. Пастырь хотел развернуться, чтобы взглянуть на источник шума, но его отвлек Рафир: — Вот тебе еще одна шутка: что сказал некромант приведению, которое стащило у него кошелек? — Ты ведь понимаешь, что эта болтовня тебя не спасет? — ?Я вижу тебя насквозь!? — выпалил юноша дрожащим от волнения голосом. Увлеченный ворон подпрыгнул к четвертой нити, но так и не дотянулся, отчего с треском приземлился обратно на тонкую ветвь. Это уже не могло обойти внимания Пастыря, и даже отчаянно выкрикнутый вопрос Рафира: ?Что ты говоришь нежити, отвергшей твою любовь??, не сумели его отвлечь. Завидев костяного ворона, в чьем клюве болтались три зеленые привязи с душами, он гневно взревел, выстрелив в кадавра каким-то гадким заклятием. Птица с проворством отскочила, взмыв к сумрачным небесам, увлекая за собой волшебные нити. Видя новое заклинание, что Пастырь намеревался швырнуть в кадавра, Рафир поспешно заговорил: — Если продолжишь на него нападать, он улетит прочь вместе с твоими душами — и после ищи их по миру сколько влезет, хоть два столетия, хоть три. Освободи меня, и я прикажу ему отдать тебе души, все до единой! Правду говоря, Рафир совсем не был уверен в том, что ворон его послушает, а уж тем более, что сможет понять приказ. Обычно кадавр поступал так, как хотел, и было сложно заставить его делать то, что нужно. Тем не менее, пастырь душ этого не знал, а значит, следовало попытаться его обхитрить. Древний некромант колебался, не спеша рассеивать грозное заклятие, пляшущее меж черных узловатых пальцев. Костяной ворон — хвала Госпоже! — почувствовал назревающую опасность и отлетел на крону соседнего дерева. — Решать тебе, — поторопил Рафир, молясь всем известным богам, чтобы кадавр раньше времени не нарушил спектакль, сделав какую-то глупость. — Раз ты действительно так ответственен, как пытался мне продемонстрировать, то не станешь пренебрегать своим долгом и обрекать эти несчастные души на годы в компании моего ворона. — Его дух не должен был прислуживать тебе — это противоестественно! — зло прорычал Пастырь. — Как видишь, времена меняются. Ну так что, каков твой ответ?Помолчав, древний некромант сердито взмахнул рукой. Изумрудные прутья вздрогнули, бесследно растворившись в воздухе. Не теряя времени, Рафир окутал себя заранее заготовленным наговором, что должен был защищать от вторжения духов, проклятий и порчи — своеобразный щит, иными словами. Он не был уверен, что это может остановить колдовство Пастыря, но перестраховаться не было лишним. Медленно отступая и не поворачиваясь к высшей нежити спиной, Рафир жестом подозвал ворона. Тот, разумеется, не отреагировал — причудливые огоньки душ интересовали его сейчас куда больше. — Верни их, — замогильным голосом приказал Пастырь.Рафир бы и рад стараться, вот только кадавр все никак не желал обратить на него внимание. ?Глупая, глупая птица!? — мысленно причитал он, пытаясь призвать ворона обратно. Утратив всякую надежду завлечь его взмахами рук, Рафир выкрикнул: — Ко мне, пернатый!Заслышав одно из своих прозвищ, кадавр наконец повернулся. Заметив, что все внимание приковано к нему, он взмахнул крыльями, беззвучно каркнув от радости. Выпущенные нити тут же подхватил легкий ветерок, унося далеко-далеко, в сторону темнеющего леса. Взревев, Пастырь бросился в их сторону, пытаясь поймать души новыми привязями. Рафир в это время нырнул в предрассветный туман, намереваясь бежать до тех пор, пока не настигнет обещанной переправы на ?Деве Ветров?. Проводив его непонимающим взглядом, костяной ворон еще раз попытался безуспешно каркнуть, после чего вспорхнул в небеса, преданно следуя за хозяином.