Участь Лебея. (1/1)

В тусклом зелёном свечении мало чего можно разобрать: я вижу только пару стен, крыло ?Вэлианта? чернеет даже в полумраке. Ядовито-зелёные отблески на коже и лице Бада делают его сосредоточенное потное лицо лицом утопленника. Я изо всех сил тяну распахнутую дверь, загородившую путь к Баду, на себя. Дверь не поддается, заклинившись в одном положении, сколько бы усилий я не прикладывала. При этом я слышу как двигатель с холостого хода переходит на первую передачу, слышу характерный щелчок. Я делаю один шаг навстречу Баду, теперь я прижимаюсь к двери ?Вэлианта? всем телом, и слышу хриплый выдох, переходящий в стон.—?Не подходи! —?Бад наваливается локтями на капот, пытается как-то ослабить давление на своё тело, ?Плимут? вжимается в его бёдра и ноги, только благодаря росту Бада машина не пережимает его внутренние органы. Закрыть дверь мне не удаётся, но, опустив голову, краем глаза я могу увидеть самодовольно усмехающегося Криса Лебея. Бесплотного, фантомного Криса Лебея, который сидит за рулём и через него просвечивает новое сидение. Я оборачиваюсь, но Лебей не даёт увидеть себя прямым взглядом. Внутри ?Плимута? пусто, я наклоняюсь, хочу вставить ключ и заглушить мотор, но невидимая сила отбрасывает меня, к стенке двадцать пятого ангара через расстояние в двадцать футов. Я ударяюсь коленом и спиной о металл стены, ощущаю его вибрацию и гул от удара, пытаюсь встать на ноги, опираясь на ладони.—?Давай, паскуда, задави меня, перебей мне ноги! Сдай назад?— я же сейчас упаду, как ты отъедешь, будет возможность меня раздавить,?— подначивает призрака Бад, сцепив зубы от злости, он облокотился на капот, его голос рокочет от боли:?— ты же хотел расправиться со мной, да? Но тебе нужно хорошее крепкое тело… —?Бад смеётся и в этом смехе нет ничего, кроме страдания и ярости.—?Ты считаешь, что остался тут, в этом мире, потому что многое не сделал? Да, ублюдок? Нет. Ты ненавидел этот мир. Этот город. Жалких людишек. Ненавидел свою спокойную размеренную жизнь, каждый день таскаться в одно и то же место, работать за гроши. Ненавидел себя, потому что на большее ты был не способен. Сраный жалкий гондон! Всё, что ты мог сделать?— это разогнаться и вколотить свою чёртову башку в бетонную стену! Чтобы твои мозги растекались по всему салону, да?! Чтобы те, кто знал тебя считали, что они виноваты в твоей гибели, никчемный засранец?! —?Бад распаляется всё больше и больше. Я видела в зелёном свете, как горят отвращением его синие глаза, как он смотрит через лобовое стекло и высказывает это не Крису Лебею. Он высказывал всё это себе. Своему отражению в этом широченном стекле. Всю свою жизнь Бад Реппертон считал себя никчемным задирой, работавшим на своего папашу и единственное, что он хорошо умел?— это злиться. Всякий раз, когда чего-то не понимал, сдерживал свои чувства, когда ему что-то не нравилось, он начинал вести себя агрессивно. И даже впадать в неистовую ярость. И сейчас он надеялся, что это сработает на призраке Криса Лебея. Я иду к машине, с каждым шагом ощущаю боль в колене, оно кажется горячим и распухшим. Я хватаюсь за крышу ?Вэлианта?. Кузов машины словно бьёт мелкая дрожь, я держусь за металл и ощущаю слабенький разряд статического электричества. Что-то начало происходить.—?Тебе просто не хватило храбрости уйти насовсем!!! Ты готов был стать чем угодно, лишь бы остаться в этом мире, а, уродец? Ты не думал, как это иронично, что твоя мать всегда любила эту машину больше тебя? —?Бад нащупал то, что задевало Лебея, то, что способно было вывести того из себя. Я убираю руки с крыши машины как раз в тот момент, когда ?Плимут? начинает искриться электричеством. Искры света появляются в разных углах ангара, но с каждой секундой они все собираются в едином месте?— вокруг ?Вэлианта?, окружая его электрическим полем. Я замечаю, что у Бада встали дыбом волосы, он бьёт кулаками об капот, к его кулакам тянутся тонкие серебристые молнии, начавшиеся почти у самых дворников. Бад растянулся на капоте ?Плимута?, лёжа на нём левой щекой. Он оскалил зубы. Внутри себя Бад ищет нужные слова, обращённые к Крису Лебею, то, что заставит его перегореть от злости. Вместо привычного запаха автомастерской?— бензин, смазка, машинное масло я чувствую запах паленых волос и тот эфир, который бывает разлит в воздухе перед грозой.—?Я вижу, каким ты был при жизни. Нелепое ничтожество, которому уготовано пахать по двенадцать часов, а после этого возвращаться в ставший отвратительным дом, к тем, кого ты терпеть не можешь. Ты хотел сбежать, но даже этого ты не смог, потому что бежать неоткуда. Ты не убежал бы от себя. Знаю я таких?— саркастичный засранец, который сам себя ненавидит. Знаешь, я и сам такой. —?Выплевывает горькие, хлесткие как пощёчины, фразы Бад, продолжая биться в агонии на источающем электрический ток капоте. Он словно схватился за оголенный провод под напряжением.—?Хочешь занять чужое место? Займи моё, уверен, никто даже не заметит разницы. —?Хрипло выдавливает из себя Бад, ставит кулаки на капот, приподнимается. Разряды всё ещё проходят сквозь его тело, но они сократились и, кажется, стали намного слабее. Плечи Бада дрожат, с лица на крышку капота капает пот, он стекает ему в глаза. ?Вэлиант? отодвигается назад?— совсем немного, на полдюйма, это было бы незаметно, если бы не колебания пола, на котором я стою на коленях. Стоило мне отпустить крышу ?Плимута?, я оказалась в этом положении, наблюдая за всём, что творилось с Бадом через стекло в двери. Дверь загораживает мне возможность хоть как-то перебраться к Баду, я всё ещё стою на коленях, когда прямо по ногам, из-под машины начинает струиться блекло-зелёный, густой дым, которого с каждой секундой становится все больше. Марево искрится, бледный цвет напоминает гной, дым собирается, сдвигается от моих ног всё ближе к Баду. Крис Лебей и был этим гнилостным дымом. Вскоре этот морок перестаёт идти только снизу, огибая меня, он вытекает из-под капота, вытягивается из салона ?Вэлианта?, приближается к Баду, который занял вертикальное положение у стены. Словно со стороны я слышу чей-то пронзительный крик, а когда голос ослабевает, до меня доходит, что кричу я. Ужас сковывает, замедляет мои движения, пока я поднимаюсь с колен. Морок окутывает тело Бада. Я вижу Бада только с середины бёдер?— ноги закрыты капотом ?Вэлианта?, но зелёный дым поднимается по ногам в ботинках на толстой рифлёной подошве, затем по штанинам чёрных плотных джинс, подбирается к бедрам, к паху, ползет через живот к груди, окутывает фигуру парня всё более плотно, из-за чего я вижу Бада через зелёную дымку, кроме его лица. Бад дёргается, сильнее, чем когда через него проходил электрический ток. Он закатывает вверх, к потолку глаза, хватается за капот ?Вэлианта?. Он бы уже упал на колени, но зазор между стеной и машиной слишком узкий. Вены на шее и лбу Бада вздуваются, всё это продолжается слишком долго, слишком мучительно, с каждой секундой во мне словно что-то обрывается. Я хочу зажмуриться. У Бада из носа начинает течь кровь, она заливает его губы и подбородок, капли барабанят по капоту машины. В синих глазах лопаются капилляры, но он не расжимает пальцы, не сдаётся, не издает ни звука. Я встаю на ноги, хватаюсь за дверь и крышу ?Плимута?, когда зелёный туман проникает в Бада, начинает всасываться, меняя цвет его радужки с холодного синего на яркую зелень.Между мной и машиной словно ломается стеклянная перегородка, водительская дверь легко тянется в мою сторону, когда я кладу на неё ладонь. Призрак потерял контроль. Лебей вышел из ?Вэлианта? целиком и теперь пытался вселиться в Бада, сжимая его в зелёном туманном коконе. Я отхожу на четыре шага назад. Хлопнув дверью, я отталкиваюсь от пола, цепляюсь правой рукой за капот, неуклюже скатываюсь по нему, отказываюсь бедрами по обе стороны от корпуса Бада. Интуитивно я беру парня за руки, ощущая как по всему телу расползается холод, неописуемая боль и что-то иное, гнев и тоска, меланхолия о прошлом. Чужие эмоции, чужая жизнь. Лебей показывает мне отрывки из своей жизни ?видом из глаз?, мы сливаемся в этот миг. Я больше не я?— я становлюсь Кристианом Лебеем. Озлобленным на весь мир юношей, которого бьют позади школьного двора вчетвером, хотя он этого не заслужил. Крис?— забитый тихий парень, который трудится на первой в своей жизни работе, разбирает гаечные ключи в каком-то автосервисе. Над ним смеются в школе, называя его помойной крысой и сыном шлюхи, а на работе мастер считает его салагой и оставляет работать допоздна без оплаты за переработку. С его носа так и норовят слететь очки в тяжёлой оправе. Он занимается, пытается выполнить домашнее задание, когда в неопрятный дом врывается Ролана Лебей?— ещё молодая, с волосами, выкрашеными в пламенный рыжий, в обнимку с каким-то мужчиной, к которому Крис должен обращаться мистер Вайс?— и никогда по имени. Тот же мужчина?— огромный, раскачанный работяга прижимает меня?— Криса Лебея к стене и велит ?погулять?. Я уныло ползу в гараж, где стоит, сверкая воском для полировки, ?Вэлиант?. Такой, каким я увидела этот автомобиль сегодня. ?Плимут? можно описать одним словом?— роскошный. Крис любит сидеть внутри машины, иногда он даже спит на заднем сидении, часто слушает тут новые кассеты. Я в теле Лебея забираюсь на переднее сидение машины, ощущаю внутри то тепло и защищённость, которого был лишён в школе и библиотеке, на своей никчемной работе, дома, рядом с Роланой. Она просит назвать себя по имени, кокетничая, что ещё слишком молода для такого взрослого сына. События стремительно проносятся, я проживаю жизнь несчастного парня, который вскоре дошёл до точки кипения. Кристиан отлично разбирался в технике. Он стал угонять машины тех, кто его обижал, своих одноклассников, механиков с работы. Крис не стремился сломать их, просто ему нравилось ощущать себя в тот момент умнее и хитрее тех, кто донимал его. Он получал от этого удовольствие. Ему нравилось нарезать круги по городу, думая, что в один момент он решится выехать за пределы Либертивилля, может быть, даже покинет Мэн. Лебей не думал о колледже?— когда Крис был жив, многие старшеклассники не продолжали учёбу, он просто хотел сбежать. Он был несвободнен в этом городе, рядом с матерью, с теми, кто его унижал, он боялся их, презирал и ненавидел. Он ненавидел себя, за то, что не мог хоть раз дать явный отпор тем, кто его донимал. После очередной ночной поездки Ролана узнаёт обо всем. Я всё ещё вижу мир глазами Лебея, когда моя?— его мать, отвешивает сыну пощёчину, орёт о том, какой он жалкий. В её словах нет жалящего ехидства Регины, она прямолинейно называет Криса сосунком, пустым местом и ещё более дурными словами. Ночью Крис решается на побег. Он берёт ключи от ?Плимута?, когда Ролана и Вайс в её комнате громко занимаются сексом, сбегает в темноту. Крисом руководит злость и обида, желание сбежать из своей жизни, когда он разгоняет ?Вэлиант? до предела возможностей машины, когда он несётся к выезду из города и не вписывается в поворот возле нового бетонного забора вокруг завода, на котором трудится его мать Ролана. В тот миг Крис находит странную мысль, что везде, куда бы он не направился, он будет всё тем же никчемным Крисом Лебеем и единственный настоящий способ освободиться?— въехать в эту стену. Лишь в последний миг он передумал, когда его тело и металл сошлись вместе, когда его руки оказались размолоты осколками стекла, но кисти ещё сжимали руль. Тело не знало, что он уже был несколько секунд мёртв. Ноги и тело оказались зажаты кусками металла, а сам он умирал от многочисленных ран, сломанных рёбер, проткнувших сердце. Последние удары сердца выплескивали его кровь на груду металла и фарша, в который превратилось тело Криса. Уцелел только его мозг, когда он сосредоточенно смотрел на одометр, на мили, которые он проехал этой ночью, думая, как было бы здорово отмотать эти мили задом наперёд, в то время, пока он был ещё жив. Мне почти жалко Криса Лебея. Мы могли бы быть родственными душами, если бы жили в одно время. Я могу понять и принять часть его проблем. А потом Крис решает показать мне тот день, когда я купила ?Вэлиант?. Он увидел меня и всё его сознание ликовало, потому что я была такой же как он. Призрак Лебея испытывал ко мне нечто странное, он нуждался во мне и при этом был одержим мной, как человеком. Он считал, что наши жизни похожи, что мы связаны, что живи он сейчас?— он идеально понимал бы меня. Лебей хотел, чтобы все мои мысли заполнил собой ?Плимут-вэлиант?, чтобы у меня не осталось времени на кого-либо ещё. Когда я садилась в салон машины, думая о чём-то своём, для призрака это ощущалось так, словно к нему села на колени миловидная девушка. Касалась ли я руля, крышки капота, ручника?— всё это призрак ощущал словно интимные касания, из-за чего стоило мне начать встречаться с Бадом Лебей начал сходить с ума от ревности. Пока не появился Бад призрак уже начал сомневаться в своём плане вселиться в другого человека. Его вполне устраивало существование в виде моей машины. Реппертон сам того не желая, показал Лебею, насколько я другая. Что у меня есть своя жизнь, в которой через пару лет уже не будет места старому ?Плимуту?, как и тревогам по поводу того, достигну ли я чего-нибудь в этой жизни. И призрак вернулся к изначальному плану. Занять чужое место. Стать мной. Прожить новую жизнь практически с того момента, где она оборвалась. Крис всё просчитал. Он слышал обрывки моих разговоров, по телефону и с Бадом в мастерской и знал, кто меня достаёт. Он знал о моих друзьях, о моих отношениях с родителями, кто из них мне ближе.Но у Лебея был один старый ?должок?. И первое, что он сделал, как только я закончила часть работ над ?Плимутом?, это поехал на старое место. Он захотел напомнить о своём существовании Ролане. Больше десятка лет Крис провёл без её внимания, хотя Ролана знала, что её сын всё ещё находится внутри машины. Она предпочла считать, что тронулась умом, вместо того, чтобы смириться с леденящей душу тайной того, что её сын всё ещё пребывал в этом мире. Официально Ролана умерла от инфаркта, но Крис ездил под её окнами и буквально довёл женщину до смерти. Следующим стал Патрик Писман, парень, которого все в школе ненавидели. Поздним вечером ?Плимут? практически выехал их города, преследуя Питсмана. Как итог?— Крис задавил его, как бешеную дикую собаку. Без жалости и счёл свой поступок благородным. Ему это понравилось. Нападать. Ощущать страх и безысходность в глазах того, кого настиг чёрный ?Плимут?, похожий на катафалк, хруст мелких костей и брызги крови, тяжёлой капелью орошающей капот и передний бампер. Видеть, как мечется, пытается увидеть водителя жертва, понимая что машину ничто не остановит. Крис Лебей решил добавить в список своих жертв ещё пару ребят, что досаждали мне, однако, Чака Верделла и Сьюзан Андерсон спасло то, что Чак водил громадный ?Хаммер? и ?Плимут? не смог смять его, словно консервную банку. После неудачи Лебею нужно было найти того, кто заслуживал его гнева. И выбор пал на мою мать. Я не хочу вновь видеть свой кошмар наяву, я не хочу, чтобы у меня в голове звучал голос сливающегося со мной Лебея, который получал от убийства ни с чем не сравнимое удовольствие. Я пытаюсь выкарабкаться из вязких мыслей Криса, ощущая как он отравляет меня ненавистью. События, что решил показать мне Лебей, закончились, и я вновь почувствовала, где нахожусь и кто я?— я не была Крисом Лебеем. Я была Шоной Каннингем, которая сидела на капоте проклятого ?Плимута-вэлианта?, который стал пристанищем духа Кристина Лебея и сейчас я держала за руки Бада Реппертона. Бад хотел пожертвовать собой ради меня. Я держу парня, не даю ему рухнуть без сил. Смотрю прямо в глаза Баду?— зелень, которой пытался заполнить их Лебей, ушла. Не растворилась, просто теперь этот зелёный морок окутывал меня. Я сижу на капоте, прижавшись лбом к Баду Реппертону, ощущаю, как что-то меняется внутри, поднимается во мне бушующей волной, как с каждой минутой мне становится все холоднее. С каждой минутой я чувствую, что растворяюсь, мне начинает казаться, что я забываю кто я. На этот раз без ощущения, что Лебей просто захотел поделиться, кем он был при жизни. Это словно погружение в ледяную воду, в быструю горную речку. Я ухожу в темноту, начинаю тонуть. События, ещё недавно происходившие со мной, кажутся такими далёкими и незначительными. Я пытаюсь ухватиться хоть за что-то внутри себя, не дать себе сдаться так быстро, не превратиться в отформатированную флэшку для перезаписи личности Криса Лебея, но я теряюсь где-то внутри сознания и мне все тяжелее оставаться тут. Мне всё тяжелее контролировать себя, тело ощущается инородно, меня вытесняет из него озлобленный дух Кристиана Лебея.?— Не сдавайся, прошу тебя, Шона, нет! —?Я слышу мольбы словно издалека, затянутая в водоворот из чего-то студенисто-зелёного, мерзопакостного. Личность Лебея? Его душа? Я всё ещё ищу ответы на бесполезные вопросы. Мои пальцы коченеют в ботинках и карманах джинсовки, я решаю ими пошевелить, чтобы понять?— могу ли я ещё что-нибудь предпринять, как-то противостоять призраку. Я держу руки в карманах, ощущая, как меня трясёт за плечи… Кто? То, что только что происходило со мной кажется сном, который ты забываешь, стоит тебе проснуться. Мои пальцы смыкаются на каком-то предмете, кажется, это маленькая бархатная шкатулка. Я глажу её короткий ворс и в голове из небытия всплывают воспоминания. Чем сильнее мои пальцы сжимаются на материальном предмете, тем больше я цепляюсь за свою память, за свою личность. Я сосредотачиваюсь на воспоминаниях. Я сижу с Бадом в ресторане Бангора… Он говорит мне о своей маме… Вот мой папа готовит со мной ужин на день Благодарения… Вот, год назад, моя мама, преисполненная гордости, показывает своим подругам мой табель успеваемости… Мы с мамой ходим по моллу, после того, как меня закончили стричь?— через неделю после драки с Бадом и мама смотрит на меня таким изумленным взглядом, словно совсем меня не узнаёт… Я бью Бада Реппертона на полу ангара, а потом он держит меня за руку… Мой страх во время первого поцелуя… Губы Бада у моего уха, вкус бурбона с сиропом и обжигающий шёпот Реппертона на хэллоуинской ярмарке… Я впервые сижу за рулём папиного ?Форда?… Мы с Дэннисом устроили марафон всех фильмов"Кошмара на улице Вязов?, на четвёртой части Дэннис уснул, из-за чего я напугала его своей перчаткой Крюгера, чтобы он проснулся… Мой хэллоуинский костюм Эша из ?Зловещих мертвецов? с макетом бензопилы, куда можно было складывать конфеты и Дэннис, который смеялся и целый вечер называл меня только Эш, а потом это стало моим прозвищем… Несколько счастливых дней из детства, когда мои родители решили расслабиться и мы поехали на озеро в Нью-Гэмпшире и папа постоянно рассказывал фольклорные истории и различные страшилки… Мои воспоминая нахлынули на меня, то, что пыталось отнять у меня их?— морок, вертится, становится все меньше, словно исчезает, сам растворяется в небытие, в которое он хотел поместить меня. Крис Лебей растратил всего себя, когда показывал свою жизнь мне и?— скорее всего?— Баду, когда он заставил нас испытывать к нему жалость и сочувствие, заставил меня позволить ему войти в меня, начать заполнять мою память. Я открываю шкатулку для колец внутри своего кармана, сосредоточенно представляю, как зелёный туман пытается заполнить её, спрятаться хотя бы там, оставшись без тела. Крис уже не в силах вновь затаиться в ?Вэлианте?, не в силах сопротивляться моей воле?— я направляю его в эту шкатулку для колец. Для меня эта шкатулка предмет психоэмоциональной связи с Бадом. Конечно, это не машина, и не что-то, что я держала при себе всю жизнь, но тоже сойдёт. Я вглядываюсь в уставшее, окровавленное лицо Бада, с розовыми белками глаз и кровоподтёками под ними. Достаю из кармана медленным движением шкатулку?— зелёный морок, что заполнял собой весь ангар, что намеревался захватить сначала Бада, но перекинулся на меня, теперь занимал не больше места, чем какое-нибудь маленькое кольцо. В кармане джинс лежит другой предмет?— прямоугольная металлическая зажигалка. Я все ещё сижу на капоте, пока Бад отползает по стене, он больше не зажат ?Вэлиантом?. Бад держится за капот, когда я поджигаю в своих пальцах шкатулку, отбрасываю её к металлической стене. Пламя пляшет на маленькой коробочке, внутри практически всегда они состоят из картона, отблескивает ядовитой зеленью, однако теперь нас не окутывает зловещий призрак. Крис Лебей полностью вышел. За сорок лет от его личности практически ничего не осталось, кроме бесконечного ощущения саможалости, боли и ненависти. Он мог быть угрозой, пока оставался внутри машины, мог задавить человека, но как только он оказался вне своего убежища, которое впитало его последнюю мысль, последний вздох, последние секунды его жизни, он оказался куда слабее. Он растратил себя, пытаясь контролировать машину и меня, почти захватил Бада, а потом ошибся, когда захотел захватить меня вместо Бада, как изначально планировал. От сущности Лебея ничего не осталось. Я нашла в себе храбрость и уничтожила его. В моей памяти сохранилась часть тех воспоминаний, что призрак решил мне показать, но это были просто воспоминания и то, похожие на пересказ сюжета какого-нибудь романа, слишком странные урывки. Ничего цельного. ?— Шона? —?Бад смотрит на потухающее зелёное пламя, кладёт руку мне на плечо. Я слажу с капота, затаптываю огонь. ?— Всё уже позади. —?Констатирую я, поднимаю с пола ключи от ?Вэлианта?, выпавшие во время слайд-шоу имени Криса Лебея из моих пальцев. ?— Ты уверена? —?Бад раздувает ноздри и вскидывает руку к лицу, замечая кровь. ?— Почти. —?Я сажусь за руль ?Плимута-вэлианта?, сдаю назад?— Бад сползает по стене, садится прямо на пол. Машина послушно встаёт на то место, которое я застолбила у Реппертона?— старшего, я смотрю на пятно сажи. Дух Лебея перестал существовать или остался растворенным где-то здесь, между мной, Бадом и старым ?Вэлиантом?? ?— Пошли, у нас ещё осталось одно дело. ?— Да, отвести Гилдера в больницу. —?Кивает Бад, берет меня под руку.