Последствия. (1/1)

Временами меня осаждают размышления о природе явления призрака?— что удерживало неугомонный дух Криса Лебея внутри ?Плимута-вэлианта? все те годы, пока он затаился под ржавеющими деталями и барахлящей электроникой и ждал, когда кто-нибудь захочет разобрать этот ?Плимут? и отреставрировать его. Каким-то образом когда я стала менять детали в этой старой машине, а, может, ещё раньше, когда я впервые села за руль и сумела завести ?Вэлиант? я запустила поражающую воображение регенерацию, как самого автомобиля, так и сознания Кристиана Лебея. Он не мог раствориться в небытие, но словно впал в спячку, так как был напрямую связан с состоянием автомобиля. Рассудок его матери помутнился и она уже не отделяла ?Вэлиант? от Кристиана, считая их единым целым. Долгое время так оно и было, но с моим появлением Крис вновь обрёл личность, сознание и силу. Мои эмоции, страхи, мысли, переживания?— напряжённые отношения между родителями, первоначальное двоякое отношение к Баду Реппертону, мелкие ссоры с Дэннисом дали подпитку призраку, заставили его вспомнить о жизни в человеческом теле. Возможно, я действительно была последней деталью, которая нужна была Лебею, чтобы вернуться. Своими чувствами я подпитала его непостижимую ярость, желание вновь обрести плоть и кровь, желание полноценной жизни, которой он лишился. И для этой цели он выбрал меня?— малопримечательную, забитую девушку, над которой смеялись одноклассники, а лучший друг считал её кем-то, к кому можно было обратиться только в дождливый скучный вечер. Крис Лебей захотел мне ?помочь? своим извращенным способом. Он решил убрать с дороги тех, кто мне досаждал?— Патрика Питсмана, заносчивую Сьюзан Андерсон и Чака Верделла, слишком богатого, чтобы думать о том, задевает ли он чьи-то чувства, а потом и вовсе убил мою маму. Я не могу перестать задумываться о том, как сложилась бы судьба тех, кого задел тот потусторонний паранормальный ?Вэлиант?. Я до сих пор не могу думать о том кошмарном Рождестве без того, чтобы потом обнаружить себя рыдающей где-нибудь на краешке ковра, подтянувшей колени к груди. Я думала о том, как прокричала однажды Писману в сердцах ?надеюсь, ты сдохнешь в мучениях!?, о его так и не найденном теле, о том, как Сьюзан Андерсон полгода провела в больнице и приобрела амаксофобию. Я не могу думать о том, что затянись этот ужас ещё на несколько дней, я бы лишилась самых близких мне людей. Я не могу перестать винить себя в смерти своей мамы, хотя полиция раскопала компромат на Говарда Джонсона и нашла в их переписке с моей матерью некоторые угрозы, из-за чего суд признал Джонсона виновным в совершении убийства, а также других, совершенных им преступлений, в основном, касавшихся налогов и отмывания денег. Из-за этой истории я до конца учебного года привлекала к себе ненужное внимание: слишком много совпадений. Моя мать умерла, папу обвинили в её убийстве, но потом эти обвинения сняли, хотя ему пришлось требовать восстановления в должности, а лучший друг попал в аварию. Родители Дэнниса очень сильно поскандалили с моим отцом, когда не явились на похороны Регины.Дэннис до середины весны находился на домашнем обучении. Каждые два или три дня я заходила к нему, чтобы занести задания от учителей, некоторые свои книги, поиграть в видеоигры или просто поболтать. Был ли виной этому сложный перелом или же это просто был лёгкий роман, но где-то в марте Дэннис и Ли безболезненно разошлись, решив, что у них меньше общего, чем они думали. Дэннис пытался понять, куда же он хочет поступить, а у Ли уже был чёткий план, что она будет делать ближайшие пять лет. И Дэннис Гилдер в этот план не входил. К марту я поняла, что Дэннис ничего не помнит о призраке?— о том, что происходило на Рождество. Я поинтересовалась, как он получил перелом и что случилось с его ?шеви?, и Дэннис мучительно пытался вспомнить аварию. Он считал, что сам врезался в ангар Билла Реппертона, не справившись с управлением. Его память вытолкнула и изгладила воспоминания о безумном духе, о страхе перед ?Плимутом? и Дэннис мог продолжать жить нормальной жизнью. В отличии от меня. Закрывая глаза, я каждый раз видела как Бад превращается в Криса Лебея, а затем, как при ускоренной перемотке разлагается за считанные секунды. Бад ничего не забыл, но мы не упоминали того, что с нами произошло. Не смотря на всю неприязнь к Дэннису, Бад смирился с моими ?четверговыми посиделками??— чаще всего я заходила к Дэннису именно в четверг. Бад вообще казался невозмутимым, на него словно никак не повлиял ни Крис Лебей, ни последствия. Конечно, это не о его семье шептались всё в городе, кто-то сочувствующе, а кто-то и более злословно. Бад помогал мне продолжать жить так, словно ничего мистического и сверхъестественного с нами не случилось. Он оставался ночевать, по утрам готовил на всех блинчики, Бад и мой папа здорово ладили. А ещё Бад как никто другой знал, что это такое?— смерть одного из членов семьи. Он разделил эту утрату с нами. После похорон Регины папа впал в депрессию, считая себя виноватым в том, что мама связалась с Говардом Джонсоном. Я не смогла рассказать ему о призраке Криса Лебея. Для него это было бы слишком невыносимо, слишком похоже на выдумку, чтобы быть реальностью. Я продолжала работать в автомастерской Реппертона, так как отец практически не ходил на работу, снизив количество часов преподавания до минимального, из-за чего большую часть денег на продукты, мелочи в дом, бензин и повседневные расходы в дом приносила я. Папа оплачивал аренду, а остальное я воспринимала как подготовку к самостоятельной жизни. Каждый день в ангаре я смотрела на ?Вэлиант?, не решаясь продать его или начать ездить на ?Плимуте?. Теперь это была обычная антикварная машина, с огромным пробегом и замершим навсегда одометром, с исправной электроникой и магнитолой. Но как с ней поступить?— я не знала. Не машина была виновата в смерти мамы, сломанной ноге Дэнниса и других авариях, но я не могла на ней ездить. Теперь у ?Вэлианта? была своя полноценная нехорошая история с приведением, самый настоящий ужастик, а в моём сердце появился скверный страх того, что Лебей никуда не делся. Позавчера мне пришёл ответ из колледжа Бангора?— я запрашивала возможность обучаться на бюджете и письмо, пришедшее мне на электронный адрес, подтвердило, что я поступила на субсидированное отделение. Я решила продолжить своё обучение на кафедре английского языка и современной литературы. С Рождества прошло полгода, однако, на каждого из нас была отброшена тень Криса Лебея и его зла.Папа перестал преподавать в колледже?— нет, его не попросили уйти, просто он сам не захотел оставаться в колледже, где большую часть жизни проработал вместе с мамой. Сейчас он занимался репетиторством с частью своих студентов, а с августа приступал к работе в недавно открывшемся в Либертивилле музее раритетных автомобилей. Музей был одним из начинаний Билла Реппертона, который решил не только чинить старые тачки, но и гордиться тем фактом, что их семья занимается этим вот уже три поколения, если считать мистера Макаллистера. Такой музей мог стать настоящим туристическим достоянием штата Мэн, а не только Либертивилля. Сегодня, двадцатого июля у меня был выходной и существовало несколько вещей, которыми я могла бы себя занять. Упаковывать свою одежду и книги для колледжа?— в августе я заселялась в общежитие, пойти к Дэннису и поиграть с ним в приставку, сходить на открытие автомузея?— папа, Бад и мистер Реппертон сейчас были там, оставив разросшуюся мастерскую на мистера Макаллистера и двух нанятых на лето механиков. С утра я закончила паковать большую часть своего гардероба, а также безделушки вроде украшений, любимых пинов и косметики. В комнате всё оставалось, как было. Разве что на шкафу стало больше фотографий. Я и Бад, я и мои родители, фото моей мамы её школьных лет, где она ест мороженое и смеётся, фото с Дэннисом и Ли. Время продолжало двигаться, сглаживая ещё свежие потери, компенсируя то, что случилось с нами хорошими моментами. Я открепляю фото по одиночке, рассматриваю каждое?— я беру их с собой в колледж, повешу над кроватью, например. Воспоминания?— вот что действительно важно. Память о близких, о том, что случилось. Призраки существуют и больше всего они не любят, когда о них забывают. Закончив со сборами, я иду в душ, переодеваюсь в вишнёвую футболку с логотипом ?Ramones?, свободные серые джинсы и, зашнуровав высокие чёрные ?конверсы?, беру ключи от дома и машины.Стальная ?Гранада? Бада давно уже стала моей тачкой, на которой я каталась до мастерской, ?Уоллмарта? и даже в Бангор, из-за чего мой папа задавался вопросом?— что не так с ?Плимутом?, что я не езжу на нём. Обычно я отмахивалась, мол, мама не хотела, чтобы я ездила на ?Вэлианте?, ощущая фальшь в этом ответе. Проехав до дома Гилдеров, я сигналю, не выходя из машины. Солнце припекает, на улице почти 90 градусов по Фаренгейту. Навстречу мне выходит Дэннис, в лёгких шортах и жёлтой рубашке. Шорты слегка прикрывают шрам на его ноге, из-за которого он прихрамывает. О футболе можно забыть навсегда.?— Ты теперь мой личный водитель? —?Смеётся Дэннис, захлопывая дверь ?Форда?. Включает музыку с моего смартфона на подставке, звучит ?Poison Heart??— песня ?рамонов?, ставшая саундтреком ко второй части ?Кладбища домашних животных?. А теперь это ещё и саундтрек к моей жизни.?— Пока не уеду в колледж. Кстати, об этом… —?Вопросительно тяну я, зная, что Дэннис не подал заявку даже в местный колледж.?— Только не начинай! Я решил пропустить год. Может быть, пойму чем хочу заниматься дальше. —?Фыркает Дэннис, достаёт свой новенький смартфон. Решил выяснить, что за песня у меня играет, я говорю ему название даже без специального приложения для опознавания мелодии.?— Кстати, о вождении… Ты уже пробовал в этом году??— Да, нога примерно через час начинает болеть. —?Морщится Гилдер, откидывается на сидении.?— А так, без вождения, при нагрузках??— Лечебная физкультура творит чудеса. Я уже полтора месяца не принимал ни единой таблетки обезболивающего. —?Нарочито бодро отвечает Дэннис. Я понимаю, его достали эти вопросы о ноге, о том, восстановится ли он полностью и лживое сочувствие. Мы едем мимо школы, мимо дворов, где жарят барбекю взрослые и загорают симпатичные девчонки возле мелких детских бассейнов и садовых разбрызгивателей, брызги воды попадают на их волосы и купальники и искрятся на солнечном свете. Дэннис машет одной из девушек, высовывается из окна. Я еду достаточно медленно, но тут же торможу возле полуторного дома с терассой на территории заднего двора.?— Мэгги, пойдёшь со мной в кино в воскресенье? —?Мэгги, миловидная малышка с копной каштановых кудрей, вроде бы из 11 класса, кивает, смеётся и толкает под руку свою подругу в белом купальнике. Девушки пьют чай со льдом, из-за чего у меня тоже появляется лёгкая жажда.?— Ты снова в строю? —?Ехидно подмечаю я, когда Мэгги соглашается, а заодно даёт Дэннису свой электронный адрес.?— Ли уже уехала, не вечно же мне горевать о ней. К тому же, Мэгги не важно, играю я в футбол или нет. —?Пожимает плечами Дэннис.?— А, ты боишься, что девушки интересуются тобой только из-за спортивных успехов??— Теперь мне приходится быть самым галантным и остроумным парнем штата Мэн. —?Фыркает Дэннис, убирая в карман шорт смартфон. ?— Жаль, что вы с Ли расстались. Она мне пишет, спрашивает, как у нас дела. —?Мы с Ли расстались хорошими подругами. Я искренне была рада тому, что она так и не застала ни разу призрака, не ощутила на себе его тлетворное влияние.?— Эш, не всем быть как тебе и Реппертону. Вы с ним хоть иногда не вместе? —?Дэннис елозит по сидению, пытаясь устроиться так, чтобы солнце не светило прямо в глаза.?— Сейчас например,?— хлопаю Дэнниса по плечу я.?— Да, но каково будет ему в сентябре, когда ты будешь в Бангоре??— Бад будет приезжать на выходные. Или я буду приезжать в Либертивилль. Навещать отца, тебя, ты же никуда не денешься? —?Мы с Бадом неоднократно обсуждали это?— что будет в сентябре, когда я начну учится в колледже, а он будет продолжать работать в автомастерской. Но нас с Бадом связывала не только общая страсть к механике, влюбленность и желание быть вместе. Мы оба впитали в себя часть Криса Лебея и это не забудется и не изгладится никогда.?— Нет, я всё ещё буду здесь, в Лузервилле. Устроюсь в молл,?— возвращает меня к реальности Дэннис. Его память на удивление легко исторгла из себя историю о призраке. Я бы тоже хотела забыть о том, что поселилось в ?Вэлианте?, но не могла. Если у Дэнниса был шрам на голени, то у нас с Бадом он был в голове. Где-то там, среди моих воспоминаний, прятались воспоминания, эмоции и чувства Криса Лебея, заставляя меня просыпаться посреди ночи от кошмаров и визга шин проезжающей мимо случайной машины.?— И это твой жизненный план? Кстати, помнишь я давала тебе читать черновик… —?Раз уж я не могла забыть и делиться с кем-либо напрямую историей о приведении, я начала описывать её. В лучших традициях ужастиков и дешёвых романов ужасов. Я писала свою повесть, потому что не могла оставить все произошедшее внутри себя?— мне нужно было выплеснуть часть произошедшего на бумагу, придумать ему рациональное объяснение.?— Да, хотел поделиться впечатлениями. Парень, Арни, он слишком рохля в первой половине повести. А потом как-то резко он становится ?мистером Крутым?.?— В него вселяется дух предыдущего владельца машины. Поэтому такие изменения в характере. —?Пускаюсь в объяснения я, не объясняя Дэннису, с кого был списан Арни. Он и сам знает. По крайней мере, он помнит, что до начала того учебного года я была тем ещё нёрдом.?— Ага, и только лучший друг Дэн замечает эти изменения. Остальные считают, что Арни давно должен был стать жестче и сильнее. —?Веселится Дэннис,?— собирательный образ говнюка, носящий имя Реппертона, был описан с его одобрения??— Это была наша шутка. Так обычно видят и описывают парней, похожих на Бада в триллерах. Мелким антагонистом, на конфликте с которым держится первая часть повести.?— А у Бада хорошо с самоиронией. —?Подмечает Дэннис, когда мы заворачиваем на место, где раньше был пустырь перед автокинотеатром. Теперь тут был построен протяжённый ангар, в котором располагался музей американского автопрома. Перед ангаром, под украшенной лентами аркой, под тентом были выставлены некоторые модели. ?Меркури? конца пятидесятых и ?Кадиллак? лазурного цвета, подобный тому, на котором рассекал Элвис. Гордость Реппертонов, которым удалось выкупить и восстановить эти модели. На открытие планировал придти весь город. Я паркуюсь и мы с Дэннисом выходим из салона ?Гранады?. У ?Кэдди? сидят втроём за раскладным столиком Бад, его отец и мой, едят сэндвичи и спорят о годе выпуска одной из моделей ?Шеви?.—?А я говорю ?Импала? семьдесят второго!—?По документам семьдесят третий,?— мягко возражает мой папа.?— Может, они документацию оформляли в январе. Модель-то семьдесят второго. —?Скрещивает руки на груди Билл Реппертон.?— Шонни, привет! —?Бад сжимает меня в объятиях, не стесняясь наших отцов. Он успел несколько раз загореть и обгореть на солнце за июль. Я трусь о его щеку, прижимаюсь к груди в белой майке. Бад незаметно щупает меня за зад, прежде чем обернуться к остальным.?— Привет, Дэннис! —?Папа рад, что можно закончить этот пустой спор.?— Привет, мистер Каннингем, мистер Реппертон. Можно я это съем??— Ты всегда голодный? —?Хмыкает Бад. Я замечаю в его глазах зелёный отблеск, может, из-за света солнца его синяя радужка на миг приобрела такой оттенок, однако, я вся напрягаюсь. Зелёные глаза были у Криса Лебея… ?— Ага, так что тут можно съесть? —?Весело уточняет Дэннис, папа протягивает ему крекеры и сэндвич. Бад задумчиво смотрит на меня. Он изменился, но меньше, чем я сама или Дэннис, который теперь прихрамывает и легко устаёт от ходьбы. Бад стал более молчаливым и страстно-жадным. Когда мы оставались наедине, он действительно обладал мной, иногда оставляя лиловые отметины на ключицах и груди, слишком грубо их обласкивая. Он стал коротко стричься, а на лице я порой вижу странное выражение, словно он стискивает зубы от злости. Может же быть такое, что Крис Лебей повлиял на него гораздо сильнее, чем на меня? Может быть в голове у Бада засел целый кусок сознания этого засранца и они борятся за контроль? Почему я до сих пор не говорила с ним об этом? Теперь я волнуюсь, хотя на фоне всеобщего волнения из-за открытия музея это практически незаметно. Придёт большая часть городских жителей, репортёр с местного канала, мэр. Открытие музея та ещё морока. Наедине с Бадом мне удаётся оказаться только через семь часов. Мероприятие выдалось масштабным, на славу. Через южную половину Либертивилля пролегает скоростное шоссе, а музей станет популярным у туристов и приезжих местом. Мне пришлось давать интервью вместе с папой парню с телевидения, после чего я поспешила спрятаться ото всех в служебном помещении. Не люблю повышенного внимания к себе. Упав на диванчик под холодные струйки воздуха из кондиционера, я замечаю Бада, который тоже отсиживается тут.?— Устала??— Думаю, ты устал куда больше. Ты же здесь с утра. —?Я пытаюсь расслабиться. В голове у меня опять возникают образ призрака. Длинная зимняя ночь. Рассвет, увиденный из окон больницы, куда мы доставили Дэнниса. Похороны мамы?— закрытый гроб, белые лилии, знакомые лица из школы, из колледжа Либертивилля, соседи и у всех на лице написано осуждение.?— Может, потихоньку свалим отсюда? —?Неожиданно резко предлагает Бад. Я киваю.?— Предупрежу отца, окей? Встретимся на парковке. —?Бад легонько касается моей шеи губами, выходит из подсобки, а я выхожу прямо на парковку через чёрный ход. Мы уходим с открытия и спонтанно решаем проехаться к Касл-Лейк, озеру между нашим городком и Касл-роком на ?Гранаде?. Солнце разогрело корпус машины так, что на нём можно жарить яичницу, Бад надевает тёмные очки и садится за руль.?— Бад! Нам нужно поговорить! —?Выпаливаю я, ощущая кожей напряжение. Мы практически подъехали к озеру, в дороге обмениваясь впечатлениями от начинания отца Бада, техническими параметрами ретро-автомобилей и незначительными комментариями по поводу удушающей жары.?— Ты сегодня какая-то нервная. —?Бад слегка поворачивает голову, съезжает с шоссе на бездорожье?— пыльный пологий склон ведёт к озеру. Я смотрю на парня, вглядываюсь в его лицо, которое вижу каждый день и пытаюсь понять, не упустила ли я каких-либо фатальных изменений в Реппертоне.?— Я… Я опять думаю о Лебее. —?Я тереблю пальцами рукав своей футболки.?— Дурные сны? —?Пытается угадать Бад, протягивает мне бутылку ?пепси?.?— Нет. —?Возражаю я. Мы стоим в тени вековых дубов уже несколько минут, пока я формулирую свои мысли.?— Бад, я знаю, что Дэннис забыл обо всем произошедшем. Никто кроме нас не знает о том, что существовала одержимая машина. Теперь ?Плимут? практически выставочный образец, ретро.?— Но ты всё равно боишься, что что-то не так с ?Вэлиантом?? —?Напрягается, морщит лоб Бад.?— Нет. Я боюсь, что что-то не так с нами. Со мной и тобой. Меня преследуют мысли о том, что Лебей до сих пор существует внутри тебя, пытается прорваться, он не мог просто так испариться! —?Я чуть не плачу, когда объясняю причину своей тревожности.?— Порой мне самому начинает казаться… Что я?— это уже не я. —?Бад закусывает губу и сжимает кулаки,?— или что на одном Лебее наша история не закончится. Знаешь, это как с сиквелами ужастиков. Они всегда находят способ вернуться.?— А что ты имел в виду под ?я?— это уже не я?? —?Встревоженным шёпотом уточняю я.?— Иногда я помню то, чего точно не могу знать. Семидесятые, восьмидесятые, думаю о какой-нибудь развалюхе восемьдесят третьего года как о новой тачке. Иногда у меня появляются мысли о… О моей маме. —?Бад сглатывает слюну, сжимает зубы:?— неприятные мысли. Чужие мысли. Словно даже не о моей маме, а о…?— Ролане Лебей? —?Подсказываю я.?— Наверное.?— Может быть, Лебей и остался жить в каждом из нас, но только не как целостное сознание, а как обрывки воспоминаний, как отснятый на фотоплёнку материал? Мы боролись с ним вдвоём и он не сумел определиться, кого ему выбрать. Он не может воссоединиться из обрывков памяти, так ведь??— Мы ему не позволим. —?Заверяет меня Бад. Мы выходим из машины и я всматриваюсь в бликующую серебром поверхность воды Касл-Лейка. Со дна этого озёра поднимали много разных находок и множество пугающих вещей ещё оставались где-нибудь на дне, в расселинах и под камнями, однако, озеро не стало чем-то иным, не изменило свою суть. Человек тоже может утопить внутри себя неприятные и пугающие воспоминания и никогда к ним не возвращаться. Дэннис смог забыть причину аварии. Когда-нибудь я тоже отпущу то, что произошло со мной и Бадом, а ?Плимут-вэлиант? останется для нас просто моей первой машиной.